В середине XIII в. Русь подверглась монголо-татарскому нашествию, что имело катастрофические последствия для ее экономики и культуры. Оно сопровождалось истреблением и уводом в плен значительной части населения, уничтожением материальных ценностей, разрушением городов и селений. Установившееся на два с половиной столетия золотоордынское иго, частые набеги завоевателей, приводившие к новым опустошениям, систематическое выкачивание материальных средств в виде дани — все это создало крайне неблагоприятные условия для развития экономики и культуры.
Одним из самых тяжелых последствий нашествия и установления ига было резкое ослабление городов, от развития которых зависел общественный прогресс в средневековую эпоху. Разрушение городов, подрыв экономики замедлили темпы их развития.
Истребление и увод в плен ремесленников привели к падению уровня ремесленного производства — основы материальной культуры. Были утеряны многие технические приемы и навыки, некоторые виды ремесел вообще исчезли. От монголо-татарского нашествия пострадало русское зодчество. Многие его памятники были разрушены. На полвека прекратилось каменное строительство из-за отсутствия материальных средств и мастеров-строителей. Когда оно возобновилось в конце XIII в., оказались утраченными основные виды используемых ранее строительных материалов, технические приемы и средства. Поэтому так недолговечны были здания, возведенные в это время. Погибло огромное количество памятников письменности, пришло в упадок летописание, пережили упадок живопись и прикладное искусство.
Но завоеватели, причинив огромный ущерб русской культуре, не смогли уничтожить ее. Культура Руси, возрождавшаяся на базе прочных традиций, которые были созданы в домонгольский период, сохранила свой национальный облик, оставаясь европейской по типу и направленности. Монголо-татары ничем не обогатили ее. Как заметил А. С. Пушкин, монголо-татары не походили на мавров. Они, завоевав Русь, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля. Их влияние было весьма незначительным и ограничилось заимствованием некоторого количества восточных слов, отдельных мотивов в прикладном искусстве, элементов одежды. Не обнаруживается никаких заимствований у монголо-татар ни в общественной мысли, ни в литературе, ни в живописи, ни в архитектуре.
В результате политических событий XIII—XIV вв. различные части древнерусской народности оказались разделены, оторваны друг от друга. Вхождение в разные государственные образования затрудняло развитие экономических и культурных связей между отдельными регионами прежде единой Руси, углубляло различия в языке и культуре, существовавшие и ранее. Это привело к формированию на основе древнерусской трех народностей — русской (великорусской), украинской и белорусской. Основу их культур составили традиции древнерусской культуры, что предопределило наличие в них общих черт. Но вместе с тем культура каждой народности постепенно приобрела свои специфические черты, отражавшие складывавшиеся этнические особенности и конкретно-исторические условия их экономического, политического и культурного развития.
Формированию русской (великорусской) народности (XIV— XVI вв.) способствовало возникновение общности языка (при сохранении в нем диалектных различий) и культуры, а также общей государственной территории. Большую роль в стирании этнических и культурных различий сыграли перемещение масс населения из одних районов в другие, вызванное монголо-татарским нашествием, народная колонизация новых регионов на севере и северо-востоке страны.
Два основных, тесно связанных между собой обстоятельства исторической жизни народа в это время определяли содержание культуры и направление ее развития: борьба с золотоордынским игом и борьба за создание единого государства.
Монголо-татарское нашествие привело к углублению политической раздробленности. Этому способствовала политика завоевателей — поощрение и разжигание княжеских междоусобиц. Дальнейшее дробление русских земель обособляло местные культуры и усиливало в них локальные особенности. Однако в любом княжестве были силы, стремившиеся к государственному единству. Их настроения и активная борьба получали отражение в памятниках культуры, которые тем самым выходили далеко за рамки областных явлений и разрушали культурную обособленность местных центров. В культуре разобщенных княжеств наряду с сепаратистскими тенденциями все более отчетливо проявлялись и тенденции объединительные.
Идея единства Русской земли и борьбы с иноземным игом становилась одной из ведущих в культуре. Эта мысль проходит красной нитью через произведения устного народного творчества, литературы, живописи, архитектуры.
Для культуры этого времени характерна также идея неразрывной связи государства XIV—XV вв. с Киевской Русью и Владимиро-Суздальской Русью. Обращение к славному прошлому своей родины, к традициям и памятникам культуры времен независимости, к своей «античности» возбуждало патриотические чувства, внушало уверенность в успехе борьбы с иноземными поработителями. Эта тенденция отчетливо проявилась в устном народном творчестве, летописании, литературе, в общественной мысли, архитектуре.
