Руководитель СССР Иосиф Сталин охарактеризовал 1929 год как год «Великого перелома». В этом году страна претерпела существенные изменения во внутриполитическом и экономическом курсе, связанные с отказом от НЭПа, форсированной коллективизацией и индустриализацией.
Точно так же в 1929 году изменилась политика государства в отношении религии. С этого времени Советское государство окончательно перестало «заигрывать» с какими-либо конфессиями. «Религиозный НЭП», характеризующийся частичной либерализацией, был свернут, началось ужесточение антирелигиозной борьбы. Причем отношение государства к религии становилось все жестче и жестче с каждым годом.
В борьбе с религией пропаганда стала постепенно отходить на второй план, уступая место открытой борьбе с религиозными организациями и репрессиями против верующих. Неслучайно период с 1932 по 1937 годы получил в истории церкви название «безбожной пятилетки».
Пропаганда
Конец 1920-х — начало 1930-х годов были пиковыми в деятельности всесоюзного антирелигиозного общества «Союз безбожников». Под эгидой этой организации выходили разнообразные антирелигиозные издания (газета «Безбожник», журналы «Безбожник», «Антирелигиозник», «Воинствующий атеизм», «Деревенский безбожник», «Юные безбожник» и другие, выходившие на различных языках народов СССР), организовывались массовые мероприятия, — лекции, демонстрации, диспуты, «антирелигиозные пасхи» и т. д. Общество имело десятки тысяч первичных ячеек на заводах, фабриках, в колхозах, в учебных заведениях. К 1936 году численность организации превысила 5 миллионов человек, в отрядах юных безбожников состояло более 2 миллионов детей.
Активистам этой организации государство предоставляло ряд льгот, дополнительных возможностей для образования и обучения, бесплатные путевки. Для некоторых из них (лекторов, агитаторов, работников управленческого аппарата) атеизм стал профессией.
На состоявшийся в 1929 году II съезд Союза безбожников прибыло 1200 делегатов. С речами на съезде выступили Бухарин, Луначарский, Максим Горький, Демьян Бедный, Владимир Маяковский. Съезд продемонстрировал непримиримую позицию по отношению к религии. Например, поэт В. Маяковский закончил свою речь призывом: «Товарищи, обычно дореволюционные ихние собрания и съезды кончались призывом „с богом“, — сегодня съезд кончится словами „на бога“. Вот лозунг сегодняшнего писателя». Съезд переименовал организацию в «Союз воинствующих безбожников».
Итоги съезда разошлись по регионам страны. «Антирелигиозный фронт в настоящее время является боевым фронтом, и мы должны развернуть свою работу широко», — говорилось в циркуляре Владивостокского горкома ВКП(б) от 13 декабря 1929 год «Об антирелигиозной пропаганде».
Баптистский пресвитер Г. П. Винс по воспоминаниям матери описывал проведение «безбожной пасхи»: В пасхальное воскресенье в 1928 году к молитвенным домам баптистов и молокан, которые были расположены на одной улице в центре Благовещенска, медленно подъехало несколько грузовых машин. На машинах было много молодых людей, одетых в яркие шутовские костюмы: одни изображали бесов с тряпичными хвостами, другие — белых ангелов с крыльями, а один скоморох, одетый в чёрный балахон, изображал дьявола с рогами.
Были также ряженые под православных священников в полном облачении, а некоторые были одеты монахами и монахинями в длинных чёрных одеяниях. Все они громко кричали, кривлялись и плясали, борта у грузовиков были опущены и обиты красной тканью. Машины медленно ехали по городу в сопровождении большой толпы комсомольцев, парней и девушек, уже в обычной одежде. Все они громко хохотали, выкрикивая антирелигиозные лозунги: «Бога нет!», «Религия — опиум для народа!», «Долой Бога!». Сначала эта процессия остановилась около молитвенного дома молокан, массивного каменного здания вместимостью на 1500 человек.
Но собрание молокан к тому времени закончилось, все уже разошлись по домам. Участники процессии прокричали несколько антирелигиозных лозунгов перед пустым зданием и двинулись дальше. Молитвенный дом баптистов был тоже большой, вместимостью на 1000 человек. Он был построен капитально, из больших толстых брёвен, ещё в 1910 году. Машины остановились, и часть беснующейся толпы ворвалась во двор молитвенного дома с громкими криками: «Баптисты! Хватит молиться! Выходи на диспут! Бога нет!» Но никто не выходил, было слышно только пение пасхального гимна: «Он жив! Он жив! Собой Он смерть попрал»!
