Теория ресурсного государства и этносословия в России
Конституция России, закрепляя существование «национальных республик в составе Российской Федерации», создает возможность рассматривать процессы, происходящие в ряде субъектов РФ, через призму политического национализма. С этой точки зрения в составе РФ существуют политические нации, обладающие зачатками государственности и связанные с центральной властью РФ положениями федеративного договора. Представители элит из числа этих наций ведут двунаправленную политику, цель которой — получение из центра бюджетных дотаций, и в то же время, — максимальное дистанцирование от этого центра в других вопросах. Наиболее радикально-настроенные представители элиты призывают к отделению этих республик от РФ и созданию полноценных национальных государств.
И все же «республики в составе РФ» нельзя считать национальными протогосударствами. Имея второстепенные признаки государственности (Конституцию, флаг, герб, гимн), они лишены главных ее признаков, делающих социальное образование государством, — собственных полиции и армии. А ведь первостепенная функция государства — поддержание внутренней безопасности и защита от внешних врагов.
Наконец, национализм региональных радикальных политиков — никакой не политический либерал-национализм западного типа. Например, они требуют привилегий для титульного этноса, при этом провозглашая себя демократами, тогда как один из главных тезисов либеральной демократии — равенство всех граждан перед законом.
Региональные структуры российского государства и общества продуктивно позволяет изучать теория, разработанная современным социологом Симоном Кордонским. Автор исходит из того, что в России на всех этапах ее истории — и дореволюционном и советском, и постсоветском — в значительной степени государство имело черты ресурсного, а общество – сословного. Ресурсное государство — это такое государство, которое фактически, а иногда и юридически обладает собственностью на все, что имеется на подвластной ему территории (включая землю, природные ископаемые, людей, их труд и результаты этого труда).
Частной собственности как таковой в ресурсном государстве нет, торгово-рыночное распределение отсутствует либо не доминирует. Все необходимые для жизни средства (от еды, одежды и жилья до денег и привилегий) государство распределяет между социальными группами, взамен накладывая на них определенные обязанности. Право на получение того или иного ресурса делает социальную группу (наследственную или ненаследственную) сословием, а количество и качество ресурса ставит это сословие на определенное место в иерархии общества и определяет характер его отношений с другими, вышестоящими и нижестоящими, сословиями.
Государство в сословном обществе не только распределяет ресурсы, но и следит за их использованием, а также наказывает за их нецелевое использование (причем не только индивидов, но и целые сословия). Правильным, или целевым, здесь называется использование ресурса по назначению сообразно с нуждами государства. Если же сословие неправильно, не по назначению использует ресурс (присваивает его себе либо стремится превратить в товар), то оно может быть его лишено и даже расформировано как сословие.
Согласно Кордонскому, сословия существовали не только в прошлом России, но и сохраняются и в современном российском обществе. Например, сословием являются сотрудники спецслужб, особые права которых даже оговорены законом («Закон об ФСБ»). Продолжают существовать советские сословия (пенсионеры, бюджетники и т.д.). В то же время с сословным сосуществует зародыш общества классового типа, которое функционирует и взаимодействует с государством совсем по другим законам.
Описанная выше концепция дает ключ к пониманию взаимоотношений народов в союзных и автономных республиках СССР и в национальных автономиях современной России, позволяя рассматривать живущие в них народы (и прежде всего так называемые титульные этносы) как этносословия.
Так мы будем называть этнические группы, которые получают от государства определенный ресурс (как правило, в виде набора привилегий) и взамен обязаны выполнять определенные государственные повинности (иногда символические, иногда — реальные). Этносословия следует отличать от этносов. Так, русские в СССР были этносом, но не были этносословием, потому что не имели привилегий, данных государством.
Этносословия имеют свое корпоративное самосознание, построенное на идее, что они заслужили госресурс (прошлыми либо настоящими заслугами или как компенсацию за прошлые обиды), и особенные представления об идеальном поведении члена этносословия (вплоть до того, как он должен одеваться и говорить). Им свойственно стремление к взаимопомощи и к созданию органов сословного самоуправления, которые могли бы принимать в этносословие или исключать из него (соответственно, наделять ресурсом, положенным ему, или лишать его).