В пределах рассматриваемого периода можно выделить два этапа историко-культурного процесса. Первый из них (примерно до середины XIV столетия) отмечен заметным упадком в различных сферах культуры. Внешние связи русской культуры в это время почти полностью прерваны. Только Новгород и Псков сохраняли общение со странами Запада, оставаясь крупнейшими центрами европейской культуры. Эти города, не испытавшие нашествия, сыграли важную роль в сохранении традиций и памятников культуры домонгольского времени и оказали большое влияние на развитие культуры в других русских землях.
Со второй половины XIV в. начинается второй этап этого процесса. Он отмечен подъемом русской культуры, обусловленным успехами хозяйственного развития и первой крупной победой над завоевателями в Куликовской битве, которая явилась важной вехой на пути освобождения страны от иноземного ига. Определяется ведущая роль Москвы в объединении русских земель, возрастает ее значение как одного из главных культурных центров. Куликовская победа вызвала подъем народного самосознания, что нашло отражение во всех областях культуры. При сохранении существенных местных особенностей идея единства Русской земли становится ведущей.
С конца XIV в. устанавливаются прочные связи с болгарской и сербской культурами. Оживленный обмен рукописями происходил через монастыри Афона и Константинополя, в которых жили русские монахи, занимавшиеся их переводами и переписыванием.
На Русь переселялись выходцы из Балканских стран, подвергшихся турецкому нашествию. Некоторые из них сыграли выдающуюся роль в развитии русской культуры: митрополит Киприан, Григорий Цамблак, Пахомий Логофет. Южнославянское влияние на русскую культуру заметно проявилось в литературе и в искусстве.
Фольклор
Борьба против золотоордынского ига стала главной темой устного народного творчества. Многие поэтические произведения вошли в переработанном виде в письменную литературу. Среди них — сказания о битве на Калке, о разорении Рязани Батыем и рязанском богатыре Евпатии Коловрате, о подвигах Меркурия
Смоленского, о Невской битве и Ледовом побоище, о Куликовской битве.
Наивысшего подъема достиг героический былинный эпос. Древние былины получали новую жизнь. Слагатели былин о монголо-татарском нашествии обращались К образам киевских богатырей, объединившихся вокруг старого князя Владимира Красное Солнышко. В них повествуется о том, как завоеватели подступали к Киеву и как киевские богатыри их изгоняли. Киев в былинах предстает как воплощение русской государственности, как идеальный эпический центр всей Русской земли. В этот период создание цикла былинного эпоса, связанного с Киевом и князем Владимиром, завершалось. В нем в полной мере проявился характерный для всей русской культуры этого времени интерес к героическому прошлому народа.
В XIV в. сложились новгородские былины о Василии Буслаеве и о Садко, отразившие богатство и могущество Великого Новгорода во времена его самостоятельности, вольнолюбивый дух новгородцев.
В этот же период оформился новый жанр устного народного творчества — жанр исторической песни. В отличие от былинного эпоса герои и события в исторической песне изображаются гораздо более приближенными к реальности, время действия не условно-эпическое, а конкретно-историческое, хотя сюжет и герои могут быть вымышленными. Это живой, непосредственный отклик на конкретные события. Историческая песня — произведение не о прошлом, а о настоящем, исторической она становится лишь для последующих поколений.
В песнях отразился подвиг простых людей, пытавшихся остановить полчища Батыя. Многие из них сохранились лишь в литературной обработке, но некоторые надолго остались в народной памяти. Одна из них — песня об Авдотье-Рязаночке. Ее героиня, простая горожанка, совершает подвиг, проявляя при этом мудрость, терпение и большую душевную стойкость. Она уводит из полона жителей Рязани и заново возрождает город. Поэтическим откликом на происшедшее в 1327 г. восстание жителей Твери против ханского наместника Чолхана (Шевкала) является песня о Щелкане Дудентьевиче. Она выдержана в оптимистическом духе, в ней отражена идея неизбежного и скорого краха золотоордынского ига. Следы исторических песен, связанных с Куликовской битвой, обнаруживаются в «Задонщине» и в «Сказании о Мамаевом побоище».
Разновидностью этого жанра являются песни о татарском полоне, и прежде всего песни о девушках-полонянках. Они — о судьбах простых людей, через которые раскрывается один из трагических моментов судьбы народной. Образ чистой и стойкой духом девушки, попадающей в плен, воплощает образ страдающей под тяжким игом Русской земли.
