У В. Хлебникова есть такие строки:
| Когда умирают кони – дышат, Когда умирают травы – сохнут, Когда умирают солнца – они гаснут, Когда умирают люди – поют песни. |
Жизнь человека на земле имеет начало и конец. Человек приходит на свет с плачем, который издает сам, а когда уходит, по нему плачут родные и близкие. С древности похоронный обряд был наполнен причитаниями, голошениями, которые начинали звучать сразу же после наступления смерти. Они оповещали всех о постигшей семью утрате. Совершая обряд, родные стремились облегчить умершему переход в иной мир, ведь путь на «тот свет», судя по словам плача, рисовался полным трудностей, преодоления сложных препятствий: реки, гор, леса – словом, «дорожкой мутарсливой», мучительной. Но трагической кульминацией был, безусловно, день погребения, когда плачи звучали и при выносе гроба из дома, и по дороге в церковь, и на кладбище, и больше всего на могиле.
Причитали, голосили, как правило, близкие – причем только женщины – или, если они не умели, приглашенные профессиональные плакальщицы-вопленицы. Ритуальное голошение порой становилось подлинно поэтическим действом, полным печальных, элегических импровизаций. Традиционно плач строился как цепь восклицательно-вопросительных предложений, риторических обращений к покойному: Али мы тебя не любили, али чем прогневили?; Не утай, скажи, косата моя ластушка. Ты на чье нас покидаешь доброумьице? Отсюда и некрасовское: «Голубчик ты наш сизокрылый! Куда ты от нас улетел?» (Мороз, Красный нос).
За гробом причитающие, как правило, шли обнявшись, покрыв головы белыми платками, потому что траурная одежда на Руси была белой. Это отметил и Н. А. Некрасов:
| Шагала… Глаза ее впали, И был не белей ее щек Надетый на ней в знак печали Из белой холстины платок. |
(Мороз, Красный нос.)
Черный траурный цвет – влияние общеевропейской городской традиции.
В северных районах (Олонецкая, Архангельская губ.), где обрядовое причитание было особенно развито, во время похорон речитативом, т. е. напевной декламацией, произносилось несколько сотен строк.
Надо сказать, что ритуальное голошение сопровождало еще два обряда – свадьбу и проводы в армию, в рекруты, т. е. все те события, которые связаны с рубежом, переходом из одного состояния в другое. Считается, что первичным, давшим начало другим, было похоронное голошение.
Во многих деревнях плачам, как и прядению, начинали учить девочек с малолетства. Здесь считалось неприличным приглашать профессиональных вбплениц. В тех местах, где «дозволялось» наемное голошение, на похороны, как правило, звали одних плакальщиц, а на свадьбы – других.
В крестьянской среде плачи называют: вой, вопь, голошение, жаль, заплачки, крик, причет, плач, рев. На карте показано распространение глаголов вопить, выть, голосить, кричать, плакать, причитать, реветь, обозначающих их исполнение. Большинство этих слов в говорах многозначно, т. е. обладает несколькими значениями. Общее для всех указанных глаголов значение «плакать» может иметь различные уточняющие оттенки значения. Так, например, в д. Деулино Рязанской обл. выть означает «плакать в голос», голосить – «громко с причитанием плакать», кричать означает «плакать», а как оттенки значения даются случаи: «громко плакать, кричать» (о грудных детях); «причитать, голосить с громким плачем»; «жаловаться, плакаться, сетовать» (Словарь современного народного русского говора. – М., 1969).
Подобные тонкости в определении значений породили трудности при сборе и записи диалектного материала: при опросе не всегда было ясно, какой именно глагол обозначает обрядовое действие – плач со словами. Ведь во время похорон звучат все виды плачей, присутствуют различные формы выражения скорбных чувств. Поэтому и на карте на многих территориях мы видим сосуществование 2–3-х глаголов, некоторые из которых синонимичны. Такой вывод подтверждается и фольклорными источниками: «Ближние родственники также начинают выть и причитать… Во время отпевания и погребения она [жена] также плачет, но не воет». (Костромская губ., запись 1920 г.). Глагол плакать в приведенном тексте имеет литературное значение «проливать слезы», а выть и причитать – «исполнять обрядовый плач».
