Статья Джорджа Фридмана из Stratfor о России

Преамбула: Джордж Фридман, Stratfor
Сила русских – это способность вытерпеть то, что сломало бы другие нации

Джордж Фридман — основатель «теневого ЦРУ», как называют его компанию Stratfor, побывал на днях в Москве и был сильно удивлен. Поездка показала ему, что в Америке как не понимали никогда, так и сейчас не понимают Россию и ее народ. Соответственно, и политика США в отношении России не имеет того эффекта, на который там рассчитывают. Стратегические императивы России и США несовместимы, заключает Фридман, и потому надо хотя бы понимать страхи друг друга. Несомненно, его выводы распространятся среди американского аналитического сообщества и в конечном итоге могут хотя бы в некоторой степени подкорректировать американскую политику. Может быть, именно для этого Фридман и посетил Россию.

Нет ничего опаснее, чем раненый медведь.
Лучшая альтернатива — убить его, однако история показала, что убить Россию нелегко.

На прошлой неделе я летал в Москву, прибыв в 16:30 вечером 8 декабря. Темнеет в Москве примерно в это время, и солнце зимой не восходит вплоть до 10 часов утра — это так называемые черные дни, в отличие от белых ночей. Подобные превратности природы вселяют некоторую неуверенность в того, кто привык жить ближе к экватору. Это первый признак, что вы находитесь не только в чужой стране, к чему я в принципе привык, но еще и в незнакомой внешней среде. Хотя путь к центру Москвы, растянувшийся на целый час, был вполне обычным — дорожное движение, работы на дорогах. В Москве находятся три аэропорта, и мы прилетели в наиболее удаленный от центра, Домодедово — основной международный воздушный порт. Столица утопает в бесконечных стройках, и хотя они еще сильнее усугубляют плачевное положение с автотрафиком и перегружеными улицами, строительный бум свидетельствует о продолжающемся процветании, по крайней мере, в Москве.

Мой российский коллега встретил меня, и мы быстро принялись за работу, присматриваясь друг к другу и обсуждая события дня. Этот человек провел большое количество времени в США и был намного лучше знаком с нюансами американской жизни, чем я — с особенностями жизни российской. Поэтому-то он идеально подходил на роль «хозяина», рассказывая о своей стране в понятных мне терминах и всегда с позиции российского патриота, коим он, несомненно, являлся. Мы многое обсудили по дороге в Москву, основательно углубившись в интересующую нас тему.

Через разговоры с ним, с другими российскими экспертами по большинству регионов мира — студентами Института международных отношений — и с горсткой тех, кого я принял за обычных граждан (не занятых в российских дипломатических и экономических госструктурах), я приблизился к пониманию российских опасений. Опасений, которых можно было бы ожидать. Но акценты и очередность их трудно понять.

Экономические неурядицы были нормой России.
А процветание - исключением.

Я считал, что именно экономические проблемы России будут занимать головы моих собеседников.

Обвал рубля,
понижение цен на нефть,
общее замедление в экономике и
эффект западных санкций

Все это на Западе воспринимается как тяжелые удары по российской экономике. Однако вовсе не это было темой моих разговоров. Снижение рубля повлияло на планы поездок за границу, но общество только недавно начало ощущать настоящие последствия этих факторов, в особенности посредством инфляции.

Но была и другая причина, которую приводили для объяснения относительного спокойствия по поводу финансовой ситуации, и высказывалась она не только официальными, но также и частными лицами, а к этому следует отнестись очень серьезно. Русские указывали на то, что экономические неурядицы были нормой России, а процветание — исключением.

Золотой век предыдущего десятилетия подходит к концу,
этого ожидали, и это вполне можно вытерпеть

Русские ужасно страдали в 90-е годы во время президентства Бориса Ельцина, но так же было и при предыдущих правительствах, вплоть до царских. Несмотря на это, некоторые подчеркивали, что они выиграли войны, которые нужно было выиграть, и сумели прожить достойные жизни. Золотой век предыдущего десятилетия подходит к концу, этого ожидали, и это вполне можно вытерпеть. Официальные лица преподали эти слова в качестве предупреждения, и я не думаю, что они блефовали. Разговор вращался вокруг санкций, и мне пытались показать, что они не заставят Россию изменить свою политику в отношении Украины.

Сила русских — это способность вытерпеть то, что сломало бы другие нации. Также подчеркивалась склонность поддерживать правительство безотносительно его компетентности в том случае, если Россия ощущает угрозу. Поэтому, утверждали русские, никто не может ожидать, что санкции, какими бы жесткими они ни были, могли бы склонить Москву к сдаче. Вместо этого русские ответят своими собственными санкциями, которые хотя и не оговорены конкретно, но, как я предполагаю, охватят вложения западных компаний в Россию и сокращение сельскохозяйственного импорта из Европы. Однако разговоров о сокращении поставок природного газа в Европу не было.

