Архивы сайта iamruss.ru за ноябрь месяц 2015 года

Эта книжка в противоположность большинству ныне издаваемых выполнена на отличной бумаге, набрана относительно крупным шрифтом, на страницах– немалые по нашим нищим временам поля. Читать ее – невыразимо скучное занятие, писать о ней – тем более. Мы не рекомендуем читателям даже брать ее в руки. Спрашивается, зачем же писать о ней? Стоит, право же, стоит. Ради автора. (Александр Яковлев. Постижение. М., 1998.)

Его знакомое всем телезрителям лицо воспроизведено на обложке – курносый, одутловатый, морщинистый, украшенный тяжелыми роговыми очками, он в задумчивости подпирает вялый подбородок пухлой ручкой. Смотрит не на зрителя, а в сторону. Понятно, даже на мертвой фотографии боится смотреть в глаза людям, которым всю жизнь морочил голову. А жизнь выдалась длинная и пестрая.

Вот ради него, знаменитого, и об этой самой книжице. Она состоит из двух слоев, которые, как метко выражался по сходному поводу Иосиф Виссарионович, «оба худшие». Один – это пустословная риторика самого пошлого образца. Даем примеры: «Только свобода питает высокую нравственность, беспощадную совесть, гордое достоинство, всепоглощающую любовь». Какое бессмысленное и путаное переплетение словес! Свобода в равной мере порождает не только высокую, но и низкую нравственность (смотри нынешнее наше ТВ). Что такое «беспощадная совесть»? По отношению к кому она «беспощадна», где тут, как выражаются философы, «нравственный критерий»? И почему «достоинство» должно быть обязательно «гордым», а не смиренным, как ему положено по Православию?..

Далее. «Свобода – не только основа жизни, она и вершина самосознания, высшее требование духа – как личного, так и народного». Опять двадцать пять. «Основа жизни… вершина самосознания…» – как это пусто и бессодержательно!

Наконец: «Свобода как осознанная ответственность ничего общего не имеет с анархией и вольницей. Свобода – это единство конституционных прав и обязанностей, общепризнанных норм морали и нравственности». Все, хватит с нас бессмысленных пошлостей. Но именно из таких словес составлена первая книга.

Затем воспоследовала книга того же автора с весьма вычурным названием «Омут памяти» (М., 2000). Объемистые воспоминания бывшего завпропагандой ЦК КПСС, а потом деятельного «агента влияния» при предателе Горбачеве нашим уважаемым читателям брать в руки тоже не советую: стоят они безумно дорого (не для нас писано!), да и водянистая эта скука, разжиженная аж на шестьсот страниц, не стоит внимания. Однако нам пришлось процедить сквозь частое сито эту дурно пахнущую водицу, а в ней удалось выявить кое‑что общественно интересное.

Постаревший и выкинутый в полную отключку, он при всей своей давней скрытности все же кое о чем проговорился. Дал, так сказать, признания для будущего трибунала над изменниками родины. Так вот, Яковлев поведал кое‑что о том, кого он любил и, уж тем паче, кого он ненавидел. Вот об этих двух сторонах его партийно‑идеологического лица мы расскажем. Это настолько выразительно, что в пояснениях не нуждается.

Пожилые люди еще помнят, какой оглушительный гвалт подняла либерально‑еврейская печать конца 1980‑х годов о книжке «Дети Арбата», написанной бывшим лауреатом Сталинской премии Анатолием Наумовичем Рыбаковым (его подлинная фамилия Аронов, но это так, для справки). Сейчас эту пошлую книгу, неосторожно затронувшую вопрос о еврейском всевластии в Советской России 1920‑х и начала 1930‑х годов, забыли, но тогда‑то был шум, и какой! Кто же стал тут акушером новоявленного детища «гласности»?

Цитируем: «Позвонил мне как‑то главный редактор журнала «Дружба народов» Сергей Баруздин» (заметим, что этот совершенно ничтожный стихослагатель, ныне не упоминаемый даже в справочниках, был большим интернационалистом, ибо супруга вполне могла бы иметь двойное гражданство; мы тогда именовали этот журнал «Дружба народа», употребляя последнее слово в единственном числе – понятно, о каком народе шла речь; так было, так и есть сегодня).

Впрочем, продолжим воспоминания Яковлева: Баруздин сказал, что у него «на столе лежит рукопись Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», однако трусоватый поэт, чьи опусы печатались лишь потому, что он был редактором журнала, который публиковал таких же, как и он, начальственных стихослагателей, очень боялся свое место потерять. Ну, дело житейское, потому и попросил он страховки у застрельщика горбачевской «гласности».

Все разыгрывалось по знакомым нам теперь нотам: «У меня с Баруздиным были доверительные отношения. Книга произвела на меня большое впечатление… Баруздин попросил принять Рыбакова. Встреча состоялась через два дня. Длилась больше трех часов. Она вышла за рамки обсуждения романа… В итоге мы остались, как я понял, довольны друг другом. Роман напечатали. Шуму было много, в том числе и в ЦК. Но защищать сталинские репрессии, о которых написал Рыбаков, в открытую никто не захотел». Нет, лукавит мемуарист, что «никто не захотел»: очень остроумно и ядовито отозвался о сочинении Рыбакова, например, покойный Вадим Кожинов, показав художественную убогость «Детей» (тогда острили: «Дети Арбатова…»).

Впрочем, в те поры Яковлев не только чужие книги читал, но и свои в изобилии составлял и издавал. Даже в мемуарах восьмидесятилетний отставник похвастался длинным их рядом. А зря, право же! Разоблачал изо всех своих невеликих сил американских империалистов и их канадских подголосков. Ну, так было положено партидеологу и совпослу на Американском континенте. Более того, издавал свои многостраничные тома в издательстве «Молодая гвардия», а позже обозвал своих издателей националистами и антисемитами. Всегда‑то был деятель принципиальный!

Однако в глубине своей темноватой души русских патриотов Яковлев не любил всегда. Почему – задача для Достоевского, знатока «подпольной» человеческой души. Вроде бы из ярославских мужиков, физиономия курносая, жена русская… Впрочем, известна фотография 1950‑х годов, сделанная в США, где он улыбается рядом с будущим генералом‑преда‑телем КГБ Калугиным. Да‑да, тем самым! Говорили, говорили в свое время, что их, мол, там обоих во время американской командировки тамошние спецслужбы завербовали одновременно… О том он пока не рассказал.

Больше всего из своих разнообразных деяний гордился пожилой шеф отдела пропаганды ЦК КПСС статьей‑доносом, направленной против зарождавшегося тогда русско‑патриотического движения. Тридцать лет прошло, все уже забыли, а он напоминает о том в каждом своем новом сочинении – а их много, деньги‑то у пятнистых горбачевских соратников немереные. Кого же он начальственно порицал тогда? Хулимых представлять нашим читателям не надо: В. Кожинов, А. Ланщиков, М. Лобанов, О. Михайлов, В. Петелин, И. Шевцов и автор этих заметок: «Сегодня национализм разделся до наготы, сросся с фашизмом. Теперь он называет себя патриотизмом, замешанным на национал‑большевизме, то есть нацизме». Обвинения, как говорится, для прокурора, только имен не назвал. Не успел… Третью книгу он мог бы назвать так: «Тридцать лет спустя, или Виконт‑коммунист‑демократ д’Александр». То‑то был бы успех! Как у Дюма‑отца.

Однако и сочувствующие у русофоба Яковлева были и есть. В разгар «перестройки», когда о сомнительном прошлом и настоящем Яковлева начала открыто говорить общественность, ему пропели осанну шумные деятели тех дней. Главная его заслуга виделась вот в чем: «Напомним, что именно А.Н. Яковлев был автором знаменитой статьи «Против антиисторизма», ставшей первым сигналом об опасности, которая очевидна всем здравомыслящим людям, – об опасности зарождения и наступления русского фашизма». Опять же на прокурора косились подписанты. Кто же они? Назовем всех, исключая скончавшихся: Д. Гранин, Б. Васильев, Т. Кузовлева, А. Нуйкин, В. Оскоцкий, А. Приставкин, Ю. Черниченко. Все страстные русские патриоты, не так ли?..

Обстоятельно, хоть и с обычными для мемуариста утайками, рассказывает он про настойчивые свои аппаратные интриги против русских журналов «Молодая гвардия» и «Наш современник». Особенно лютует против «Нашего», аж несколько раз возвращается к этому ненавистному для него изданию, и как выживал прежнего редактора Сергея Викулова, и как противился назначению Станислава Куняева, доносы на них пересылал до самого Горбачева. Общая оценка редакции дана Яковлевым совершенно четко: «Известный мракобесный журнал «Наш современник». Что ж, если ограбление российского народа, безработицу и отключение света и отопления почитать «светом», то Яковлев прав. Только ему никто не поверит. А вот насчет «известности» журнала, тут Яковлев совершенную правду сказал. Вынужден был сказать.

А кто же ходил в любимчиках у руководящего «агента влияния» из Кремля? И тут он дал очень откровенные показания, назвав, с его точки зрения, «выдающихся деятелей средств массовой информации». Вот они все: Егор Яковлев, Виталий Коротич, Олег Попцов, Владимир Старков, Виталий Игнатенко, Иван Лаптев, Григорий Бакланов, Александр Пумпянский, Сергей Залыгин, Михаил Полторанин, Владислав Фронин, Сергей Баруздин, Михаил Комиссар, Михаил Ненашев. Список выразительный хотя бы по одной подробности – русских там немного, вот только покойный либерал Залыгин, отставной партжурналист Полторанин да слабенький во всех отношениях Ненашев. Остальные же – совсем иной породы, в том числе и Ваня Лаптев, носящий, словно в насмешку, такое русопятское наименование.

До сих пор шла речь о делах печатных, то есть открытых. Но Яковлев признался и в деяниях сугубо тайных, до сего времени сокрытых. Оказывается, именно он, как змей‑искуситель, склонял честолюбивую провинциалку Раису Максимовну к поступкам, порочащим не столько ее, сколько великое Государство Советское. Цитируем:

«Однажды она звонит и говорит:

– Александр Николаевич, вчера по телевидению показывали, как я поправляю чулок, когда шла по Кремлю. Нашли что показывать!

Я сказал, что это как раз хорошо. Первая леди в стране поправляет чулок. Прекрасно, нормальная женщина.

Другой случай.

– Александр Николаевич, а не кажется ли вам, что некоторые журналисты и писатели начинают фамильярничать с президентом, не понимая, что он все‑таки президент?

– Что вы, Раиса Максимовна! Во‑первых, какой‑то вызывающей наглости я не видел. А во‑вторых, интеллигенция – это особый мир. И чем проще и раскованнее они разговаривают с Михаилом Сергеевичем, тем ближе они к нему становятся».

Ну, к чему привели такие советы в личной судьбе высокопоставленных супругов, известно всем. Именно так, исподтишка, провокационно разлагали «агенты влияния» советскую тогдашнюю верхушку.

