Схематическое представление о том, как будет выглядеть демографическая составляющая будущего мира, могут дать глобальные демографические прогнозы, в частности сверхдолгосрочный прогноз ООН (World population 2003). Его основные варианты — верхний, средний и нижний — трассируют различные возможные пути эволюции мирового населения на три столетия вперед. Все они предполагают завершение периода значительных изменений рождаемости и ее последующую стабилизацию на одинаковом для всех стран уровне — как за счет повышения в более развитых странах, где сейчас она низка, так и за счет снижения в менее развитых странах, где пока она высока.
Согласно «верхнему» варианту, рождаемость стабилизируется (в развитых странах — к середине нынешнего века, в развивающихся — после заметного снижения — к концу XXII века) на уровне 2,35 рождения на одну женщину (на 15% выше уровня простого воспроизводства). Демографический взрыв не прекращается, население Земли к концу века превысит 14 млрд. человек и будет продолжать расти. Доля развитых стран, которая в середине ХХ века составляла 34%, а в его конце — 20%, с середины XXI века устанавливается примерно на уровне 12–13%..
По «среднему» варианту рождаемость стабилизируется на уровне простого замещения поколений (2,06 рождения на одну женщину) — в развитых странах к концу нынешнего, в развивающихся — к концу следующего столетия. К середине XXI века демографический взрыв в мировых масштабах в основном завершится, к 2075 году численность населения планеты достигнет максимума в 9,2 млрд. человек и затем практически стабилизируется на уровне, близком к 9 млрд. Доля сегодняшних развитых стран падает до 12,5% в конце XXI века, а затем снова несколько повышается — до 14%.
Наконец, по «нижнему» варианту прогноза, стабилизация рождаемости на уровне 1,85 рождения на одну женщину (на 10% ниже уровня простого воспроизводства) в развитых странах достигается к концу XXI века, в развивающихся — в результате роста (после значительно падения к середине нынешнего столетия) — к концу XXII века. Уже после 2040 года население мира, едва преодолев планку в 7,5 млрд. чело век, начнет сокращаться — до 5,5 млрд. в конце XXI века, до 3,2 млрд. в конце XXII и до 2,3 млрд. —в конце XXIII. Доля нынешних развитых стран не опускается ниже 14% в конце XXI века, а затем постепенно повышается, достигая к 2300 году 18%.
Конечно, в прогнозах такого рода речь идет лишь о самых общих схемах будущего. Но эти схемы помогают понять, перед какими демографическими альтернативами стоит современное человечество и к чему следовало бы стремиться в ближайшей и более отдаленной перспективе.
Учитывая всю совокупность глобальных экономических, социальных, экологических, политических проблем, с которыми население Земли сталкивается уже сегодня, можно смело утверждать, что наилучшей была бы демографическая эволюция не по «верхнему» сценарию — это был бы прямой путь к катастрофе. Но и «средний» сценарий такой эволюции не внушает большого оптимизма. «Стабильные» 9 млрд. жителей Земли — это тоже очень много для человечества, которое на протяжении почти всей своей истории не достигало и 1 млрд. человек.
Нынешний демографический взрыв происходит одновременно с небывалым подъемом мирового сельскохозяйственного и промышленного производства, при том что из-за стремительного роста населения этот рост не приводит к увеличению среднедушевых показателей производства и потребления. Зато он сопровождается таким ростом антропогенных нагрузок на природные системы жизнеобеспечения планеты, который эти системы могут и не выдержать .
Единственный вариант, оставляющий надежды на будущее, — это развитие по «нижнему» сценарию, предполагающему не только прекращение роста, но и последующее постепенное сокращение населения примерно до той численности, какую оно имело в середине ХХ века, т.е. перед началом демографического взрыва. А это значит, что на какое то — довольно долгое — время все человечество должно перейти к рождаемости, которая будет ниже уровня простого замещения поколений.
Такой сценарий — не только наиболее желательный, но и наиболее вероятный. Западные общества создали и социальные механизмы, побуждающие к низкой рождаемости, и технические средства, позволяющие реализовать такие побуждения. Постепенно этот опыт перенимается всеми странами мира. Рождаемость повсюду снижается, пусть и не так быстро, как хотелось бы, а к числу государств с рождаемостью ниже уровня простого воспроизводства сейчас относятся уже не одни лишь высокоиндустриализованные страны, но и все еще крестьянский по преимуществу Китай — самая многолюдная держава мира, движутся в этом направлении и другие страны третьего мира.
