Прекариату хочется почувствовать свою профессиональную состоятельность, он хочет, чтобы сочетание разных видов работы и труда позволило ему развить свои способности и получить удовлетворение от сделанного. Спрос на труд и рабочие места увеличивается, и поскольку многие важные виды работ выполняются в неоптимальных стрессовых ситуациях, то игра понемногу вытесняет досуг. Один из величайших активов третичного общества – время.
Вместо того чтобы смотреть на работу как на средство, нас учат видеть в ней самый главный аспект жизни. Помимо работы есть множество других занятий, которые могут быть более приятными и социально значимыми. Если мы говорим, что иметь работу необходимо и эта работа определяет нашу идентичность, то наемный работник будет испытывать страх оттого, что потеряет место, а вместе с ним утратит общественную ценность, лишится статуса, которому соответствует некий жизненный уровень.
В конце 2009 года в Wall Street Journal был опубликован комментарий бывшего вице‑президента Федеральной резервной системы США Алана Блайндера (Alan Blinder). По его словам, у американцев «только три вещи сейчас на уме: рабочие места, рабочие места и еще раз рабочие места». Правда, никаких цифр в подтверждение своих слов он не привел. Но если для большинства возможность иметь хоть какие‑то гарантии связана с работой, тогда понятно, что работы будут первостепенными и стрессовыми. Но ведь очевидно, что эта ситуация нездоровая. На самом деле пора перестать делать из наемной работы кумира.
Пока даже не доказано, что экономический рост в развитых странах требует увеличения числа рабочих мест: об этом говорит успешный выход из рецессии без создания новых рабочих мест и даже с их сокращением. А попытка решить проблему посредством создания искусственных рабочих мест может быть экологически небезопасной. Ведь наемный труд обычно сопровождается использованием природных ресурсов и их истощением, тогда как другие виды работы вполне могут быть производительными и ресурсосберегающими.
Вместо идеи рабочих мест следует поставить во главу угла право человека на деятельность. Для этого нужно дать людям больше возможностей заниматься делом, которое не является трудом, причем эти возможности должны быть равны для всех. Притом что спрос на такую работу растет, те, кто может ею заняться, как правило, богачи, потому что у них для этого достаточно времени или они могут его купить. Это скрытая форма неравенства, поскольку тем, кто находится в более выгодном положении, проще получить дополнительные преимущества.
В США во время рецессии после 2008 года появился ряд работ, которые нельзя называть трудом. Никто не заметил в этом иронии. Например, тысячи людей зарегистрировались на Volunteernyc.org – сайте, набиравшем добровольцев для уборки жилищ. Отчасти это было ответом на призыв президента Обамы уделять больше внимания общественным работам: в стране возрождался дух коллективизма, что можно только приветствовать. И все же ни у одной политической партии нет стратегии поощрения или создания условий для подобной работы. То, как быстро добровольцы откликнулись на этот призыв, показывает, что люди соскучились по общественно значимой деятельности. Когда человек теряет должность, можно смотреть на это как на освобождение. С этой точки зрения жизнь прекариата имеет две стороны. Привязанность к рабочему месту – мрачный удел общества наемных работников, о чем говорила еще Ханна Арендт (1958). Штатная принадлежность становится обузой, сковывающей и отупляющей. Но экономическая незащищенность не лучше, поэтому прекариат не может себе позволить волонтерскую или другую общественную работу. Долги и неуверенность в завтрашнем дне этому мешают.
Мода на волонтерство свидетельствует о жажде деятельности, которую можно было бы рассматривать как работу, если бы нам десятилетиями не втолковывали, что работа – это рабочие места. И Полани (Polanyi, 2001), и Арендт это понимали, но никто из них не спроецировал это в сферу политики. Полани сетовал на товаризацию, Арендт – на «держащихся за рабочие места» (jobholderism), но они не представляли, как добиться общества «работы и досуга». После кризиса глобализации у нас есть возможность двигаться дальше.
Некоторые из названий появляющихся неправительственных организаций (НПО) внушают надежду: New York Cares («Нью‑Йорк заботится»), Big Brothers, Big Sisters’ («Большие братья, большие сестры»), Taproot Foundation (фонд «К корням») и т. д. Профессионалы, потерявшие работу, на которой была задействована лишь часть их талантов и наклонностей, нашли применение своим невостребованным талантам и интересам. Можно вспомнить и о нью‑йоркской НПО под названием Financial Clinic («Финансовая клиника»), специалисты которой объясняют малооплачиваемым работникам, как управлять финансами. Это «квалифицированные кадры» (proficians), которые могли бы влиться в прекариат, но подыскали себе более подходящую нишу.
Правительство тоже сыграло свою роль. В числе появившихся организаций – AmeriCorp, набирающая волонтеров сроком на год, Teach for America, направляющая выпускников колледжей работать учителями в школах бедняцких районов, и Volunteernyc.org – нью‑йоркиский сайт общественных услуг. К середине 2009 года в некоммерческих организациях США насчитывалось 9,4 миллиона служащих и 4,7 миллиона добровольцев. А фирмы разрешили своим постоянным сотрудникам брать отпуск на выполнение общественных работ. Можно было бы говорить о рождении нового социального образца, если бы не эффект замещения. Так, в США в первом квартале 2009 года были уволены 10 тысяч юристов, и многие из них были вынуждены работать pro bono в инициативных группах за чисто символическую плату. В марте 2009 года американский Конгресс принял закон Эдварда Кеннеди «Служи Америке» (Edward Kennedy Serve America Act), представляющий собой существенную реформу программы воинской службы, начатую в 1993 году. В результате втрое выросли ряды AmeriCorp, которая в следующем году направила 7 миллионов людей на волонтерскую работу в местные общины. Этот закон мобилизовал и пожилых американцев, предложив им «новые стипендии» на «вторую карьеру» в сфере образования, здравоохранения и некоммерческого менеджмента. Обзор общественного мнения, проведенный AARP (Американской организацией пенсионеров) в январе 2009 года, в котором участвовали американцы старше 50 лет, показал, что почти три четверти представителей старшего поколения хотели бы уделять больше времени общественной работе, нежели зарабатыванию денег.
Помимо волонтерской работы есть множество других видов деятельности в сфере общественных инициатив: это и помощь соседям, и уход за нуждающимися в опеке. Большинство людей в современном обществе чувствуют, что уделяют слишком мало времени своим близким, друзьям и общине, и в случае нужды не надеются на существенную ответную помощь. Давайте считать это работой и включим это в наше ощущение занятости.
Итог: профессиональная свобода означает, что у прекариата и остальных групп будут равные возможности для выбора видов деятельности, укрепляющих ощущение профессионального роста, при этом государство не должно ставить те или иные виды работы морально или экономически выше других.
Материал создан: 07.07.2017
