Русское искусство. Его источники. Его составные элементы. Его высшее развитие. Его будущность.
В полном драгоценных сведений донесении г. Наталиса Рондо о Венской выставке и873 г., есть такое место: «Россия имела, в разные эпохи своей истории, народное искусство, происхождение которого довольно темно; но между этим искусством и искусством Востока существует близкое родство. Смотря по эпохе, первобытный характер, то резко появляется в нем, то искажается каким либо влиянием, финским, монгольским или персидским; то, наконец, полу уничтожается особенностями, заимствованными у византийского или индийского стиля. Прельщенное изображениями Французского искусства, русское общество давно предпочло его всем другим и только недавно снова вошло во вкус относительно древнеславянского искусства.»
Это хорошо подмечено и хорошо сказано, и пред лицом этого-то народного движения в России, в пользу её искусства, мы попытались сделать оценку его источников, его развитая и его столь самобытных выражений. Раскрыть источники, из которых должен был черпать ведший народ, сложившихся из разных племен, разъяснить, среди веков варварства, работу объединения элементов, существовавших в стране, или доставленных предшествовавшими и соседними цивилизациями, и разобрать, как народный гений выделил свое искусство из среды этих элементов, представлялось нам соблазнительным трудом.
Мы его предприняли не без некоторого опасения; но по мере того, как с помощью многочисленных документов, столь щедро доставленных нам самыми уважаемыми личностями Русской Империи, мы вдавались в эту работу, поддержанные трудами гг. Вутовского и Рондо, и сведениями, собранными на месте г. Мори-сом Ураду, труд, предпринятый сперва с очень естественным недоверием, вскоре показался нам крайне занимательным: он позволял нам приподнять один из углов завесы, которая покрывает еще историю азиатских искусств. На месте, в самой России, мы нашли скифские памятники значительного достоинства, которые относятся к глубокой древности; затем, к этим первобытным элементам стали примешиваться влияния искусства греческого и византийского, или скорее влияния, проистекавшая из тех же источников, из которых черпало византийское искусство.
История России последовательно давала нам случаи выискивать характер свойственный памятникам, относящимся к столь странным оборотам этой истории, и мы объяснили таким образом главные преобразования русского искусства. Вскоре за смутностью, которая, казалось, происходила от столь разнообразных элементов, последовал в нашем уме логический порядок, выяснились следствия способностей племен и сношений обширной русской территории с восточной и южной Азией - ит образом, к каждому великому историческому событие было отнесено известное движете в развитии искусства. При этом всегда проявлялся отпечаток народного гения, который усваивал себе эти элементы и быстро обращал их в одно целое, замечательное по единству своего выражения.
Сомнение исчезало: да, русское искусство существует, потому что свойство всякого искусства, имеющего народный характер, заключается именно в том, что оно обладает как бы горнилом, в котором сплавляются чужеземные влияния, чтобы образовать однородное тело. Но этим не должна была ограничиться наша задача. Нам казалось, что мы могли бы указать на следствия, которые можно извлечь из этого труда. Очень ясно, что русский народ сумел сохранить в скрытом состоянии предания своего искусства, и что следовательно он очень склонен воспринять их, чтобы они снова пошли своим естественным, временно прерванным ходом. Животворные начала, без которых искусство ограничивается подделками, никогда не возникают наверху, но всегда внизу, в силу народного чувства или инстинкта.
Всякое обновление совершается вследствие переработки в уме народа, в уме масс: оно никогда не бывает созданием избранного общества. Школам русского искусства вероятно не придется выдерживать долгую борьбу, чтобы снова завладеть этими преданиями, развить их и заставить принести плоды; очень понятно, что мы не смотрим на иератизм, как на последнее слово искусства; удержать цепь и прибавлять к ней каждый день новое звено—вот в чем должна заключаться задача всякого народного искусства. Мы знаем, что даже люди не малого ума восстают теперь против попыток возрождения и увековечения национальных искусств. Они думают, что искусство всемирно, единично, и что тщетны старания придать самостоятельность его различным выражениям.
На их глаза есть только искусство и, следовательно, одно только высшее выражение его, к которому всякий должен стремиться. В теории подобный взгляд очень соблазнителен; но на деле он роковым образом ведет к однообразию и подделкам. Притом же надо сознаться, что не все народы одарены одними и теми же способностями, и что из Пруссака, Нормандца или Англичанина никогда нельзя сделать Грека. Что между всеми известными выражениями искусства существует произведете высшее сравнительно с прочими, с эстетической точки зрения,—эта теория может быть принята; но из неё вовсе не следует, что это высшее произведение, которое проявилось в среде известной цивилизации, при обстоятельствах особенно благоприятных, было бы единственным и должно составлять исключительную цель, к которой должны стремиться другие цивилизации.