Дальнейшее развитие событий по «нижнему» варианту прогноза ООН вело бы к реальному «перелому ситуации» — в отличие от иллюзорного, о котором говорит Бьюкенен. И стоит задуматься над тем, действительно ли он и его бесчисленные сторонники, у которых волосы шевелятся от ужаса при одном лишь упоминании об аборте или презервативе (не будем ставить под сомнение их искренность) и которые с по мощью публицистической риторики и законодательных инициатив пытаются распространить на весь мир уже забытое пуританское благочестие средних классов викторианской Англии, — действительно ли они несут спасение человечеству или хотя бы «Западу», либо просто бестолково суют палки в колеса истории — занятие, столь же старое, как и наш мир, и всегда абсолютно бесплодное?
К счастью, жизнь идет не по рекомендациям ясновидцев, а по своим собственным внутренним законам. В начале XXI века кажется уже неудобным разъяснять читателю, что человеческое общество представляет собой самоорганизующуюся сложную систему, постоянно перерабатывающую огромный объем информации.
Эта информация отражает состояние внешней и внутренней среды системы и, благодаря наличию множества каналов прямой и обратной связи, корректирует поведение элементов системы в интересах сохранения ее целостности и повышения эффективности ее функционирования. Какая-то часть общего потока информации относится к демографическому поведению и управляет им. Тем или иным способом она доходит до миллионов людей, и в их демографическом поведении появляется удивительное единообразие (разумеется, с поправкой на то, что речь идет о стохастических процессах) — в каждую эпоху свое. Сигналы, которые улавливались людьми в конце XX века, не могли не отличаться кардинальным образом от тех, которые поступали к ним в начале XVIII века, соответственно и демографическое поведение их стало иным. Энтропия не выросла, демографический процесс по прежнему социально управляем. Но цель управления — другая, тогда объективным интересам системы соответствовала высокая рождаемость, теперь — низкая.
Конечно, низкая рождаемость сегодня отвечает интересам не всех стран мира. Казалось бы, их население должно получать и иные информационные сигналы. Но возможно ли это? Едва ли. Информационное пространство планеты едино. Современные глобализационные процессы многократно увеличили скорость распространения информации, хотя «человечество всегда, с самого начала, росло и развивалось как глобальная система, где в едином информационном пространстве реализуется общее по своей природе эффективное взаимодействие» (Капица 2004: 86). Так что сейчас, более чем когда-либо, «эффективное взаимодействие, определяющее рост, реализуется во всем населении Земли и за значительный промежуток времени. …Закон роста… нельзя применять к отдельной стране или региону, а только ко всему взаимосвязанному населению нашей планеты» (Там же, 85).
Именно процессы глобальной самоорганизации подталкивают население Земного шара на путь, схематически представленный «нижним» вариантом демографического прогноза ООН и предполагающий ускоренное снижение рождаемости в развивающихся обществах. У них не было двух столетий для постепенного приведения культурных норм, регулирующих демографическое поведение людей, в соответствие с новыми условиями, и хотя сейчас эти нормы быстро меняются, они все еще содержат много традиционных элементов, которые противодействуют снижению рождаемости, замедляют его. Но сила такого противодействия ослабевает.
Развитие промышленности, рост городского населения, снижение детской смертности, изменение положения женщины и другие модернизационные процессы, которые привели к массовому распространению нуклеарной малодетной семьи в странах Европы, в Северной Америке или Японии, скорее всего, сделают ее основным типом семьи и в менее развитых странах, что и приведет к значительному снижению рождаемости в них. Разумеется, движение по этому пути не может быть гладким. Оно требует перемен, которые расшатывают устоявшийся социальный порядок, затрагивают интересы людей, крупных социальных слоев.
Поэтому оно встречает не только содействие, но и противодействие, нередко проходит в обстановке острого социального и культурного конфликта, тормозится им. В контексте этого конфликта следует рас сматривать и постоянно возникающую консервативную оппозицию демографическому обновлению, свойственные ей преувеличенно критическое отношение ко всем социально демографическим нововведениям и конструирование нереализуемых утопий возврата к «добрым старым временам». Что касается консервативной критики настоящего, то в ней есть много верного, она часто привлекает внимание к реальным проблемам, в частности тем, которые порождены неравномерным разворачиванием демографического перехода в разных частях света.
Когда Бьюкенен утверждает, что демографический кризис — это наибольшая из стоящих перед Западом опасностей (Бьюкенен 2003: 316) и называет двумя главными проблемами, угрожающими самому существованию «могущественной Америки и Запада в целом», «вымирание населения» и «массовую иммиграцию людей различных цветов кожи, верований и культур…, ставящую под сомнение культурную целостность Запада» (Там же, 274), то с ним не только нельзя не согласиться, но нужно поспешить добавить к числу находящихся в опасности стран и Россию.