Впрочем, это еще мелочи. А вот откровенный рассказ Яковлева, как он соучаствовал в предательских начинаниях Горбачева. Они вместе полетели в Лондон к Тэтчер, где произошли главные «смотрины» будущего генсека перед Западом. Там Горбачев и Яковлев совершили поступок, который явно заслуживает внимания военного трибунала. Вот эта выразительная сцена:

«Переговоры продолжали носить зондажный характер до тех пор, пока на одном из заседаний в узком составе (я присутствовал на нем) Михаил Сергеевич не вытащил на стол карту Генштаба со всеми грифами секретности, свидетельствующими о том, что карта подлинная. На ней были изображены направления ракетных ударов по Великобритании, показано, откуда могут быть эти удары, и все остальное.

Тэтчер смотрела то на карту, то на Горбачева. По‑моему, она не могла понять, разыгрывают ее или говорят всерьез. Пауза явно затягивалась. Премьерша рассматривала английские города, к которым подошли стрелы, но пока еще не ракеты. Затянувшуюся паузу прервал Горбачев:

– Госпожа премьер‑министр, со всем этим надо кончать, и как можно скорее.

– Да, – ответила несколько растерянная Тэтчер».

Растеряешься тут. Секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству, совсем далекий от дел Генштаба, – и вот из его рук такой сверхсекретный материал! Как он попал к нему, кто разрешил ему показать главе ведущей страны НАТО? Она‑то ведь ничего ему в ответ не показала… Ну, когда‑нибудь во всем этом будут разбираться основательно и дотошно. Свидетели‑то пока живы…

Да, интересные признания сделал гражданин Яковлев Александр Николаевич. Есть надежда, что он их продолжит. Когда‑нибудь и где‑нибудь.

Он и продолжил, разменяв уже восьмой десяток, избрав местом выступлений город Вену, а распечатала это на русском языке «Международная еврейская газета» в ноябре 2004 года. Яковлев увидел в правлении президента В. Путина признаки «авторитаризма». Повторяет Яковлев то же, что и двадцать лет назад: «России до сих пор не удалось очистить кровь прошлого. Снять блокаду реформ в нашей стране можно будет лишь тогда, когда произойдет дебольшевизация». Выход, по его размышлению, таков: провести судебный процесс над Лениным и Сталиным за «преступления против человечности»… Тут явно попахивает больничной палатой, «палатой номер шесть».

Но Яковлев успокоил своих венских хозяев: «Способности нашей армии к ведению войн, как это показывают Афганистан и Чечня, невысоки. Поэтому война была бы для нас проиграна, еще не начавшись».

Как можно понять, это виртуальное обстоятельство очень радовало престарелого «агента влияния».

26 октября 2001 года государственная телепрограмма «Россия» в час ночи показала кинофильм под многозначительным названием «Москва», режиссер А. Зельдович. Фильм оказался, мягко говоря, несколько необычным даже для столичного телеэкрана, где давно уже мельтешат голые тела, сцены совокуплений, извращения всех видов, звучат непристойные словеса.

В газете «Советская Россия» от 10 ноября 2001 года появилась обстоятельная статья самарского журналиста Владимира Плотникова о поразившей его картине. Цитируем отрывки из этой статьи, сократив часть особенно отвратительных описаний.

«Предупреждаю нервную аудиторию: читая статью, не слишком ругайтесь за лексический бандитизм, нагромождение чудовищностей, кощунство на уровне клиники, разврат, извращения и визуальное растление, авторы которых заслуживают не то психиатрической, не то судебной экспертизы. Я, как мог, смягчил авторскую стилистику. Что касается речи, мы обязаны, хотя бы при помощи троеточий, обозначить те ругательства, которые не постеснялись выкрикивать популярные артисты по главному российскому каналу ТВ! Не будем чистоплюями: если вам неприятно это читать, заткните уши и глаза на то, что все это мог услышать ваш сын и внук в ночь на 27 октября!

…Перейдем к Леве. Человек мира, слоняющийся по континентам и случайно занесенный в Москву, Лев, кстати, был почти лыс. Гриву замещала пара то ли пейсов, то ли косичек, вьющихся от виска длиннее усов запорожца. Тип феноменально отвратительный, скользкий, паукообразный. Абсолютный антипод морали, этики и благородства. Чаще всего он смотрит на мир сквозь стекло стакана, и, как в кривом отражении, плавится его демонический лик. В черной хасидской шляпе, накачанный насосом чужеземец вытворяет прямо‑таки тошнотворные вещи. Как, собственно, и все персонажи синематографической «Москвы».

…Недолго думая, Машенька пошла ва‑банк, положив глаз на бескомплексного Леву. Их платоническая преамбула была недолгой. Для затравки лысый Лев преподал москвичке урок питейного мастерства. Наука заключалась в регулярном опрокидывании стопок с водкой в глотку посредством зубов. Маша оказалась достойной ученицей, дрессуре поддалась сразу. Но все‑таки уступила мэтру в форсированном поглощении пылающего виски (или пунша). «Я проиграла. Что я должна?» – «Поцелуй меня в ж…». Мальчик воспитан явно не на Бунине и даже не на Цвейге. Короче, заварилось, закрутилось… И поперло самое страшное, дикое, кощунственное! На нагую и податливую Машу циник стелет огромную карту СССР. Затем ВЫРЕЗАЕТ КЛОК ВОКРУГ ОТМЕЧЕННОЙ КРАСНОЙ ЗВЕЗДОЮ МОСКВЫ И ЧЕРЕЗ ЭТУ ДЫРКУ «ТРАХАЕТ» (пардон, но это слово не сходит с уст героев) БАБУ С РУССКИМ ИМЕНЕМ МАША.

Наблюдая эту мразятину и высекая зубами пыль, я думал: «Ну мог бы русский человек такое измыслить»? Ответ пришел вместе с титрами, где режиссером значился некто ЗЕЛЬДОВИЧ!

Если кто‑то не понял, что сцена траха МАШИ через карту нашей страны есть центральный символ фильма, еще раз прошу обратить внимание на название фильма – «Москва». А это однозначно указывает, кого имели в виду, когда имели через вырезанную Москву.

Вскорости Лева остыл к Маше и переключился на младшую сестрицу Олю. Устроив ей экскурсию по Москве, для закрепления знаний он грубо и в извращенном варианте взял дурочку прямо в ночной электричке. Подземный сеанс любви, где демон греха торжествует над невинностью девственницы. И еще одна пощечина жителям страны с обрезанной столицей: безродный космополит терзал девушку, носящую имя первой русской святой – княгини ОЛЬГИ!

…Теперь о финале. Прожженный пошляк, святотатец и космополит Лева под ручку с обеими женушками (у них, кстати, паспорта с советской символикой) возлагает цветы к памятнику Неизвестному солдату! Великодушный жест? Намек на оставленную лазейку к Храму, покаянию, исправлению и преображению? Ага, особенно в свете его вонючей ремарки: «Неизвестный солдат – это солдат, которого не было»…

Туши свет, вынимай саблю!

Вот так лысый еврейчик поимел страну через дырку на месте звездатой Москвы, а теперь имеет пару жен с серпасто‑молоткастыми «ксивами» – удостоверениями – нерусских личностей.

У нас же на главном телеканале России продолжают наноситься страшные удары по патриотизму русского народа. Вообще глумление над столицей – дело подсудное. Патриотам‑юристам необходимо привлечь глумцов к ответственности, затеять процесс и довести его до победного конца. Или нам даже это не под силу? Ну, тогда грош нам цена. Да и утвержденная президентом Государственная программа патриотического воспитания граждан России на 2001–2005 годы – беспонтовая бумажка, которую можно нанизать на что‑нибудь или просто вытереть ею известное место».

Прочитав горячую статью В. Плотникова, мы обратились в редакцию «Советской России», предложив подать совместный судебный иск по поводу данной кинотелемерзости. Увы, наше предложение было встречено руководством газеты почему‑то весьма прохладно. Что ж, у них, видимо, имелись дела поважнее. Однако в суд уже успели, как скоро выяснилось, обратиться журналисты из еженедельника «Мегаполис‑экспресс» И. Зайцев и В. Трухачев. Они посмотрели пресловутую ленту в обычном московском кинотеатре и сочли себя оскорбленными, прежде всего – немыслимой матерщиной с экрана. Еженедельник сообщал об этом так (цитируем тоже выборочно):

«Сотрудников «М‑Э» больше насторожило, что автор сценария – литератор Владимир Сорокин, смачно описывающий в своих книгах пожирание того, что уже однажды ели.

…В сценаристе журналисты все‑таки не ошиблись – привычкам он не изменил. Но стресс испытали не из‑за летающих по экрану фекалий и не из‑за того, что наша любимая столица представлена городом сплошных уродов, а из‑за мата, которым изъяснялись «москвичи». Мат в исполнении профессиональных актеров звучал нагло и изощренно.

…Униженному человеку одна дорога: в суд. Не использовать же подведомственную газетную площадь под смывание личных обид! Ни строчки не напечатав про унижение, двое журналистов подали иск к авторам фильма и к тем, кто его аттестовал, выдав прокатное удостоверение.

…Игорь Зайцев: «Прочитать сами то, что нас возмутило, мы в суде вслух не можем. Хотим попросить об этом авторов фильма. Но судья предупредил: одно нецензурное слово из текста, произнесенное вслух, – и человека удалят из зала заседания. А то и привлекут к административной ответственности. Но и публичный просмотр фильма в суде тоже не устроишь… Проблема!»

О том, как прошло первое заседание суда, разбиравшее дело о кинопохабщине, поведал «Московский комсомолец». Разумеется, «комсомольским» газетчикам, которые долгие годы подрабатывают рекламой женской и мужской проституции и всякого рода половыми извращениями, фильм Зельдовича понравился, о чем они и дали сочувственный материал. Цитируем реплику режиссера фильма, а также дальнейшее изложение событий:

«– Не надо смешивать искусство и жизнь. Ну и что, что в кино ругаются матом? Ведь это же фильм, а не руководство к действию. У Достоевского Раскольников убивает бабушку, и никто после этого не бежит убивать старух…»

Не надеясь на собственные силы и способности, Зельдович заявился в суд с мамашей Аллой Ефимовной Гербер, некогда депутатом Государственной думы. Старушке‑маме приструнить бы публично сынка‑похабника, была все‑таки членом Союза советских писателей аж с 1971 года, о высокой нравственности пописывала… Бабушка Гербер страстно защищала творение сынка, прибегая даже к высоким литературным сопоставлениям:

«– Теперь у нас судят кино, и это грустно. В искусстве должна быть мука! А это шоу мне напоминает процесс над Пастернаком».

Круто, но совершенно бестолково. Судят не «кино», а похабщину с экрана. Смотреть похабщину есть действительно «мука», но при чем тут искусство? И, наконец, сравнивать бедного Зельдовича с видным российским поэтом… Стыдно, мамаша Гербер! Ну ладно, сынок назвал героиню Достоевского «бабушкой», хотя она «старуха процентщица», это разные вещи, да и нет у нее по роману ни детей, ни внуков, а только несчастная сестра. Специалист по матерщине Зельдович всего этого не обязан, разумеется, знать, но зачем же совать нос в чуждую ему русскую классику?

В первом слушании решение не было вынесено, молодая судья отложила дело, решив, видимо, с кем‑то посоветоваться. Она, должно быть, помнила, как издевался березовский теленаемник Доренко над судейскими работниками столицы. Задумаешься тут…

Решение было вынесено на следующем заседании, которое состоялось 15 января 2002 года. Цитируем сообщение об этом, опубликованное в «Мегаполис‑экспресс», тоже вкратце.

