Накануне было праздника христова дни,
Канун-де честнаго благовещенья,
Выпадала порошица-де снег а молодой.
По той-де порохе по белому по снежку
Да не белый горносталь следы прометывал,
Ходил-де гулял ужо купав молодец
Да на имя Чурило сын Плёнкович.
Да ронил ён гвоздочики серебряные.
Скобочки позолоченые.
Да вслед ходя малые ребятушка
Да собирали гвоздочики серебряные,
Да тем-де ребята головы кормят.
Да загулял-де Чурило ко Бермяты ко высоку терему.
Да Бермяты во дому да не случилосе,
Да одна Катерина прилучиласе.
Отворялось окошечко косивчагое,
Не белая лебёдушка прокычала,
Говорила Катерина таково слово:
— Да удалый дородний добрый молодец!
Да премладыи Чурила ты сын Плёнкович,
Пожалуй ко мне во высок терём.
Пришол-де Чурило во высок терём,
Крест кладет по писаному,
Да поклон-от ведёт по ученому,
Кланяется да поклоняется
На все четыре на сторонушки,
Катерины Чурило и в особину.
Да брала Катерина-та доску хрустальнюю,
Шахматы брала серебряные,
Да начали играть а с им во шахматы.
Говорила Катерина-'та Микулична:
— Да премладыи Чурила ты сын Плёнкович!
Да я тя поиграю, тебя бог простит,
А ты меня поиграешь, тебе сто рублей.
Да первой раз играл Чурило, ею мат давал, •*.
Да взял с Катерины денег сто рублей.
Да другой-де раз играл, да ей другои-де мат давал,
Да взял с Катерины денег двести рублей.
Да третей-де раз играл, да ей третей-де мат давал,
Да взял с Катерины денег триста рублей.
Да бросала-де Катерина доску хрустальнюю,
Да шахматы бросила-де серебряные,
Да брала-де Чурила за руки за белые,
Да сама говорила таково слово:
— Да ты премладыи Чурилушко сын Плёнкович,
Да я не знаю играть с тобой во шахматы,
Да я не знаю глядеть на твою красоту,
Да на твои-ты на кудри на желтые,
На твои-ты на перстни злаченые,
Да помешался у мня разум во буйной голове,
Да помутились у меня-де очи ясные,
Смотрячись-де, Чурило, на твою на красоту.
Да вела ево во ложню во теплую.
Да ложились спати во ложни теплые,
Да на мякку перину на пуховую,
Да начали с Чурилом забавлятисе.
Да была у Бермяты-де девка чернавка его,
Да ходит она по терему, шурчит да бурчит:
— Хороша ты, Катерина дочь Микулична!
Еще я пойду к Бермяты, накучу да намучу.
Да тово Катерина не пытаючи,
Да во ложни с Чурилом забавляется.
Да пошла-де девка во божью церковь.
Приходит-де девка во божью церковь,
Крест-от кладёт и по писаному,
Да поклон-от ведёт по ученому,
На вси стороны девка поклоняется,
Да хозяину Бермяты-де в особину:
— Ласковой мой хозяйнушко!
Да старый Бермята сын Васильевич,
Да стоишь ты во церкви богу молишься,
Над собой ты невзгоды не ведаёшь.
Да у тебя в терему есть ужо гость гостит.
Да незваный-де гость, а не приказываной.
Да с твоею-то женою забавляется.
Да говорил-де Бермята таково слово:
— Да правду говоришь, девка, пожалую,
А нет, тебе дуры срублю голову.
Говорила-де девка таково слово:
— Да мне, сударь, не веришь, поди сам а досмотри.
Да пошел-де Бермята из божьей церквы,
Да пришол ко высокому ко терему,
Да застучал во кольцо-де во серебряное,
Спит Катерина не пробудится.
Да заетучал-де Бермята во второй након,
— зп
Да спит Катерина не пробудится.
Да застучал-де Бермята во третёй након,
Да из-за всей могуты-де богатырские,
Теремы-ты все да пошаталисе,
Маковки поломалисе.
Услышала Катерина та Микулична,
Да выбегала в одной тоненькой рубашечке без пояса,
В однех тоненьких чулочиках без чеботов,
Отпирала Катерина широкие ворота,
Запущала Бермяту Васильевича.
Говорил-де Бермята таково слово:
— Что, Катерина, не снарядна идёшь?
Сегодня у нас ведь честной праздничёк,
Честное христово благовещеньё.
Да умее Катерина как ответ держать:
— Да ласковой мой хозяйнушко!
Да старый Бермята сын Васильевич,
Да болит у мня буйная голова.
Опушалась болеснйца ниже лупа и до пояса,
Да во те ли во нижнии черева,
Не могу хорошо я обрядитися.
Да пришол-де Бермята во высок терём,
Да увидел-де платье всё Чурилово,
Да шапка, сапоги, да всё Чурилово,
Говорил-де Бермята таково слово:
— Да хороша ты, Катерина дочь Микулична!
Да я этоё платье на Чурили всё видал.
Да умее Катерина как ответ держать:
— Ласковой мой хозяйнушко,
Старый Бермята сын Васильевич!
Да у моево родимого у брйтелка
Да конями с Чурилом-то помёняносе,
Да цветным-то платьем побрйтаносе.
Да того-де Бермята не пытаючи,
Да берет-де со стопки саблю вострую,
Да идёт-де Бермята в ложню теплую.
Да увидел Чурила на кровати слоновых костей,
На мяккой перины на пуховые
Да не лучная зорюшка просветила,
Да вострая сабелька промахнула,
Да не крущатая жемчужинка скатиласе,
Да Чурилова головушка свалиласе,
Да белые горох а росстилаетсе,
Да Чурилова кровь и проливаетсе,
Да по той-де по сёреды кирпичные
Да Чуриловы кудри валяютсе.
Да услышала Катерина та Микулична,
Да брала два ножа она два вострые,
Становила ножи чёренем во сыру землю,
Да разбегалась на ножики на вострые,
Да своею она грудью белою.
Да подрезала жилиё ходячеё,
Да выпустила кровь и ту горячую,
Да погинуло две головушки,
Да что хорошие головы не лучшие.
Да старые Бермята сын Васильевич
Да дождался христова воскресенье,
Да пропустил-де он неделю ту он светлую,
Старую девку чернавушку,
Да берет ею за правую за рученку,
Да сводил-де девку во божью церковь,
Да принял с девкой золотыё венцы,
Да стал жить быть да век коротати.
Да мы с той поры Бермяту в старинах скажем,
Да премладого Чурила сына Плёнковича,
Материал создан: 02.11.2015