В самом деле, даже и успешное развитие глобальной демографической ситуации по «нижнему» варианту требует немалого времени, в ближайшие же десятилетия оно не даст решения проблем — ни тех, которые обусловлены надвигающейся депопуляцией в развитых странах, ни тех, которые связаны с нарастающей перенаселенностью третьего мира. И те и другие будут только обостряться. Если пытаться ответить на эти вызовы, реализуя предлагаемые консерваторами утопические проекты будущего, похожего на прошлое, то это может принести — и, кажется, уже приносит — больше вреда, чем пользы. Их авторы напоминают генералов, готовящихся к прошедшей и к тому же проигранной ими войне.
Они рассчитывают на то, что их призывы будут услышаны — и народами, и правительствами постпереходных стран, и это приведет к росту рождаемости и ограничению им миграции. На достижение этих целей они и призывают направить главные усилия. Однако реально наблюдаемые и непрерывно усиливающиеся тенденции, равно как и весь сегодняшний мировой расклад, заставляют думать, что XXI век в глобальных масштабах, напротив, будет веком снижающейся рождаемости и растущей межгосударственной миграции, направленной в основном из бедных, перенаселенных стран в богатые и недонаселенные. Более того, именно с этими двумя тенденциями может быть связано ослабление уже возникшего и пока нарастающего мирового демографического дисбаланса, равно как и некоторое смягчение вытекающих из него проблем. Но при этом возникнут или усугубятся другие проблемы, о которых в общем верно пишет Бьюкенен и постоянно говорят российские милицейские генералы.
Если не касаться возможных глобальных военно-политических потрясений (это — не наш сюжет), а исходить из относительно мирного развития человечества в XXI веке, то скорее всего он станет веком огромных межгосударственных миграций, намного превосходящих по масштабам заокеанские переселения в XIX — первой половине XX века. Их движущей силой станет обоюдная экономическая заинтересованность бедных и богатых стран в применении труда — хорошо оплачиваемого, по меркам одних, и дешевого, по меркам других. Как сказал в одном из интервью генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, уже сейчас «многие люди во всем мире воспринимают Европу как континент неограниченных возможностей. Они хотят сюда попасть, чтобы начать новую жизнь. При этом они следуют примеру миллионов бедных, но активных европейцев, которые когда-то отправлялись в Новый Свет, потому что видели в этом свой шанс» (Annan 2004).
Приток миллионов иноязычных, инокультурных, исповедующих иную веру людей, непрерывно прибывающих в Северную Америку, Европу или Россию, и в самом деле создаст огромное давление на европейско-христианские ценности и основанную на них культуру, принесет с собой опасность утраты европейской культурной идентичности, множество других проблем — экономических, социальных, политических. Перед лицом столь неприятной перспективы хочется зажмурить глаза, вслед за некоторыми российскими исследователями отказаться от «необоснованной переоценки возможности и достоинства варианта демографического развития, при котором динамика населения полностью зависит от внешнего миграционного допинга», и начать разрабатывать прогнозы, которые «заведомо отвергают возможность перехода к миграционной зависимости» (Демографическое будущее 2001: 36, 40). Хочется поверить даже странному утверждению, что «иммиграция не спасает, так как глобальная малодетность во второй половине XX века ставит вопрос: откуда же взять мигрантов?» (Антонов А. 2002: 183).
Но одно дело — наши желания или наши фантазии, а другое — неумолимые цифры и факты, которые указывают и на увеличивающуюся потребность стран «Севера» планеты в притоке людей с «Юга», и на нарастающее с каждым годом миграционное давление «Юга» на «Север». Разумеется, существует и всегда будет существовать очень непростая проблема количественного и качественного соотношения спроса и предложения. Но само наличие этих двух взаимодополняющих (а не взаимоисключающих) тенденций заставляет ожидать весьма крупных миграционных потоков, направленных с «Юга» на «Север».
К этой перспективе можно относиться по-разному, но одно ясно: маловероятно, чтобы ее удалось избежать. Поэтому сейчас европейские, американские или российские стратеги должны думать не о том, как было бы хорошо, если бы удалось повернуть историю вспять, а о том, как с наименьшими потерями и с наибольшей пользой для себя действовать в тех нелегких условиях, какие предложит — и уже предлагает — реальная история. Сегодня тернистый путь вперед — это развитие в условиях низкой рождаемости, нулевого, а еще более вероятно, отрицательного естественного прироста и постоянного значительного притока мигрантов.
Отдает ли себе в этом отчет российский политический истеблишмент? Ведь от него во многом зависит, будет ли Россия готова ответить на новые — и очень суровые — вызовы времени или растратит силы, а главное, стремительно уходящее время на погоню за иллюзорными целями, на попытки вернуть невозвратимое. Пока никакой продуманной демографической стратегии в стране не существует, ни о каком прорыве никто не думает. В реальной политике преобладает тактика мелких уступок контрмодернизационному давлению или, когда речь идет об иммиграции, — тактика глухой обороны.
Так серьезные сражения не выигрывают. Так их проигрывают.
Материал создан: 28.02.2016
