Русские летописи связывают ареал вятичей с Окой. Повесть временных лет отмечает: «...а Вятъко седе съ родомъ своимъ по Оце, от него же прозвашася вятичи», а под 964 г. в связи с походом Святослава на северо-восток говорится: «И иде на Оку реку и на Волгу, и налезе вятичи». Вятичи не один раз упоминаются в летописях и позднее, особенно в связи с политическими событиями XII в., и эти сведения позволяют в самых общих чертах наметить пределы вятичской земли. Под 1146 г. названы два вятичских города — Козельск и Дедославль. В первый из них бежал к вятичам Святослав Ольгович, во втором созывается вятичское собрание, которое принимает решение воевать против Святослава Ольговича.
В описании похода 1147 г. Святослава Ольговича на Владимира Давыдовича черниговского названы города Брянеск, Воробиин, Домагощь и Мценск, находившиеся поблизости от вятичской земли или на ее окраинах. Впрочем, в XII в. летописные вятичи были и административно-территориальной единицей Черниговской земли, а границы последней совсем не соответствовали пределам племенного этнографического региона вятичей. Однако представляется несомненным, что административная область «Вятичи» была какой-то частью племенной территории. Поэтому география городов, указанных летописью в «Вятичах», может быть использована для реконструкции вятичской этнографической территории. Под 1185 город Карачев определенно отнесен к вятичским городам. Кроме того, в «Вятичах» упоминаются города Воротинеск (на р. Высса, левом притоке Оки), Колтеск (на Оке), Мосальск (в бассейне Угры) и Серенек (в бассейне Жиздры). В поздних летописях имеются известия, что на востоке вятичская земля простиралась до рязанского течения Оки: «Вятичи и до сего дне, еже есть Рязанци».
Таким образом, судя по летописям, территория расселения вятичей охватывала бассейны верхнего и среднего течения Оки. Крупнейшие представители русской исторической географии Барсов и Любавский предпринимали попытки детализировать границы вятичского расселения, привлекая данные топонимики и ландшафта. Искали также возможность использовать данные диалектологии для реконструкции территории вятичей, но безуспешно. Наиболее аргументированную и подробную картину вятичского расселения дали только археологические материалы. Вятичские курганы с трупоположениями и их вещевые инвентари были прекрасно систематизированы и интерпретированы Арциховским. В небольшой по объему, но очень насыщенной книге этот исследователь сумел обработать все накопленные к тому времени археологические материалы по вятичам н сделать важные историко-археологические выводы, не потерявшие своего научного значения и поныне. Выделенные им предметы — семилопастные височные кольца, хрустальные шарообразные и желтые стеклянные шарообразные бусы, решетчатые перстни и пластинчатые загнутоконечные браслеты, весьма характерные для вятичей, позволили в деталях обрисовать вятичскую племенную территорию.
Из названных вещей этнически определяющими для вятичей являются только семилопастные кольца. Остальные украшения, хотя и весьма часто встречаются в вятичских курганах, но известны и в некоторых других регионах восточно-славянской территории. На основе распространения семилопастных височных колец пределы вятичского племенного региона обрисовываются следующим образом (карта 21). На западе вятичи соседствовали с северянами, радимичами и кривичами. Западная граница вятичского ареала сначала шла по водоразделу Оки и Десны. В бассейнах Жиздры и Угры выделяется пограничная полоса шириной 10—30 км, где вятичские курганы сосуществовали с кривичскими. Эта полоса проходила по верховьям Жиздры и по притокам Угры — Болве, Рессе и Снопоти. Далее, вятичская граница поднималась на север до верховье Москвы-реки, а потом поворачивала на восток по направлению к верховьям Клязьмы. Правобережье Москвы-реки целиком принадлежало вятичам. Вятичи заходили и на левый берег этой реки, на 10—50 км севернее, но здесь вместе с вятичскими курганами встречаются и кривичские. Примерно около впадения Учи в Клязьму вятичская граница поворачивала на юго-восток и шла сначала по левобережью Москвы-реки, а потом — Оки.