«Ох…тельное решение вынес на прошлой неделе Басманный суд столицы. Вопреки общепринятым нормам нравственности, этики и морали каждый человек имеет право публично изъясняться на самом что ни на есть нецензурном языке. Вы тоже… э‑э‑э… пришли в замешательство? Тогда переведите дух и читайте дальше. Хотя закон разрешает материться, мы все‑таки не будем этим злоупотреблять, потому что любим и уважаем наших читателей.

Напомним суть дела. Минувшим летом два сотрудника издательского дома «Мегаполис‑экспресс» посмотрели в кинотеатре фильм режиссера Зельдовича «Москва». Видавшие виды зрелые мужики были шокированы увиденным, а особенно услышанным: новые русские персонажи то и дело поливали друг друга заковыристой матерщиной и вообще вели себя крайне непотребно. К слову, на вечернем сеансе зрителей было маловато. Несмотря на рекламу фильма как явления большого искусства, народ, видимо, знал: при желании ознакомиться с самыми грязными сторонами жизни вовсе не обязательно тратиться на входные билеты. Но журналисты, клюнув на рекламную приманку, влипли, почувствовали себя обманутыми и оскорбленными и подали в суд на основании статьи Гражданского кодекса РФ «О защите чести и достоинства». Они рассуждали логично: нецензурная брань в общественных местах потому и преследуется по закону, что наносит моральный ущерб личности. Пусть накажут создателей «Москвы», которые заманивают зрителей в кинозалы и выливают на них ушаты словесных помоев. Пусть ответит Министерство культуры РФ, которое допустило фильм к прокату с одним лишь ограничением: «Детям до 16…». Пусть – чтоб впредь и другим неповадно было.

Но суд, хотя и принял дело к производству, в итоге показал, что наказывать‑то некого и не за что. Ответчики признали, что мат в фильме есть, но все законы соблюдены. Действительно, по кодексу признается только один вид оскорбления – личный. Откровенно глумясь над истцами, киношники вопрошали вслед за судьей: «Ваши фамилии с экрана произносились? Нет? Тогда в чем же оскорбление?!» Напрасно приглашенный на процесс профессор Института русского языка с научных позиций доказывал, что многочисленные непотребные слова в фильме адресованы именно зрителю, что они поданы авторами так, что унижают его достоинство. Ответчики талдычили свое: «Безадресная нецензурная брань не запрещена». Суд с этим мнением полностью согласился и в иске журналистам отказал.

…Удручающее для истцов (и, хочется надеяться, для всех культурных людей) решение суда от имени законодательной и исполнительной власти указало «людям искусства «на открытые перед ними возможности материться где только пожелают. На заборе, конечно, писать похабные слова возбраняется – привлекут за порчу имущества. Человеческая же душа – это нечто нематериальное, сколько ни выворачивай ее перед судьей, он не разглядит в ней оскорбительный плевок. Так что если очередной деятель захочет расцветить густопсовым матом театральный спектакль или кинофильм, никто его не остановит. Спрашивать мнение аудитории необязательно, предупреждать заранее тем более. Хавайте, дорогие кормильцы, плоды моих творческих исканий!

Но нет худа без добра. Согласно этим законам, любой возмущенный зритель, выйдя из «храма искусства», может отправиться прямиком к Министерству культуры и, встав под окнами главы этого ведомства, выразить свое возмущение теми же словами. Лишь бы безадресно».

Как видим, «проблема» матерного фильма пока не разрешилась, но тут самое время вспомнить о гражданине Швыдком, весьма своеобразном попечителе российской культуры. И родился‑то он в далекой от России державе Кыргызстан, и наши военные трофеи мечтал передать братской Германии, и порнофильм о похождениях одного прокурора по телику показал – за все это, видимо, и полюбился в Кремле. В новой ипостаси министра он и разрешил к прокату матерный кинофильм. Более того, в одном недавнем публичном общении по государственному телевидению он же недвусмысленно дал понять, что матерный лексикон тоже имеет отношение к его культурному министерству.

Но не станем заканчивать наши заметки на печальной ноте.

Союз христианского возрождения России в лице его главы, известного русского деятеля Владимира Николаевича Осипова обратился в прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело по факту срамного киноизделия, оскорбляющего религиозные и национальные чувства русского народа. Дело приняла Савеловская межрайонная прокуратура (это центр Москвы). Долго, долго возились там, но все же вызвали для объяснений Зельдовича и Сорокина. Те перепугались, не привыкли забалованные плейбои к отпору! Они в своем оправдании назвали существующий у нас общественный уклад… «бандитским капитализмом». Даже самые крутые коммунисты редко выражаются так!

Видимо, это красноречивое обличительство разжалобило сердца савеловских прокуроров – обоих срамных соавторов от суда уберегли, направив заявителям пустопорожнюю отписку. Будем надеяться, до поры…

Можем утверждать, что русский народ думает об этом деле иначе. О том свидетельствуют многие письма. Вот одно лишь, от простого труженика из самых глубин коренной России:

«Уважаемый т. Семанов C. H.!

Прочитал в «Нашем современнике» (№ 5,2002 г.) Вашу статью «Москва в изображении Зельдовича и К°» и тоже почувствовал себя оскорбленным за Россию и ее столицу Москву. Вы совершенно правильно ставите вопрос о получении удовлетворения за нанесенное оскорбление через суд. Законы должны отражать жизнь и исходить из жизни общества, а не отдельных кланов и слоев. С другой стороны, закон – это застывшая категория, а жизнь не стоит на месте. Поэтому в русской традиции любое посягательство на честь и достоинство человека, тем более – его страны, решалось не только по законам, но по обычаям, морали, традициям, соображениям о вреде, наносимом обществу, то есть по совести.

Станислав Иванович Ракитин.

г. Миасс Челябинской обл.».

Когда‑то, еще на заре пресловутой «перестройки», поразили наших избалованных граждан изготовители телесериалов из далекой Мексики. Вспомним: «Богатые тоже плачут». Миллионы советских женщин всех возрастов долгими часами не отрывались от экрана, наблюдая слезливую мелодраму.

Обманули наших доверчивых соотечественниц и весь наш народ в ту пору. Теперь нынешний российский гражданин твердо знает – не плачут наши богачи, никогда не плачут. Кто видел слезы в мутных глазах Абрамовича? Прохоров не прослезился даже во французской кутузке, куда его заперли по подозрению в сутенерстве. Ходорковский не плачет в сибирском лагере, шлет оттуда бодрые малявы. В Мексике, видимо, другие богачи, а у нас они иной совсем породы. Климат, что ли, не тот…

И вот наши телевизионные дельцы переплюнули своих мексиканских коллег. НТВ закончили сорокасерийную теле‑муть под завлекательным заголовком «Проклятый рай» – обстоятельный рассказ о современном российском публичном доме. Все там, как положено: проститутки, торговцы живым товаром (сутенерами их кличут на западный манер) и бандерша – хозяйка заведения.

Бардачок этот не простой, а золотой. То есть богатый и для очень богатых клиентов. Этакий проститутский рай. Его и славили сорок вечеров кряду телеремесленники из НТВ. Скажем сразу и кратко: халтуру телезрителям выдали непотребную до неприличия. Вот сейчас говорят и пишут про «паленую водку», «паленые» лекарства. Вот и «паленые» запчасти к самолетам появились, которые на землю грохаются вместе с людьми. Но там вроде бы начали наконец‑то разбираться, кого‑то, возможно, и накажут. А вот «паленая», никудышная телепродукция у нас пока в ходу.

Сорок убогих серий слеплены кое‑как. Актерам делать там нечего, они ничего и не показывают, кроме «эротических одеяний» (до худшего все же не дошло, раздались свыше напоминания о нравственности – ну, хотя бы в связи с низкой рождаемостью у нынешних российских женщин). Работа режиссера и художника незаметна, сценарий убогий, даже сюжет толком не выстроен, все слеплено кое‑как, тоскливой скукой несет с телеэкрана. «Музыкальное сопровождение соответствующее: хор (вроде бы женский) исполняет некую разухабистую мелодию, слов, слава Богу, не разобрать, но голоса «певиц» отвратительно хрипатые, словно все они болеют застарелым сифилисом. Что ж, музыка соответствует содержанию…

О самом же, с позволения сказать, содержании можно выразиться очень кратко: это неприкрытая реклама проституции и публичных домов. Мы тут ничего не преувеличиваем. В этом «доме» шлюхи обитают и принимают богатых клиентов в роскошных комнатах, им готовят изысканные кушанья умелые повара, они проводят свободное от «работы» время в местном баре за болтовней и выпивкой. Любопытно освещен тут и «национальный вопрос», о котором ныне столь много толкуют с разных сторон. Проститутки по виду сплошь славянского происхождения, что, как известно, недалеко от истины (к нашему прискорбию!). Но вот их клиенты‑богачи… Тут есть чему удивиться – они тоже вроде бы из славян. Странно. Смотрим новейший выпуск журнала «Форбс» (май 2007 года), где список наших самых‑самых богатеньких– там славянские имена в меньшинстве. А уж лица на цветных фотографиях?! Даже герой Куршавеля Миша Прохоров на гордого росса не очень‑то похож…

НТВ рекламирует проституцию не только, так сказать, в «художественных телефильмах», но и в документальных репортажах. Когда‑то И. Сталин в спорах с Троцким и его присными употребил замечательное выражение: «Протаскивание под видом критики». Как это точно применительно к нынешней псевдогласности! В НТВ есть передача «Чрезвычайные происшествия», там частенько показывают «жриц любви», и явно не без некоторого любования. Вот лишь один из многочисленных примеров, скажем о нем потому лишь, что пришелся он на четвертую неделю Великого поста, отличающуюся особой строгостью (19 марта дело было). Репортаж идет из московского публичного дома, куда вдруг нагрянула милиция. Показаны полуголые девицы, которые похваляются своим ремеслом. Одна из них обслужила за трое суток 17 клиентов, много заработала, но несколько подустала…

Все это называется «Соблазн малых сих», что великим грехом считалось когда‑то в нашей стране.

Разумеется, мы не надеемся пробудить совесть у гешефтмахеров с НТВ – чего нет, того нет. Мы даже предлагаем им, и вполне бесплатно, следующую рекламную частушку для подобных случаев:

Подражайте, девки, Ксюхе

И не бойтесь слова «шлюхи»,

Эти ныне топ‑модель,

Ждет дорога в Куршавель!

Не теряя ни минутки

Поступайте в проститутки,

Встретит вас публичный дом,

Райской жизни окоем.

А теперь без шуток. В сериале про «райскую жизнь» выведены милиционеры разных чинов. Все‑все (!) – мерзавцы, воры и торговцы живым товаром. Это «прочтение», кстати, давно нагнетается нашими теледельцами. Обращаем на это внимание генерала Нургалиева и напоминаем об Уголовном кодексе РФ, глава IX, статья 240: «Вовлечение в занятие проституцией» и статью 241: «Организация занятия проституцией». В данном случае речь, увы, шла о пропаганде того и другого.