Идея независимости Руси, осознание ее героического прошлого, готовность к самоотверженной борьбе за родину — таков основной пафос произведений устного народного творчества.
Просвещение. Книжное дело
Губительные последствия иноземных вторжений отрицательно сказались на сохранности книжных богатств и на уровне грамотности, но все же традиции письменности и книжности, заложенные в XI—XII вв., удалось сохранить, они получили дальнейшее развитие.
Распространение грамотности, как и всюду в средневековье, в основном было сосредоточено в руках церкви. Но она не была достоянием только духовенства. Грамотным было торгово-ремесленное население городов, ибо занятие торговлей и ремеслом требовало известных знаний и навыков. О широком развитии письменности в быту горожан свидетельствуют берестяные грамоты, найденные во время археологических раскопок в Новгороде и представляющие собой частные письма новгородцев, хозяйственные записи, долговые расписки и т. д. Там же была обнаружена деревянная дощечка с вырезанной на ней азбукой. Вероятно, такие азбуки изготовлялись на продажу и служили учебцыми пособиями при обучении детей. Уникальной находкой являются учебные тетради новгородского мальчика Онфима (вторая половина XIII в.), дающие представление о методах обучения чтению и письму в школе. В частности, в то время уже существовал метод слогового обучения чтению, применявшийся и несколько столетий спустя.
Многочисленные сведения о существовании училищ для детей и об учителях-«книжниках» содержатся в житиях русских святых XIV—XV вв. Такие училища существовали, как правило, при церквах, и учителями в них были в основном представители низшего духовенства. Обучение начинали с семи лет. Учили чтению, письму, церковному пению и, возможно, счету, т. е. давали самое элементарное образование. В XV в. подобные училища существовали не только в городах, но и в сельской местности. Так, например, Александр Свирский научился грамоте в родной деревне в Обонежье, Антоний Сийский учился в селе около Белого моря, Мартиниан Белозерский — в деревне близ Кириллова монастыря.
Миниатюра из жития Сергия Радонежского, на которой изображены 11 детей и учитель, объясняющий урок, дает возможность представить обстановку в училище.
Подъем культуры со второй половины XIV в. сопровождался развитием книжного дела. Его крупнейшими центрами были монастыри, при которых существовали книгописные мастерские и библиотеки, насчитывающие сотни томов. Наиболее значительными были сохранившиеся до нашего времени собрания Тро-ице-Сергиева, Кирилло-Белозерского и Соловецкого монастырей. От конца XV в. до нас дошла опись библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря.
Но церковь не обладала монополией на создание и распространение книг. Как свидетельствуют приписки самих писцов на книгах, значительная их часть не принадлежала духовенству. Книгописные мастерские существовали и в городах, при княжеских дворах. Книги изготовлялись, как правило, на заказ, иногда и на продажу.
Развитие письменности и книжного дела сопровождалось изменениями в технике письма. В XIV в. на смену дорогому пергамену пришла бумага, которую доставляли из других стран, главным образом из Италии и Франции. Изменилась графика письма: вместо строгого уставного письма появился так называемый полуустав, а с XV в. — скоропись, что ускоряло процесс изготовления книги. Все это делало книгу более доступной и способствовало удовлетворению возраставшего спроса.
Наибольшее распространение получили богослужебные книги, необходимый набор которых был в каждом культовом учреждении — в церкви, монастыре. Характер читательских интересов отражали «четьи» книги, т. е.цдшги, предназначенные для индивидуального чтения. Таких йниг 13ьшо много в монастырских библиотеках. Наиболее распространённым типом «четьей» книги в XV в, стали сборники смешанного состава, которые исследователи называют «библиотеками в миниат&ре».
Содержание «четьих» сборникрв достаточно обширно. Наряду с переводными патриотическими и агиографическими произведениями в них включались оригинальные русские сочинения; рядом с религиозно-назидательными текстами соседствовали произведения светского характера — отрывки из летописей, исторические повести, публицистика. Примечательно появление статей естественнонаучного характера. Так, в одном из сборников библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря начала XV в. помещены статьи «О широте и долготе земли», «О стадиях и поприщах», «О расстоянии между небом и землею», «Лунное течение», «О земном устроении» и др. Автор этих статей решительно порывал с фантастическими представлениями о строении Вселенной. Земля признавалась шаром, хотя по-прежнему ставилась в центр мироздания. В других статьях дано вполне реалистическое объяснение явлений природы (например, грома и молнии, которые, по мнению автора, происходят от столкновения туч). Здесь же статьи по медицине, биологии, выписки из сочинений римского ученого и врача II в. Галена.
