Военные действия 1915 года
Апрель и май на Северо-Западном фронте прошли спокойно. На фронте — по Неману, Нареву и левому берегу Вислы — царило затишье, прерывавшееся лишь выпуском немецких ядовитых газов. Тем временем общее стратегическое положение ухудшалось с каждым днем. Вопрос об оставлении левого берега Вислы встал в половине июня с полной отчетливостью перед генералом Алексеевым, в ведение которого было передано 8 армий из 11.
Три армии Юго-Западного фронта стали выходить из-под главного удара врага, и кризис в них после падения Львова стал идти на убыль.
8-я армия генерала Брусилова отходила на Волынь, имея дело со 2-й австро-венгерской армией произведенного за взятие Львова в фельдмаршалы Бем Ермоли. 11-я армия генерала Щербачева медленно отступала в Восточной Галиции, задерживаясь на рубежах левобережных притоков Днестра. 9-я армия генерала Лечицкого сообразовала свой отход с соседом — отступление генерала Щербачева в ночь на 21 июня с Золотой Липы побудило ее оставить Галич и превосходную Галицкую позицию.
Вопросом жизни и смерти для русской армии был заблаговременный вывод 2-й и 4-й армий из «польского мешка» и отвод всего Северо-Западного фронта на линию примерно Ломжа — Ковель. Генерал Алексеев так именно и полагал, но он был связан категорическим «Ни шагу назад!» Ставки.
Перестроив по взятии Львова фронт более на север, фельдмаршал Макензен перешел в наступление 12 июня. Свою «фалангу» он направил на стык 3-й армии и группы Олохова. В то время как 4-я австро-венгерская армия вела довольно вялые бои с нашей 3-й, 11-я германская армия в результате ожесточенного Томашовского сражения с 13 по 17 июня отбросила группу Олохова на Грубешов. Удар «фаланги» с особенной силою пришелся по 24-му армейскому корпусу, четыре дня сдерживавшему главные силы 11-й германской армии.
В последних числах июня в 3-ю армию подошли 2-й Сибирский, Гвардейский и 6-й Сибирский корпуса, влившие свежие силы в ее обескровленное тело. Группа Олохова была преобразована в 13-ю армию, и во главе ее поставлен герой Томашова генерал Горбатовский.
3 июля группа армий Макензена перешла в наступление. 4-я австро-венгерская и 11-я германская армии атаковали нашу 3-ю армию, начав Красноставское сражение. Бугская и 1-я австро-венгерская армии нажали на 13-ю, где завязалось сражение под Грубешовом.
Под Красноставом 5 июля прусская гвардия разбилась о русскую.
В Грубешовском сражении со 2 по 8 июля Линзинген не добился каких-либо успехов, разбросав свои силы, и Горбатовский держался семь дней против Бугской и 1-й австро-венгерской армий. За 7 дней армии Макензена продвинулись только на 12 верст, что дает некоторое понятие о поразительной стойкости наших войск.
Генерал Алексеев разгадал план неприятеля. Он сознавал, что одновременно с ударом Макензена между Вислой и Бугом разразится удар Гинденбурга по Наревскому фронту. В предвидении этого он на совещании в Седлеце 24 июня потребовал для своего фронта свободы маневра и снятия непременной задачи «удерживать Варшаву».
24-го же июня 2-я армия получила приказание отступить на Варшавские позиции.
30 июня 12-я германская армия генерала Галльвица под гром ураганного огня 1400 орудий обрушилась на позиции нашей 1-й армии генерала Литвинова, прикрывавшей линию Нарева. Весь удар фон Галльвиц направил на стык между 1 -м Сибирским и 1-м Туркестанским корпусами (генералы Плешков и Шейдеман).
По окопам 2-й и 11-й Сибирских дивизий в этот день было выпущено 2 000 000 снарядов, что достаточно было для испепеления нескольких армий (наша артиллерия смогла ответить 50 000 выстрелов). Но 2-я Сибирская дивизия отразила вюртембергский 13-й корпус, а 11-я дивизия в беспримерном бою отбила 6 дивизий 17-го и 11-го корпусов. В боях 30 июня 2 русские дивизии в необычайно трудных условиях сдержали 8,5 германских. Соверши такие дела не русские войска, а иностранные, о них бы твердил весь мир!
Геройская стойкость этих двух дивизий разбила в прах все расчеты Гинденбурга. Третье Праснышское сражение с 30 июня по 4 июля вместо разгрома всего русского Северо-Западного фронта закончилось лишь отступлением нашей 1-й армии.