Наиболее восточным пунктом с вятичскими височными кольцами является Переяславль-Рязанский. Отсюда юго-восточная граница вятичей шла к верховьям Оки, захватывая бассейн Прони, но не достигая бассейна Дона. Бассейн верхнего течения Оки целиком был вятичским. В этом обширном вятичеком регионе раскопано несколько тысяч курганов. Первые научные исследования их относятся еще к 1838 г. Во второй половине XIX в. вятичские курганы изучала большая группа исследователей. Большие исследования курганов на кривичско-вятичском пограничье в самом конце XIX и первых десятилетиях XX в. Булычов. Из работ первых десятилетий XX в. можно упомянуть раскопки курганов в бассейне верхней Оки Евсеева. В 20-х годах курганными раскопками занимались Арциховский, Городцов и другие. После выхода в свет монографии А.В.Арциховского о вятичских курганах их полевые исследования продолжались почти ежегодно. Курганы раскапывают очень многие исследователи как Москвы, так п периферийных центров. В Подмосковье их раскапывала кафедра археологии Московского государственного университета, а в послевоенные годы — Музей истории и реконструкции Москвы.
Некоторые сведения о работах 30—40-х годов опубликованы в археологическом сборнике, посвященном 800-летию Москвы. Материалы о раскопках курганов на территории Московской области последних десятилетий публиковались многими исследователями. В бассейне верхней Оки интересные результаты были получены при курганных раскопках Ткачевского и Виноградова, материалы которых не опубликованы. Никольская вела исследования в курганных могильниках Вороново и Лебедка, а Изюмова — в могильниках, расположенных на территории Тульской обл.. Плодотворно исследуются и вятичские поселения. В то время, когда Арциховский писал монографию о вятичских древностях, материалов о курганах с трупосожжениями в исследуемом региопе было очень немного и они не были опубликованы. Исследователь привел слова летописца; «И радимичи, и вятичи, и северъ одинъ обычай имяху: ...аще кто умряше, творяху тризну надъ нимъ, и по семь творяху кладу велику, и възложахуть и на кладу, мертвеца сожьжаху, и посемь собравше кости вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне» — и сделал вывод, что до XII в. вятичи хоронили «на столпе, на путях», а от такого обряда на долю археологов ничего не остается. Однако этимология древнерусского слова «столп» не ограничивается значением «столб», «бревно».
В памятниках русской письменности XI—XVI вв. столпами называются и небольшие намогильные домики, и саркофаги. Летописец из Переяславля-Залесского, писавший в начале XIII в., добавил к словам текста Повести временных лет о постановке погребального сосуда на столпе: «...и в курганы сыпаху», а «кладу великую» интерпретировал как «громада дров велия» (Летописец Переяславля Суздальского). В этой связи вятичский погребальный обряд в летописном изложении можно понимать как захоронение остатков трупосожжения в курганных насыпях с деревянными конструкциями в виде домиков, или столпов. Поэтому поиски ранних курганов вятичей вполне закономерны. Первым их настойчивые поиски начал Третьяков, который отнес к вятичам курганы середины I тысячелетия н.э. типа Шаньково, раскопанные в 80-х годах прошлого столетия Булычовым в бассейне Угры. Однако по мере накопления новых материалов, в частности из широких раскопок на поселениях 1 тысячелетия н.э., оказалось, что древности типа Шаньково — Почепок принадлежат неславянскому населению. Это памятники мощинской культуры, оставленные предками летописной голяди. Сведения о раскопках ранних вятичских курганов с трупосожжениями, которыми ныне располагает археология, были суммированы и анализированы в специальной работе. Эти курганы подразделяются на два типа. Курганы первого типа в целом идентичны погребальным насыпям других восточнославянских племен.
В вятичском регионе они наиболее распространены и встречены во всех пунктах, где имеются насьпи с трупосожжениями. Среди наиболее исследованных в земле вятичей назовем курганный могильник, расположенный в урочище Игрище, в 0.5 км к северу от деревни Лебедка в бассейне Дона, левого притока Оки. В разные годы Евсеевым, Ткачевским, Виноградовым и Никольской здесь раскопано 32 вятичских кургана. Все они содержали захоронения по обряду трупосожжения. В большинстве случаев собранные с погребального костра кальцинированные кости кучкой или в глиняной урне помещены прямо в курганной насыпи, в ее основании или верхней части. Многие насыпи содержали по одному захоронению, другие — от двух до четырех. Большинство погребений лишено вещей. Вещи встречены только в двух захоронениях: в одном — сплавленные стеклянные бусы, баллоновая ажурная пряжка и медные спиральки, в другом — железная пряжка. Глиняные урны из курганов имеют аналогии среди материалов расположенного рядом поселения, нижний слой которого относится к VIII—X вв.
