Из того было из города из Крякова,
С того славнаго села да со Березова,
А со тою ли со улицы Рогатицы,
Из того подворья богатырского,
Охвочь ездить молодец был за охвоткою;
Ай стрелял-то да й гусей лебедей,
Стрёлял малых перелетных серых утушок.
То он ездил по роздольицу чисту полю,
Целый день с утра ездил до вечера,
Да и не наехал он ни гуся он ни лебедя,
Да й не малого да перелетнаго утенышка.
Он по другой день ездил с утра до пабедья,
Ен подъехал-то ко синему ко морюшку,
Насмотрел две белых две лебедушки:
Да на той ли как на тихоей забереги,
Да на том зеленоем на затресьи
Плавают две лебеди, колыблются.
Становил-то он коня за богатырскаго,
А свой тугой лук розрывчатой отстегивал
От того от праваго от стремечка булатнёго,
Паложил-то он и стрелочку каленую,
Натянул тетивочку шелковеньку,
Хотит подстрелить двух белыих лебедышок,
Воспроговорили белые лебедушки,
Проязычили языком человеческим:
— Гы удаленькой дороднёй добрый молодец.
Ай ты славная богатырь святорусский!
Хоть нас подстрелишь двух белыих лебедушек,
Не укрятаешь плеча могучаго,
Не утешишь сердца молодецкаго.
Не дви лебеди мы есть да не дви белыих,
Есть две девушки да есть две красныих,
Две прекрасныих Настасьи Митриёвичны.
Мы летаем-то от пана поганаго,
Мы летаем поры времени по три году,
Улетели мы за синеё за морюшко.
Поезжай-ко ты в роздольице чисто поле,
Да й ко славному ко городу ко Киеву,
Да й ко ласкову князю ко Владымиру:
Ай Владымир князь он ест-то пьет и проклаждается
И над собой незгодушки не ведает.
Как поедешь ты роздольице’м чистым полем,
Да приедешь ты к сыру дубу крякновисту,
Насмотри-тко птицу во сыром дубе,
Сидит птица черной ворон во сыром дубе,
Перьице у ворона черным черно,
Крыльицо у ворона белым бело,
Перьица роспущены до матушки сырой земли.
Молодой Петрой Петрович королевской сын
На коне сидит, сам пороздумался:
— Хоть-то подстрелю двух белыих лебедушок,
Да й побью я две головки бесповинныих,
Не укрятаю плеча могучаго,
Не утешу сердца молодецкаго.
Ен сымает эту стрелочку каленую,
Отпустил тетивочку шелковеньку,
Ай свой тугой лук розрывчатой пристегивал
Ай ко правому ко стремечки булатнёму,
Да й поехал он роздольицем чистым полем
Ай ко славному ко городу ко Киеву.
Подъезжал он ко сыру дубу крякновисту,
Насмотрел ён птицу черна ворона;
Сиди птица черный ворон во сыром дубе
Перьицо у ворона черным черно,
Крыльицо у ворона белым бело,
Ай роспущены перьица до матушки сырой земли:
Эдакою птицы на свети не видано,
Ай на белоем да и не слыхано.
Молодой Петрой Петрович королевской сын
Он от праваго от стремечки булатнёго
Отстянул свой тугой лук розрывчатой,
Наложил ён стрелочку каленую,
Натянул тетивочку шелковеньку,
Говорил-то молодец да й таковы слова:
— Я подстрелю эту птицу черна ворона,
Его кровь-то росточу да по сыру дубу,
Его тушицю спущу я на сыру землю,
Перьицо я роспущу да по чисту полю
Да по тою долинушке широкою.
Воспроговорил-то ворон птица черная,
Испровещил да языком человеческим:
— Ты удаленькой дородний добрый молодец,
Славныя богатырь святорусский!
Ты слыхал ли поговорю на святой Руси:
В кельи старця-то убить — так то не спасеньё,
Черна ворона подстрёлить — то не корысть получить,
Хоть подстрелишь мене птицю черна ворона,
И поросточишь мою кровь ты по сыру дубу,
Спустишь тушицю на матушку сыру землю,
Не укрятаешь плеча да ты могучаго,
Не утешишь сердця молодецкаго.