17 июля был покинут Люблин, 19-го пал Холм. Генерал Алексеев не счел нужным истощать и без того обескровленные войска в попытках отобрать их обратно. Он отвел 3-ю армию за Вепрж, а 13-ю — за Буг.
Наревский фронт переживал критические дни. В ночь на 10 июля 8-я германская армия яростно атаковала Рожанский тет-де-пон — и эта атака послужила сигналом для общего сражения на фронте 140 верст от Осовца до Новогеоргиевска.
Оба наших фланга (правый — 12-я и левый — 1-я) упирались в означенные крепости, и немцам оставалось штурмовать линию Нарева в лоб. Задача эта оказалась непосильной для войск Шольца и Галльвица, несмотря на двойное их превосходство в числе пехотных дивизий и пятерное в артиллерии.
Пользуясь мелководьем Нарева, 8-я германская армия форсировала его в нескольких местах. 12 июля армии Галльвица удалось овладеть Пултуском, но 21-й армейский корпус контратаками воспрепятствовал распространению ее на левом берегу.
21 июля войска 2-й армии тронулись с Варшавских позиций. 22-го был оставлен Ивангород — на левом берегу Вислы не осталось ни одного русского солдата. А 23 июля при звуках гимна «Еще Польска не сгинела» полки 9-й германской армии Леопольда Баварского вступили в покинутую русскими Варшаву.
В первой половине июля весь Северо-Западный фронт содрогался от бешеных ударов неприятельских армий — содрогался, но держался.
Шавельское сражение началось 1 июля. Первоначальный германский удар по нашему правому крылу — на Митаву — был отражен, но 7 июля перешла в наступление южная группа неприятеля, форсировав Дубиссу и овладев Шавлями. В последовавших боях левое крыло 5-й армии было обойдено, и неприятель вклинился между 5-й и 10-й армиями в Поневежском направлении. Заняв 14 июля Поневеж, фон Белов смог бы идти на Вильно, в тыл 10-й армии и всему Северо-Западному фронту — войск у нас здесь почти не было. Но германский генерал предпочел менее рискованное Митавское направление. 2 августа Неманская армия заняла Митаву и оккупировала почти всю Курляндию.
Отходя с Вислы, штабу Северо-Западного фронта пришлось решить вопрос: как поступить с сильнейшей крепостью России — Новогеоргиевском? Армиям предстоял далекий отход, о выручке крепости в дальнейшем не могло быть и речи — ее гарнизон был обречен на гибель.
Германское командование направило под Новогеоргиевск группу генерала Безелера. Сбив войска гарнизона с передовых позиций у Дембе и Зегржа, генерал фон Безелер 27 июля обложил крепость и 31-го отбросил защитников на линию фортов. 1 августа по всему северо-восточному фронту крепости был открыт адский огонь и поведена ускоренная атака.
6 августа потерявший голову комендант крепости — презренный генерал Бобырь — перебежал к неприятелю и, уже сидя в германском плену, приказал сдаться державшейся еще крепости.
24 июля, на другой день по оставлении Варшавы, в Ровно происходило совещание главнокомандующих. Ставка была чрезвычайно подавлена и расстроена. Деморализован был и генерал Иванов, фронту которого между тем серьезной опасности не угрожало. 26 июля перешла в наступление 10-я германская армия генерала Эйхгорна, нанеся удар 40-м резервным и 21-м армейским корпусами по 34-му армейскому корпусу нашей 10-й армии, прикрывавшему Ковно.
Эйхгорн штурмовал 28-го Ковенские позиции, но был отбит. 1 августа он повторил атаку и 3-го прорвал линию фортов. Позорное поведение коменданта, генерала Григорьева, бросившего вверенную ему крепость на произвол судьбы, привело к безначалию и разрозненности контратак, без труда отраженных немцами. 5 августа — одновременно с падением Новогеоргиевска — было оставлено Ковно. Линия Нижнего Немана пала.
9 августа была оставлена линия реки Бобра и покинут Осовец. О стойкости коего трижды разбивались германские армии. В этот день русские армии благополучно вышли из «польского мешка». Угроза с Нарева исчезла, фронтальный же удар армий Шольца и Галльвица не представлял большой опасности.
16 августа 11-я германская и Бугская армии обрушились на нашу 3-ю армию. Ковель и Владимир-Волынский были потеряны. 3-я армия была отброшена в Полесье, и ее отход повлек за собой отступление остальных армий Западного фронта. 1-я армия эвакуировала Белосток, а 2-я — Гродно после жестоких боев 1-го армейского корпуса с 20 по 21 августа с 8-й германской армией. Линия Немана — Буга пала.
