С исчезновением волжских ханств большинство ногаев (Большие Ногаи), кочевавших между Волгой и Яиком, признали над собой власть Москвы. Меньшая часть (Малые Ногаи) откочевала на запад, к Манычу и Азовскому морю.
Ногаи являлись прямыми потомками золотоордынских воинов. Хан Тохтамыш, сжегший Москву в 1382 г., был сначала правителем Заволжской ногайской орды. Большая орда, приходившая на Утру в 1480 г. меряться силой с Иваном III, также преимущественно состояла из ногаев.
Малые Ногаи участвовали во всех набегах крымцев на Русь. Трудно было отказаться от набеговой экономики и Большим Ногаям. Служилые казаки стерегли переправы на Нижней Волге, не давая ногаям переправляться с левого на правый берег, а ватажки вольных волжских казаков ходили на заволжских ногаев, но также случалось, что грабили и своих русских купцов.
Когда стольник Мурашкин стал наводить порядок на Волге, ловя разбойников и препровождая их куда следует, часть казацкой вольницы подалась на реку Яик (позднее Урал).
Они и дали начало постоянному русскому населению на пространстве между Каспием и Уральским хребтом, представляющем собой степные ворота Азии. Произошло это через тысячу лет после исчезновения здесь индоевропейского (праславянского) населения.
Места, занятые казаками на Яике, были чрезвычайно рыбные, с обилием птиц и зверей в зарослях около устья. Так что яицкое казачество имело хорошую материальную базу, и его ряды быстро пополнялись. Впрочем, скота яицкие казаки не имели, хлеба не сеяли. Необходимые им товары они покупали на торгах в волжских городах или выменивали на рыбу у приезжих купцов. Свинец, порох, оружие получали из царской казны еще в правление царя Ивана. Со времен царя Михаила яицкие казаки имели и постоянное денежное жалованье, приезжая за ним в Москву.
Был у казаков укрепленный городок — Яицкий — против устья реки Илек (Рубежной) на Голубом городище.
По внутреннему устроению яицкие казаки практически не отличались от донцов, разве что на рыбный промысел, главный у них, были выработаны строгие правила. Воровство, измена, трусость в бою, то есть преступления против своих, наказывались так же жестоко, как и на Дону, — преступника в мешок да и в воду. В общем, народоправие у яицких, как и у других казачьих удальцов, имело вид простой и суровый.
В 1577 г. ногайский хан Тинахмет жаловался русскому послу, что в устье Яика, в Сарайчик «приходили государские люди». Очевидно, что казаки на какое-то время захватили столицу Больших Ногаев. Ногаи смогли выбить казаков из своего Сарайчика и, по-видимому, разорили Яицкий городок. А возможно, казаки ушли сами: полей и семей у них не было — зачем терять жизни при обороне некоего географического места. Не долго переживая, они поставили городок на устье реки Чаган, правого притока Яика, тоже именовавшийся Яицким (позднее Уральск).
Часть казаков, отделившись от основных становищ, поселилась в Илецком и Сакмарском городках.
В 1591 г. 500 яицких казаков отметились в русской военной истории, участвуя в походе московского войска на кумыцкого правителя-шамхала в Дагестан. Под этим годом значится возникновение Яицкого казачьего войска на государевой службе.
Около 1600 г. полтысячи бойцов под началом славного атамана Нечая, переправившись через Яик, решили идти ни много ни мало на Хивинское ханство. Располагалось оно на месте древнего Хорезма, однако являло собой лишь крепкое разбойничье гнездо, населенное преимущественно кочевыми узбеками. Так начался первый поход русских в Среднюю Азию. По плато Устюрт яицкие казаки в самом деле добрались до Хивы и более того — вошли в нее, воспользовавшись тем, что хивинское войско находились вместе с ханом в походе.
Проведя разнообразные мероприятия с участием ханского гарема и взяв трофеи, казаки двинулись обратно. Однако на переправе через Сырдарью свирепый хан со своим войском настиг их. Из всего отряда сумело добраться домой лишь 3–4 человека.
