О том как Россия в первый раз воевала за Украину и что из этогго вышло. Написал очерк великой русско-польской войны за Украины (1654-1667) к 350-летию Андрусовского перемирия. Война эта относится к числу почти забытых, так как очень успешно начавшись дальше шла с большими разочарованиями и поражениями. Россия не получила и половины того, на что рассчитывала.
Но, все же, эта война доказала удивительное упорство русского государства в преследовании своих целей и дала замечательных героев, которых в послепетровскую эпоху как-то подзабыли, как будто их и не было - Семен Пожарский, Мышецкий, Хованский... Так или иначе, по итогам той войны и Чернигов и Киев стали наши, а чьи Полоцк, Минск и Вильна тоже стало понятно вполне наглядно - всю войну большая часть Западной Руси хранила верность Москве.
http://portal-kultura.ru/articles/history/152262-ognem-i-mechtoy/
После смерти Богдана Хмельницкого его преемник, гетман Иван Выговский, перекинулся к ляхам. Грянула кровавая, подлая и абсурдная украинская «Руина». Причем в Москве долго не хотели замечать коварства Выговского, с почтением относясь к «уважаемому партнеру». Когда прозрели — было поздно. Пришлось сражаться против Польши, изменившей Гетманщины и Крымского ханства одновременно.
В июне 1659-го под Конотопом казаки ложным отступлением выманили русскую конницу на преследование, и ее разгромили крымские татары. Одним днем погиб цвет московского служилого дворянства. Командир всадников князь Семен Пожарский был схвачен. В ханской ставке он не кланялся, укорял стоявшего рядом Выговского и даже выбранил самого татарского владыку, плюнув тому в глаза. Отважная смерть Пожарского стала предметом народной песни, где рассеченное на части тело героя чудесно срастается, а в рукописях XVII века найдены службы ему как мученику Симеону Страстилату «и иже с ним пострадавшим от безбожнаго царя хана крымскаго и богоотступника».
Год спустя — еще более страшная трагедия. Преданные новым украинским гетманом Юрием Хмельницким (сыном Богдана), вынуждены были капитулировать полки Василия Шереметева. Чтобы спасти жизни своих людей, боярин взял грех на душу — подписал документ, где от имени Москвы обязался вообще уйти с Украины. Но когда поляки потребовали исполнения оного от сидевшего в Киеве воеводы Барятинского, тот презрительно ответил: «Много в Москве Шереметевых» — договоры заключает только государь. А в помнящем раду Переяславле народ поклялся «городов малороссийских врагам не сдавать».
Казалось, русским следовало признать поражение и искать мира. Но тут-то и проявили себя все преимущества неповоротливой, надежной, как кувалда, московской системы. Государство не поколебали ни громадные потери, ни чудовищная инфляция, ни потрясший столицу в 1662-м Медный бунт. Русское сопротивление между тем лишь ширилось. Отчаянный храбрец князь Хованский партизанил в Белоруссии, и большая ее часть оставалась в царских руках. Пять приступов за «без пяти недель полтора года» отбил комендант Виленского замка князь Мышецкий, прежде чем был предан наемниками и обезглавлен польским королем Яном Казимиром. «Мстя мне за побитие многих польских людей на приступах и за казнь изменников, велел казнить меня смертию», — сообщал русский герой в последнем письме родным.
На этом успехи Яна Казимира и окончились. Вторгшись в 1663 году на Левобережье, он вначале решил, что малороссы наконец-то рады полякам. Крепости одна за другой открывали ворота, в них оставались небольшие гарнизоны, и король шел дальше, пока не уперся в отказавшийся сдаваться Глухов. Застряв под ним, завоеватель оглянулся и обнаружил, что в тылу разгорелось восстание, а сданные города были ловушкой. На сей раз в мятеже приняли участие даже предавшие ранее Россию Выговский и Иван Богун. Расправой над ними ляхи и удовлетворили свою бессильную ярость.
Автор текста: Егор Холмогоров
Материал создан: 03.02.2017