Прежнее упорство — «Ни шагу назад!» — сменилось как-то сразу другой крайностью — отступать куда глаза глядят. Великий князь не надеялся больше остановить врага западнее Днепра. Ставка предписывала сооружать позиции за Тулой и Курском.
Аппарат Ставки начал давать перебои. В конце июля стало замечаться, а в середине августа и окончательно выяснилось, что она не в силах больше управлять событиями.
На Россию надвинулась военная катастрофа, но катастрофу эту предотвратил ее царь.
Император Николай Александрович принял решение стать во главе армии. Это было единственным выходом из создавшейся критической обстановки. Каждый час промедления грозил гибелью. Верховный главнокомандующий и его сотрудники не справлялись больше с положением — их надлежало срочно заменить. А за отсутствием в России полководца заменить Верховного мог только государь.
История часто видела монархов, становившихся во главе победоносных армий для легких лавров завершения победы. Но она никогда еще не встречала венценосца, берущего на себя крест возглавить армию, казалось, безнадежно разбитую, знающего заранее, что здесь его могут венчать не лавры, а только тернии.
Государь не строил никаких иллюзий. Он отдавал себе отчет в своей неподготовленности военной и ближайшим своим сотрудником и фактическим главнокомандующим пригласил наиболее выдающегося деятеля этой войны генерала Алексеева, только что благополучно выведшего восемь армий из угрожавшего им окружения.
Можно без преувеличения сказать, что генерал Алексеев — человек необыкновенной трудоспособности — совместил в себе сразу три должности: Верховного главнокомандующего, начальника штаба и генерал-квартирмейстера Ставки.
Уход великого князя и вступление государя в верховное командование вызвали чрезвычайное возбуждение в политических кругах, не отдававших себе отчета в причинах. Событие это хотели оценивать исключительно с точки зрения политических интриг. В нем желали видеть только победу ненавистной Императрицы и влияние Распутина, имя которого, в ореоле гнуснейших и нелепейших легенд, успело уже стать всероссийским «жупелом». Общество и общественность отнеслись к перемене несочувственно. После кратковременного патриотического подъема начала войны верх снова стали брать упадочные настроения, и внимание общественности все больше стало переключаться с «внешнего» фронта на фронт «внутренний».
Всецело поглощенная своим великим делом, армия отнеслась к смене Верховных скорее безучастно — без сожаления, но и без энтузиазма. Ставка была из Барановичей перенесена в Могилев.
26 августа была отправлена первая директива новой Ставки, требовавшая прекращения отхода и запрещавшая спешку. Директива эта оказала самое благотворное влияние на войска, почувствовавшие, что ими, наконец, управляют.
В Виленском районе стали обнаруживаться признаки скорого наступления противника: фельдмаршал Гинденбург намеревался в последний раз попытаться уничтожить все время ускользавшие русские армии. Генерал Алексеев немедленно принял решительные меры к парированию этого удара.
30 августа началось Виленское сражение. 10-я германская армия генерала Эйхгорна ударом на стык между 5-й и 10-й армиями прорвала наш фронт у Новосвенцян. На левом фланге 5-й армии был сбит 3-й армейский корпус, тогда как правое крыло 10-й армии в последующие дни шаг за шагом было оттеснено за реку Вилию и глубоко охвачено. 3 сентября пало Вильно, а собранная на ударном левом фланге 10-й германской армии конная группа генерала фон Гарнье бросилась от Свенцян нам в тыл. Этот «свенцянский прорыв» побудил левое крыло 5-й армии к поспешному отходу на Двину. Разгромив тылы 3-го корпуса, фон Гарнье устремился в тыл 10-й армии и произвел здесь большой переполох.
8-й конноегерский вестфальский полк прервал железнодорожную линию Минск — Смоленск и дошел до города Борисова.
С 10 по 18 сентября на Вилейке и у Нарочи разыгралось последнее действие Виленского сражения. 10-я германская армия была отражена по всему фронту нашей 2-й армией и правым крылом 10-й и начала отход, местами беспорядочный.
Виленским сражением закончился маневренный период на Восточном театре Мировой войны. Истощив свои силы, обе стороны стали зарываться в землю.
В первых числах октября Северо-Западный и Западный фронты затихли.
