Столичное дворянство и столичное купечество были связаны с провинциальными уездными тем, что ряды их пополнялись из уездного дворянства и купечества. Кроме того, в случае войны, например, столичные дворяне обыкновенно становились во главе дворян своих уездов; точно так же, как столичное купечество исполняло финансовые поручения правительства в своих же уездах. Этой связи столицы с уездом, по-видимому, было достаточно для правительства, чтобы столичное дворянство и купечество могли представлять интересы своих уездных собратьев. Согласие же на это последних предполагалось само собой, или скорее даже совсем не требовалось. Собор 1598 года несколько отличался от собора 1566 года по своему составу.
На соборе 1566 года дворянство было представлено только столицей, на этом же соборе появились представители уездного дворянства из его же среды; кроме того, они были выбраны, хотя только блогодаря своему служебному положению. Во всяком случае присутствие представителей уездного дворянства, и притом выбранных, на соборе 1598 г. есть особенность, указывающая на шаг вперед в соборном представительстве населения. От столичного дворянства на соборе 1598 года были начальники приказов (судебно-административный учреждения), воеводы городов, представители дворянских полков, т.-е. должностные лица. Купечество на этом соборе, как и на соборе 1566 года, было только столичное. От него на собор явилось 21 человек первой статьи (гости — главные финансовые агенты правительства) и старосты высших купеческих гильдий и сотские сотен, полусотен и четвертей сотен (деление торгово-промышленного населения столицы, цехи своего рода), т.-е. все тоже должностные лица.
На обоих соборах, кроме того, как непременные члены, были в полном составе высшие учреждения: церковное — освященный собор (собор иерархов церкви) и гражданское, государственное — Боярская Дума (постоянный совет царя, состоявши из высшего дворянства) и дьяки приказов. Стало быть, правительство на земских соборах XVI века обменивалось мнениями, совещалось со своими собственными органами, приняв их за представителей народа. Делалось это не потому, что правительство не считало нужным призывать действительных представителей населения, выбранных им из своей среды, — нет, а потому, что правительство полагало, что местные правители отлично выполняют роль представителей населения согласно с намерениями правительства и пониманьем им сущности народного представительства. А представительство населения тогда понималось очень своеобразно.
Представитель являлся на соборах XVI века не столько ходатаем известного общества, уполномоченным действовать по наказу доверителей, сколько правительственным органом, обязанным говорить за своих подчиненных; его призывали на собор не для того, чтобы выслушать от него заявление, требование нужд и желаний его избирателей, а для того, чтобы снять с него, как с командира или управителя, обязанного знать положение дел на месте показания о том, что хотело знать центральное правительство, и обязать его исполнять решение, принятое на соборе. С собора он возвращался к своему обществу не для того, чтобы отдать ему отчет в исполнении поручении, а для того, чтобы проводить в нем рениение, принятое правительством на соборе. Так правительство понимало роль представителей народа на собор и согласно такому понимании призывало на собор, в качестве народных представителей, своих же чиновников.
Совмещение в одном лице представителя интересов населения и исполнителя намерений правительства на земском соборе XVI века обеспечивало правительству беспрепятственное осуществление своих намерений. Такой представитель населения являлся на собор с готовым ручательством, что население, которое он представляет, исполнит постановления собора. А приводя после в исполнение постановление собора, он делал это от имени интересов населения, которое он представлял на соборе. Таким образом, достигалось совпадение интересов населения с намерениями правительства. На самом деле при помощи этого правительство только привлекало население к несению государственных обязанностей. Значит, в земском соборе московское правительство видело, так сказать, представительство государственной организации, соединение того, из чего складывался и чем поддерживался государственный порядок.
То живое содержание, которое жило и двигалось в рамках этой организация, управляемое общество подразумевалось не как политическая сила, которая могла говорить на соборе устами своих уполномоченных, а как паства, о благе которой должны были сообща подумать ея приставники. Собор был органом ея интересов, но не ея воли, члены соборов представляли собою общество постольку, поскольку они управляли им. Таков был земский собор в XVI веке. В XVII веке он значительно уклонился от этого своего первообраза. Представительство интересов населения взяло верх над представитель ством интересов правительства, и в некоторые моменты достигалось действительное совпадение интересов правительства и населения. Смутное время, очевидно, сыграло здесь значительную роль. Народ в силу вещей выступил в деятельной роли. Понятно, после этого, что, когда выбран был царь и восстановлен прежний порядок, народные интересы должны были громко заявить о себе, по крайней мере, первое время. Это в действительности мы и видим на соборах XVII века.
Материал создан: 29.08.2015