Очевидно, Лебедкинские курганы принадлежат к тому же времени. Аналогичные курганы с захоронениями по обряду трупосожжения исследованы во многих местах по берегам верхней Оки и на ее притоках. Сожженные кости, собранные с погребального костра, помещены чаще в основаниях курагана или не различной его высоте, но встречены и курганы с захоронениями остатков трупосожжений выше материка на 0,2—0,3 м, а также с погребениями вверху. Большинство ногребений не содержит ни урн, ни вещей. Курганы первого типа составляли основную часть могильника близ деревни Западная на нравом берегу р.Черепеть, недалеко от ее впадения в Оку. Раскопки здесь проводили Ю.Г.Гендуне и С.А.Изюмова. Сожжения умерших совершены всегда на стороне. Пережженные косточки помещены кучкой или в урне в основании кургана или на различной его высоте. Нередко слой сожженных костей рассыпали в основаниях насыпей площадью от 80х70 до 210х75 см.
Захоронения, помещенные в насыпях, очевидно, были вводными. В курганах у д.Западная найдено пять глиняных сосудов-урн, из которых один гончарный, остальные — лепные. Изделия из бронзы представлены небольшим проволочным колечком, проволочным браслетом и фрагментами других украшений. Найдена также железная пряжка прямоугольной формы. Обнаружены бусины — стеклянные мозаичные (полосатые и глазчатые), имеющие аналогии в северокавказских древностях VIII— IX вв., и одна — сердоликовая цилиндрическая. Вятичские курганы второго типа содержали погребальные домовины, сложенные из дерева. В курганах близ д.Западная погребальные камеры были срубными. Размеры их от 2,2х1,1 до 1,75х0,5 м. Сверху камеры были покрыты плахами, а снизу имели пол из хорошо подогнанных досок. Высота камер до 0,35 — 0,45 м. Все они обуглены. Погребальные постройки сгорали внутри насыпи уже после того как был сооружен курган. Каждая погребальная камера являлась своеобразной усыпальницей, где хранились остатки нескольких трупосожженпй, совершенных на стороне в разное время. Вход в камеры заваливали камнями, поэтому доступ в них был всегда возможен, стоило только отодвинуть валуны. При расчистке камер обнаружены скопления кальцинированных костей в виде или сплошного слоя толщиной 10—20 см, или пяти—семи кучек.
Кроме рассыпанных костей, на полу домовин встречены урны с прахом и пустые горшки, очевидно ритуального назначения. Вся керамика лепная. Вещевые находки единичны — малые железные ножи, оплавленные стеклянные бусы, фрагменты пряжек, деформированный бубенчик с гофрированной поверхностью, пуговка и трубочка-обоймочка. Срубная камера открыта и при раскопках одного из курганов в с. Доброе. Она имела размеры 1,4х1 м, высоту 0,25 м и содержала три скопления кальцинированных костей, обломки лепных сосудов и стеклянные бусы, позволившие датировать курган IX — X вв. Исследователь курганов в Воронце Городцов отметил, что камеры здесь сооружались из досок под западной полой насыпи. Входы в них закладывались камнями или закрывались досками. В Песковатовском кургане ящик был обуглен и имел размеры 2,3х0,7 м. В нем содержалось очень большое количество пережженных костей,— очевидно, от сожжений нескольких умерших. Одно из захоронений помещалось в древнерусском гончарном сосуде, украшенном линейным орнаментом.
По-видимому, захоронения в этом кургане совершались еще в X—XI вв. В горшке, кроме сожженных костей, оказались проволочный перстень и куски оплавленного стекла. Курганы с погребальными домовинами известны пока только в шести вятичских могильниках — Воронец, Доброе, Западная, Лебедка, Песковатое и Воротынцево. За исключением Воротынцевского кургана, все эти насыпи располагались в общих группах с насыпями первого типа и вперемежку с ними. Курган в Воротынцеве был одиночным. Курганы с погребальными домовинами специфичны, но не составляют этнографической особенности вятичского ареала. Подобные курганы известны и в области расселения радимичей (Попова Гора, Демьянки), и в земле северян (Шуклинка), а также в бассейне верхнего течения Дона. Позднее, в XI— XII вв., подобные камеры-домовины ставили в курганы с трупоноложениями главным образом в области расселения дреговичей и радимичей, но известны они и в земле вятичей.