Когда‑то у нас была очень популярна итальянская веселая песенка: «Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, лучшей работы я вам, синьоры, не назову»… Да, видимо, так звание это всегда и всюду было почтенным. Как говорится, генерал и в Африке генерал.

Но в нашей несчастной «Россиянин» все изменилось, даже это привычное понятие. Надо бы теперь напевать таким образом: «Как хорошо быть проституткой…». Ну, может быть, и не совсем хорошо, но другой работы наши олигархи предложить своим гражданам не могут. Та итальянская песня в «россиянском» исполнении оказалась не только грустной, но и до крайности мерзкой. Конечно, проститутская «работа» сопряжена с некоторыми неприятностями, но взамен‑то… какие иномарки… наряды… рестораны, а порой даже и пачки «зелени»… Можно уж потерпеть.

По каналу НТВ только что со звоном прокатали (иначе тут не скажешь) многосерийный телефильм «Город соблазнов», названный «народным фильмом». Этот город – Москва, что подчеркивается знакомыми всем городскими видами. Обитатели столичного града и гости столицы, то есть, по разумению теледельцов, «народ», состоит исключительно из артисток порнофильмов, профессиональных убийц, торговцев живым товаром (женским и мужским), распутных «бизнесвумен» и, разумеется, наглых ментов, открыто берущих взятки.

Персонажи, давно знакомые нам по отечественному телеэкрану, но в данном сюжете этот набор расширен еще более. Нам показывают затянутые сцены мордобоя без правил и перчаток, один из коих закончился прямым убийством, – и это в присутствии многочисленных зрителей. Но этой выдумки авторам телефильма показалось мало для трепки зрительских нервов, и они слепили нечто совсем бредовое: показана стрельба на поражение со смертельным исходом, представленная как современный гладиаторский бой, и тоже при множестве зрителей. Потом, как на аренах Древнего Рима, с поля смывают кровь (там засыпали мраморной крошкой, а тут пользуются простой шваброй). Так проявляется «творческая фантазия» создателей – в подлинной Москве такого пока все же нет.

…Чуть ли не полвека тому назад с огромным успехом прошли у нас фильмы итальянского прославленного неореализма – «Похитители велосипедов» и «Два гроша надежды». Там была и бедность, и жизненные тяготы, порой суровые, но не было безысходности. Ибо те замечательные художники любили свой народ, сочувствовали ему и понимали, что один из самых тяжких грехов в душе людской – грех уныния. Ведь отчаявшийся человек способен на любое, самое страшное.

Любят ли свой народ изготовители «Города соблазнов»?..

Вспомним наш знаменитый фильм «Москва слезам не верит», какие сходные сюжеты с нынешним – молодые провинциалки в столице. Тоже не сладкая жизнь, но надежда за всем просвечивала. И не поступать в стриптизерши приехали героини, а трудиться и учиться. Бандитов и зверского мордобоя тоже не изображали на экране, сюжет вызывал живой интерес и без всего этого.

А тут… Мужчин шлепают, как мух, а женщин («девушек») не только подвергают насилиям – дело привычное на нынешнем экране, – но и мучают. Отнюдь не только морально, беднягам обливают лицо кислотой, машут перед глазами паяльной лампой, всячески изгаляются. Героев фильма доводят до самого крайнего состояния душевных перегрузок, а зритель невольно и неизбежно заряжается этими чудовищными душевными испытаниями и тоже получает расстройство нервной системы. Изготовители надеются, видимо, что это повысит их пресловутый «рейтинг». И сумму «бабла».

Могут возразить: а Москва, мол, сегодня примерно такая, заводы стали, доценты требуют класть баксы в зачетные книжки, игорных домов больше на улицах, чем булочных, самая тиражная столичная газета «Московский комсомолец» пестрит объявлениями «сексуальных услуг».

Одна героиня сериала приехала из Владивостока, другая из Питера. Разные концы России, но судя по разговорам героинь, жизнь везде так же безысходна. Но в столице – особенно. Перефразируя классика мировой литературы, «оставь надежду всяк в Москву входящий».

Сюжет фильмика еле слеплен, поступки героев, самые порой дикие, никак не обоснованы, идет лишь нагнетание ужасов. Так нагоняют метраж и оплату. Вот показали колдунью‑жулицу, которая обворовывает героиню. А вот, пожалуйста, показан «секс по телефону» – довольно натурально, с омерзительными «текстами». Такое можно тянуть бесконечно.

Есть и нечто новое для нашего телеэкрана: ранее там все бандиты были русскими (не кавказцами), жуликоватые банкиры тоже (но не евреями), наркодельцы – не цыганами или таджиками и т. д. А тут наконец‑то показали торговца живым товаром со «знаковым» именем Доберман (много писали недавно о поставщике девок в Куршавель, его звали примерно так. Вообще‑то нерусских граждан с нашего телеэкрана принято было представлять сугубо привлекательно – в противоположность туземцам. Но не зря, видать, прошли Русские марши по всей стране. И нам вдруг показали злобного японца, который хочет отрубить голову не угодившей ему русской проститутки. Или арабского шейха, покупающего «мисс Россию» для своего гарема (у того же Добермана покупает, а когда понял обман, закричал о «еврейском жульничестве» – ему можно, в «антисемитизме» не обвинишь).

И последнее, но очень существенное. В который уже раз мажут неимоверной грязью всю нашу милицию. Да, мы все знаем, но ведь кто‑то же ловит бандитов и педофилов, даже «оборотней в погонах». Но вот на «голубом экране» – сугубая чернуха. Можно легко догадаться о причинах того. Недавно один из наших руководителей назвал взяточниками врачей и учителей. Не олигархов, министров и губернаторов, с именами и должностями, а их, бедных. Продажные журналюги, обслуживающие олигархов, тоже тычут исключительно в бесправного участкового, так спокойнее. Но почему же генерал Нургалиев не подаст на них в суд, не обратится к общественности. Вот покойный Николай Анисимович Щелоков такого поношения бы не потерпел, дорожил он народным мнением о своих подчиненных…

Закавыченные слова, вынесенные нами в заголовок главы, есть распространенное присловье в наших интеллигентских кругах времен тех самых 1970‑х годов, когда пресловутая «диссидуха» возникла и одно время стала даже популярной. Была этих «протестантов» и «подписантов» ничтожная лишь кучка, но шуму‑то, шуму!.. Теперь, когда поднятая ими пыль давно и навсегда осела, видно, что в шутливом афоризме тогдашней интеллигенции глубинная сторона дела была подмечена правильно – почти все мало‑мальски заметные диссиденты были в той или иной мере еврейского происхождения.

С. Кара‑Мурза определяет эту сторону своего социологического исследования прямо с первых же страниц книги: «В том клубке противоречий, которые выродились в 1980‑е годы в кризис, приведший к гибели советского строя, было одно очень деликатное обстоятельство, о котором не принято было говорить, – культурные и политические установки советских евреев, которые были в СССР особым народом, но в то же время и особой, очень влиятельной социальной группой. Бурная кампания против «русского антисемитизма», проведенная в конце 1990‑х годов, имела полезную сторону: она узаконила открытое обсуждение еврейского вопроса» (Евреи, диссиденты и еврокоммунисты. М., 2000).

Да, это истинно так. Теперь высказывается на эту тему не только талантливый и высокообразованный автор данной книги, но и многие иные русские ученые, писатели и публицисты. Некогда «запретная» (и строго!) тема сделалась предметом гласного и спокойного обсуждения. Уже сейчас выяснилось множество важнейших, ранее закрытых или нарочито искаженных обстоятельств нашей новейшей истории. И среди лучших работ на эти сюжеты являются недавно вышедшие книги Сергея Георгиевича Кара‑Мурзы. Об одной из них и пойдет речь.

Для всех новейших работ С. Кара‑Мурзы характерна прежде всего спокойная прямота суждений, хотя касается он острейших вопросов современности, а также нашей недавней истории, которые ничуть не потеряли своей идейно‑политической остроты и поныне. Этим он резко отличается от немалого числа иных авторов, выступающих по тем же сюжетам, которые осторожничают, прибегая к общим словам, затемняющим драматизм картины. Либерально‑еврейская сторона вообще стремится избежать обсуждения роли еврейства в новейшей российской истории, но в русской тоже обходят порой «горячие точки».

Процитируем нашего автора: «Кафка в одной из своих талмудических притч сказал: «Из настоящего противника в тебя вливается безграничное мужество». Русский дух всегда имел рядом, в рукопашной, как раз такого противника с равным мессианским накалом, русский дух «отталкивался» от иудейства. Иудей – это не добродушный немец с пивной кружкой. О немце не напишешь «Слова о Законе и Благодати». Сказано не только четко, но и очень смело. И про «отталкивание», и про «немца», который, даже служа на советско‑германском фронте, оставался – за пределами своего «Ich habe Befehl» («У меня приказ») – все‑таки тем же добродушным человеком с пивной кружкой…

Или вот такое: «Нынешняя всемирная кампания по оживлению антисемитизма – часть большого спектакля. По многим жестам, мимике, репликам видно, что ставят этот спектакль люди недобрые, отягощенные темными комплексами и страстями. Ничего хорошего он человечеству не принесет». Да, не принесет, это уж точно. В том числе и той части «человечества», которая этот спектакль раскручивает, самоуверенно надеясь на конечный успех. Однако постановщикам подобных провокационных шоу хорошо бы хоть иногда вспоминать об участи своих весьма сильных и поначалу удачливых предшественников вроде Троцкого или Ягоды. Чтоб осторожнее были.

С. Кара‑Мурза с присущей ему прямотой и решительностью в суждениях показывает пропасть между большинством обездоленного народа и разбогатевшей на воровском переделе собственности кучкой сомнительных деляг. «Всем уже ясно, что так называемые «радикальные демократы» имеют целью не экономическую реформу, а именно смену типа цивилизации, типа культуры. Это и отвергается подавляющим большинством населения, которое к идее рынка отнеслось в общем благосклонно, но считает, что о смене культуры «не договаривались». В этом цивилизованном и культурном выборе евреи резко противопоставили себя большинству. По данным Р. Рыбкиной, в 1995 году из числа тех, кто собирался идти на выборы и определил свое предпочтение, 71 % евреев шли голосовать за партии «радикальных демократов» – Гайдара, Явлинского и Б. Федорова… А а КПРФ 3 % евреев. Это не расхождение с массой, а противопоставление, «двухполюсный мир».

Отсюда следует нелицеприятный, но с научной твердостью обоснованный вывод: «Если евреи – семья, то кто в ней сегодня «старшие братья»?.. Сегодня «старшие братья» – банкиры. По общему мнению, они обобрали Россию и безжалостно довели половину народа до голода. Неприязнь к этой семье, которая, похоже, беспрекословно следует за своими новыми «старшими», становится естественной. Для этого русским не надо даже становиться националистами, ибо евреи – не народ, а клан». Даже Радзиховский с Млечиным не смогли бы тут возразить (впрямую, разумеется, а не через телеподставу).