Существование этносословий — традиция для России, в Российской империи их права и обязанности были оговорены законом. Тогда все народы разделялись на природных подданных империи и инородцев, а последние в свою очередь на оседлых, кочевых, бродячих, сибирских инородцев, инородцев Туркестанского края и т.д. Их жизнь регулировалась Уставом об управлении инородцев, изданном в 1822 году.
Разные категории инородцев имели различные привилегии, касающиеся прежде всего порядка управления и воинской повинности, в то же время на них налагались и определенные обязанности, в частности в сфере налогообложения и передвижения по стране. Говоря проще, инородцы Туркестана получали от государства ресурс (например, право на самоуправление на основе собственных обычаев), но обязаны были использовать его правильно (в целях укрепления, а не ослабления имперской власти).
В Советском Союзе этносословия существовали негласно (хотя некоторые привилегии малых народов нашли юридическое выражение — так, чукчи по закону освобождались от призыва в Советскую армию). Права и обязанности этносов (этносословий) либо оговаривались в подзаконных актах (непубличные распоряжения партийных комитетов о доле представителей определенных народов при поступлении вузы и т.д.), либо молчаливо признавались всеми как устоявшееся положение вещей, традиция (так, должность первого секретаря обкома КПСС национальной республики в составе РСФСР доставалась представителю титульного этноса, должность второго секретаря — русскому).
Существовали этносословия привилегированные (титульные этносы национальных республик и округов) и наказанные (чеченцы, ингуши, крымские татары), обреченные на легитимное ущемление прав. Известен и пример, когда ущемленное этносословие — советские евреи — сумело добиться от государства права на выезд за рубеж на постоянное место жительства, которого были лишены члены привилегированных советских сословий.
Интересно рассмотреть механизм деятельности этносословия на примере типичного титульного этноса национальной автономной республики РСФСР — башкир в БАССР и ее наследнице — Республике Башкортостан.
Этносословие башкир в БАССР
Победа большевиков над белыми в период гражданской войны во многом стала возможной за счет компромисса между Советской властью и умеренными националистами («национал-коммунистами») из среды нерусских народов. Ярким примером такого компромисса стал договор между Башкирской республикой, возглавляемой Заки Валидовым, и Советской Россией. Первоначально взаимоотношения с российской властью мыслились башкирскими националистами как федеративные. На деле в Советской Башкирии к 1930-м годам окончательно формируется этносословие башкир, которое существовало на всем протяжении советского периода и продолжает существовать и теперь.
Какие же ресурсы получили от государства башкиры, что позволяет говорить о них как о советском этносословии?
Прежде всего право на пользование родной башкирской землей.
В 1860-1870-х годах государство разрешило куплю-продажу башкирских вотчинных земель, результатом чего стала «земельная лихорадка» — скупка башкирских земель по заниженным ценам, отраженная в русской литературе (Л.Н. Толстой). За девять лет, с 1869 по 1878 год, было продано — с огромным числом нарушений закона — около миллиона десятин башкирской земли в среднем по рублю за десятину. Таким образом, представители титульной нации лишились значительной части своей земли.
Национализация земли Советской властью означала изъятие ее у тех русских купцов и зажиточных крестьян, которые скупили ее у башкир. Но этот ресурс не был возвращен башкирским родам, а передан башкирам-сельчанам (впоследствии колхозникам) в пользование. Причем предполагалось, что земля будет использоваться по назначению — для сельскохозяйственной деятельности (Советской власти удалось превратить башкир в земледельцев) и традиционных народных промыслов башкир — разведения лошадей, пчел и т.д.