Обратимся непосредственно к анализу карты. Самую большую территорию занимает ареал глагола плакать. Можно думать, что в диалектах, где записано только это слово, оно обозначает именно процесс традиционного голошения. В прочих же говорах, в которых слово плакать известно наряду с другими глаголами (а их большинство!), оно, скорее всего, употребляется в литературном значении или, что тоже вполне вероятно, сочетает его со значением «голосить по покойнику».
На северо-востоке распространено слово реветь. Его мы встречаем даже в частушках этих мест:
| По могилкам я ходила, По шелковой травоньке. | Я ревела, причитала По родимой мамоньке. |
Глагол голосить имеет два крупных ареала: в южнорусском наречии и в говорах северо-запада. На прочей территории он встречается единично. В повести «Деревня» И. А. Бунин, уроженец Орловской губ., замечает: «…Родьку схоронили. Молодая голосила, провожая гроб, так искренне, что была даже неприлична, – ведь эта голосьба должна быть не выражением чувства, а исполнением обряда».
Три ареала слова выть располагаются так: два на западе – вокруг Смоленска и западнее Москвы, а третий – на востоке, в Костромской и Ярославской областях.
| Не ветер гудит по ковыли, Не свадебный поезд гремит, - Родные по Прокле завыли, По Прокле семья голосит… |
(Н. А. Некрасов. Мороз, Красный нос.)
Глагол кричать занимает компактную территорию рязанских говоров. Вот пример из уже упоминавшегося говора д. Деулино Рязанской обл.: «Как я кричала [по умершему мужу]? Друх мой милай, аставял ты мине с детками с мелкими… Кричала, дол?а кричала».
К северу и востоку от ареала глагола кричать в части восточных среднерусских говоров распространен глагол вопить, известный и в северном наречии. Однако более характерным для северного наречия следует считать глагол причитать. Так, В. И. Белов, описывая традиции Вологодской земли, рассказывает о профессиональных плачеях: «Нанятая плачея могла моментально преобразиться, перебить плач каким-нибудь обыденным замечанием и завопить вновь… Другое дело, когда причитают близкие родственники или когда смерть преждевременна. Здесь традиционная форма принимала личную, эмоциональную, иногда глубоко трагическую окраску». (Лад.)
Как вы, должно быть, заметили, в части примеров употреблены два глагола, осознаваемые как имеющие тождественное значение, синонимичные. Чаще одним из них является глагол причитать, реже голосить, оба они и в литературном языке имеют значение, связанное с обрядовым плачем.
Во фрагменте рассказа А. И. Солженицына «Матренин двор», где описан «порядок» плача, употреблены три глагола (действие происходит в деревне Владимирской обл.): «Самый же плач доставалось вести родственницам. В плаче заметил я холодно-продуманный, искони заведенный порядок. Те, кто подалее, подходили к гробу ненадолго и у самого гроба причитали негромко. Те, кто считал себя покойнице роднее, начинали плач еще с порога, а достигнув гроба, наклонялись голосить над самым лицом усопшей. Мелодия была самодеятельная у каждой плакальщицы. И свои собственные излагались мысли и чувства… …«Вторая» Матрена… сбивалась с этой политики и простовато вопила, надрываясь над гробом: «Да ты ж моя сестричка! Да неужели ж ты на меня обидишься… Ох-ма!..» Вышла тогда из угла старуха древняя и, положа Матрене руку на плечо, сказала строго: «Две загадки в мире есть: как родился – не помню, как умру – не знаю».
И в заключение приведем отрывок из «Причитания по мужу», записанный в Буйском уезде Костромской губ. в 1920 г.:
Дух мой, свеча светлая, кровь ты моя кипучая,
Красавец мой! Промолви хоть одно словечушко,
Накажи, как мне жить-то.
Эку ты шуточку надо мной сшутил!
Подкосил ты мои ноженьки, как косой,
Жизнь ты моя! Радость моя! На что ты рассердился,
На какое ты слово грубое?
Мы, кажись, прытко-то с тобой и не ругались!
Дух мой, научи ты меня, как мне дом-то домить
Да деток-то подымать!
Пожила я за тобой, за работничком, да покрасовалась,
С кем теперь я думу-ту думать буду?
Ангел мой, взгляни хоть ты одним глазком!
Материал создан: 08.12.2015
