Преамбула
Русский мир — это пространство борьбы русских за свое политическое единство
Когда мы говорим о Русском мире, нам следует отчетливо понимать антикризисный характер этой политической концепции. Единое государство, создаваемое русским народом в форме царства, империи, СССР, не просто рухнуло — оно разорвало сам этот народ на части. Единая нация разделена политическими границами, некоторые из которых, огражденные декларациями НАТО и ЕС, представляются сегодня непреодолимыми и непересматриваемыми.
Как жить разделенной нации в условиях политического дефолта ее государственности? Смириться и постепенно самоуничтожиться — ассимилироваться в чужие национальные проекты — или стать на путь ирреденты и восстановления единства своего политического пространства?
Чтобы отсрочить необходимость выбирать, и материализовалась в нашей публицистике и политологии концепция Русского мира. Мол, единой исторической России уже нет, но не переживайте — есть Русский мир, в котором все говорят на одном языке и едят из общей миски салат оливье. Русские разных независимых государств могут прекрасно общаться друг с другом поверх границ, и для этого совершенно не нужно политическое единство. Расплывчатое «мiр» позволяло уйти от воспаленной неопределенности слов «страна», «государство», «нация».
Русский мир так и оставался бы слабым наркотиком, слегка глушащим боль в распиленном по живому теле, если бы конец истории внезапно не закончился. Из пространства, которое «пока еще в чем-то русское», Русский мир внезапно превратился в пространство, которое обязано оставаться русским и дальше. Русский мир стал пространством восстанавливающей, реинтегрирующей экспансии России в той мере, в которой она как-то идентифицирует себя с русской нацией и с Россией исторической.
Что привело к этому развороту в понимании Русского мира — сказать нетрудно. Прежде всего спешка с дерусификацией новообретенных соседей. От Эстонии до Грузии, от Молдавии до Узбекистана новый национальный проект выстраивался на обломках России (и СССР как формы существования России), на отказе от русского языка и пережитков русского образа жизни. Всюду конструировался виктимный образ русской идентичности как «оккупанта», который обязан быть молчаливой жертвой. Возникшие на обломках СССР нацгосударства стремились как можно скорее избавиться от всего, что связывало их с Россией, прежде всего от русских, считающих себя русскими.
Наши соседи слишком быстро дерусифицировались, показав всю суть их понимания "дружбы народов"
Эта торопливость была понятной, но глупой. Стремились успеть до того, как в России начнется неизбежный цикл самовосстановления. Даже таким отнюдь не влюбленным в Россию западным политологам, как автор «Мести географии» Роберт Каплан, совершенно очевидно, что исходить из презумпции вечности провала России — дурная идея: «В то время как другие империи возникали, расширялись, рушились — и о них никогда больше не слышали, — Российская империя расширялась, и разваливалась, и возрождалась уже неоднократно. География и история показывают, что Россию никогда нельзя сбрасывать со счетов».
Поэтому действовали, как в популярном украинском анекдоте: «Мыкола, сруби березки, а то придет москаль и скажет: "Родина"». Рубили березки. Убирали любые зацепки, связывающие с Россией и русской историей. Прежде всего старались убрать русских. Пример Украины, где против Русского мира сражается немало людей с безукоризненными русскими фамилиями и выговором, показывает, что опыт манкуртизации мог быть весьма успешен. И не учитывал лишь одного: каждый шаг по выкорчевыванию русского приближал возвращение русского. Чем сильнее было действие, тем сильнее отдача.
Сегодня Русский мир воспринимается как пространство русской экспансии и теми, кто этой экспансии жаждет, и теми, кто ее боится и стремится ее остановить. Со стороны последних постоянно приходится слышать о «вашем проклятом русском мире, который несет войну». После вручения Нобелевской премии по литературе белорусской писательнице Светлане Алексиевич либеральные авторы запустили мантру о «настоящем русском мире языка и слова» против «кровавого русского мира гиркиных и моторол». Оказалось, впрочем, что настоящий Русский мир по этой версии состоит в ненависти к русскому языку (Алексиевич, видимо, первый в истории нобелевский лауреат, публично высказывавшийся за запрет того языка, на котором пишет), в клевете на Россию, в отвержении русской истории, в страхе перед русским национальным возрождением.
Русский мир — это пространство борьбы русских за свое политическое единство
По факту, сегодня Русский мир — это пространство борьбы с тем, что называлось «русским миром» в постбеловежской реальности. Это пространство борьбы русских за свое политическое единство, равноправие, право говорить на своем языке, право сохранять и укреплять связи с Россией. Поражение логикой исторического восстановления России не предусмотрено. И остается лишь два варианта: мирное и бесконфликтное восстановление всего русского в его правах либо нарастающая конфронтация, в которой у противной стороны все меньше шансов. Когда новосозданные этнократии начинали проводить антирусскую политику, полагаясь на силовой зонтик НАТО, им и в страшном сне не могло привидеться, что всего-то в 2016 году тема ненужности и неэффективности НАТО, неуместности взятых на себя Америкой излишних обязательств станет одной из ключевых на президентских выборах и их будет озвучивать один из наиболее популярных кандидатов — Дональд Трамп. Не исключено, что строительство мира без русских вскоре наткнется на такую малость, как отсутствие желающих защищать стройплощадку с помощью ядерной дубинки. Прошедшие два года показали, что считать НАТО и ЕС билетами в рай без русских преждевременно.
Сегодня Русский мир — это пространство восстановления исторического равноправия русской нации, отказа от признания беловежского поражения.
Как минимум это восстановление права быть русскими: говорить на своем языке, учиться в своих школах, признавать Россию своей Родиной и ходить в православные храмы Московского патриархата, где служат на славянском языке по русскому церковному обычаю.
Далее — это право на неучастие в альтернативных проектах национального строительства, нацеленных на дерусификацию и ассимиляцию, право на политическую автономию и политический протест, которые являются единственной реалистичной альтернативой переходу в конфликтную фазу, как это случилось много лет назад у Приднестровья или сейчас у Донбасса.
Наконец, как предел — это воссоединение с Россией как с единственным полноправным политическим представителем Русского мира. Это путь Крыма. Ни у кого ни за границей, ни в России нет никаких сомнений в том, что именно путь Крыма наиболее желанен для большей части Русского мира. Осознание этого факта сводит с ума дерусификаторов. Но их безумие и делает такой вариант наиболее вероятным. Широкое уважение прав русских еще могло бы способствовать сохранению статус-кво. Агрессивная антирусская политика его нарушает.
Ограничением экспансии Русского мира может быть только соотношение сил в реальной политике, а никак не какие-то вымышленные добровольно на себя возложенные обязательства забыть о своих людях и своих землях.
Автор текста: Егор Холмогоров
Материал создан: 18.04.2016
создано на основе этого материала