Однако при всём напоре антирелигиозная пропаганда не приносила желаемых плодов. В переписи населения 1937 года 1/3 горожан и 2/3 жителей сельской местности (неанонимно) назвали себя верующими. По данным церковного историка протоиерея Владислава Цыпина именно результаты переписи повлекли за собой чекистскую «чистку» рядов «Союза воинствующих безбожников». Впрочем, начиная с 1932—1933 годов деятельность этой организации неуклонно шла на спад: власти всё меньше в ней нуждались, предпочитая прямые репрессии «просветительским» методам борьбы с религией.
Борьба против религиозных организаций
Главными методами борьбы с религиозными организациями стали конфискация зданий храмов, молитвенных домов, мечетей, синагог; лишение религиозных общин и союзов государственной регистрации, закрытие учебных заведений и изданий, а также фактический запрет на какую-либо активность вне церковных стен.
8 апреля 1929 года вышло Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях». Этот документ (с внесенными в него позднее дополнениями и изменениями) был основным правовым актом, регулировавшим религиозную жизнь в СССР до самого конца Советской власти.
Новый документ ограничивал деятельность религиозных служителей стенами храмов, монастырей, домов молитвы, мечетей и синагог, а также местом проживания верующих. Запрещалось создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения и вообще пользоваться находящимся в их распоряжении имуществом для каких-либо иных целей, кроме удовлетворения религиозных потребностей; оказывать материальную поддержку своим членам; организовывать как специально детские, юношеские, женские молитвенные и другие собрания, так и общие библейские, литературные, рукодельческие, трудовые, по обучению религии и т. п. собрания, группы, кружки, отделы, а также устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни, организовывать санатории и лечебную помощь.
В результате кампании по закрытию храмов, молитвенных домов, мечетей и синагог, например, в Ленинградской области из имевшихся до революции 2165 культовых зданий в 1917—1935 году было закрыто 1207. В самом Ленинграде из 421 здания было закрыто 316, в этом городе в бывшем «Доме Спасения» евангельских христиан разместился Дом безбожника. На Дальнем Востоке за три года (1929—1932) из 193 баптистских общин осталось 44, из 118 общин евангельских христиан — 42. Как сообщала костромская газета «Северная правда», из 37 православных храмов Костромы к 1930 году было закрыто 14, ещё 19 планировалось закрыть в течение 1930 года. Одну из церквей планировалось отдать под антирелигиозный музей.
Как отметил историк Татьяна Никольская, если в православии существование общины зачастую прекращалось с закрытием храма, то протестанты чаще просто «уходили в подполье» и начинали скрывать места своих собраний. В связи с чем для выявления сектантов привлекались ячейки «Союза воинствующих безбожников» на местах.
31 декабря 1929 г. Комиссией по вопросам культов при Президиуме ВЦИК был принят закон об урегулировании колокольного звона, которое предполагалось осуществлять «в целях удовлетворения ходатайств граждан, сделашихся особенно многочисленными в связи с переходом на непрерывную производственную неделю, о прекращении или об урегулировании колокольного звона, мешающего как работе, так и отдыху трудящихся», но, исходя из политической целесообразности, только «в тех городах и поселках городского типа, а также крупных торгово-промышленных селах, где большинство предприятий перешло или переходит на непрерывную производственную неделю».
Полностью был запрещен трезвон — звон во все колокола.
16 мая 1931 г. Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК постановила «по предоставлении НКФ и Рудметалторгом в Комиссию обстоятельного доклада поручить т. Смидович войти в директивные органы с ходатайством разрешить снятие колоколов с молитвенных зданий, в коих прекращен колокольный звон». Колокольную бронзу предполагалось использовать для изготовления мелкой монеты, не предавая данный факт широкой огласки — официальным был лозунг «Переплавим колокола на провода!».. С середины 1930-х гг. снятие колоколов обычно осуществлялось в порядке разнарядки без какого-либо даже формального собрания жителей по вопросу о запрете колокольного звона. Иногда подобные действия приводили к крестьянским бунтам (20-24 января 1935 г. в с. Суморьево Вознесенского района Горьковского края; 27 июня 1935 г. в с. Омутском Суздальского района, 29 июня 1937 г. в с. Губцево Гусь-Хрустального района и др.)..
В ходе сворачивания НЭПа, большевики решили ликвидировать частное предпринимательство путем обложения налогом в таких размерах, что коммерческая деятельность лишалась всякого смысла либо приносила ошутимый убыток. При этом религиозные организации были приравнены к коммерческим предприятиям, а священнослужители — к предпринимателям. За неуплату налога священнослужители могли быть арестованы, а их приходы закрыты.