Так, Булычев раскопал курганы с деревянной камерой, в которой находилось трупоположение с семилопастными височными кольцами, в урочище Меренище на р.Болва, а Городцов исследовал курганы с дощатыми ящиками-камерами, в которых находились скелеты, близ Воскресенска. В последнее время погребальные домовины с трупоположениями исследовались в Покровских и Стрелковских курганах на р.Пахра. Во многих вятичских курганах с захоронениями по обряду трупосожжения зафиксированы кольцевые столбовые оградки. Это оградки-частоколы, сооруженные из столбиков, вкопанных в отдельные ямки или одну общую канаву. Столбовые оградки обнаружены в восточнославянских курганах, заключающих как сожжения, так и труноположения, на широкой территории от бассейна Припяти на юго-западе до Суздальской земли на северо-востоке. Очевидно, что обычай устраивать столбовые оградки был распространен в восточнославянской среде. Он не может считаться только вятичским, как думали еще совсем подавно. По всей вероятности, кольцевые оградки имели обрядовое назначение. Высказано предположение, что они связаны с культом солнца в погребальной обрядности славян.
Третьяков подметил, что курганные кольцевые оградки очень напоминают «ограды» языческих святилищ балтского населения Смоленского Поднепровья. Датируются вятичские курганы с трупосожжениями в целом VIII—X вв., по отдельные захоронения этого вида, очевидно, могут быть отнесены и к XI — XII вв. Так, в 1940 г. Гроздилов раскопал два кургана близ д.Слевидово, которые содержали захоронения по обряду сожжения и трупоположения. Керамика и сердоликовые бусы позволяют датировать погребения по обряду кремации в этих курганах XII в. Очевидно, в XI—XII вв.обряд кремации сосуществовал с обрядом ингумации. Вятичские курганы с трупосожжениями сконцентрированы в бассейне верхнего течения Оки, выше Калуги, и поселения VIII—X вв.известны только в той же юго-западной части вятичского ареала (карта 22). Нужно полагать что в последних веках I тысячелетия н.э. более северные и северо-восточные области Окского бассейна были не славянскими. Этот вывод согласуется с результатами новейших работ по изучению дьяковских поселений в бассейне Москвы-реки. Материалы Щербинского городища показывают, что это поселение было заселено вплоть до IX, может быть, X столетия включительно.
Известны и другие поселения позднего этапа дьяковской культуры. Дьяковские племена занимали весь бассейн Москвы-реки и прилегающую к нему часть поречья Оки. В то же время рязанское течение Оки принадлежало племенам, оставившим группу рязанско-окских могильников, наиболее поздние захоронения которых относятся к VIII—X вв. Вятичские поселения VIII—X веков — городища и селища. Слои с керамикой роменского типа, как правило, находятся на многослойных городищах. К какому хронологическому периоду принадлежат укрепления на них, до проведения раскопочных исследований сказать нельзя. Рядом с городищами иногда расположены селища с отложениями VIII—X вв. Известны и отдельно расположенные селища этой норы. Одно из таких поселений у д.Лебедка на берегу р.Цон исследовала Т.Н.Никольская. Селище существовало продолжительное время — от VIII до XIII в. Открыто несколько полу-земляночных построек VIII—X вв. того же типа, что и на роменских поселениях Среднего Поднепровья. Такие же полуземлянки с глинобитными ценами раскопаны па городище у д.Лужки и ыа селище, в пос.Кромы. Селища VIII—X вв. характеризуются значительными размерами. Площадь их от 2,5 до 6 га. Застройка, судя по раскопанному участку на поселении у д.Лебедка, кучевая, при плотно поставленных жилищах. Верхнеокская керамика VIII—X вв.по всем данным очень близка к роменской. Это в основном лепная посуда — гончарная керамика появилась здесь не ранее конца X в.