Официальная пропаганда всячески превозносила образ башкира-земледельца или коневода, которому Советская власть вернула то, что незаконно было отобрано у него при царском режиме. Постепенно стало складываться представление, что одно из основных предназначений башкир в советском обществе — сельскохозяйственный труд, которое транслировалось через литературу, театральные постановки, кино, телевидение, задавая модель поведения для представителей этой нации. Представление это разделялось и самими башкирами: первые советские поколения которых воспринимали национализацию, то есть экспроприацию земли у бывших частных собственников, как историческое возмездие, а свой труд на национализированной земле во благо Советской власти — как торжество социальной справедливости.
В итоге башкиры в БАССР, в отличие от русских и татар, в основном были заняты в сельском и лесном хозяйстве. По данным переписи 1989 года, башкиры составляли большинство в следующих отраслях народного хозяйства: сельское хозяйство – 34,6% башкир, 33,3% татар, 16,6% русских); лесное хозяйство (37,1% башкир, 29,5% русских, 29,5% татар. Показательно, что перестроечные социологи и солидарные с ними деятели башкирского нацдвижения видят в этом уже социальную несправедливость — представления людей этой национальности о социальной справедливости и достойном месте в обществе со временем изменились.
Следующий ресурс, который получило в советские времена этносословие башкир от государства, — право на развитие родной культуры.
Оно обеспечивалось целым рядом государственных мер — созданием национального театра, сети национальных школ, национальных отделений в творческих союзах, отделений на филфаках педагогических институтов и университетов, газет и журналов на башкирском языке, государственного издательства, выпускающего книги на башкирском языке. Наконец, существовал нацнабор на факультеты и в аспирантуры вузов республики и Москвы и Ленинграда (заметим при этом, что он распространялся на гуманитарные факультеты, поскольку был необходим для воспроизведения гуманитарной интеллигенции).
Обязанность целевого использования ресурса обозначала в данном случае, что члены этносословия башкир обязаны получать образование, становиться либо создателями, либо потребителями башкирской советской культуры. Официальная пропаганда внушала, что башкир-интеллигент должен заниматься развитием национальной культуры, изучением собственной истории, созданием башкирской литературы, их популяризацией, а башкир — крестьянин, рабочий, служащий — должен стать книгочеем, активным читателем продукции на башкирском языке, знатоком своей истории и культуры (в ее советском варианте).
В связи с этим в гуманитарном научном сообществе БАССР к 1960-м годам сложился интересный и малоисследованный феномен: создание диссертаций, монографий, научных работ по истории Башкирии (особенно по таким ее узловым темам, как, например, присоединение к России, восстания XVII–XVIII веков, Башкирия в период гражданской войны 1918-1921 гг.) становятся прерогативой ученых — башкир по национальности. Они сознательно или бессознательно рассматривают это как своеобразное специфичное служение членов своего этносословия и попытки ученых — русских или татар — заниматься тем же расценивают как нарушения установленных правил и отвечают на них моральным бойкотом.
В то же время историк — башкир по национальности, который решил вдруг заниматься другой тематикой — скажем, историей Европы, тоже рассматривается ими как кандидат на исключение из этносословия. В глазах его членов он был виновен в нецелевом использовании ресурса: он получил образование как башкир, пользуясь льготами для представителей этой национальности, но отказывается выполнять этносословное служение.
Еще один ресурс, который полагался в советское время башкирам как этносословию, можно назвать условно «дружба народов».
Этот ресурс предполагал государственную идеологическую поддержку башкир, создание в рамках официальной пропаганды положительного образа этого народа и олицетворяющих его героев, осуждение оскорблений башкир и их культуры, провозглашение права войти в «семью советских народов» «на равных». Иначе говоря, предполагалось, что любой башкир по национальности, в какой бы области Советского Союза он ни оказался, мог рассчитывать на радушную встречу со стороны представителей других народов СССР, на уважительное отношение к его культуре, его героям и прежде всего Салавату Юлаеву, официальный культ которого имел общесоюзный характер.
