Преамбула
Главной катастрофой действительный выход Британии из ЕС может стать для сложившейся в передовых странах формы общественного устройства — имитационной, управляемой и отлично контролируемой демократии
Все знали, что Великобритания из Евросоюза не уйдёт, её просто не отпустят. Это знали британские букмекеры, ставившие четыре к одному на то, что никакого брексита не произойдёт. Это знали повелители соцопросов, накануне вчерашнего референдума уверенно предрекавшие 52% голосов за единство с Евросоюзом. Это знала вся пропагандистская машина ЕС и даже лидеры евроскептиков (вчера вечером по завершении голосования Найджел Фарадж, глава кампании за выход из Евросоюза, печально предрёк себе поражение). Это знали и отечественные евроскептики, включая автора. Все, кто точно знал, что никакого брексита не будет, принимали во внимание очевидные вещи:
1) Европейские чиновные элиты — и их британская часть в том числе — против развала ЕС, он им не выгоден, он составляет залог их существования.
2) США против развала ЕС, потому что зря, что ли, они столько лет выращивали этих самых послушных еврочиновников. К тому же им предстоит уламывать Старый Свет на ТТИП (Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнёрство), а это куда проще делать группово.
3) А за выход из ЕС — всего лишь сами британцы. Массы. «Необразованные и небогатые». Те, кто никак не мог понять, почему Великобритания платит за членство в Евросоюзе 360 миллионов в неделю, а получает за это толпы нелегальных мигрантов.
Отметим, что элитам правильный итог голосования был нужен крайне и позарез. И было сделано всё допустимое и недопустимое, чтобы его добиться.
Как рассказывал Британской вещательной корпорации один из английских еврофункционеров — «была выкачена вся тяжёлая артиллерия. Мы подогнали нобелевских лауреатов, мы выпустили самых авторитетных экономистов, мы привезли самого Обаму!»
Наконец, когда всё это не сработало (и массы продолжали требовать бегства из Евросоюза) — произошло потрясающее стечение обстоятельств. За неделю до голосования на улице среди бела дня на самую симпатичную малозаметную даму-депутата из числа сторонников ЕС Джо Кокс напал до того совершенно тихий городской псих. С криком «Британия прежде всего, смерть предателям!» мужчина зарезал её и добил из пистолета на глазах ошеломлённых прохожих. Мать двоих детей, женщина из простой рабочей семьи, десять лет отпахавшая в организации по борьбе с голодом, скончалась и стала иконой. В первую очередь, конечно, — иконой еврооптимистов, которые тут же принялись затыкать евроскептикам рот убитой Кокс.
Это было само по себе чудовищное стечение обстоятельств, но у убитой на канун референдума пришёлся ещё и день рождения, так что 23 июня неравнодушные лондонцы встретили со свечами на Трафальгарской площади, клянясь сделать то, за что отдала жизнь Джо Кокс.
…Но не сработало и это. Когда я пишу эти строки, голоса ещё не досчитаны — но очевидно, что 52% британцев высказались за то, чтобы из Евросоюза выйти.
А теперь — о том, удастся ли это реализовать.
Начнём с главного. Референдумы в Великобритании по закону носят рекомендательный характер, а не обязательный. В прямом смысле: правительство может проигнорировать результаты всенародного волеизъявления. Хотя «в случае, если воля большинства высказана с большим перевесом, результаты плебисцита оказывают серьёзное влияние».
И совершенно не факт, что победа евроскептиков с перевесом в 2% будет сочтена правящими в Британии еврочиновниками достаточно убедительной.
Однако даже если она будет признана таковой — британской элите есть куда отступать.
Во-первых, она может картинно «учесть» результаты народного волеизъявления и начать по этому поводу неспешные, лет на пять-десять, переговоры с Брюсселем по процедуре выхода из Евросоюза, изменения статуса отношений и пр. В результате чего действительный исход из Европы будет отодвинут куда-то в следующее десятилетие.
Во-вторых, британская элита сможет просто продублировать большинство устраивающих её (но не граждан) договоров с Евросоюзом и его партнёрами в «индивидуальном порядке», то есть сделать своему членству в ЕС ремейк, но называть его не членством, а каким-нибудь глубинным партнёрством.
В-третьих, элита в состоянии совместить оба этих подхода, объявив по их результатам, что процесс переформатирования партнёрства с континентальной Европой завершён — и теперь всё стало по-настоящему хорошо.
Строго говоря, это не я всё придумал — это всё «варианты на случай неудачи», уже давно озвученные в деловых британских медиа, облечённые в инфографику и общепринятые.
…И всё-таки — что произойдёт, если Британия покинет Евросоюз по-настоящему? Вместе со своим 12-13% европейского населения, половиной европейских вооружённых сил и пятой частью европейского ВВП?
Главной катастрофой это станет не для миллионов поляков и прибалтов, перед которыми замаячит пугающая перспектива возвращения с богатых островов на бедноватые родины. И не для европейской коллективной безопасности, которой куда больше угрожает европейское единство, чем какой-либо внешний враг, вот-вот готовящийся напасть на Латвию. И даже не для нелегалов, пытающихся штурмовать Ла-Манш и туннель под ним.
Главной катастрофой действительный выход Британии из ЕС может стать для сложившейся в передовых странах формы общественного устройства — имитационной, управляемой и отлично контролируемой демократии. Такой демократии, в которой протестные настроения изначально приватизированы профессионалами «выпускания пара», прохождение во власть возможно лишь при поддержке крупного и почтенного бизнеса, а лениво сменяющие друг друга «левые» и «правые» проводят одну и ту же экономическую, внешнюю и внутреннюю политику — политику элит.
Вчерашнее голосование вполне может стать началом не просто «упадка ЕС», но началом по-настоящему новой мировой эпохи. То есть эпохи, когда правила, навязанные большинству блестящим и величественным «золотым процентом», владеющим нашей планетой уже не первое поколение, — внезапно перестанут работать. И механизмы мастерского контроля масс, все выработанные за десятилетия навыки «имитационной демократии» с заранее заданным результатом — тоже начнут заедать и ломаться.
Кризис «управляемого народовластия» — потенциально может стать самым главным кризисом XXI столетия, поскольку он пока что не имеет практического решения: массы в состоянии проголосовать против воли элит, но не имеют возможности проконтролировать выполнение собственной воли. Что уже продемонстрировал референдум в Нидерландах — и запросто может продемонстрировать пример Британии.
И чем дольше воля большинства будет постфактум «форматироваться» в интересах меньшинства — тем более болезненным может стать слом механизма.
Впрочем, до всего этого ещё нужно дожить. Пока что у «золотого процента Европы» — неприятности, но ещё не катастрофа.
Автор текста: Виктор Мараховский
Материал создан: 24.06.2016
создано на основе этого материала