Русская книга XIV—XV вв. сыграла выдающуюся роль как в возрождении к жизни памятников литературы прошлого, так и в распространении современных произведений.
Литература. Общественная мысль
Русская литература XIV—XV вв. унаследовала от древнерусской ее острую публицистичность, она также выдвигала важнейшие проблемы общественной жизни Руси. Будучи историческими трудами, летописи в то же время являлись и политическими документами.
В первые десятилетия после монголо-татарского нашествия летописание переживало упадок. Но оно, прервавшись на время в одних, возобновлялось в новых политических центрах. Летописание по-прежнему отличали локальные особенности, большое внимание к местным событиям и тенденциозное их освещение с позиций того или иного княжеского центра. Но красной нитью во всех летописях проходила тема единства Русской земли и борьбы народа против иноземных завоевателей.
Местный характер вначале имело и московское летописание, появившееся в первой половине XIV в. Однако с возрастанием политической роли Москвы оно постепенно приобрело общегосударственный характер. Оно не только отражало и идеологически закрепляло успехи Москвы в деле объединения русских земель, но и активно участвовало в этой работе, усиленно пропагандируя объединительные идеи.
О росте национального самосознания свидетельствовало возрождение общерусского летописания в конце XIV — начале XV в.
Первый общерусский свод был составлен в Москве в начале XV в. (так называемая Троицкая летопись, погибшая во время московского пожара 1812 г.). Московские летописцы провели большую работу по объединению и обработке разрозненных областных сводов. Около 1418 г. при участии митрополита Фотия создается новый летописный свод — Владимирский полихрон. В нем отстаивалась идея о необходимости союза московской великокняжеской власти с городским населением княжеских центров в целях объединения Руси. Эти своды легли в основу последующих летописных сводов 1456 г. и 1472 г. Одним из самых значительных произведений русского летописания стал Московский свод 1479 г.
Все московские летописи пронизывает мысль о необходимости государственного единства и сильной великокняжеской власти. В них явственно выступает сложившаяся в начале XV в. политическая концепция, согласно которой история Руси XIV—XV вв. является прямым продолжением истории Древней Руси. Летописи утверждали ставшую позднее официальной идею о том, что Москва наследует политические традиции Киева и Владимира, является их преемницей. Это подчеркивалось также и тем, что своды начинались с «Повести временных лет».
Объединительные идеи, отвечавшие жизненным интересам различных слоев общества, получили развитие и в ряде других центров. Даже в Новгороде, отличавшемся особенно сильными сепаратистскими тенденциями, в 30-х гг. XV в. был создан общерусский по своему характеру Новгородско-Софийский свод, включивший в свой состав свод Фотия. Общерусский характер приняло и тверское летописание, в котором утверждалась идея сильной великокняжеской власти и отмечались факты освободительной борьбы против Золотой Орды. Но в нем явно преувеличивалась роль Твери и тверских князей в объединении Руси.
Центральной темой литературы стала борьба русского народа против иноземных завоевателей. Одним из распространенных жанров становится воинская повесть. В основе произведений этого жанра лежали конкретные исторические факты и события, а персонажами были реальные исторические лица. Воинские повести — это светские произведения, близкие к устному творчеству, хотя многие из них подвергались переработке в духе церковной идеологии.
Выдающийся памятник повествовательной литературы воинского жанра — «Повесть о разорении Рязани Батыем». Основную часть ее содержания составляет рассказ о взятии и разорении Рязани монголо-татарами и о судьбе княжеской семьи. В повести осуждаются княжеские раздоры как основная причина поражения русских и в то же время с точки зрения религиозной морали происходящее оценивается как наказание за грехи. Это свидетельствует о стремлении «отцов церкви» использовать сам факт нашествия для распространения христианских идей и упрочения влияния церкви. Особый интерес представляют включенные в повесть два рассказа народно-поэтического происхождения — о гибели князя Федора, его жены Евпраксии и их сына и о Евпатии Коловрате, — раскрывающие трагизм разгрома Руси монголо-татарами, героизм русских людей, веру в силы народа. Основная мысль произведения выражена в словах: «Лутче нам смертию живота купити, нежели в поганой воли быти».
Борьба против шведских и немецких захватчиков отразилась в светской дружинной повести об Александре Невском, в которой содержалось подробное описание Невской битвы и Ледового побоища. Но эта повесть до нас не дошла. Она была переработана в Житие Александра Невского и получила религиозную окраску. Подобную трансформацию претерпела и повесть о псковском князе Довмонте, посвященная борьбе псковичей с немецкими и литовскими завоевателями.