Сергея Кара‑Мурзу отличает непреклонность суждений и смелость выводов. Это вообще характерное свойство для нынешней русской общественной мысли, верный залог того, что Россия находится на пути духовного выздоровления. Русский мыслитель решается говорить о таких вопросах в наших общенациональных спорах, на обсуждение которых решились бы немногие. Тут уж не пожалеем места на цитату, ибо такое нынешним нашим согражданам приходится читать не часто:

«В 1995 г. я ехал из Вологды в Великий Устюг в одной машине с писателем Л.И. Бородиным. Он тоже был известным диссидентом‑патриотом. Человек несгибаемый и цельный, много лет отсидел за свои убеждения и ни разу не поступился ни ими, ни обыденной совестью. Он в машине рассказывал об этом своем опыте – не мне, но при мне. Его много лет «вел» один и тот же следователь КГБ, и время от времени между ними происходили принципиальные беседы.

Л.И. Бородин объяснял следователю, что руководство КПСС ведет дело так, что власть рано или поздно перейдет в руки антисоветских сил, которые в то же время будут радикально антирусскими. И поэтому он, Бородин, и его товарищи считают своим долгом бороться с КПСС. На это следователь ему отвечал так. Он и его товарищи, поставленные охранять безопасность СССР, и сами прекрасно видят, что руководство КПСС ведет дело так, что власть рано или поздно перейдет в руки антисоветских сил. Они, работники КГБ, пока не знают, как это можно предотвратить, какова стратегия и тактика противника. Но они наверняка знают, что плотину надо охранять до последнего и если позволить таким, как Бородин, проковырять в плотине дырку для небольшого ручейка, она рухнет гораздо быстрее. Тогда заведомо не хватит времени подготовить новую линию обороны и спасти положение. Поэтому он Бородина, который не прекращает своих попыток проковырять эту дырку, вновь отправляет в очередную ссылку.

Примерно так изложил суть этих бесед Л.И. Бородин, и я восхитился его объективностью. Он рассказал так, будто и в 1995 г. у него не было ясного ответа на вопрос: кто из этих двух патриотов был прав? Мы знаем, что тот следователь КГБ потерпел поражение – и верхушка КПСС, и его высшее начальство сдали страну антисоветским силам. Л.И. Бородин стал уважаемым писателем, главным редактором большого журнала, но, судя по всему, тоже потерпел такое же поражение. Если брать этот случай как чистую модель, в моих глазах принципиально прав был именно следователь. Если не знаешь общего средства спасения, то хотя бы оттягивай момент катастрофы – не позволяй размывать плотину. Может быть, за выигранное тобою время кто‑то найдет выход».

Да, прямо скажем, немногие сегодня отважатся с такой прямотой высказать подобные суждения! Но и мы, со своей стороны, полностью согласимся с суровой оценкой С. Кара‑

Мурзы. Верно было подмечено: целились в марксистский коммунизм, а попали в Россию…

Разбирая пресловутое «диссидентство», исследователь верно замечает, что «начиная с 60‑х годов идет поиск любой зацепки, чтобы устроить антисоветскую истерику. При этом истерики и протесты поражают своей фальшью, фарсовым характером. В. Шкловский и М. Шатров подписывают письмо протеста в защиту Даниэля и Синявского – и тут же получают Государственную премию и ордена… О «протестах» Евтушенко и говорить нечего, их он предварительно согласовывал с Андроповым, получив от него прямой личный телефон и разрешение звонить в нужных случаях. Так что антисоветский поворот готовился спокойно и хладнокровно, в комфортабельных условиях».

Наглость этой публики беспредельна, они и их духовные наследники и сегодня поносят несчастную Россию, обворованную абрамовичами, березовскими и далее по алфавиту вплоть до Ходорковского и Ясина. Жалуются на свою судьбу в кое‑как зарифмованных строчках:

Изложил Шафаревич,

Куняев пристукнул печать –

Про меня, русофобку,

Вердикт повсеместно размножен.

Ужасающая картина! Так и представляешь себе почтенного академика Игоря Ростиславовича, засевшего с кувалдой в руках около Останкина в ожидании Киселева и его супруги‑еврейки. Нет, и в самом деле надо было срочно принимать закон против экстремизма!

Но если даже в Кремле жидкого Волошина однажды сменит его отдаленный родственник, новоявленный Ягода Енох Гершенович (Генрих Григорьевич), мы будем по‑прежнему бороться за честь и достоинство России и ее народа. Вместе с Сергеем Кара‑Мурзой.

Что‑то все же изменилось в нашей стране за последние пару лет, после первой публикации данного материала! Нет более в Кремле Волошина, исчез, растворился, как дурной призрак. И на место его пришел русский вроде бы человек. Но не только это хотелось бы сообщить читателям. В газете «Еврейское слово» (Москва, ноябрь 2003) появилась заметка телевизионно‑газетного баловня Л. Радзиховского. Сказано там весьма откровенно: «Те, кто активнее всех выступает против ареста Ходорковского, – шумливая, беспокойная интеллигенция, журналисты, тоже почти все евреи, или, по крайней мере, принадлежат к «еврейскому кругу». В общем, раз уж у нас начинают возрождаться «диссиденты», то вполне понятно, что как и 100 и 30 лет назад, эти диссиденты будут неотделимы от евреев».

Ну, кто был у нас «диссидентом» сто лет тому назад, это постиг только безработный педагог‑психолог Радзиховский, но он в конце концов не обязан же знать русскую историю. Нам важно тут иное, а именно: подтверждение того, что слова «диссидент» и «еврей» почти тождественны. Вчера, как и сегодня.

Обе эти небольшие книжки имеют весьма примечательные обложки, жаль, что мы не можем показать их читателю. Название первой изображено большими черными буквами, стилизованными под еврейский алфавит. С букв капает некая жидкость, то ли кровь, то ли что иное. На обложке второй – пародийный рисунок знаменитой скульптуры «Рабочий и колхозница», только женщину заменил там священник в рясе, поднимающий вместо серпа православный крест (Александр Гриднев. Кто такой Г. Якунин? М., 1995; Священник Глеб Якунин. Исторический путь православного талибанства. М., 2002).

Автор первой книжицы приводит немало примечательных подробностей об авторе второй, деятеле в свое время весьма известном. Нет‑нет, никаких грубостей, только факты. А. Гриднев сам побывал в горячих «диссидентах», хотя потом несколько остыл. Но окрестные дела он знает досконально, присмотримся же к его свидетельствам.

Вот что нам сообщают о жизни Глеба Якунина, цитируем: «Его мать звали Клавдия Иосифовна Здановская. Антисемиты уверяют, что фамилия эта раньше писалась Жиданович, и происходил их род из черты оседлости… В юности Глеб Павлович Якунин неизвестно во что верил. Поступил в Московский пушной институт, совмещая интерес к зоологии и к мягкому золоту. Обратил его в христианство сокурсник Александр Вольфович Мень». Ну, этого сомнительного православного и запутавшегося в жизни человека представлять не надо, известен по многим делам и скандалам. Впрочем, Якунину судьба не позволила стать удачливым мехоторговцем, за какие‑то делишки его отчислили из института. И тогда он подался в православные священнослужители.

Служба в православном храме тяжела и ответственна. По мнению очевидцев, Якунин себя ею не перетруждал. Зато подался после смещения гонителя Церкви Хрущева в «православные диссиденты». Это было в ту пору нечто совершенно новым. А вскоре стало модным. И как оказалось, весьма небезвыгодным. Конечно, пришлось ему некоторое время посидеть, но ведь без того никаким хоть сколь‑нибудь порядочным диссидентом не станешь… Никто и внимания не обратит. Так что пришлось уж постараться. Зато в разгар «перестройки» Якунин, как свидетельствует осведомленный Гриднев, «стал за это время вторым по популярности в России после Жириновского. Вот это взлет! Он носит рясу, но уже не священник… С ним плечом к плечу деятели горбачевского политбюро, бывшие партийные боссы, доктора в прошлом марксистских, а теперь рыночных наук, «красные директора», комсомольские собкоры, – все бывшие и, кажется, никого из православных…»

Все это хорошо памятно немолодым уже телезрителям, тогда рыжая и крайне несимпатичная физиономия его постоянно маячила на телеэкране и, как правило, в самых скандальных обстоятельствах. Напомним кое‑что особенно неприятное со слов того же А. Гриднева: «Поскольку Якунин всегда и во всем поддерживал иностранцев (это его слабость), он высказался в пользу хасидов… Эстонцы потребовали Печерский район. Якунин немедленно встал в позу «чего изволите?». Японцы заявили претензии на Южные Курилы. Глеб Павлович расплылся от благожелательности: «Отдать, конечно, отдать».

Остановимся на этом. Не станем задерживаться и на том, что Якунина лишили священнического сана и теперь он к Русской православной церкви никакого отношения не имеет. Однако яростную борьбу с отечественным Православием по‑прежнему ведет вовсю. Новейший пример тому – книжица с глумливым переиначиванием знаменитой статуи. Тут составлен Якуниным некий перечень его претензий к нынешней Русской православной церкви и ее священноначалию, причем в нарочито дерзкой форме. Наше издание светское, поэтому не станем касаться вопросов канонических и иных подобных. Остановимся только на политических.

Известно, каким гонениям подвергают русских людей в Эстонии наследники тамошних нацистов, они и древние православные храмы в бывшей Колывани попытались прибрать.

Примерно то же происходит и на Западной Украине, где правят прислужники Гитлера бандеровцы. Ясно, в чью пользу высказался наш расстрига: «Наиболее характерно положение на Украине и в Эстонии, где уже имелся в досоветский период опыт автокефальных отношений. Истерические (так и написано, прости, Господи!) заявления Алексия II о неканоничности таких независимых устремлений основываются исключительно на феодально‑большевистских представлениях о церковном праве и мало чем отличаются от заявлений коммунистического Советского Союза в былых границах». Здесь и далее никаких пояснений подобным суждениям озлобленного русофоба‑расстриги мы давать не станем, тут и без того все очевидно.

Отметим же, предоставляя слово самому расстриге‑автору, что именно его более всего раздражает в гражданской деятельности Московского патриархата. О, очень многое! На первое место своих упреков он ставит незыблемый принцип нашего Православия, что «подлинная истина – лишь в древнем благочестии». Якунину явно милее богослужения под тяжелый рок, что творятся ныне во многих западных капищах. Пеняет он Патриархии и «враждебность к Западу, к его политическому и общественному укладу, к западной культуре. Особенно к США и военному союзу НАТО». Вышла эта книжка незадолго до кризиса вокруг Ирака, но наш расстрига явно стоял за бомбежки Багдада!

Многое, очень многое ненавистно Якунину в сегодняшней жизни нашей Православной церкви. Вот еще одна грозная инвектива: «Преподавание религиозных дисциплин под видом «религиоведения» священнослужителями Моспатриархии вводится в высших учебных заведениях (даже в военных академиях). В некоторых регионах введено преподавание Закона Божия в рамках общеобразовательной дисциплины в государственных средних школах». Тут впору бы возрадоваться православной душе, но не так она, знать, устроена у бывшего священника Якунина.

Долгие десятилетия военнослужащие наши не имели духовного окормления, пагубность чего осознается ныне, кажется, всем народом. Якунин и тут гневается:

«Происходит широкая клерикализация армии. Проводятся официальные церемонии (освящение знамен, ракет, кораблей, в частности солдат и оружия, направляемых на войну в Чечню), что грубо противоречит действующему закону». Ну, к чеченским бандитам у него давняя и особая привязанность. Тот же А. Гриднев с подробностями рассказывает, как в самом начале чеченских выступлений Якунин летал в мятежный

Грозный в сопровождении небезызвестных русофобов Шейниса и Шабада вдохновлять Дудаева.