Она представлена горшками, мискообразными сосудами и сковородками. Формы горшков и мисок имеют аналогии в роменской керамике Среднего Поднепровья и бассейна Десны. Большая часть окской лепной посуды не орнаментирована. Хотя доля орнаментированных сосудов здесь меньше, чем в роменской керамике, но узоры абсолютно тождественны и нанесены теми же инструментами. Древности ранних вятичей по основным особенностям — керамическому материалу, домостроительству и погребальному обряду — сопоставимы с синхронными славянскими культурами более южных областей Восточной Европы: роменской днепровского лесостепного левобережья и типа Луки-Райковецкой правобережной Украины. Очевидно, нужно полагать, что в самом начале VIII в. на верхнюю Оку, на территорию, занятую голядью, пришла группа славян откуда-то с юго-запада. О происхождении вятичей Повесть временных лет сообщает: «...радимичи бо и вятичи от ляховъ. Бяста бо 2 брата в лясех,— Радим, а другий Вятко,— и пришедша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи, а Вятъко седо съ родомъ своимъ по Оце, от него же прозвашася вятичи».
Однако исследователями давно замечено, что летописное «от ляхов» следует понимать не в этническом, а в географическом смысле. По-видимому, летопись имеет в виду, что в древности предки вятичей жили где-то в западных областях, там, где в средневековье расселились ляшские, польские, племена. Этноним вятичи произведен от имени Вятко, о чем сообщает и Повесть временных лет. Вятко — уменьшительная форма от праславянского антропонима Вячеслав. Нужно полагать, что Вятко был предводителем той группы славян, которая первой пришла на верхнюю Оку. Эта группа еще не была, по-видимому, отдельной этнографической единицей славянства. Только изолированная жизнь па Оке и метисация с местными балтами привели к племенному обособлению вятичей. В северные области вятичской земли до XI в., по-видимому, проникали лишь небольшие изолированные группы славян. Следами такого проникновения являются находки лепной керамики, близкой к роменско-боршевскон, обнаруженные на городище Дьяково под Москвой, на Старорязанском, Вышгородском и Луховицком городищах рязанского течения Оки. Отдельных славянских напластований VIII—X вв. на всех этих памятниках лет, лишь в слоях с преобладанием керамического материала иного облика встречены немногочисленные черепки IX—X вв.
О славянской инфильтрации этого времени в северной части вятичской земли свидетельствуют и единичные захоронения по обряду труносожжения. Одно из них открыто в кургане Стрелковского могильника иа Пахре. Впрочем, не исключено, что это трупосожжение относится к XI в. Признаком массового проникновения славян в северные области вятичского региона служит распространение здесь курганного погребального ритуала. Курганы с труноноложениями занимают всю территорию вятичей (карта 21). Это обычные древнерусские полусферические насыпи, высотой около 1—2,5 м. Могильники состоят из нескольких десятков насыпей. Иногда встречаются курганные группы, насчитывающие свыше сотни насыпей. В большинстве вятичских курганов с трупоположениями присутствуют беспорядочно разбросанные угольки или их небольшие скопления. Это, по всей вероятности, один из пережитков прежнего погребального ритуала — трупосожжения. Умерших хоронили по общеславянскому ритуалу — на спине, головой па запад, с сезонными отклонениями. Восточная ориентировка умерших зафиксирована в вятичском регионе в единичных случаях. Такие погребения открыты в бассейне Жиздры и Угры, на пограничье с кривичами и в бассейне Москвы-реки (карта 12).
Восточная ориентировка умерших в древнерусских курганах была наследием балтского погребального ритуала. Так же редко встречаются в вятичских курганах и трупоположения, ориентированные меридионально. Они есть в кривичско-вятичском пограничье — в могильниках Колчино, Курганье, Манина, Марфинка, Синьгово и, кроме того, в курганах у д. Крымское в Верейском районене Московской обл. и курганах рязанского течения Оки, исследованных в Апоничшцах, Городце и Земском. Видимо, к этой группе погребений относятся трупоположения, ориентированные головой к северо-востоку. Меридиональное положение умерших свойственно финским племенам, и от них этот обряд проник к вятичам. Как правило, в вятичских курганах находится одно труноположение. Семейные захоронения сравнительно редки, в них умершие лежат или оба на горизонте, или в разных ярусах. Часто применялись долбленые, реже — дощатые гробы. Иногда умершего заворачивали в березовую кору или накрывали ее слоем. Как уже отмечалось, зафиксированы захоронения в деревянных камерах-домовинах. Вятичские курганы очень богаты вещевым материалом. В этом отношении они существенно отличаются от курганов южной части восточнославянского региона. Особенным разнообразием вещей характеризуются трупоположения женщин, что позволяет реконструировать в общих чертах убранство женского костюма. Хорошо сохранившийся головной убор найден в одном из курганов в с. Иславское под Звенигородом. Он состоял из шерстяной ленты, опоясывавшей голову, и витой бахромы, спускавшейся ярусами по обе стороны лица.