Следующий поход на Хиву атамана Шамая с 300 удальцами в 1605 г. завершился на берегу Аральского моря, куда заманили казаков хитрые калмыки. А там оголодавших казаков повязали хивинцы и, как у них водится, продали в рабство.
Хивинцы не забыли казачьи походы и, устроив плотины на Амударье, отвели ее русло от Каспийского моря в Аральское; экологии был нанесен непоправимый ущерб, а закаспийский край превратился из степи в пустыни и солончаки («Гринписа» на них не было).
На Каспии действия яицких удальцов были более успешными; у персидских и туркменских берегов охотились они на суда восточных купцов. Иногда в компании с донцами и волжскими казаками.
При Михаиле Федоровиче права яицкого казачества на реку Яик, ее притоки и рукава, были окончательно легализованы царской грамотой.
В ней казакам жаловалось «владение рекой Яиком, с сущими при ней рекою Яиком, с сущими при ней реки, и притоки, и со всеми угодьями от вершин той реки и до устья» и дозволялось «набираться на житье вольными людьми».
Москве была чрезвычайно важна пограничная служба яицких казаков. В это время калмыки шли через Яик двумя могучими потоками на Казань и Астрахань.
Однако у казаков вскоре объявился серьезный конкурент в хозяйственной сфере. Ярославский купец Гурий Назарьев, поставив на устье Яика острог Усть-Яицкий, занялся ловлей красной рыбы. А сын его Михаил, получив положительный ответ из столицы на свою челобитную, стал в 1645 г. строить каменные укрепления в 7 верстах от устья. Строил на свои, однако с помощью работников, оплаченных казной, — правительству нужна была крепость на азиатском рубеже. Испросил купец и право семь лет вести здесь безоброчно рыбную ловлю, ради чего все, видимо, и затевалось. Михаил Гурьев поставил учуг, то есть перебой из бревен, преграждавший ход рыбы по устью.
Вслед за тем последовала по счастью бескровная классовая борьба простых яицких казаков с представителем крупного бизнеса. Казаки захватили присланные Гурьеву суда со стройматериалами. За эти вины правительство сослало нескольких наиболее активных борцов с капиталом на польскую границу. (Новый же городок справедливо получил название Гурьев и носил его столетия, пока в 1992 г. этнократы не переименовали его в Атерау. По какому праву? Ответ знает только ветер.) В 1667 г. классовая борьба достигла апогея, казаки все же разорили Гурьев, который в итоге перешел в ведение приказа Большого Дворца.
Не более 300 яицких казаков примкнули к известному борцу за свободу С. Разину; куда большим числом участвовали они в шведских, турецких, персидских, среднеазиатских походах царя Петра.
Вместе с князем Бековичем-Черкасским и терцами в Среднюю Азию двинулось 1,5 тыс. яицких казаков.
Задача перед отрядом была поставлена великая: «Плотины разобрать и воды Аму-Дарьи реки паки в Каспийское море обратить, понеже зело нужно».
Но сперва Бекович заложил на восточном берегу Каспия, у залива Тюп-Караган и входов в Александровский и Балканский заливы, три городка — Святого Петра, Александровское и Красноводск.
Казачий отряд наголову разбил на Амударье вооруженное огнестрельным оружием войско хивинского хана Шир-Гази, но вошел в его столицу мирно, по соглашению. Там разделился на несколько групп, после чего «гостеприимные» хозяева и перерезали дорогих гостей. Восток — дело не только тонкое, но и коварное. Из яицких вернулись домой лишь один-два десятка.
Перепись 1722 г., произведенная военной коллегией, показала в Яицкой области 5771 казака (из них годных к службе 3196) и пришлых людей неказачьего сословия 353.
Хотя не всем яицким понравилась перепись, император положил твердое денежное и хлебное жалование на каждого казака.
В начале XVIII в. усилилось крестьянское переселение в бассейн Яика, храбрые мужики селились по рекам Белая, Яик, Сакмара.