Наконец, в последние годы Православная церковь стала опекать души тех несчастных, что томятся в наших бесчисленных местах заключения. Но Якунин и тут брюзжит, что в те места не допускают (и слава богу!) разного рода сомнительные, а то и черные секты.

Православные граждане России хорошо помнят, как в 2002 году папа римский начал против Православия очередной поход, резко попытавшись усилить влияние у нас католической церкви. У самих храмы Божии пустуют, священство уличается во всяких мирских соблазнах, так они к нам устремились. Отпор они, разумеется, получили. Наш расстрига и здесь тут как тут. Он взволнован, он возмущен до глубины своей верующей (только во что?) души. Цитируем: «12 февраля 2002 года в телеинтервью РТР митрополит Кирилл в ответ на эту внутрикатолическую перестройку обвинил католиков чуть ли не в духовном потрошительстве русского народа: «…и мы говорим, – заявил во гневе православный митрополит, – что расчленять людей по религиозному признаку – значит ослаблять нацию».

В защиту католического вторжения в Россию Якунин прибегает к помощи дружественных ему Соединенных Штатов Америки: «Патриарх Алексий посещает США, где «традиционное большинство» – католики, без спроса у католической иерархии США, хотя требует от папы для визита в Россию своего разрешения». Ложь, папа может приехать к нам в любой день, никакого разрешения получать ему в Свято‑Даниловом монастыре не надо, это дело сугубо государственное. А вот насчет «католического большинства» поднапутал немного борец с Православием: согласно новейшему справочнику «Страны мира» в США 57 % граждан принадлежали к разного рода протестантским толкам и только 28 % к католикам. Вот тебе и «большинство»…

Естественно, что Якунин оказывается яростным сторонником перехода на новый стиль в церковном богослужении и отмену старого стиля как «реакционного». Спор этот ведется давно. Православная церковь отстаивает свою убежденность убедительными и выверенными доказательствами. Якунин, разумеется, не может привести убедительных аргументов, но настаивает яростно и зло. Отчего бы? Какое отношение это имеет к устройству прозападной «демократии» на Руси? А никакого, просто‑напросто Якунину и иже с ним до смерти хочется разрушить краеугольные основы Православия.

Сюда же относится и всяческое глумление составителя брошюрки над идеей «Третьего Рима», высказанной псковским старцем Филофеем еще в XVI столетии. Опять‑таки спросим: зачем? Какое отношение это имеет к нынешней православной церковной жизни или тем паче к общей линии Свято‑Данилова монастыря? Нет, публицисту‑расстриге претит любая православно‑русская традиция.

Естественно, что глубокую ненависть Якунина вызывает деятельность покойного митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна. Тут уместно привести цитату, она весьма красноречива, хоть и написана, как и вся книжица, дурно: «Духовный учитель православного «талибанства» митрополит Иоанн (Снычев), вдохновитель гонений на сторонников церковных реформ, был убежденным антисемитом, верил в подлинность протоколов сионских мудрецов, в мировой заговор против России и Православия – оплота подлинной борьбы против антихриста и сатаны». Уж почти десять лет прошло со дня кончины святителя Иоанна, а еретики‑русофобы все никак не могут утишить свою к нему непримиримую ненависть. Значит есть за что.

Понятно, однако, что самые густые проклятия вызывает у расстриги память И. Сталина. Не станем здесь сколько‑нибудь подробно рассматривать глубочайший исторический сюжет «Сталин и Православная церковь». Отметим лишь, что в злобе своей наш расстрига и тут невольно проговорился. Он охотно рассказывает, как при хрущевском погроме в начале 1960‑х годов были закрыты половина приходов, столько‑то монастырей и семинарий. Верно. А кто их незадолго перед тем вернул из бездны, дал окрепнуть и пустить животворящие ростки? Ясно кто, но тем большую ненависть этот заступник Православия вызывает у космополитов‑русофобов.

Теперь у нас их осталось, слава Богу, немного, и если бы не богатая долларовая подпитка, исчезли бы совсем. Но пока они стараются изо всех сил своих адовых.

Наглые действия тифлисской военщины вызвали возмущение всего народа России, а твердость государственного руководства в отпоре захватчикам – горячую и поистине всенародную поддержку. На этом фоне вызывающе нагло прозвучали голоса нашей нынешней «пятой колонны». Хор был малочисленный, с явно нерусским акцентом, но очень злобный. Гражданам России следует прислушаться к тем злобным выкрикам и запомнить имена и клички хористов.

Например, открыто высказался в поддержку грузинских захватчиков скромный фотограф Ю. Рост, ему предоставила полосу «Новая газета» изначально отмеченная осатанелой русофобией. Что ж, у нас свобода слова. Но вот что примечательно – на Московской книжной ярмарке, прошедшей сразу вслед за отражением грузинской агрессии, пустяковому фотоальбому Ю. Роста выдали награду. Значит, у «пятой колонны» есть не только видимые, явные, но и скрытые, тайные деятели того же порядка, имеющие определенное влияние.

Есть шумная радиостанция «Эхо Москвы», выражающая мнение ничтожного числа столичного населения. Как только ее не крестят в народе. «Эхо мацы» – это самое скромное! Но тамошние деятели самоуверенны, богаты, и плевать они хотели на большинство народа. Они на страже интересов «малого народа», они всецело за интересы наших (то есть «не наших») олигархов. Сделали подсчеты наши социологи, весьма далекие от русско‑патриотических настроений, так вот оказалось, что 93 процента опрошенных российских граждан полностью поддерживают действия нашей армии и флота на Кавказе. А вот голоса из этого самого «Эха» именовали их «оккупантами».

Интересно было бы узнать, сколько вещала бы радиостанция «Эхо Вашингтона», которая бы поносила американскую армию за бомбежки Белграда и Багдада и поносила бы американский народ за «патриотическую истерию»? А ведь так и сказанули о нас на неприкасаемом «Эхе». И беззаботно продолжают галдеть свое. Чего нельзя в Вашингтоне, то свободно можно в Москве. Климат тут иной.

По «Эху Москвы» нередко выступал Брод, с некоторых пор возглавивший так называемое Московское бюро по правам человека. К населению Москвы его контора имеет такое же отношение, как «Эхо» к подавляющему большинству московских граждан. Цель в обоих родственных заведениях одна – порочить русский народ и его патриотических деятелей, а также российскую власть, если она хоть в какой‑то мере начинает следовать патриотическому курсу.

Разумеется, Брод как защитник прав вполне определенного рода «человеков» не мог скрыть своего отношения к трагическим событиям на Кавказе. Оказывается, Россия давно уже начала нагнетать «антигрузинскую истерию». «Как так, где, когда?» – может спросить себя изумленный российский телезритель. Брод указывает: «Тогда были изъяты из продажи минеральные воды и вина Грузии». Позвольте, но если жуликов, поставлявших нам отраву под видом «Боржоми» и «Цинандали», наконец‑то укоротили, то при чем тут народ Грузии?

Однако Брод не задерживается на таких мелочах и приступает к главным, по его разумению, попрекам. Высказаны они, что называется, далеко от Москвы, в русскоязычном еженедельнике «Форум», который издается в Нью‑Йорке бывшими гражданами нашей страны. Впрочем, все они одной национальности, как и Брод, живущий пока в Москве. Узко нацеленный правозащитник соскребал любые подходящие сведения с любых концов. Например: партия Жириновского предложила «выдворить из России всех граждан Грузии, не имеющих регистрации», «закрыть все казино, где в руководстве есть граждане Грузии», и т. п. Или: «Нижегородское региональное отделение «Молодая гвардия Единой России» призвала граждан объявить бойкот грузинским товарам в торговых предприятиях области». Ну, и кое‑что по мелочам в том же духе.

Далее Брод перешел к исполнению своей главной задачи на наших просторах – борьбе с «русским национализмом», на его жаргоне это именуется «ксенофобией»: по Броду, запрещается проявлять недружеские чувства и настроения к любым нациям (кроме русской, конечно). Своим заокеанским собратьям он доложил очередную сводку о свирепой ксенофобии в России.

Читаешь такое, и непонятно становится, как население нашей большой страны тут может вообще выжить! Судите сами: «С первых дней января по 15 августа 2008 года в стране произошло не менее 190 нападений на почве ксенофобии. В них погибли 85 человек и не менее 231 получили увечья». Прочитав такое, выглянул в окно: нет, на моей многолюдной московской улице трупы не валяются и окровавленные люди не стонут. А вот Брод свидетельствует, что «более всего преступлений, совершенных на почве ксенофобии, совершается в Москве». Но отнюдь не только наша столица такая ужасная – проклятые ксенофобы бедокурят на наших просторах от Архангельска до Ставрополья, от Тулы до Челябинска и Владивостока.

Кого же увечат русские нацисты? Перечень следует долгий и весьма пестрый: азербайджанцы (6 убитых, 10 пострадавших), выходцы из Черной Африки (2 и 6), армяне (2 и 2), турки (2 и 1), цыгане (2 погибших), молдаване (1 пострадавший).

В «списке Брода» однако бросается в глаза некая странность, читаешь вот: «русские (5 погибших, 31 пострадавший). Получается, что русские в своей стране сами себя бьют? Брод со знанием дела объясняет: «Значительное число русских среди погибших и пострадавших объясняется в большинстве случаев участившимися нападениями скинхедов на представителей иных молодежных субкультур, а также ответными рейдами антифашистов». Тут же Брод отметил, что «преступлениям на почве ксенофобии стали больше уделять внимания правоохранительные органы». Ну, это понятно, слыхали…

Но русским‑то в России по‑прежнему живется хуже всех.

Господин Брод (кстати, член Общественной палаты по квоте бывшего Президента России В.В. Путина) не одинок в своем отрицании политики России и непринятии русских. Редакция New Times.ru распространила 12.08.2008 некое открытое письмо «Остановите агрессию» неких «русских зарубежных писателей» относительно событий в Грузии.

В письме, в частности, утверждается: «Россия на наших глазах, на глазах всего мира возвращается к сталинизму. Чеченская война была всего лишь прелюдией… Россия… разыгрывая карту внутринациональных проблем, доставшихся Грузии достоянием от прошлых, в частности советских, времен, старается лишить ее единства, ее исторического прошлого, создать на Кавказе новые очаги нестабильности… Агрессию против Грузии необходимо остановить. Иначе она наберет более широкий размах. Мы, русские писатели‑эмигранты, родившиеся и прожившие много лет в СССР, обеспокоены и опечалены тем, что происходит сейчас в нашем бывшем отечестве. Мы надеемся, что разум и ценности гуманизма, не знающие границ и вотчин, восторжествуют. Мы призываем американских и европейских государственных деятелей прекратить политику улыбок и рукопожатий. Время – действовать. Пожар рядом».

