Рынок рабочей силы, основанный на нестабильной работе, предполагает высокие трансакционные издержки для тех, кто на обочине. Эти издержки включают время, необходимое для подачи заявления на пособие, если человек безработный, отсутствие дохода в этот период, время и затраты, связанные с поиском работы, время и затраты на изучение основ новой работы, а также время и затраты на внерабочую деятельность для того, чтобы соответствовать требованиям на новом временном рабочем месте. Все вместе это может быть довольно существенно в сравнении с ожидаемым заработком. Получается так называемая ловушка нестабильности.
Помимо этих долговременных изменений, ведущих к безработице, был еще финансовый крах 2008–2009 годов, подстегнувший рост мирового прекариата. Тогда фирмам пришлось еще активнее сокращать затраты на оплату труда за счет увеличения мобильности рабочей силы, а правительственная политика поощряла эти усилия.
Последний рубеж для прекариата – это бюджетный сектор, долгое время задававший трудовые стандарты и служивший примером стабильной занятости. Он обеспечивает высокий стабильный доход плюс льготы в виде целого ряда компенсаций, при условии соблюдения бюрократических правил и служебной этики.
Один из аспектов глобализации, на который не обращали должного внимания, – это распространение субсидий. И может быть, это один из величайших «обманов» экономической истории, поскольку большая часть субсидий досталась капиталу и высокооплачиваемым сотрудникам в виде «налоговых послаблений», «налоговых каникул» и «налоговых кредитов». Если богатый человек в Великобритании, например, хочет уклониться от налога на часть своих доходов, ему нужно всего лишь занести их в личный пенсионный план, с переносом поступлений на счета будущего периода и с 40‑процентной экономией суммы. Едва ли кто‑либо из прекариата имеет такую возможность.
Еще один фактор сыграл роль в увеличении численности прекариата. Это то, что принято называть теневой, серой или невидимой экономикой. По ряду факторов можно предположить, что масштабы ее увеличились, хоть и недооцениваются официальной статистикой. Деиндустриализация сыграла тут свою роль, как и увеличение гибкости численности, поскольку переход от труда, сосредоточенного на крупных фабриках и в офисах, в иные сферы приводит к тому, что трудовые соглашения, скрепленные всего лишь рукопожатием, стало проще установить и труднее отследить. Изменяющийся характер социальных государств тоже имеет к этому отношение: происходящие перемены подрывают социальную солидарность и принципы, лежащие в основе прогрессивного прямого налога и социального страхования.
И наконец, самое показательное: расслоение, связанное с глобализацией трудового процесса, привело к снижению восходящей мобильности, а низкая восходящая мобильность – характерная черта прекариата. Как заметил Дэниел Коэн (Cohen, 2009: 19), говоря о французских рабочих, сегодня мало кто поднимается до уровня среднего менеджмента и «сейчас больше вероятность на всю жизнь застрять в самом низу шкалы заработной платы». В Великобритании социальная мобильность уменьшилась, что связывали с ростом неравенства. Как показало проведенное лейбористским правительством национальное социологическое панельное исследование равноправия (National Equality Panel) (см. также Wilkinson, Pickett, 2009), в 2010 году ребенку, рожденному в бедности, было труднее всего подняться по социальной лестнице по сравнению с любым другим периодом с начала 1950‑х. Те, кто родился в 1970 году, имели меньше шансов повысить свой социальный статус, чем рожденные в 1958‑м. И это лишь один из признаков того, что класс все еще имеет значение.
В эпоху глобализации был жесткий общественный договор: от работников требовалось согласие на гибкий труд в обмен на меры по сохранению рабочих мест, чтобы уровень жизни большинства из них поднялся. Это была сделка в духе Фауста. Жизненный уровень поддерживался за счет того, что потреблению позволили превышать доходы, а заработку – превышать стоимость самой работы. И если последнее привело к неэффективности и искажению рыночного равновесия, то первое завело огромные массы населения в ужасную долговую яму. Рано или поздно нечистый должен был сделать свое дело, и для многих этот момент настал вместе с кризисом 2008 года, когда их уменьшившиеся доходы оказались меньше той суммы, что была нужна для оплаты долгов по кредитам, которые их так уговаривали когда‑то брать. Новый общественный слой готов был присоединиться к прекариату.
всего статей: 212