Обязанность члена эносословия башкир по применению этого ресурса состояла в таком же отношении к представителям других народов Советского Союза (в том числе и русскому). В 1930-1950-е годы в республике сложились даже негласные правила речевого этикета башкир, направленные на выражение уважения к русским и предотвращение конфликтов на национальной почве. Например, чтоб избежать неприятных ситуаций, связанных с тем, что русскому человеку трудно произнести башкирские имена и отчества, башкиры сами предлагали называть их на русский лад (так, Амалетдин становился Алексеем, а Ильгам — Иваном). Если в общем разговоре участвовали не только башкиры, но и русские, то считалось невежливым говорить по-башкирски. Входя в помещение, где есть и русские, и башкиры, следовало произносить приветствие на обоих языках.
Вообще негласная этика советского общества предписывала умалчивать о национальных обидах, превозносить достоинства других народов (разумеется, в среде соплеменников в неформальном общении возможно было и другое поведение).
Еще один ресурс, который советское государство давало башкирам на основе традиции, то есть неписаного закона — это право на создание национальных моноэтничных вооруженных формирований.
Однако это право могло быть использовано только в случае большой оборонительной войны (в мирное время башкиры служили на общих основаниях в многонациональных воинских частях). Пример — создание знаменитой башкирской кавалерийской дивизии в годы Великой Отечественной войны. Целевым использованием этого ресурса считалась, естественно, борьба с врагом и защита всей (а не только малой) Родины и государства.
Подобный ресурс был предоставлен не только башкирам. Как известно, во время Великой Отечественной войны были сформированы еще и калмыцкая и чечено-ингушская кавалерийские дивизии, причем последняя известна тем, что большая часть ее личного состава дезертировала или перешла на сторону врага: «из 2986 чел., призванных в формировавшуюся в 1942 г. Чечено-Ингушскую национальную кавдивизию, дезертировало 1772 чел.» Наказанием за это стало лишение чеченцев и ингушей государственных привилегий, в том числе и права жить на своей малой Родине (с позиций мировоззрения ресурсного государства все, в том числе и земля, принадлежит государству, и ему решать, какой народ где будет жить).
Наконец, одним из главных ресурсов, дарованным советским государством башкирам, был административный ресурс.
Пропаганда представляла использование его как осуществление права башкирского народа на самоопределение, которого башкиры были лишены в дореволюционный период. Однако БАССР не была «государством башкир» (так же как не была она провинцией унитарного «русского» государства СССР, наделенной лишь видимостью нацреспублики, как утверждают современные башкирские националисты). Речь шла о праве башкир занимать определенные должности в партийном и советском аппарате (как правило, согласно традиции башкир был первым секретарем комитета, а русский или татарин – вторым. Это было очень важным стимулом для любого башкира, поскольку он знал, что он может рассчитывать на определенный карьерный рост, только потому что принадлежит к башкирскому народу. Нередки были случаи, когда представители других национальностей, прежде всего татары, выдавали себя за башкир, чтоб воспользоваться этой привилегией. Однако это накладывало и обязанность повышенной лояльности по отношению к советскому государству и публичное, подчеркнутое осуждение «башкирского национализма» (в эпоху сталинских партийных чисток предполагалось даже личное участие в таких чистках и разоблачение искомых «националистов»).
Советскому ресурсному государству, со своей стороны, существование этносословия башкир было выгодно по ряду причин:
- развитие культуры неславянских народов, подвергавшихся дискриминации при царском режиме, соответствовало пропагандистской саморекомендации советского государства как освободителя народов империи;
- за счет ресурса «дружбы народов» обеспечивался межнациональный мир и согласие в стране;
- поддерживалась лояльность СССР нерусских народов, и прежде всего их политических и культурных элит.
Дальнейшее развитие этносословия башкир, равно как и других титульных этнических и неэтнических советских сословий, было связано с кризисом сословного общества, поразившим СССР в «период застоя». Этот кризис был связан с распространением среди сословий убеждения, что выделяемая доля ресурса не соответствует значению того или иного сословия в обществе, а также с развитием механизмов теневого рынка и криминальной рыночной экономики, подтачивающих начала сословности. Это предопределило судьбу советских сословий (в том числе и этносословий) в постсоветскую эпоху.
Автор текста: Рустем Вахитов
Материал создан: 03.02.2018
создано на основе этого материала