Подписали письмо Виталий Амурский, Владимир Загреба, Владимир Марамзин (Франция); Семен Ицкович, Ефим Макаровский, Семен Резник, Рудольф Фурман, Евсей Цейтлин, Виктор Фет, Константин Преображенский, Мирон Рейдель, Владимир Крыловский (США); Эдуард Корицкий, Владимир Батшев, Светлана Кабанова, Игорь Рожков, Игорь Шестков, Вячеслав Демидов, Игорь Гергенредер, Леонид Борич, Генрих Шмеркин, Александр Зимин (Германия); Леонид Ицелев (Австрия).

Критик с берегов Невы Никита Елисеев поместил в журнале «Новый мир» полемическую статью в адрес литературных очерков Владимира Бондаренко. Называется статья в стиле парагвайского телесериала – «Красота дьявола». Не станем уж тут подтрунивать, дело все же не в заглавии, а в содержании. Таких «красот», к сожалению, немало. Латинскими буквами набрана довольно редко у нас употребляемая поговорка, а перевода не дается – мы, мол, для умных пишем… Употребляется непонятное слово «мотто»; в подробнейшем «Словаре иностранных слов», новейшем, обновляемом с каждым следующим изданием, а их уже набралось около двадцати, про это диковинное словечко разъяснено: «итал., острота, словцо, остроумное изречение, эпиграф» и добавлена впечатляющая помета – «уст.», что означает «устаревшее слово». Уже десяток лет назад образованнейшие ученые предупреждали про это самое «уст.», но наш полемист упорствует – по той же причине, что и с латынью.

Понятно, как выражалась одна чеховская героиня, «они хочут свою образованность показать»…

Не будем множить забавные примеры такого рода, но на одном все же задержимся немного, он уж больно, как сейчас модно выражаться, «характеристичен».

Буквально в первом абзаце пространной статьи читаем: «Как было сказано у Михаила Гефтера в лучшем его тексте на схожую тему: «Уступить бы рады, но что и ради чего? Согласиться всем нам, чего бы лучше, – но на чем?» Афоризм, нельзя не признать, тусклый – ни мысли острой, ни звучного слова. Впрочем, и тут не станем придираться, но вот вопрос, кто же этот самый Гефтер, который никак не представлен читателю, как и не растолковано словечко «мотто», что за авторитет такой великий? Раньше так было принято ссылаться исключительно на классиков уровня Аристотеля или Платона, для таких имен дополнительные подробности действительно не нужны. В советские времена так цитировали Маркса и Энгельса. В новейшие – Н. Бердяева и В. В. Розанова (последнего почему‑то обязательно с этим «В. В.», так принято среди людей «образованных»). Но Гефтер кто такой, чем прославился в этом ряду?

К счастью, и тут у нас оказался нужный справочник, хотя и не такой употребительный, как привлеченный выше, – «Историография истории СССР», изданная в 1982 году, когда научная карьера скромного историка М.Я. Гефтера уже завершалась. Среди многих сотен имен своих коллег нашлось место и для него, упомянут в одной‑единственной фразе: «Были подготовлены (в пятидесятых годах. – С. С.) работы A.JL Цукерника, М.Я. Гефтера и П.В. Волобуева о монополиях в топливно‑металлургической промышленности». Отметим, что Цукерник и Волобуев упоминаются в справочном издании еще не раз, а о Гефтере ничего более нет, и в общем справедливо, ибо значительных исследований в области экономической истории он не оставил. Добавим уж для полной объективности, что составляли ученый справочник не «красно‑коричневые», вроде Бондаренко или Проханова, а редактором был сугубый интернационалист, красный профессор, а потом академик Исаак Израильевич Минц, бывший комиссар со времен Гражданской войны.

Так почему же скромный Гефтер выставлен, словно Платон, Энгельс или В.В. Розанов? Есть тут одна мелкая, но основательная причина. Не добившись славы в основной своей специальности, честолюбивый Гефтер в разгар перестройки и «реформ» стал выступать с «хохмами» на различные общеполитические темы, чем стяжал даже некоторую известность, помноженную телевизором. У него есть поклонники, и даже один весьма теперь влиятельный. Советник нынешнего президента РФ Глеб Павловский печатно высказался о нем так: «Гефтер текстуально немногословен. Его тексты лишь автокомментарий к его скрытности». Ничего себе комплимент! Поистине, «не поздоровится от этаких похвал». Впрочем, и августейший советник в двух кратких фразах сам себя охарактеризовал также достаточно колоритно. Но мы тоже пишем «для умных» и растолковывать не станем. Для тех же читателей добавим, что Гефтер с 1992 года стал президентом просветительского центра «Холокост».

Теперь понятно, почему статья начинается с «мотто» о покойном знатоке топлива и металлов царской России? Это типичное блюдо литературно‑либеральной кухни. Его еще молодой П.Палиевский назвал «приемом присоединения» – внедрять в сознание людей нужные имена, высвечивая их завышенным образом или вставляя в перечень истинно значительных имен. Впрочем, и вся работа Елисеева изготовлена по давним рецептам либеральной кухни, причем в самом ее простецком исполнении, как в бывшем советском общепите. Блюда дежурные и поднадоевшие еще с тех самых времен.

На первое тут неизменно подают суп из кровавого Сталина, заправленный антисемитизмом. На второе – жаркое из невинных страдальцев 1937‑го года, а на третье – сладкий компот из «положительных героев». Недавно он готовился из Тухачевского и иных «комиссаров в пыльных шлемах», потом их заменил благородный коммунист Бухарин, теоретик массового террора, но либерал в душе. А ныне – покойный водородно‑бомбовый гуманист, третий муж второй своей супруги, ныне здравствующей защитницы национальных и всех прочих меньшинств.

Елисеев несколько изменяет разблюдовку комплексного обеда, и на первое идет объемистая порция бульона из 1937‑го, кровавый диктатор с неизменным антисемитизмом подан на второе, но в данном случае даже с некоторым недовесом против обычного, зато приперчен Гитлером, что выходит весьма круто. А вот на сладкое идет нечто новое – Гефтера мы уже назвали, а попозже сообщим и о втором компотном ингредиенте.

Давайте же распробуем блюда комплексного либерального обеда.

Первое нам подают тут же сразу, не дав ничего даже закусить или выпить, – кушайте, пожалуйста этот 1937‑й. На обложке своей книги Бондаренко поместил картину Пикассо «Герника», написанную в том самом году. Елисеев считает выбор этот неудачным, и с ним тут, пожалуй, можно согласиться. Представим себе, что когда‑то на опустевшую и обезлюдевшую землю прилетят инопланетяне. И если от всей мировой культуры для них сохранится лишь «Последний день Помпеи», или «Корабль дураков», или «Герцог Оливарес», то пришельцы, ясное дело, могли бы многое узнать об исчезнувшей человеческой цивилизации. А останься для них «Герника», что тогда? Ведь даже строение бычьей головы там точно не определишь… Однако автору, пламенному борцу за мир и другу Ильи Эренбурга, была создана немыслимая реклама.

Жаль, конечно, что сюжет для обложки книги Бондаренко искал на другом конце Европейского континента. Одновременно с «Герникой» замечательным русским живописцем Сергеем Герасимовым была создана превосходная, солнечная картина «Колхозный праздник». Да‑да, конечно, название было нарочно выбрано для сурового тогда начальства, так. Но кто же ценит живопись по ее литературному наименованию? По сей день художник и его картина почтительно поминаются во всех историях нашей живописи. И она того стоит, право же. А это ведь тоже объективный памятник той самой эпохе, которую либералы‑интернационалисты красят сплошь одной чернотой. Но народ‑то в те годы жил и работал, воспитывал здоровых детей и пел хорошие песни. И картина Герасимова как раз о том – о радости созидательного труда, творимого жизнерадостными и сильными людьми. Так неужели не узко, не скучно, наконец, сводить народную жизнь к судьбе Троцкого, Тухачевского и их присных? И напомним на всякий уж случай, что количество заключенных в то время было меньше, чем в наши годы, хотя население страны сильно сократилось. И при еще том условии, что множество преступников открыто и нагло хозяйничают в разоренной стране.

Пресловутый 1937‑й Елисеев с неприязнью отвергает во всей полноте. Не станем упоминать тут о созданных тогда заводах, дорогах и каналах, которыми вымирающий русский народ благополучно пользуется по сей день, не получая ничего взамен, все же у нас разговор об искусстве. Автор новомировской статьи самоуверенно заявляет: «Ничего фальшивее и скучнее советских газет и фильмов 1937‑го года я не видывал». Задержимся на этом.

Мне‑то всерьез приходилось изучать газеты тридцатых годов. Остановимся лишь на одной – «Литературной», она ближе к данному сюжету. Так вот постоянными авторами там выступали тогда Бабель, Катаев и его брат В. Петров, Шкловский, Эренбург, Гроссман, печатались стихи Пастернака… Прервем список, он был бы очень долог.

Пусть теперь Елисеев повторит, что эти авторы ему «скучны»… То‑то в нынешней «Литературке» море разливанное приметных имен.

Но совсем уж худо получилось с упомянутым в той легковесной фразе советским кинематографом той поры. Даже несколько неудобно писать об этом, но придется. Вот лишь сухой перечень картин того самого 1937‑го: «Петр I», «Возвращение Максима», «Депутат Балтики», «Тринадцать», «Последняя ночь», «Ленин в Октябре», «Дума про казака Голоту», «Белеет парус одинокий». Это не все, конечно, однако добавим и шедевры 1938 года, поскольку и у Бондаренко, и у его критика о том не раз заходит речь. Вот еще список: «Александр Невский», «Великий гражданин», «Человек с ружьем», «Комсомольск», «Волга‑Волга», «Богатая невеста», «Медведь» (по Чехову).

И вот в одной проходной и, несомненно, легкомысленной фразе унижена целая плеяда замечательных художников. Таких теперь нет – с этим уж никто не возьмется спорить. Добавим для полноты картины, что, по данным кинотеки, эти фильмы в последнее десятилетие показывались не раз по Центральному телевидению. В этой связи нельзя не обратить внимания, что бывшие телехозяева Березовский и Гусинский проявляли гораздо большую «амбивалентность», нежели критик Елисеев.

Впрочем, у того главная задача – как можно гуще измазать Бондаренко изделиями своего общепита. В ход идет все и по преимуществу неудачно, мимо цели. Вот цитирует из рецензируемой книги, что в конце тридцатых «многие уцелевшие дворяне вздохнули с облегчением». Да, это общеизвестный факт, хорошо очерченный мемуаристами самых разных сторон. Критик толкует это в духе современника событий прокурора Вышинского: «Очевидно, автор книги скорбит о репрессиях против дворян и приветствует то обстоятельство, что в тридцать седьмом году начали брать не одних только дворян, а и всех остальных тоже».

Ну, зачем же так простовато прикидываться, да еще делать из разночинца Бондаренко защитника дворянского сословия. О другом идет в данном отрывке речь, что любому объективному человеку понятно. В том самом 1937‑м жертвами сделались наконец‑то и сами палачи. Вот в чем мистическая, да и политическая тоже, суть этого самого года. Недавно вышла книга «Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь» (М., Вече, 2000). Автор ее К.А. Залесский вполне либерален и осуждает «культ личности». Но данные там о деятелях ЧК‑НКВД на сегодня наиболее полные. Почти все они погибли, и в тех самых годах. Приведены многие личные обстоятельства, обозначены клички и псевдонимы. И видно, что верхушка состояла в относительно большом числе из латышей, поляков, кавказцев и евреев. Так было, нравится оно кому или нет.