Памятником тверской литературы начала XIV в. является «Повесть об убиении князя Михаила Ярославича в Орде». Это злободневное сочинение, имевшее антимосковскую направленность (князь Михаил Ярославич был убит по навету московского князя). Однако местные интересы не заслонили основной патриотической идеи произведения. На основе устного народно-поэтического произведения была написана «Повесть о Шевкале», посвященная восстанию в Твери в 1327 г. .
Победа над монголо-татарами на Куликовом поле в 1380 г. вызвала подъем национального самосознания, внушила русскому народу уверенность в своих силах. Под ее воздействием возник Куликовский цикл произведений, которые объединяет одна главная мысль — о единстве Русской земли как основе победы над врагом. Четыре основных памятника, входящие в этот цикл, различны по своему характеру, стилю, содержанию, но все они говорят о Куликовской битве как о величайшей исторической победе Руси над монголо-татарами.
Наиболее глубоким и значительным произведением этого цикла является «Задонщина» — поэма, написанная Софонием Рязанцем вскоре после Куликовской битвы. Автор не стремился дать последовательное и обстоятельное изображение событий. Его цель — воспеть великую победу над ненавистным врагом, прославить ее организаторов и участников. Характерная особенность «Задонщины» — ее связь со «Словом о полку Игореве», из которого заимствованы отдельные литературные образы, стилистические приемы, выражения и даже целые отрывки. Но это не простое подражание, а вполне сознательное сопоставление событий прошлого и настоящего, высветившее основную идею автора: несогласие в действиях князей ведет к поражению, объединение же их для борьбы с врагом — залог победы. Софоний подчеркивает единодушие князей, их решимость совместно выступить под руководством великого князя. Он перечисляет города, откуда стекаются войска, и сознательно замалчивает факт измены Олега Рязанского.
В поэме подчеркнута роль Москвы в организации победы, а князь Дмитрий Иванович представлен как подлинный ее организатор. Сопоставление со «Словом о полку Игореве» подчеркивало также одну из ведущих общественно-политических идей того времени — мысль об органической связи Московской Руси с Киевской. Куликовская победа — это возмездие за поражение в 1185 г., она положила, как считал автор, конец длительному периоду господства степняков над Русью, восстановила прежнюю славу и могущество Русской земли.
В Летописной повести о Куликовской битве впервые дается связный рассказ о событиях 1380 г. В ней подчеркнуты единство и сплоченность всех народных сил вокруг великого князя, поход против неприятеля расценивается как дело общерусское. Однако в повести заметно отступление от реальных исторических фактов, которые осмысливаются с точки зрения религиозной морали: конечной причиной поражения монголо-татар выступает «божественная воля», в духе религиозных понятий осуждается поведение рязанского князя Олега. Дмитрий Донской изображен как христианский подвижник, наделенный благочестием, миролюбием и христолюбием.
«Сказание о Мамаевом побоище» — наиболее объемное и самое популярное произведение Куликовского цикла. Оно противоречиво в идейном и художественном отношениях, так как в нем сосуществуют два различных подхода к пониманию событий. С одной стороны, Куликовская победа расценивается как награда за христианские добродетели, свойственные русским. С другой стороны, автор «Сказания» хорошо разбирается в политической ситуации того времени, высоко оценивает героизм и патриотизм русских людей, дальновидность великого князя, понимает значение единства между князьями. В «Сказании» находит обоснование идея тесного союза церкви и княжеской власти (описание отношений Дмитрия Донского и Сергия Радонежского). С этой целью в повествование вводится митрополит Киприан, хотя на самом деле его в это время в Москве не было, а князь Дмитрий Иванович изображен человеком, полным религиозного благочестия, — он постоянно молится и уповает на Бога. В «Сказании» широко используются устные предания о Куликовской битве и художественно-изобразительные средства устного народного творчества.
Лишь в связи с жизнеописанием Дмитрия Донского говорится о Куликовской битве в «Слове о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского». Это торжественный панегирик умершему князю, в котором восхваляются его дела и определяется их значение для настоящего и будущего Руси. В образе Дмитрия Ивановича сочетаются черты житийного героя и идеального государственного деятеля, подчеркиваются христианские добродетели князя. В этом нашло отражение стремление церкви к союзу с великокняжеской властью.