Если у Славяно-Русса есть родственные связи с Греком и Азиатом, то у него нет никаких с Римлянином. Зачем же ему насиловать свою натуру? Кажется,— в противоположность мысли о привлечении искусства к одному общему типу, признанному за наилучший (что впрочем всегда представляет спорный вопрос),—самая сущность искусства заключается не только в разновидности его произведений, но и в согласии его различных выражений с нравами и духом каждого народа. Иначе, — искусство рискует остаться чужеземным, тепличным растением, не достигнуть своего развитая и создать только подделки, которые часто даже бывают дурно поняты.
Подражания греческим или римским храмам, перенесенные в Лондон, Берлин, Париж или Петербург, кажутся не только неуместными, но даже идут в разрез с нравами, привычками и преданиями населения, в среде которых они возвышаются, как бесцельные постройки, сделанный в угоду нескольким. Каждый народ может совершенствоваться в свойственном ему роде искусства и представлять таким образом произведения, более или менее красивые и изящные, но во всяком случае самобытные: а в искусствах, самобытность есть самое драгоценное из качеств, потому что оно естественно. Это существенное качество искажается иногда некоторыми влияниями: но, чтобы ни делали, народ хранит его, вопреки системам, модам и чуждому обучению.
Вместо того, чтобы стараться заглушить эти прирожденные качества, всякое истинно народное обучение должно стремиться различать и развивать их и давать им способы производить все, что они могут произвести. Наш век пойдет быстрыми шагами по этому пути; он первый сумеет составить точный перечень средств, доставленных разными цивилизациями; он сумеет порыться в прошлом, чтобы отыскать источники, и даст таким образом возможность различным цивилизациям снова овладеть их собственным достоянием. Многие видят опасность в стремлении современных цивилизаций к самостоятельности, и многие считают их химерою, скоропроходящею модою, вызванною теориями некоторых ученых.
Но и те и другие, держась идей, царивших в конце прошлого и начале нынешнего столетия, не обращают внимания на явление, которое народилось с тех пор и которое с каждым днем приобретает все большее значение. Исследования исторические, этнографические и антропологические вовсе не химера. Что действительно химера, или, точнее выразиться, бесполезный труд, так это разработка истории, как она до сих пор велась, — хронологически! Набор политических событий последовательных случайностей, который не принимает во внимание происхождения народов, элементов их соединения или разобщения, состояния массы в разные исторические моменты и влиянии, производимых чужеземными вторжениями или собственными завоеваниями.
Что бесполезно, так это исторические исследования, предлагаемые с целью доказать превосходство сочиненной априори теократической или политической, правительственной системы, какова, например, всеобщая история Боссюэта, сливающая воедино, у одного предизбранного народа, несколько цивилизаций, которыми занимается знаменитый писатель. Что вышло из обыкновения, и вероятно навсегда, — если только период варварства не займет места нынешнего просвещенного состояния, так это подобный способ писать историю. Из этого надо, следовательно, извлечь свои выгоды.
В настоящее время история должна принимать во внимание, по крайней мере, этнографию, то есть не довольствоваться изложением совершившихся событий, известных часто только по легендам, а заниматься условиями созидания, существования и развития народов при различных переворотах, которые они переживали:—заниматься переселениями и вторжениями, который могли видоизменять эти условия, учреждениями этих народов, созданными или самими или усвоенными извне, и климатическими, геологическими или географическими влияниями. История искусств проистекает существенным образом из тех же разнообразных условий, но писатели, занимавшиеся этим, быть может, самым живым и самым устойчивым выражением человеческого гения, обыкновенно отстают от века и хотят смотреть на эти искусства с безусловной точки зрения, отправляясь от определенного идеала.
Они поступают также, как поступил бы историк религиозных учений, распространенных на земном шаре, который стал бы разбирать их одно за другим, смотря априори на одно из них, как на выражение непреложной истины. Это — предвзятое учение, а не наука. Иными словами, писатели, занимающиеся искусствами, поддерживают известный тезис. Мы полагаем, что подобный образ действия не может содействовать разъяснению вопросов и успехам цивилизаций. Цивилизация не составляет одного целого: она слагается из различных элементов, часто даже противоречащих один другому которые следует развивать каждый в его собственном направлении.
Поступать иначе — значит, но нашему мнению, не признавать самых элементарных законов. Мы попытались, следовательно, в этих главах выставить на вид достоинство искусства, которым обладает Россия, его источники и свойства, его приемы и развитие, и определить цель, к которой оно должно стремиться. Его самобытность кажется нам неоспоримой, его средства — обширными. Будучи далеки от мысли, что покинув подражания западному искусству, Россия отвернется от цивилизации, мы полагаем, наоборот, что она будет действовать настолько же для собственной пользы, насколько и для пользы искусства вообще, если решительно станет черпать из собственного запаса.
Для участия в великом концерте цивилизаций и человеческого прогресса, народам вовсе не нужно иметь одних выражении и одного чувства во всех отношениях. Разность не исключает вовсе гармонии, наоборот она составляет одно из её существенных условий; и согласие между различными народами земного шара, — если только оно должно когда либо водвориться,—произойдет от свободного выражения способностей, вкусов и стремление каждого из них.
Отрывок из книги 1879 года за авторством француза Виолле Ле-Дюк
Материал создан: 17.02.2016