Сила русских — это способность вытерпеть то, что сломало бы другие нации

Если ситуация действительно такова, то американцы и европейцы пребывают в собственных иллюзиях касательно санкционного эффекта. Вообще же, лично я слабо верю в пользу санкций. Однако русские позволили мне посмотреть на эту проблему и под другим углом. Санкции отражают болевой порог американцев и европейцев. Они созданы для того, чтобы вызывать боль, перед которой Запад не смог бы выстоять. Применительно к другим эффект может разниться.

Согласно моему пониманию, русские говорили об этом серьезно. Это бы объяснило, почему возросшие санкции, понижение цены на нефть, спад экономики и все остальное не привели к тому разрушению уверенности, которое можно было бы ожидать. Достоверные результаты социологических опросов показывают, что президент Владимир Путин до сих пор чрезвычайно популярен. Сохранится ли его популярность по мере усугубления кризиса и увеличения финансовых потерь элит — другой вопрос. Но для меня наиболее важным уроком, который я, вероятно, получил в России, явилось то, что русские реагируют на экономическое давление не так, как на Западе, и что идея, ставшая популярной в одном из президентских слоганов — «Это экономика, глупый» — в России, возможно, работает не совсем так.

Соединенные Штаты потратили последнее столетие, преследуя одну-единственную цель - избежать становления европейского гегемона

Касательно Украины, позиция была намного более жесткой. Среди русских господствует восприятие событий на Украине как возврат собственных земель России, а также негодование по поводу действий администрации Обамы, которые русские оценивают как пропагандистскую кампанию в попытке выставить Россию агрессором. Постоянно приводились два аргумента.

Первый: Крым был исторической частью России и, согласно договору, уже находился под влиянием Вооруженных сил России. Это было не вторжение, а лишь утверждение давно сложившейся реальности.

Второй: пылкая убежденность, что восточная Украина населена русскими, и, как и в других странах, этим русским должны дать большую степень автономии. Один из специалистов указывал на Канадскую модель и Квебек, чтобы показать, что Запад, обычно не имеющий проблем с признанием региональной автономии для этнически отличных регионов, в данном случае шокирован желанием русских осуществить становление формы регионализма, которая является обычным делом на Западе.

Перекроив карту Сербии,
Запад лишился права возражать против того же на Украине

Случай Косово чрезвычайно важен для русских, они чувствуют, что там были проигнорированы их интересы, а также потому, что он создал прецедент. Спустя годы после падения сербского правительства, угрожающего албанцам в Косово, Запад даровал Косово независимость. Русские утверждают, что границы были перечерчены невзирая на отсутствие опасности для Косово. Россия не хотела, чтобы это произошло, но Запад сделал по-своему, потому что мог. По мнению русских, перекроив карту Сербии, Запад лишился права возражать против того же на Украине.

Я стараюсь не углубляться в вопросы справедливости. Не потому, что я не верю, что это что-то меняет, но по той причине, что история редко решается согласно принципам морали. Я понял российский взгляд на Украину как на обязательный стратегический буфер и идею о том, что без него они столкнутся со значительной угрозой, если не сейчас, то когда-нибудь в будущем. Они указывали на Наполеона и Гитлера как на примеры врагов, побежденных пространством.

Я попытался донести стратегическую позицию Америки. Соединенные Штаты потратили последнее столетие, преследуя одну-единственную цель: избежать становления единого гегемона, способного использовать как западноевропейские технологии и капитал, так и российские природные и людские ресурсы. США вмешались в ход Первой мировой войны, дабы воспрепятствовать немецкой гегемонии, это же повторилось во Вторую мировую. Во времена холодной войны целью было не допустить гегемонии России. Стратегическая политика Соединенных Штатов была последовательной на протяжении всего века.

Экономическая слабость редко выливалась в слабость военную
или политическую раздробленность

Соединенные Штаты были вынуждены бдительно следить за появлением любого гегемона. В этом случае страх перед возрождающейся Россией предстает неким воспоминанием о временах холодной войны, однако он не лишен оснований. Как некоторые указывали мне, экономическая слабость редко выливалась в слабость военную или политическую раздробленность. В этом я согласился с ними и, в свою очередь, обратил их внимание на то, что именно это и является причиной обоснованного страха США перед Россией на Украине.

Если России удастся вновь утвердить свою власть на Украине, что последует после этого? Россия располагает военной и политической мощью, которая могла бы начать распространяться в Европу. Исходя из этого со стороны США и, по крайней мере, некоторых европейских стран желание утвердить свою власть на Украине не выглядит иррациональным.

Когда я высказал этот аргумент перед очень высокопоставленным официальным лицом из министерства иностранных дел России, мой собеседник, по сути, сказал, что не имеет никакого понятия о том, что я пытаюсь сказать. В то время как я думаю, что он полностью понял геополитические императивы, направляющие Россию на Украине, вековые же императивы, направляющие США, показались ему слишком значительными для применения к украинской проблеме. Это не вопрос видения только своей стороны медали.