События 1382 г. (нападение Тохтамыша на Москву) легли в основу «Повести о московском взятии от царя Тохтамыша и о пленении земли Русской». Повести присуща такая черта, как демократизм, она занимает особое место в литературе XIV—XV вв., освещая события с позиций широких народных масс, в данном случае населения Москвы. В ней нет индивидуального героя. Простые горожане, взявшие в свои руки оборону Москвы после того, как из нее сбежали князья и бояре, — вот подлинные герои повести.
Большое развитие получила житийная литература, ряд произведений которой пронизан актуальными публицистическими идеями. Церковная проповедь в них сочеталась с развитием мысли о главенствующей роли Москвы и о тесном союзе княжеской власти и церкви (причем первенствующее значение отводилось церковной власти) как главном условии усиления Руси. В житийной литературе находили отражение и специфически церковные интересы, далеко не всегда совпадавшие с интересами великокняжеской власти. Публицистический характер носило «Житие мит-ропрлита Петра», написанное митрополитом Киприаном, который усмотрел общность судьбы митрополита Петра, не признанного в свое время тверским князем, со своей собственной судьбой, а также и со своими сложными взаимоотношениями с московским князем Дмитрием Ивановичем.
В житийной литературе получил распространение ритори-ческо-панегирический, или экспрессивно-эмоциональный стиль. В текст вводились пространные и витиеватые речи-монологи, авторские риторические отступления, рассуждения морально-богословского характера. Большое внимание уделялось описанию чувств героя, его душевного состояния, появлялись психологические мотивировки поступков действующих лиц. Экспрессивно-эмоциональный стиль достиг вершины своего развития в творчестве Епифания Премудрого и Пахомия Логофета.
Архитектура. Живопись
В результате монголо-татарского нашествия на целых полстолетия на Руси прекратилось каменное строительство. Оно возобновилось лишь с конца XIII в. С этого времени получили новое развитие традиции областных архитектурных школ, сложившиеся в предшествующий период.
Одним из крупнейших центров развития искусства в XIV— XV вв. был Новгород, переживавший в это время экономический и политический подъем. Высокий уровень городской жизни, особенности социально-политического строя Новгородской боярской республики обусловили характерные черты новгородского искусства, наличие в нем сильной демократической струи. Как прежде, новгородские постройки возводились на средства отдельных бояр, купеческих объединений и коллективов «уличан», и в них отражались вкусы заказчиков.
Основываясь на традициях архитектуры домонгольского времени, новгородские зодчие вели поиск новых художественных и строительно-технических решений. Направление этих поисков определилось уже в самой первой постройке,..возведенной после значительного перерыва, — в церкви Николы на Липне (1292). Зодчие внесли много нового в традиционный тип четырехстолп-ного одноглавого храма кубической формы. Они заменили поза-комарное покрытие трехлопастным, отказались от членения фасадов лопатками, уменьшили число апсид с трех до одной, опустив ее до половины высоты храма. Это придавало зданию массивность и монолитность. Строители перешли к кладке из грубо отесанных известняковых плит с использованием валунов и частично кирпича, что еще более усиливало впечатление силы и мощи. Здесь ясно проявилась характерная особенность новгородского искусства, отмеченная И. Э. Грабарем: «Идеал новгородца — сила, и его красота — красота силы».
Новые искания и старые традиции отразились в церкви Спаса на Ковалеве (1345) и церкви Успения на Волотовом поле (1352). Это промежуточное звено в процессе формирования того стиля в новгородском зодчестве, который представлен постройками второй половины XIV в. Классическими образцами этого стиля являются церковь Федора Стратилата (1360—1361) и церковь Спаса на Ильине улице (1374). Характерная черта этого стиля — нарядное внешнее убранство храмов. Их фасады украшены декоративными нишами, треугольными впадинами, скульптурными вкладными крестами. Многие ниши были заполнены фресковыми росписями.
Новый архитектурный стиль в дальнейшем почти не изменялся. Более того, в XV в. проявилось стремление к воспроизведению архитектурных форм XII в. В этом возрождении культурных традиций проявился сепаратизм новгородской аристократии, ее стремление сохранить «старину и пошлину» независимой Новгородской боярской республики.
В Новгороде велось и крупное гражданское строительство. В 1433 г. в кремле немецкие и новгородские мастера построили Грановитую палату, предназначавшуюся для торжественных приемов и заседаний Совета господ. На владычном дворе была возведена Часозвоня (1443) — восьмигранная башня на прямоугольном основании. Некоторые новгородские бояре строили себе каменные палаты с коробовыми сводами. В 1302 г. в Новгороде был заложен каменный детинец, который впоследствии несколько раз перестраивался. Были возведены крепостные укрепления Старой Ладоги, Порхова, Копорья, Яма, Орешка.