Кочевые набеги накатывали волнами — в степи за Яиком одна орда спешила сменить другую, вместо ногаев пришли калмыки, потом на сцену вышли киргиз-кайсаки.
На рубеже 1730 — 1740-х гг. на яицких казаков легла обязанность сторожить все нижнее течение Яика, 600 верст, от Рассыпной крепости до Гурьева.
При Елизавете Петровне (в 1743 г.) яицким казакам была дана грамота, разрешавшая отворять гурьевский учуг на 8 сажень с каждой стороны, а заодно указано было построить две крепости — Калмыковскую и Кулагинскую, которые и дали начало Нижнеяицкой линии. Три форпоста встали между Гурьевым и Кулагинской; четыре — между Кулагинской и Калмыковской; столько же — между Калмыковской и Яицким городком. На форпостах стояло по 20–30 казаков, в крепостях — по 60–80.
Помимо форпостов на линии ставились реданки (малые редуты), представлявшие собой уютный дворик, огороженный плетнем и окопанный рвом, с избой и вышкой для часового посредине.
Около ворот каждой реданки была воткнута в землю жердь, обмотанная сеном, камышом или паклей. Совокупность этих жердей представляла собой оптический телеграф. Если наблюдатель замечал признаки опасности, например пыль, выбиваемую копытами коней в степи, то зажигал огонь. Завидев его, другой пост поступал также. В итоге сигнал распространялся по всей линии.
Дневали-ночевали на реданке обычно 5–8 казаков, которые участвовали и в конном патрулировании линии.
Севернее Яицкого городка управляющий Оренбургским краем Неплюев приказал устроить караулы. Глубоко в степи находились посты илецких казаков.
В середине 1740-х гг. на правом берегу Яика, к востоку от Яицкого городка, началась постройка Верхнеяицкой линии, которую также защищали яицкие казаки.
Ее посты, каждый снабженный пушкой и мини-гарнизоном в пару десятков казаков, находились в 20–30 верстах друг от друга.
Протянулась она до Орска и включила в себя две дистанции: Красногорскую и Орскую. В состав первой входило 4 крепости. На Орской дистанции кроме Орска поставили 5 крепостей.
В 1730 — 1740-е гг. армия построила линию укреплений, проходящую по Самаре, Яику и яицкому притоку Сакмаре до Орска.
Важнейшую роль в обороне урало-каспийских ворот между Европой и Азией, а затем и в обеспечении караванной торговли играла каменная оснащенная 11 бастионами Оренбургская крепость. Ее воздвигли в 1743 г. на высоком берегу Яика, неподалеку от впадения в него Сакмары.
Оренбург стал главным городом системы оборонительных линий: Нижне— и Верхнеяицкой, Самарской, Сакмарской, Уйско-Тобольской, Исетской (от Миасской до Чебаркульской крепости).
Указ императрицы Анны Иоанновны приглашал в Оренбургскую губернию государственных крестьян. А губернатором Неплюевым для защиты укреплений и постов от Орска до Верхнеяицкой крепости были переселены самарские, уфимские, исетские казаки. В казачество зачислялись и крестьяне, в том числе беглые.
С 1755 г. линейное казачество получило название Оренбургское казачье войско.
На Оренбургской линии помимо оренбургских и липких казаков стоял регулярный Отдельный Оренбургский корпус.
К середине XVIII в. киргиз-кайсаки, теснимые с востока джунгарами, стали кочевать у Яика. Гости быстро освоились и уже не захотели домой. Киргиз-кайсакам не удавалось создать такую угрозу для русского пограничья, как крымцам, — по причине отсутствия у них сильной центральной власти, но хлопот от «батыров» и их шаек было немало.
Одно время особую угрозу на линии от Гурьева до Калмыковской представлял некий Сырым, хватавший русских поселенцев и продававший их в Хиву. Казаки охотились, и порой успешно, за джигитами Сырыма, но сам он всегда успевал раствориться в степи.