Арциховский отметил, что аналогичные головные уборы встречены этнографами у крестьянского населения ряда районов Рязанской обл. Видимо, остатки подобного головного убора открыты и в кургане близ с.Мячково в бывшем Коломенском уезде (Указатель памятников, с.275). Характерные для вятичей семилопастные височные кольца найдены в сотнях женских погребений. Их носили на головной ленте из кожи или ткани, иногда вплетали в волосы. Обычно в одном погребении встречается по шесть-семь семилопастных колец, но бывает н меньше - по четыре или по два кольца. Кроме находок в курганах, семилопастные кольца неоднократно обнаружены на вятичских поселениях, в том числе в городах Москве, Старой Рязани, Серепске, Переяславле-Рязапском, Тешилове и др. Вне вятичского ареала семилопастные височные кольца единичны и бесспорно отражают расселение пз земли вятичей (карта 23). Два семилопастных кольца найдены в Новгороде. Встречены они также в бассейне верхней Волги. Несколько раз найдены семилопастные височные кольца и в области расселения смоленских кривичей, в том числе и в Смоленске.
Несколько находок вятичских височных украшений происходит пз различных мест более отдаленных территорий. Арциховский разделил семилопастпые височные кольца па типы. Простые семилопастпые украшения он отнес к первому типу и датировал XI — XIV вв., а сложные, дифференцируемые на 12 типов,— к XII— XIV ни. Рыбакову удалось подметить различия внутри простых семилоgастных колец. Самыми ранними среди семилопастных являются кольца с округлорасширенными лопастями. Такие кольца бытовали в XI и начале XII в. Оли отличаются от более поздних сравнительно небольшими размерами, не имеют боковых колечек, лопасти у них не орнаментированы. На следующей ступени развития семилопастных колец их лопасти приобретают секировидные очертания, появляются боковые колечки, щитки орнаментируются сначала заштрихованной полосой в один, а затем — в два ряда. Размеры височных колец увеличиваются. Дата их XII—X111 вв. Известны и семилопастные украшения, занимающие промежуточное положение. Лопасти их имеют округленные очертании, но уже есть боковые кольца.
Сложные семилопастные кольца датируются второй половиной XI—XIII в. По вопросу о происхождении семилопастных височных колец высказано несколько предположений. Кондаков полагал, что височные украшения вятичей развились из колтов: шарики, которые окружают колты, постепенно эволюционировали в лопасти. Однако переходные формы между колтами и семилучевыми украшениями до сих пор не найдены. Третьяков обратил внимание на внешнее сходство семилопастных колец с серповидными украшениями, увешанными трапециевидными привесками. Он полагал, что вятичские кольца развивались из последних украшений. Более вероятной представляется гипотеза Сизова о влияния художественных изделий арабского Востока на происхождение семилопастных колец. К этому выводу привело исследователя сопоставление узоров вятичских колец с арабской орнаментикой. Наблюдения Куфтина как будто подтвердили заключения Сизова. В этой связи Арциховский писал, что «мысль об арабском происхождении этих украшений является, по-видимому, плодотворной».
К выводу об арабско-иранском происхождении семилопастных височных колец пришел и Рыбаков. Сизов поставил также вопрос об эволюции вятичских височных колец из семилучевых украшений радимичей. Эта мысль впоследствии была развита Недошивиной, которая отметила находки в древнерусских памятниках височных колец, занимающих промежуточное место между семилучевыми и семилопастными украшениями. Скорее всего в основе вятичских височных колец лежали не радимичские украшения, а семилучевые кольца раннего облика, известные но памятникам VIII—X вв.южной части восточнославянских территорий. В процессе эволюции семилопастных колец в регионе вятичей они, судя по орнаментации, испытали восточное влияние. Одежда вятичских женщин шилась преимущественно из шерстяной материи, но встречены также остатки льняных и парчовых тканей. Вместо пуговиц иногда использовались бусы и бубенчики, но чаще пуговицы были, по-видимому, деревянными. Несколько раз встречены в курганах и маленькие грибовидные пуговицы из бронзы или биллона.