Пока к северу от Припяти разыгрывалась тяжелая драма русского оружия — великий отход с Вислы и Немана на Западную Двину, к югу от Полесья все лето положение оставалось прочным. Гроза, в апреле поразившая Юго-Западный фронт, в конце июня промчалась на север. Три армии генерала Иванова, выйдя из-под главного удара, укрепили свое положение.
Июль месяц прошел в Галиции в боях местного значения, зачастую весьма жарких, особенно в 8-й армии у Сокаля. В начале августа наступило затишье, оказавшееся, однако, кратковременным.
Штаб Юго-Западного фронта направил в 8-ю армию из 9-й армии 30-й армейский корпус генерала Зайончковского и предписал 11-й и 9-й армиям перейти в энергичное наступление.
25 августа 11-я армия перешла в наступление от Серета на Стрыпу. Операция закончилась полным поражением Южной германской армии. С 25 по 30 августа войсками 11-й армии было взято 609 офицеров, 35 435 нижних чинов, 34 орудия и 126 пулеметов.
В результате десятидневного сражения с 25 августа по 3 сентября положение было полностью восстановлено на всем 400-верстном фронте. Трофеями было 71 000 пленных и 43 орудия. Преследование неприятеля велось в 11-й и 9-й армиях накоротке, и войска в первых числах сентября были отведены в исходное положение.
В 8-й армии генерал Брусилов решил развить успех занятием Луцка. Он направил 30-й корпус на правое крыло для обхода Луцка с севера, а 39-й назначил для фронтального удара. 10 сентября Луцк был взят. Неудачные директивы генерала Иванова, вздумавшего было распоряжаться корпусами через голову генерала Брусилова, привели 12 сентября к ряду неуспешных столкновений, в результате которых Луцк был снова потерян.
7 октября в 9-м корпусе генерал Елыпин с 42-й пехотной дивизией внезапным ударом, отказавшись от долговременной подготовки, разгромил 12-й австро-венгерский корпус, защищавший подступы к Барановичам.
5 октября на Средней Стрыпе образованный из стрелков 11-й армейский корпус коротким ударом взял Чарторыйск.
Чарторыйском овладели Железные стрелки генерала Деникина, причем особенно отличился 16-й стрелковый полк. Был взят целиком восточно-прусский 1-й гренадерский кронпринца полк. Трофеями дел 5 и 6 октября были 138 офицеров, 6100 нижних чинов, 9 орудий и 40 пулеметов. Под Чарторыйском была совершенно истреблена восточно-прусская 1-я пехотная дивизия.
В этих осенних боях войска Юго-Западного фронта вновь обрели в полной степени дух первых месяцев войны, позволивший им и впоследствии свершать великие дела.
План германского командования вывести Россию из строя уничтожением ее живой силы не удался. Германские армии захлебнулись в русских пространствах. Русские расстояния и русское бездорожье истощили их силы, а отчаянное сопротивление русских войск, плохо управляемых, плохо вооруженных и снабженных, но самоотверженно бившихся, обескровило их.
Осенью 1914 года для Германии выяснилась невозможность скорого решения войны на западе — осенью 1915 года то же пришлось констатировать и на востоке. Германия обратилась тогда на юг, где положение ее стало явно выигрышным.
Роковая ошибка стратегии — отказ от овладения Царьградом — повлекла неудачу Дарданелльской экспедиции англичан. Галлиполи и Горлица имели последствием падение престижа Согласия на Балканах. Румыния и Греция отвернулись от нас, а Болгария, с лета 1915 года вовлеченная в орбиту Германии, нашла момент удобным для сведения счетов с Сербией и 28 сентября напала на нее. Одновременно на Сербию обрушилась переброшенная с Русского фронта 11-я германская армия, подкрепленная 6-й австро-венгерской армией.
В обескровленных рядах русской армии в середине сентября считалось только 870 000 бойцов. Весна и лето 1915 года обошлись нам в 2 500 000 человек. Было потеряно и 2600 орудий: 900 — в полевых боях, 1700 — в крепостях Новогеоргиевска и Ковно. Утрачены были Польша, Литва и Курляндия, потеряна вся стратегическая железнодорожная сеть.
В конце марта и начале апреля выяснилось, что о наступательных — в стратегическом масштабе — действиях не могло быть и речи. Этому препятствовала как чрезвычайная растянутость фронта, так и отсутствие резервов.
В кампанию 1915 года были уничтожены кадры регулярной русской армии. Отныне армия превратилась в ополчение. Потери этой злополучной кампании можно было пополнить, но их нельзя было заменить.
Материал создан: 03.01.2016