Скорее это означает, что для России Украина являет собой проблему непосредственную, а картина американской стратегии, которую я обрисовал, настолько абстрактна, что, как может показаться, не соединяется с непосредственной реальностью. Америка непроизвольно реагирует на то, что ей видится как российское влияние, однако сами русские думают, что они были далеки от наступательных действий и в реальности защищались. Для официальных лиц американские страхи перед русской гегемонией были слишком натянутыми, чтобы рассматривать их.

Путин более защищен, чем я думал

На других встречах — с высшим составом Московского государственного института международных отношений — я попробовал избрать другой курс, пытаясь объяснить, что русские посрамили президента США Барака Обаму в Сирии. Обама не хотел атаковать, когда в Сирии был использован ядовитый газ, так как это было сложно с военной точки зрения, а также привело бы джихадистов к власти после смещения сирийского президента Башара аль-Асада. У США и России были одинаковые интересы, заявил я, и попытка России посрамить американского президента, выставив его отказ как сдачу перед Путиным, вызвала ответ США на Украине.

Откровенно говоря, я думал, что мое геополитическое объяснение было намного более связным, чем этот аргумент, но я попробовал. Дискуссия проходила во время обеда, но мое время прошло за объяснениями и спором, а не за едой. Я обнаружил, что могу защитить свою позицию, используя геополитические аргументы, однако мои собеседники постигли все хитросплетения администрации Обамы в такой степени, в какой я никогда не смогу.

Русские вынуждены распылять свои силы

Более важный вопрос состоял в том, что же последует после. Если конкретнее — распространится ли украинский кризис на Прибалтику, Молдову или Кавказ. Я спросил об этом официальное лицо министерства иностранных дел. Мой собеседник с уверенностью заявил, что кризис не распространится дальше, что не будет ни русских восстаний в Прибалтике, ни беспорядков в Молдове, ни военных операций на Кавказе. Я думаю, он говорил искренне.

Русские вынуждены распылять свои силы. Они должны заниматься Украиной, должны для начала справиться с существующими санкциями, даже учитывая их стойкость к экономическим лишениям. Запад располагает ресурсами, позволяющими справляться с многочисленными кризисами. Россия же должна ограничиться таковым на Украине.

Русские будут довольны некоторой степенью автономии для русских на землях восточной Украины. Какова будет эта степень — я не знаю. Им нужен существенный жест, чтобы защитить свои интересы и подтвердить свою значимость. Их аргумент о региональной автономии, существующей во многих странах, убедителен. Но в истории имеет значение сила, и Запад использует свою силу, чтобы жестко давить на Россию. Но, очевидно, нет ничего опаснее, чем раненый медведь. Лучшая альтернатива — убить его, однако история показала, что убить Россию нелегко.

К моменту отъезда я сделал два вывода.

Первый заключался в понимании, что Путин более защищен, чем я думал. В схеме событий, однако, это не имеет особого значения. Президенты приходят и уходят. Но это напоминание о том, что события, способные погубить западного лидера, российского могут оставить нетронутым.

Второй — русские не планируют агрессивной кампании. И этим я более обеспокоен — не потому, что они хотят кого-то оккупировать, но потому, что нации часто не осознают, что может произойти в дальнейшем. И они могут отреагировать так, что это удивит даже их. Это и есть самое опасное относительно этой ситуации. Задуманные, «преднамеренные» события и реакции на них относительно привычны и неопасны. Опасны именно непредсказуемые, внезапные шаги вне привычной канвы развития событий.

В то же самое время мой прогноз, в общих чертах, остался неизменен. Чем бы ни хотела заниматься Россия, Украина остается для нее объектом фундаментальной стратегической важности. Даже если Восток получит некоторую автономию, Россия останется глубоко озабоченной отношением остальной Украины к Западу. Как бы ни было сложно понять это западному уму, но история России — это повесть о буферных зонах. Буферные государства спасают Россию от западных захватчиков. Россия хочет соглашения, которое как минимум закрепляет нейтралитет Украины.

История России — это повесть о буферных зонах.
Буферные государства спасают Россию от западных захватчиков.

Для Соединенных Штатов любая восходящая сила в Евразии запускает автоматический ответ, являющийся порождением вековой истории. Каким бы сложным ни было понимание этого для русских, но примерно полвека холодной войны сделали США гиперчувствительными к возможному пробуждению России. США потратили весь прошлый век, препятствуя объединению Европы под одной враждебной силой. То, что предполагает Россия и чего боится Америка — очень разные вещи.

Соединенным Штатам и Европе трудно понять опасения России. России особенно трудно понять опасения Америки. При этом опасения и тех и других реальны и обоснованы. И это не вопрос отсутствия взаимопонимания, но вопрос несовместимых императивов. Вся добрая воля в мире — и ее очень мало — не способна решить проблему двух значимых стран, которые вынуждены защищать свои интересы и, делая это, заставлять другую сторону чувствовать себя под угрозой. Я многое вынес из своего визита. Но не узнал, как можно решить эту проблему. По крайней мере, за исключением того, что каждый должен понимать страхи другого, даже если он не может их успокоить.