Поясные пряжки в женских захоронениях почти не попадаются. Найдены в курганах и остатки кожаной обуви. Шейные украшения женщин состояли из гривен и ожерелий. Нельзя сказать, что шейные металлические обручи принадлежат к характерным вятичским украшениям. В большей части вятичского ареала, в том числе на верхней и средней Оке, они почти не встречаются. Тем не менее, в вятичских курганах шейные гривны попадаются чаще, чем в погребальных памятниках других восточнославянских племен. Но сосредоточены они преимущественно в бассейне Москвы-реки и прилегающих к нему районах верхнего течения Клязьмы. Причины такого распространения этих украшений еще предстоит выяснить. Из вятичских курганов происходят шейные гривны нескольких типов. Наиболее ранние из них сделаны из четырехгранного дрота и заканчиваются петлей и крючком. Они найдены в четырех подмосковных могильниках (Беседы, Коньково, Таганьково и Черкизово) в курганах, относящихся к XI в. Аналогичные гривны встречены в Ростово-Суздальской земле, юго-восточном Приладожье и далее в Скандинавии и северной части Средней Европы.
В более поздних вятичских курганах обнаружены шейные гривны следующих типов: круглопроволочные загнутоконечные, двускатнопластинчатые, витые с замками в виде крючков или крючка и петли и витые с пластинчатыми (раскованными или припаянными) концами, завершающимися крючком и петлей. Единичными экземплярами представлены и некоторые иные типы. Шейные гривны, как правило, находят в захоронениях с богатым набором погребального инвентаря. Обычно в них бывает много браслетов, перстней, привесок, бус и височных колец. Однако было бы ошибкой полагать на этом основании, что шейные гривны носили у вятичей наиболее зажиточные женщины. Распространение курганов с находками этих украшений делает такое предположение невероятным. Скопление курганных находок шейных гривн на восточном побережье Чудского озера, в юго-восточном Приладожье, в Ростово-Суздальской земле дает больше оснований полагать, что эти украшения связаны с неславянским населением Восточной Европы.
Вятичские ожерелья, как правило, состоят из большого числа бус, разнообразных по форме и окраске. Чаще разнотипные бусины чередуются. Иногда к ним добавляются привески. Наиболее распространенными у вятичей были хрустальные шарообразные, сердоликовые бипирамидальные и желтые стеклянные шарообразные бусины. Обычно в вятичских ожерельях хрустальные шарообразные бусины чередуются с сердоликовыми бипирамидальнымн. Арциховский считает такое сочетание племенным признаком вятичей. К числу редких принадлежат нагрудные украшения, состоящие из ажурных цепедержателей и цепочек, на которых подвешивались бубенчики, пластинчатые металлические изображения птиц, ключей, гребней. Чаще встречаются бубенчики, служившие одиночными привесками к одежде. Украшения рук представлены браслетами и перстнями.
Среди браслетов выделены витые завязанные, витые тройные, витые 2x2, 2х3 и 2х4, проволочные, пластинчатые разомкнутые и загнутоконечные. Изредка попадаются толстопластинчатые браслеты со стилизованными концами. В вятичских древностях численно преобладают браслеты витые тройные и четверные и пластинчатые загнутоконечные. В вятичских женских погребениях почти всегда попадаются перстни. Их носили на пальцах обеих рук числом от одного до десяти. Кроме того, в отдельных курганах на груди умершей отмечены связки из двух-четырех перстней. Наиболее распространенными у вятичей были решетчатые перстни. Арциховский выделяет среди них несколько типов, из которых одно-, двух- и трехзигзаговые встречаются преимущественно у вятичей. Довольно часты пластинчатые перстни, в том числе широкосрединные и прямые, проволочные, рубчатые и витые общерусских типов. В погребениях с трупоположениями мужчин в вятичских курганах вещей нет или их мало. Наиболее частая находка — железные ножи, которые попадаются также и в захоронениях женщин.
В погребениях мужчин часто встречаются железные и бронзовые пряжки, преимущественно лировидные, но нередко кольцевые и четырехугольные, а также поясные кольца. Обычай класть в могилу оружие и предметы труда у вятичей не был распространен. Лишь изредка в вятичских курганах попадаются калачевидные и овальные кресала, а в виде исключения — железные топоры и наконечники копий. Единичными экземплярами представлены также железные серпы, ножницы, кочедык и наконечник стрелы. Кремневые стрелы, находимые в кургапах, имели ритуальное значение. Довольно часто в захоронениях мужчин и женщин в вятичских курганах бывают глиняные горшки. Почти все они изготовлены при помощи гончарного круга и принадлежат к обычным древнерусским горшкам курганного типа. Ставили их, как правило, в ногах умершего и очень редко — около головы.