Поезжай-ко ты во славной стольнёй Киев град,
Да й ко славному ко князю ко Владымиру,
Ай у славнаго-то князя у Владымира
Есть почестей пир да й пированьицо,
То он есть да пьет да й проклаждается,
Над собою князь незгодушки не ведает:
То ведь ездит поляничищо в чистом поли,
Она кличет выкликает поединщика,
Супротив собя да й супротивника,
Из чиста поля да что наездника:
Он не даст ли мне-ка если поединщика,
Супротив меня да й супротивника,
Из чиста поля да что наездника,—
Розорю я славной стольной Киев град,
А ’ще чернедь мужичков-то всех повырублю,
Все божьи церквы-то я на дым спущу,
Самому князю Владымиру я голову срублю
Со Опраксией да королевичной.
Молодой Петрой Петрович королевской сын
На добром коне сидит-, сам пороздумался:
— То слыхал я поговорю на святой Руси:
В кельи старця-то убить, так то не спасеньё,
Черна ворона подстрелить, то не корысть получить;
Хоть я подстрелю-то птицу черна ворона,
Росточу-то его кровь да по сыру дубу,
Его тушицю спущу да й на сыру землю,
Роспущу то ёго перьице да й по чисту полю
Да по тою по долинушке широкою,—
Не укрятаю плеча-то я могучаго
И не утешу сердця молодецкаго.
Он сымает эту стрелочку каленую,
Отпустил тетивочку шелковую,
А свой тугой лук розрывчатой пристегивал
Ай ко правому ко стремячки к булатнёму,
На кони сидит да й пораздумался:
— Прямоезжею дороженькой поехать в стольнёй Киев град,
То не честь мне-ка хвала да й от богатырей,
Ай не выслуга от князя от Владимира,
А поехать мне дорожкой во чисто поле
Ай ко тою поляницищу удалою,
Ай убьет-то поляница во чистом поле,
Не бывать-то мни да на святой Руси,
А и не видать-то молодцю мне свету белого.
Он спустил коня да й богатырскаго,
Ен поехал по роздольицу чисту полю,
Ен подъехал к поляници ко удалою.
Оны съехалися добры молодцы да й поздоровкались,
Они делали сговор да й промежду собой,
Как друг у друга нам силушки отведати:
Нам розъехаться с роздольица чиста поля
На своих на конях богатырскиих,
Приударить надо в палици булатнии,
Тут мы силушки у друг другй отведаем.
Порозъехались они да на добрых конях
По славному роздольицу чисту полю;
Они съехались с роздольица чиста поля
На своих на добрых конях богатырскиих,
Приударили во палици булатнии,
Они друг друга-то били не жалухою,
Со всей силушки да богатырский,
Били палицми булатнима да по белым грудям.
И у них палици в руках да погибалися,
Ай по маковкам да й отломилися;
Ай под нима как доспехи были крепкий,
Ени друг друга не сшибли со добрых коней,
Да й не били оны друг друга, не ранили,
Никоторого местечка не кровавили.
Становили молодци оны добрых коней
И они делали сговор да промежду собой,
Порозъехаться с роздольица чиста поля
На своих на добрых конях богатырскиих.
Приударить надо в копья муржамецкия,
Надо силушки у друг друга отведати.
Порозъехались с роздольица чиста поля
На своих на добрых конях богатырскиих,
Приударили во копья муржамецкия,
Они друг друга-то били не жалухою,
Не жалухою-то били по белым грудям.
У них копья-ты в руках да погибалися,
Ай по маковкам да й отломилися;
Ай под нима как доспехи были крепкий,
Ени друг друга не сшибли со добрых коней,
То не били оны друг друга, не ранили,
Никоторого местечка не кровавили.
Становили добрых коней богатырскиих,
Говорили молодцы-то промежду собой:
Опуститься надо со добрых коней
Ай на матушку да й на сыру землю,
Надо биться-то нам боем рукопашкою,
Тут у друг друга мы силушку отведаем.
Выходили молодци они с добрых коней,
Становилися на матушку сыру землю
Да й пошли-то биться боем рукопашкою.
Молодой Петрой Петрович королевской сын
Он весьма был обучен бороться об одной ручке
Подошел он к поляницищу удалою,
Да й схватил он поляницу на косу бодру.
Да й спустил на матушку сыру землю,
Вынимал-то свой он нож булатнюю,
Заносил свою да ручку правую,
Заносил он ручку выше головы,
Да й спустить хотел ю ниже пояса —
Права ручушка в плечах да застоялася,
В ясных очушках да й помутился свет.
То он стал у поляницы повыспрашивать:
— Ты скажи-тко, поляница, мне проведай-коз
Ты с коей Литвы, да ты с коёй земли,
Тобе как-то поляничку именём зовут
И удалую звеличают по отечеству?
Говорила поляница й горько плакала:
— Ай ты старая базыка новодревная!