И вот шайка Сырыма заняла форпост Зеленовский у Разбойной Луки, где убила или захватила в рабство всех казачьих женщин и детей. У казака с этого форпоста Ильи Скоробогатова степняки умертвили дочь и ранили сына. С несколькими казаками Скоробогатов отправился по следу шайки. На следующий день казаки настигли Сырыма, изрубили у него 10 джигитов, а самого его взяли в плен. Вместо того чтобы влепить тому заслуженную пулю в голову, Скоробогатов… отсек ему ухо и отпустил. Опозоренный батыр откочевал на восток и более не разбойничал на русской границе.
Борьба с киргиз-кайсацкими наездниками длилась почти век и завершилась, лишь когда русские форпосты продвинулись на сотни верст в юго-восточном направлении, а киргиз-кайсацкие орды сильно ослабли в результате нападений хивинцев и кокандцев.
Казаки, охранявшие линии, караваны, поселения, отвечавшие ударом на каждый удар степняков, неустанно преследовавшие грабителей, а также пахавшие землю, пожалуй, были главным фактором успокоения степи и ее мирного хозяйственного освоения.
Нельзя не упомянуть и об участии яицких казаков в Пугачевском бунте. Это произошло во время наивысшего расцвета дворяновластия после изданного Петром III указа о дворянской вольности 1762 г. Тогда по всей стране, от имений до губерний, помещики получили, по сути, неограниченную власть.
В отличие от первоначального крепостного права, введенного Уложением 1649 г. и обеспечивавшего службу поместного войска, «второе издание» крепостного права было прямым заимствованием из Центральной Европы и удовлетворяло лишь частные интересы помещика.
Впрочем, недовольство казаков вызвало не утверждение частно-правового крепостничества — это их по большому счету не касалось, а действия старшины, которая фактически приватизировала гурьевский учуг и собирала деньги с рядовых казаков за пользование им. Старшина также брала на откуп сбор десятинной пошлины, причем взимала ее с бедных казаков несообразно их достатку.
Жалобы рядовых казаков дошли до Петербурга, и на Яик выехали два следователя, генерал-майор Траубенберг, который должен был расследовать дело со старшинской стороны, и капитан Дурново, представлявший войсковую сторону. Пока следователи тянули с расследованием, начались беспорядки — шел январь 1772 г. Недовольные избили Дурново, убили Траубенберга и войскового атамана. Усмирение бунта закончилось введением комендантского правления. А в сентябре того же года начался мятеж, возглавленный амбициозным донским казаком Емельяном Пугачевым.
Мятеж начался, как это обычно бывает, очень не вовремя, в пору тяжелых войн России против турок и польских конфедератов, которых поддерживал деньгами и военными советниками добрый французский король. Пограничной смутой немедленно воспользовались для своих набегов киргиз-кайсацкие батыры.
Потемкин, занимавшийся водворением нормальной жизни на Яике (переименованном императрицей Екатериной в Урал), действовал гуманно. Вина огромного большинства казаков — участников бунта была предана забвению. (А всего на эшафот взошли 6 мятежников, включая Пугачева, 32 были сосланы в Сибирь. Для сравнения: после разгрома восстания парижских рабочих в июне 1848 г. были расстреляны 11 тыс. человек.) Комендантское правление было отменено, и все дела снова перешли к войсковому атаману. С помощью Пермского пехотного полка, расположенного на постах от Уральска до Гурьева, был дан отпор киргиз-кайсацким батырам. Отряды регулярной кавалерии и уральских казаков в тысячу и более человек, оснащенные конной артиллерией, били зарвавшихся степняков.
Умело показал себя Потемкин и в хозяйственном управлении, в урегулировании споров по поводу рыбных мест и соляных промыслов.
Казачья колонизация направилась после бунта на север и северо-восток, в верховья реки Урал.
Можно сказать, что пугачевский мятеж пошел на пользу уральскому казачеству…
Особую расположенность к уральцам, как, впрочем, и к другим казачьим войскам, проявлял император Павел. Уральцы вошли в казачью лейб-гвардию императора. Чины казачьи были приравнены к армейским. Уравнено было и жалованье.