Это был языческий ритуал, который постепенно выходил из употребления. Вятичские курганы с ямными трупоположениями, как правило, уже не содержат глиняных горшков. Арциховский дифференцировал вятичские курганные древности на три хронологические стадии, датировав первую XII в., вторую—XIII в., третью—XIV в. Членение курганов на стадии выполнено исследователем безупречно, может быть уточнена лишь абсолютная хронология этих стадий. Так, Равдина считает возможным датировать курганы первой стадии XI—XII вв., второй стадии —XII в., а третьей—XIII в. Насыпи, относящиеся к первой стадии (XI— начало XII в.), помимо Верхнеокского региона, где есть курганы с трупосожжениями, известны вдоль Оки, до впадения в нее Москвы-реки, и далее в бассейне нижнего и среднего течения последней,включая окрестности Москвы. Нужно полагать, что в ХI в. вятичи из Верхнеокского региона поднялись по Оке и, достигнув устья Москвы-реки, повернули па северо-запад, заселив районы нижнего и среднего течения этой реки. Верховья Москвы-реки, а также левые притоки Оки между Угрой и Москвой-рекой в этот период еще не были освоены славянами. Нет славянских кургапов с трупоположениями первой стадии и в рязанском течении Оки. Курганы второй стадии выделены Арциховским по браслетам витым (и ложновитым) тройным и четверным и по некоторым видам семилопастных височных колец. Видимо, многие из этих курганов относятся к XII в., хотя наиболее поздние могут быть датированы и ХТТТ в. Эти курганы занимают более обширную территорию, чем ареал ранних насыпей. Бассейны рек Жиздры, Угры и Москвы осваиваются полностью.
На севере вятичи доходят до верховьев Клязьмы, па востоке — до правого притока Оки — Прони. Самые поздние курганы вятичей, относящиеся к XIII и, может быть, отчасти к XIV вв., известны по всему вятичскому ареалу, однако распространены неравномерно. Так, в бассейне верхней Оки они единичны, что, видимо, объясняется исчезновением здесь обычая сооружать курганы. Интересно заметить, что именно в этом районе вятичской земли наблюдается концентрация городов домонгольского времени. Из вятичских городов, упоминаемых летописью в XII в.,абсолютное большинство находится в области ранних курганов вятичей. Именно в этом районе, видимо, и началось крещение вятичского населения. В конце XI или начале XII в. здесь, около города Серенска, был убит вятичами христианский миссионер, киево-печерский монах Кукша, прозванный церковью «просветителем вятичей». В северной и восточной частях вятичской территории — в бассейне Москвы-реки и рязанской части Оки — курганный обряд погребения держался стойко и весьма долго. В XII в. это были еще довольно глухие края. В обширном бассейне Москвы-реки летопись знает в XII в. только два города — Коломну и Москву.
В рязанском бассейне Оки в то же время названы Пронск и Трубеч, но Трубеч, судя по названию, основан переселенцами из Южной Руси. Христианские символы — кресты и образки — в вятичских курганах весьма малочисленны. Они свидетельствуют не о христианизации сельского населения земли вятичей, а о первом соприкосновении населения с новой религией. Эволюция погребального обряда у вятичей шла в том же направлении, что и у большинства других восточнославянских племен: наиболее ранними были трупоположения на горизонте, захоронения в подкурганных ямах распространились в более поздний период. Так, среди курганов с вещами первой стадии около 90% составляют насыпи с трупоположениями на горизонте. Во втором хронологическом периоде доля ямных трупоположений достигает 21%, а в третьем — 55%. В этой связи вполне очевиден поздний характер вятичских курганов Рязанской земли. Подкурганные ямные трупоположения здесь решительно преобладают над другими типами захоронений. Они составляют свыше 80% исследованных захоронений (трупоноложения на горизопте — 11%, остальные — захоронения в насыпях). Недошивина полагает, что распространение трупоположений в подкурганных ямах отражает процесс христианизации вятичского населения.
Материал создан: 26.10.2015