Тоби просто надо мною насмехатися,
Как стоишь ты на моей белой груди
И в руках ты держишь свой булатний нож,
Ты хотишь пластать мои да груди белый,
Доставать хотишь мое сердцё со печеней.
Есть стояла я бы на твоей белой груди,
Да пластала бы твои я груди белый,
Доставала бы твоё да сердце с печеней,
Не спросила б я отця твоёго матери,
А ни твоего ни роду я ни племени.
Розгорелось сердце у богатыря
А у молода Петроя у Петровича.
Ен занес свою да ручку правую,
Ручку правую занес он выше головы,
Опустить ю хочет ниже пояса,—
Права ручушка в плечи да застояласе,
В ясных очушках да помутился свет.
То он стал у поляници повыспрашивать:
— Ты скажи-тко, поляница, мне проведай-ткоа
Ты коёй земли да ты коёй Литвы,
Тобя как-то поляничку именем зовут,
Тобя как-то звеличают по отечеству?
Говорила поляница таковы слова:
— Ай ты славныя богатырь святорусский!
Ай ты когда стал у меня выспрашивать,
Я стану про то тобе высказывать:
Родом есть из города из Крякова,
Из того села да со Березова,
Ай со тою ли со улицы Рогатицы,
Со того подворья богатырскаго,
Молодой Лука Петрович королевской сын.
Увезен был маленьким робеночком:
Увезли меня татара-ты поганый,
Да й во ту во славну в хоробру Литву,
То возростили до полного до возрасту;
Во плечах стал я иметь-то силушку великую,
Избрал коня соби я богатырскаго,
Я повыехал на матушку святую Русь
Поискать собе я отца матушки,
Поотведать своего да роду племени.
Молодой Петрой Петрович королевской сын
Ен скорешенько соскочит со белой груди,
То й берет его за ручушки за белый,
За него берет за перстни за злаченые,
То здымал его со матушки сырой земли,
Становил он молодця да й на резвы ноги,
На резвы ноги да й супротив собя,
Целовал ёго в уста он во сахарниц
Называл-то братцем соби родныим.
Ены сели на добрых коней, поехали
Ко тому ко городу ко Крякову,
Ко тому селу да ко Березову,
Да ко тою улицы Рогатицы,
К тому славному к подворью богатырскому;
Приезжали-то оны да й на широкой двор,
Как сходили молодцы они с добрых коней,
Молодой Петрой Петрович королевской сын
Он бежал скоро в полату белокаменну;
Молодой Лука Петрович королевской сын
Ай стал по двору Лука похаживать,
За собою стал добра коня поваживать.
Молодой Петрой Петрович королевской сын
Ен скоренько шел полатой белокаменной,
Проходил ён во столову свою горенку,
Ко своей ко родной пришел матушке:
-— Ай ты свет моя да й родна матушка!
Как-то был я во роздольице в чистом поли,
Да й наехал я в чистом поли татарина,
А кормил я ёго ествушкой сахарною,
Да й поил я ёго питьицем медвяныим.
Говорит ему тут родна матушка:
— Ай же свет моё чадо любимое,
Молодой Петрой Петрович королевской сын!
Как наехал ты в чистом поли татарина,
То не ествушкой кормил бы ты сахарною,
То не питьицем поил бы ты медвяныим,
Ай то бил бы ёго палицей булатнюю,
Да й колол бы ты ёго да копьем вострыим.
Увезли у тобя братця они родного,
Увезли-то ёны малыим робёночком,
Увезли его татары-ты поганый!
Говорил Петрой Петрович таковы слова:
— Ай ты свет моя да родна матушка!
Не татарина наехал я в чистом поле,
Ай наехал братця соби родного,
Молодца Луку да я Петровича,
Ай Лука Петрович по двору похаживат,
За собой добра коня поваживат.
То честна вдова Настасья-то Васильевна
Как скорешенько бежала на широкой двор,
Да й в одной тонкой рубашечке без пояса,
В одных тонкиих чулочиках без чоботов,
Приходила к своему да к сыну родному,
К молоду Луки да й ко Петровичу,
Ена брала-то за ручушки за беленьки,
За него-то перстни за злаченый,
Целовала во уста его в сахарнии,
Называла-то соби да сыном родныим;
Да й вела его в полату белокаменну,
Да вела в столову свою горенку,
Да й садила-то за столики дубовый,
Их кормила ествушкой сахарною,
Да й поила-то их питьицем медвяныим.
Они стали жить быть, век коротати.
Материал создан: 02.11.2015