Историк Дмитрий Поспеловский приводит в качестве иллюстрации сохранившееся в архивах письмо дочери арестованного священника М. П. Крыловой, адресованное М. И. Калинину (19.11.1930 г.): «Отца — священника Борщовской церкви… Костромского округа… арестовали более месяца назад». Причин не сообщили, сведений нет. Семья обобрана, даже тулуп отобрали. "Когда я, после произведенных над нами бесчинств, спросила у председателя Рогова, что нам делать, он ответил: «Лучше всего идите в наложницы к какому-нибудь мужику». Без имущества и средств к существованию остались больная мать, больная сестра-подросток, брат 10 лет и пишущая письмо, 24-летняя девушка. Судя по её письму, они были обречены на голодную смерть.
Характерен ответ прокурора округа на запрос ВЦИКа по этому делу: «Арестован Крылов и выслан в концлагерь на 5 лет по постановлению… тройки ОГПУ… правильно», ибо агитировал крестьян не вступать в колхозы, «внедряемые евреями, которые хотят закрывать русские церкви».
В 1928—1929 годах перестали выходить протестантские конфессиональные журналы («Баптист», «Баптист Украины», «Евангелист», «Благовестник»). В 1929 году прекратили существование Библейские курсы, организованные И. С. Прохановым в Ленинграде. В том же году был закрыт Федеративный союз баптистов СССР. Позднее он был восстановлен на некоторое время, но после ареста лидеров баптистов в марте 1935 года был закрыт окончательно. Впрочем, Всесоюзный совет евангельских христиан вопреки периодическим арестам руководителей и перерывам в работе всё же «продолжал влачить жалкое существование», по выражению Л. Н. Митрохина.
Схожая ситуация наблюдалась в православной церкви, где в мае 1935 года Временный Патриарший Священный Синод, возглавляемый заместителем Патриаршего местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским), вынужден был «самоликвидироваться». Двумя неделями раньше «самоликвидировался» обновленческий Священный Синод. В 1937 году, в результате массовых репрессий против духовенства, административный аппарат церкви был фактически уничтожен (подробнее см. в разделе "Репрессии против духовенства и верующих).
Репрессии против верующих
С конца 1920-х годов волна посадок и расстрелов священнослужителей и религиозных активистов всех конфессий стала нарастать. Принятое 15 февраля 1930 года Постановление правительства «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений» предписывало местным органам власти усилить контроль за руководителями религиозных общин, исключать из актива «враждебных советскому строю». Так, дальневосточное УГБ НКВД в 1930-е годы сформулировало основные причины, по которым «церковникам и сектантам» можно выносить обвинительный приговор: религиозная пропаганда среди населения; проникновение в советские учреждения городов, в сельские советы; противодействие культурно-политическим мероприятиям партии и государства; агитация против налоговой политики государства; распространение контрреволюционных, провокационных слухов; связь с зарубежными контрреволюционными белоэмигрантскими организациями и иностранными разведками и т. п.
Пик репрессий против «религиозников» пришелся на период Большого террора 1937—1938 годов. В 1937 году вышел секретный оперативный приказ НКВД № 00447, в соответствии с которым «церковники и сектантские активисты» были объявлены «антисоветскими элементами», подлежащими репрессиям. Реализация этого приказа началась в августе 1937 года. Однако на пленуме ЦК ВКП(б) в октябре 1937 года возникла дискуссия об опасности религиозных организаций для предстоящих выборов в Верховный Совет СССР. В связи с чем пленум принял директиву НКВД, предписывающую «в ближайшие дни обеспечить оперативный разгром церковного и сектантского контрреволюционного актива».
Интенсификация гонений на верующих осуществлялась под личным контролем Сталина. Так, 13 ноября 1937 года Л. З. Мехлис переадресовал Сталину письмо редактора газеты «Звезда» о вредном влиянии церкви в Белоруссии, и Сталин написал резолюцию: «Т. Ежову. Надо бы поприжать господ церковников». В ответ Ежов направил Сталину обширный материал о ходе репрессий в отношении «церковников и сектантов» на местах. По данным Ежова, в период с августа по ноябрь 1937 года было арестовано 31359 «церковников и сектантов», из них митрополитов и епископов — 166, попов — 9116, монахов — 2173, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 19904. Из их числа приговорено к расстрелу 13671 человек, из них епископов — 81, попов — 4629, монахов 934, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 7004.