Своеобразием отличалось зодчество Пскова, обособившегося в середине XIV в. от Новгорода и ставшего центром самостоятельной феодальной республики. Больших успехов достигли местные зодчие в крепостном строительстве. В 1330 г. были возведены каменные стены Изборска — одного из крупнейших военных сооружений Древней Руси. В самом Пскове был построен большой каменный кремль, общая длина стен которого составляла около девяти километров. Вся архитектура города имела крепостной облик, здания были суровы и лаконичны, почти лишены декоративного убора. В 1365—1367 гг. «на старой основе» храма XII в. был заново выстроен городской собор Троицы, при этом псковские мастера внесли много нового в традиционную схему крестовокупольного храма, придав верхней части сооружения динамичную устремленность ввысь. Характерны для псковского зодчества каменные звонницы, состоявшие из нескольких пролетов. Местные мастера разработали особую систему перекрытия здания взаимно перекрещивающимися арками, что дало возможность позднее освободить храм от столбов. Этот прием сыграл существенную роль в создании типа малой бесстолпной «посадской» церкви. Своим мастерством псковские зодчие завоевали общерусскую известность. Они сыграли большую роль в московском строительстве в XV—XVI вв.
Первым городом Северо-Восточной Руси, в котором возобновилось каменное строительство, была Тверь. Здесь в 1285—1290 гг. был построен собор Спаса-Преображения — шестистолпный крестово-купольный храм, украшенный белокаменными рельефами. Образцом для него послужил владимирский Успенский собор. В начале XIV в. была построена еще одна каменная церковь, но затем последовал длительней перерыв в строительстве, вызванный ослаблением Твери в результате ее разгрома после восстания 1327 г. Лишь с конца XIV в. наступил новый подъем. Из тверских построек того времени до нас дошла церковь Рождества Богородицы в селе Городне на Волге.
Начало каменного строительства в Москве относится ко второй четверти XIV в. При Иване Калите в Московском Кремле строятся четыре каменных храма: Успенский собор, церкви Ивана Лествичника и Спаса на Бору, Архангельский собор. Ни один из них не дошел до нашего времени, но есть основание предполагать, что выстроены они были в духе традиций владимиро-суздальского зодчества. Несколько камней, уцелевших от церкви Спаса на Бору, свидетельствуют о том, что она была украшена резьбой.
В 1367 г. в Москве возводится каменный Кремль, единственный во всей Северо-Восточной Руси того времени. Это свидетельствовало о возрастании политического могущества Москвы. Накануне Куликовской битвы в Коломне был построен Успенский собор, превосходивший по размерам все московские храмы. Древнейшими сохранившимися памятниками московского зодчества являются Успенский собор в Звенигороде (около 1400 г.), собор Саввино-Сторожевского монастыря близ Звенигорода (1405) и Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря (1422). Образцами для них послужили церковь Покрова на Нерли и Дмитриевский собор во Владимире, хотя постройки начала XV в. более приземисты и суровы, а их убранство скромнее. Интерес к архитектуре Владимира обусловливался идеей владимирского наследства, пронизывавшей всю московскую политику и отразившейся в других сферах культуры.
Однако это вовсе не означало, что московские зодчие только копировали имевшиеся образцы. Особый интерес они проявляли к разработке и созданию новой, устремленной ввысь композиции всего храмового здания. Это достигалось за счет ступенчатого расположения сводов и размещения нескольких рядов кокошников у основания барабана. Стремление к преодолению «кубичности» и приданию динамизма всей композиции особенно ярко проявилось в соборе Андроникова монастыря (около 1427 г.). Эта тенденция становилась ведущей в московском зодчестве.
Вторую половину XIV — начало XV в. называют «золотым веком» стенной живописи Древней Руси. Успешно развивается новгородская монументальная живопись, опиравшаяся на местные традиции и использовавшая достижения византийского искусства. Большой вклад в ее развитие внес Феофан Грек, работавший сначала в Новгороде, а потом в Москве. Он приехал из Византии на Русь в 70-х гг. XIV в. уже зрелым живописцем и отдал свое мастерство новой родине. Лучшей работой Феофана, наиболее полно раскрывающей самобытность и мощь его творчества, является фресковая роспись церкви Спаса на Ильине улице. Для Феофана Грека характерны такие черты, как смелая живописная манера, свобода в обращении с иконографическими традициями, виртуозность исполнения, интерес к характеру, внутреннему миру человека. В своих персонажах он воплощал одухотворенность человека, силу его внутренней эмоциональности, стремление к возвышенному. Бурная, темпераментная живопись Феофана — яркое проявление экспрессивно-эмоционального стиля в русском искусстве этого времени.