Уральские казаки отличились не только в борьбе с дикой степью. Зоркий взгляд, привыкший прощупывать степную даль, пригодился и на лесистом шведском берегу, когда генерал Кульнев в 1809 г. переходил Ботнический залив. Уральцы выбили вражеских егерей и обеспечили вступление русских войск в Швецию.
Закончив со шведами и французами, казаки должны были противостоять подавшейся на запад от реки Урал Букеевской орде (это было последнее в истории переселение кочевников из Азии в Европу). С 1815 г. казаки начали ставить пикеты по Малому Узеню и разводить здесь скот.
В 1810–1822 гг. в целях защиты караванов, направлявшихся из Илецкой Защиты к Волге, была протянута Ново-Илецкая линия. Полоса укреплений сдвинулась в глубь степей на 70 верст.
В 1830-х гг. к северу от реки Урал усилилась крестьянская колонизация, помещики выкупали земли у башкирских родов.
Уральские казаки преследовали шайки немирных степняков, вызволяли уведенных в плен крестьян и солдат, провожали караваны. Уральцы (наряду с оренбургскими казаками) обеспечивали переход любого войскового отряда через закаспийские степи и пустыни. На стоянках казачьи пикеты — выставлявшиеся обычно на возвышенностях — прикрывали солдатские бивуаки. В каждом пикете находилось не менее трех казаков — один с оседланной лошадью, «держа повод в руках». Ночью все лошади на пикете должны были быть оседланы. Для предотвращения внезапных нападений на движущееся войско во все стороны от походных колон рассылались конные разъезды, состоявшие из трех казаков.
В 1850 — 1860-х гг. уральские казаки участвовали в разгроме разбойничьего Кокандского ханства. Так, в декабре 1864 г. уральская сотня, выступившая из форта Перовский, три дня сдерживала у селения Икан 12-тысячную армию хана Алимкулы, нацеливавшегося на город Туркестан (Азрет).
К концу XIX в. уральских казаков насчитывалось около 15 тыс. Особенно густонаселенным был правый берег Урала. В Уральском войске насчитывалось 29 станиц, включая две Илецкие, каждая от 100 до 200 дворов.
Современники оставили об уральских казаках воспоминания как о красивых широкоплечих людях, крайне выносливых как в жару, так и в мороз, простых в быту, соблюдавших некоторые русские традиции, не сохранившиеся в Центре России.
На долю каждого казака приходилось 427 десятин земли войскового юрта, но деления на наделы у них не было. Пашенная земля, луга, речные воды принадлежали всему войску. На покосе каждый казак выбирал себе участок по вкусу. На пашне и жатве преобладали совместные работы. Рыбная ловля велась артелями, которые сами выбирали себе место на реке или получали его по жребию.
Вот такой был казачий «коммунизм», очевидно, единственно правильный modus vivendi в тех природно-климатических и военных условиях, в которых находились уральцы.
Примечательно, что уральские казаки долго обходились без какой-либо униформы и стандарта вооружения. Одни ездили на службу с ятаганами, другие — с шашками, третьи — с пиками, разве что бумерангов не было. Пике, впрочем, отдавали предпочтение. Носили пестрые стеганые халаты, похожие на хивинские, на голову надевали высокие мохнатые шапки с малиновым верхом — по туркменской моде.
Вспомните типичную сценку из голливудских вестернов: засевшие в форте ковбои метким огнем из винчестеров отражают нападение вооруженных луками и томагавками индейцев, кое-как сидящих на конях без стремени и седла. А к уральцам многозарядное нарезное оружие пришло уже к концу их истории. Противники уральских казаков имели огнестрельное оружие не хуже, чем у них, прекрасно владели джигитовкой, пикой, саблей, стреляли на скаку в любом направлении.
Уральцы могли отбиться, сидя в реданке, один против десяти, не трусили и в чистое поле ходить на превосходящего противника. Казаки одолели степь и прошли с победами пустыни. Только вот герои жизни героями экранов так и не стали.
Материал создан: 13.07.2015