В своем комментарии к этим цифрам Ежов писал: «В результате наших оперативных мероприятий почти полностью ликвидирован епископат православной церкви, что в значительной мере ослабило и дезорганизовало церковь. <…> Вдвое сократилось количество попов и проповедников, что также должно способствовать разложению церкви и сектантов». По мнению Ежова, православные «церковники» (тихоновцы, обновленцы, григорианцы) якобы теперь действовали заодно с «сектантами», ставя «своей задачей создание единого антисоветского фронта». В неопубликованной части записки Ежова содержались предложения о насыщении уцелевших религиозных структур чекистской агентурой, очевидно одобренные Сталиным.
Непрерывающиеся аресты, посадки и расстрелы тянулись на протяжении всего периода 1937—1938 годов. Вследствие того, что основная часть архивных документов о репрессиях в настоящее время остается недоступной для исследователей, точных данных о количестве жертв среди верующих до сих пор нет. По подсчетам историка Дмитрия Поспеловского (имея данные о доле репрессированных среди священников Ленинграда, он проинтерполировал этот показатель на всю страну), за десятилетие (1931—1941 годы) в православии «было ликвидировано или арестовано от 80 до 85 % священников, то есть более 45 тыс.»(речь как о служителях Патриаршей церкви, так и обновленцах). Что касается Северо-Запада РСФСР (Ленинградская область в границах 1937 года и Карелия), то из числа духовенства Московской Патриархии, служившего на приходах на начало 1937 года, известно о расстреле в 1937—1938 годах 804 человек, что составляет 63 % от общего числа и 80 % от числа тех, чьи биографии удалось проследить.
До сих пор не существует даже приблизительных данных о числе жертв среди протестантов. Изданные или публикующиеся в разных регионах страны мартирологи содержат неполную информацию. Так, например, поименный список жертв сталинских репрессий из числа евангельских христиан и баптистов Приморского края, приведенный в книге Андрея Дементьева «Авен-Езер: Евангельское движение в Приморье 1898—1990 годы» (список далеко не полный, как предупреждает автор), включает 108 человек. Из них 88 казнены через расстрел. Это составляло 5-10 % от общего количества евангельских христиан и баптистов в этом регионе.
Теория «церковной оттепели» 1939 года
В 1999 году в журнале «Наш современник», а также некоторых коммунистических и «патриотических» СМИ были опубликованы утверждения о том, что уже в 1939 году курс сталинского государства по отношению к православной религии и Церкви радикально «потеплел». Основанием для такого утверждения стал ряд партийных и государственных документов (включая «Выписку из протокола № 88 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 года»), которые якобы были обнаружены журналистом В. М. Марковым при публикации мемуаров маршала СССР Д. Т. Язова. Эта информация была многократно озвучена так называемыми «православными сталинистами» (включая некоторых священников РПЦ). Позднее информация из публицистики попала в некоторые более серьезные научно-исторические исследования.
Однако это утверждение опровергается рядом авторитетных историков. Так, например, академик Л. Н. Митрохин, цитируя текст выпущенного в 1940 году «Антирелигиозного учебника», утверждал: «желание родных властей окончательно „добить контрреволюционное духовенство“ <…> в полной мере сохранилось».
Другой известный историк, Игорь Курляндский, в своей книге «Сталин, власть, религия», посвятил этому вопросу целую главу в 27 страниц. Курляндский привел историю современных публикаций об «оттепели» 1939 года и на основании источниковедческого анализа сделал вывод о том, что утверждения построены не на реальных исторических документах, а на «грубых фальшивках». По его мнению, эти материалы «являются подлогами, грубо сфабрикованными в конце 1990-х годов для достижения грязных политических целей — формирования и внедрения в общественное сознание мифа о расположенности Сталина к Церкви и православной религии, создания положительных образов „православного“ Сталина и „патриотического“ сталинского руководства. Соответственно, все сюжеты в историографии, в учебных пособиях и хрестоматиях, толкующие о радикальном изменении государственно-церковного курса до войны, не соответствуют действительности».
В действительности «особый курс» по отношению к религиозным организациям был установлен сталинским режимом на некий «переходный период» только для областей и республик, присоединённых к СССР после 1 сентября 1939 года, то есть после начала Второй Мировой войны (Западная Украина, Западная Белоруссия, Бессарабия, республики Прибалтики). В частности, Московская Патриархия получила возможность хиротонисать в 1940 — начале 1941 года для этих территорий нескольких епископов, тогда как в СССР в довоенных границах замещёнными оставались только две епископские кафедры — в Москве и Ленинграде (весь остальной епископат был уничтожен, за исключением нескольких архиереев, получивших лагерные сроки или живших «за штатом» на положении частных лиц).
Материал создан: 22.09.2015