К фрескам Феофана Грека в церкви Спаса на Ильине близки по манере исполнения фрески церкви Федора Стратилата. Одни исследователи считают их произведением Феофана, другие — работой его учеников.
Замечательным памятником новгородской живописи были и фрески церкви Успения на Волотовом поле (погибли во время Великой Отечественной войны), в котором ярко проявились свобода художественного творчества, стремление преодолеть традиционные каноны церковной живописи. Эти фрески отличали предельная динамика в построении композиции, глубокая эмоциональная насыщенность.
По-иному выглядят фрески церкви Спаса на Ковалеве, которым свойственны черты аскетизма. Исследователи видят в них влияние южнославянской художественной традиции и считают, что они написаны сербскими художниками.
В XV в. монументальная живопись все более усваивала догматические черты официально-церковной идеологии. Но в Новгороде иконописание еще оставалось связанным с демократическими кругами, о чем свидетельствовали простота трактовки сюжетов, широкое распространение икон популярных в народе святых, принявших функции языческих божеств-покровителей различных хозяйственных занятий. Расширялись узкие рамки религиозной тематики.
Обострение отношений Новгорода с Москвой во второй половине XV в. вызвало появление иконы «Битва новгородцев с суз-дальцами» (Чудо от иконы «Знамение»). Она воспринимается как историческая картина. Тема ее — поражение суздальского войска под стенами Новгорода в 1169 г. Икона должна была вызывать чувство местного патриотизма и вдохновлять на борьбу за сохранение независимости Новгорода, которому в трудный час приходили на помощь «силы небесные». Таков публицистический подтекст иконы. Единственным в своем роде образцом коллективного портрета боярской семьи является икона «Молящиеся новгородцы» (1467).
Высокого расцвета достигла живопись в Москве в конце XIV — начале XV в. В это время здесь окончательно складывается русская национальная школа живописи, наиболее ярким представителем которой был гениальный русский художник Андрей Рублев. Его предшественником по росписи московских церквей был Феофан Грек, переехавший в 90-х гг. XIV в. в Москву (московские росписи Феофана не сохранились).
Рублев родился около 1360 г. Он был монахом Троице-Сер-гиева, а затем — Спасо-Андроникова монастыря в Москве. В 1405 г. он вместе с Феофаном Греком и Прохором из Городца расписывал стены Благовещенского собора в Московском Кремле. В 1408 г. Рублев вместе с Даниилом Черным работал над фресками Успенского собора во Владимире, а затем они украсили фресками и иконами Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря. В конце жизни живописец расписал собор Андроникова монастыря, в котором впоследствии был похоронен (умер около 1430 г.).
Наиболее ранними из известных в настоящее время работ Рублева считаются фрески Успенского собора во Владимире (одна из известных — «Шествие праведников в рай»). В них проявились характерные черты рублевского стиля, которому свойственна лирическая умиротворенность. Персонажи Рублева мягче, человечнее, чем в живописи Феофана.
Самая известная работа этого древнерусского мастера — икона «Троица», написанная им для иконостаса Троицкого собора. В ней с редкой художественной силой выражена гуманистическая идея согласия и человеколюбия, дан обобщенный идеал нравственного совершенства и чистоты. Замечательны по глубине психологической характеристики и мастерству исполнения изображения архангела Гавриила и апостола Павла из того же иконостаса Троицкого собора. Национальный характер творчества иконописца нашел особенно яркое выражение в его «Спасе» из Звенигорода.
В творчестве Рублева «получает свое логическое завершение процесс обособления русской живописи от византийской, наметившийся уже в XII веке и развивавшийся в непрерывном нарастании вплоть до XV века. Рублев окончательно отказывается от византийской суровости и византийского аскетизма. Он извлекает из византийского наследия его античную эллинистическую сердцевину... Краски русской природы он переводит на высокий язык искусства, давая их в таких безупречно верных сочетаниях, что им присуща, подобно творению великого музыканта, абсолютная чистота звучания», — писал исследователь древнерусского искусства В. Н. Лазарев.
Культурное развитие русских земель в XIII—XV вв. было чрезвычайно важным этапом формирования общерусской культуры, вобравшей в себя достижения местных культур. Завершение этого процесса относится к концу XV в.
Материал создан: 30.04.2016