А «всех остальных», как выражается критик, а в другом месте – «всех подряд», так их «брали» всегда, со времен создания ведомства т. Дзержинского и далее. Ведь сельских батюшек, казаков, крепких крестьян и служащую интеллигенцию к дворянам никак нельзя причислить. Но как раз в конце тридцатых казаки получили равноправие в гражданских правах, слово «интеллигент» перестало быть бранной кличкой, а вскоре дошла очередь и до священства.

Та же опрометчивая придирчивость довлеет над критиком, когда он разбирает главу о Валентине Распутине. Елисеев пытается уравнять оценку его с «шестидесятниками», его ровесниками, упирает на чисто внешнее сходство: он, мол, был лауреатом и секретарем, а эти тоже, только и всего. Нет уж, не надо. Распутин никогда не воспевал ленинских воспитанников в Лонжюмо и Фиделя с Дядюшкой Хо, плотины, убивавшие великие русские реки, как, впрочем, не восхищался заокеанским раем и «прогрессивным искусством». Чего нет, так уж нет. И ныне отставлен от загранвояжей и «Букеров» с «Триумфами», а за единственную валютную премию ему даже крепко попало от своих же почитателей.

Известный боевой публицист Анатолий Салуцкий опубликовал в «Парламентской газете» примечательный документ из истории почившего Союза писателей СССР. В августе 1991 года власть в Доме Ростовых захватили известный шестидесятник Евтушенко, никому не известный стихосочинитель Савельев (ровесник Распутина) и иные. Так вот, уже 6 сентября самопровозглашенный секретарь СП Савельев направил письмо в соответствующее место, чтобы очередь на автомашину отобрали у «реакционного» Проханова в пользу «демократического» Приставкина. У Валентина Распутина имелись слабости, на что ему прямо указывали товарищи, но представить его за переделом автомобилей… увольте! Как и живущим в Париже, Франкфурте или на Брайтон‑Бич. В этом все же немалая разница между Распутиным и его товарищами по бывшему Союзу писателей СССР. Шестидесятники в те годы были весьма разные. Олег Михайлов печатался в «Юности», Петр Палиевский – в «Воплях», а автор этих заметок – в «Новом мире» Твардовского. Ну и что? Время все расставило по своим местам.

На второе в комплексном обеде представлен, как и обещано, антисемитизм. Куда уж без него в эпоху Березовского, Тополя и генерала Макашова. Елисеев язвит, как Бондаренко «с таким задыхом искренности» цитирует стихи М. Кульчицкого и П. Когана. Основания для того есть, ибо восторженность автора критического сборника авторами, которые только начинали свои поэтические опыты, эта самая восторженность очевидно нарочита, хочется все же показать себя с широким, так сказать, гражданским охватом. Не помогла тут наивная хитрость Бондаренко, Елисеев бдительно сигнализирует об его «антисемитизме» (так и употребляет это грозное слово на страницах 169 и 170).

За что же? А всего лишь за крошечную фразу про «картаво говорящих комиссаров». Позвольте, но если многие комиссары времен Гражданской или чекисты времен Ягоды действительно выражались по‑русски с некоторым акцентом (латышским, польским, еврейским), то это все же беспристрастный исторический факт, а вовсе не какое‑либо его истолкование. Так было. Пресловутый «антисемитизм» в этом и иных бесчисленных случаях выступает как грозные цензурные ножницы, чтобы не допустить обсуждения кому‑то неприятного сюжета по истории или современности.

Угроза эта универсальна. Скажи, например, что супруга иного партийного вождя была еврейкой – «антисемитизм»! Да что там покойные вожди, не станем забираться так далеко и высоко. Вот как‑то у нас появилась новая телезвезда – американец Савик Шустер, он толковал нам политику с несколько характерным прононсом. Написал вот так, а теперь буду опасаться страшных обвинений… «Некуда крестьянину податься». Русскому крестьянину.

Как известно, у определенной публики Сталин и антисемитизм – «близнецы‑братья». Без Сталина тут тоже не обошлось. Впрочем, Бондаренко к этому сюжету прямого отношения не имеет, он относится к невинному в этих вопросах Венечке Ерофееву, с которого и спросу давно нет. Трагический финал повести «Москва – Петушки», где героя неизвестные закололи ударом шила в горло, используется Елисеевым как прямое обвинение Сталина в еще одном мрачном преступлении. Это он, именно он, заколол несчастного Венечку. Доказательства, что называется, прямые и бесспорные. Сталин был сыном сапожника. Излюбленный инструмент всех сапожников – острое шило с толстой ручкой. Героя повести «Москва– Петушки» тоже закололи примерно таким же шилом. Ergo – Сталин есть убийца бедного Венечки. Так критик пытается читателя «фраппировать» – это «уст.» слово он тоже с явным удовольствием употребил.

Елисеев не пренебрегает и мелкими замечаниями. Некоторые из них уместны, тут и возражать нечего. Да, дурной тон – цитировать неоперившегося критика‑сына в серьезной и ответственной книге критика‑отца. Да, дурной вкус – обращаться к пожилым литераторам со словами «Юра» или «Миша», или: «Виктор, какой бес тебя не пускает…» Это для литературного капустника, не более. Но то мелочи. А вот сам новомировский полемист вдруг тут же начинает обращаться к Бондаренко на «ты». Тот же дурной вкус и тон. Но тогда и замечаний по этим поводам делать не надо…

Конечно, в жанре литературной полемики говорить «ты» оппоненту возможно, хотя и предполагает некоторую сдержанность. Однако совсем отмечены дурновкусием обращения к почтенному коллеге по литературному цеху такого вот рода: «Уй, страсти‑то какие говоришь…» Или: «Уй, смелости‑то сколько…» Или совсем уж снисходительно‑панибратски: «Ийэх, мил человек…» Тут действительно, только остается сказать про себя «эх» и перевернуть журнальную страницу.

На сладкое Елисеев приготовил общепитовский компот. Скромный, всего из двух ягодок. Про Гефтера уже сказано. Другой ягодкой представлена скандальная Новодворская. Вот уж истинно неожиданно для обсуждения серьезных тем в серьезном издании! Никогда еще столь возвышенной оды в адрес этой болезненно‑экстравагантной особы не приходилось читать, аж целая глава ей посвящена. Именуется она весьма почтительно Валерией Ильиничной, даже вполне в духе старых романтиков «пламенной Валерией». Спорить тут с автором статьи бессмысленно, у каждого свой вкус. Ну нравится ему Новодворская, что поделаешь. Вкусы ведь, как и люди, бывают разные, хорошие и не очень.

Что же так привлекло автора либерального издания к ультрареволюционерке Новодворской? Нам это точно сообщили: пишет она «язвительно, фанатично, образно», более того – «слово у Валерии Ильиничны проверено (sic, как выражались в XIX веке. – С. С.) жизнью». Прямо‑таки по стилю похоже на аттестацию Федора Михайловича, а не скромной журналистки Валерии Ильиничны. Только вот беда, в немалом отрывке Елисеев ни одной «образной» цитаты своей любимой героини не привел, ни одного ее впечатляющего «слова», ни единой мысли не пересказал, «язвительной» или «фанатичной» – все равно. И понятно. Не раз приходилось читать тексты ее в скромном журнале «Новое время», ни глубоких мыслей, ни стилистических красот там не сыскать. Есть только неизбывная словесная русофобия, на которую Валерия Ильинична всегда была гораздо охоча.

Однако важнейшее достоинство своей героини новомировской автор видит в ином: «Она посидела да пострадала». Сказовый слог тут прямо‑таки в стиле Алексея Ремизова, но остановимся на фактах. Цитируем официальный справочник «Современная политическая история России», заметка о Новодворской: родилась тогда‑то в бывшей черте оседлости, «окончила вечерний факультет иностранных языков Московского областного педагогического ин‑та им. Крупской… В мае 1991 г. была арестована по обвинению в призывах к насильственному свержению государственной власти, освобождена в августе 1991 г. Увлекается туризмом, плаванием, театром, книгами, не замужем».

Увлечения мадемуазель Новодворской, как видно, весьма разнообразны, но «посидела да пострадала» она не слишком много, да еще в самом комфортабельном московском изоляторе (даже вице‑президента еврейского конгресса поместили куда хуже, хоть и при демократии). А за «призыв к насильственному свержению» посадят в тюрьму даже в тишайшей Швейцарии. На том закончим сюжет о нашей революционерке.

«Пострадавшую» и «поверенную жизнью» Новодворскую Елисеев «противопоставляет» русским писателям‑патриотам советской поры. Им, дескать, «боязно было», и сидели они тихо‑тихо, а «самой большой репрессалией» для них была «укоризненная статья Юрия Суровцева». Мне опровергать этот мелковатый навет немножко неловко, мое тогдашнее литературно‑политическое «дело» восьмидесятых годов, уже достаточно хорошо описано. Можно было бы сослаться и на еще более печальный опыт коллег по Союзу писателей России Леонида Бородина и Владимира Осипова, на постоянные политические доносы в «Правде» Суровцева (П. Николаева, В. Озерова, В. Оскоцкого) в адрес известнейших литераторов В. Кожинова, А. Ланщикова, М. Лобанова, Ю. Лощица, О. Михайлова, В. Чалмаева, многих иных. И последнее в этой связи: Суровцев и иные не «укоризны» тогда публиковали, как смягчает дело новоявленный историк литературы, а партийные указания. Разница тут отнюдь не в терминах.

И последнее, о чем писать крайне неприятно, скажу это без всякого преувеличения. Речь идет о непристойностях и даже грубой матерщине, что несказанно изумило меня на страницах всегда культурного издания. Елисеев пошлейшее словечко «трахаться» выписывает аж три раза подряд, прямо‑таки готов искупаться в этой срамоте. Цитировать гадость мы, разумеется, не станем, даже с помощью традиционных в этом случае отточий. Елисеев неловко хитрит, цитируя отрывок из пьесы покойного Ерофеева с густым матом. Но уточним, при жизни автора пьесы она не публиковалась, что немаловажно. Эта правовая сторона существенна, но главное тут – решимость (или нерешительность) редакции. Порицаемые «Новым миром» Бондаренко и Проханов ничего подобного в своих изданиях пока не допускали. И, к нашему счастью, редакторы большинства других литературных изданий.

Здесь нельзя не помянуть добрым словом ушедшего Александра Трифоновича Твардовского. Теперь, когда его наивные либеральные суеверия вроде «исторического XX съезда» рассеялись в пустоте, а отечественную словесность накрыл мрак чернухи и порнухи, теперь этот достойный русский поэт и истинно демократический, без кавычек, общественный деятель предстал как бы очищенным от всего суетного. Даже пошловатый Войнович, публикуясь тогда в «Новом мире», не позволял себе и капли того, что он потом ушатами излил в своем «Чонкине», или как его там. Нынешние никем не избранные и не признанные наследники Твардовского не удержали его строгий вкус по отношению к русской литературе. И при этом высокомерно, с политическими даже намеками пытаются учить других.