«Русский вопрос» и политика на современном этапе отечественной истории
Очевидный политический и идеологический кризис, который переживал «постоктябрьский режим», вынудил его к активному использованию патриотических лозунгов и лексического ряда («держава», «национальная гордость», «величие России» и т.д.), позаимствованных у националистической оппозиции. Наряду с некоторыми шагами Ельцина как во внутренней (война в Чечне), так и во внешней (некоторое, скорее словесное, ужесточение позиций России на международной арене) политике это создавало впечатление начавшейся трансформации характера российской власти, ее эволюции в направлении традиционных для имперско-советской России целей и мотиваций .
Вопреки некоторым прогнозам, предвещавшим, что Дума подобно распущенному Верховному Совету обречена на конфронтацию с исполнительной властью, поведение как левой, так и националистической оппозиции в нижней палате нового парламента отличалось крайней осторожностью и осмотрительностью. Несмотря на ее вербальный радикализм политическая линия ЛДПР оказалась более чем умеренной. Скандальные и эпатирующие заявления вождя либерал-демократов, равно как и всеобщее порицание ЛДПР в масс-медиа за ее недемократизм и близость к фашизму, тем не менее не помешали партии Жириновского найти общий язык с правительством, которое она неоднократно поддерживала при парламентских голосованиях (например, голосуя за бюджет), взамен получая, по утверждениям многочисленных злых языков, ощутимые материальные дивиденды. При самом активном участии ЛДПР парламентская оппозиция оказала президенту и правительству критически важную поддержку в начальной стадии чеченской кампании, заблокировав принятие Думой антивоенных постановлений.
Русские националисты вне стен парламента также практически единодушно поддержали военную экспедицию режима в Чечню, рассматривая ее как симптом дрейфа власти в сторону имперского национализма . В этой (нестатусной) части русского национализма заметно усилилилась радикальная тенденция, которая была представлена в первую очередь РНЕ, а также рядом мелких организаций: Народно-национальной партией, Народно-социальной партией, партией «Национальный фронт», Русским национальным союзом и др. Правые радикалы негативно относились к более умеренным националистам и к левым, а в идеологическом плане они были довольно близки к фашизму. Однако достичь единства или хотя бы координации своих усилий им не удалось, чему во многом помешала сектантская линия вождя РНЕ Баркашова. В результате пропагандистская иорганизационная активность правых во многом оказалась безрезультатной .
Крайне интересным явлением в это время стало оформление так называемой «новой правой» оппозиции, в основе идеологии которой лежал синтез радикальных правых и радикальных левых ценностей и идей. Идеологический концепт «новой правой» (и, с некоторым оговорками, «старых» правых радикалов) составила идея «консервативной революции». Самым видным теоретиком и пропагандистом «новой правой» в России был и остается плодовитый публицист Александр Дугин. Непосредственно в политике на роль наиболее последовательного и полного воплощения «новой правой» претендует Национал-большевистская партия, возглавляемая скандально известным писателем Эдуардом Лимоновым. Благодаря тому, что адептами «новой правой» идеологии выступил ряд видных представителей современной
контркультуры, в частности в рок-музыке, эти идеи получили некоторую популярность в молодежной и нонконформистской среде .
Вскоре после парламентских выборов, весной 1994 г., вновь была реанимирована идея национального фронта - широкой право-левой коалиции. Однако попытка ее организационного воплощения в виде движения «Согласие во имя России», официально учрежденного в конце мая 1994 г., оказалась неудачной. Уже в июне новорожденное движение покинул Российский общенародной союз, тем самым выразивший протест против голосования думских фракций КПРФ и Аграрной партии за бюджет 1994 г. Помимо естественных программно-идеологических нестыковок между левыми и националистами, а также серьезных разногласий между умеренными и радикалами по поводу политического курса оппозиции, последнюю раздирал вопрос о лидерстве в новой коалиции и, соответственно, о том, кто же из амбициозных оппозиционных вождей станет единым кандидатом на пост президента в 1996 г. Неудачная попытка прояснить его в сентябре 1994 г., на так называемом Конгрессе патриотических сил «Русский рубеж», оказалась неудачной и поставила окончательную точку в недолгой жизни «Согласия во имя России». Вопрос о лидерстве в оппозиции был отложен до парламентских выборов 1995 г.
На сей раз националистическая оппозиция была представлена гораздо лучше, чем на думских выборах 1993 г. Однако из почти полудюжины допущенных к выборам объединений националистической ориентации (в числе которых было и Социал-патриотическое движение «Держава» Руцкого) успешно преодолела пятипроцентный барьер лишь ЛДПР. И это была одна из основных сенсаций голосования 17 декабря: триумфатору прошлой кампании эксперты предрекали заведомое поражение, в лучшем случае отводили место в зоне риска, на уровне 5 %; однако вопреки прогнозам ЛДПР выступила довольно успешно, заняв второе место вслед за КПРФ в голосовании по партийным спискам (либеральные демократы получили 11,8 % голосов) и третье место в общем зачете (на второе вышло проправительственное движение «Наш дом - Россия»), Безусловным победителем думских выборов, рассматривавшихся как генеральная репетиция президентских, стала КПРФ, которая провела в нижнюю палату парламента 157 человек на имеющиеся там 450 мест .
Еще одной сенсацией националистического фланга оппозиции явилось поражение Конгресса русских общин (КРО), считавшегося одним из фаворитов избирательной гонки. Эта националистическая организация была основана в 1993 г. с целью защиты интересов русского и русскоязычного населения в странах «ближнего зарубежья», ее лидером был молодой политик Дмитрий Рогозин. Значительный интерес КРО стал вызывать с весны 1995 г., когда во главе него встал бывший секретарь Совета безопасности РФ и президент Федерации товаропроизводителей России Юрий Скоков, считавшийся одним из самых влиятельных «теневых» политиков страны. Его заместителем был избран бывший командарм 14-й российской армии, дислоцированной в Приднестровье, один из немногих харизматиков отечественной политики, генерал-лейтенант Александр Лебедь. С громким именем и привлекательным имиджем последнего Конгресс связывал свои надежды на успех в предвыборной борьбе. В действительности КРО не смог преодолеть пятипроцентный барьер, хотя пятеро «конгрессистов», в том числе сам Лебедь, прошли в Думу по мажоритарным округам .
Между тем на Конгресс возлагались завышенные общественные ожидания, подогревавшиеся частью отечественных масс-медиа. Он выполнял своеобразный социальный заказ на «третью силу»: с КРО связывались серьезные надежды на появление в России новой мощной политической силы, альтернативной как демократам, так и коммунистам. Предполагалось, что в лице Конгресса формируется политический субъект национал-реформистского толка, который окажется в состоянии проводить реформы в интересах большинства общества и защитит национальные интересы страны. КРО виделся организацией одновременно модернистской и почвенной, которая, в отличие от ультранационалистической и имперски ориентированной ЛДПР, будет тяготеть к политическому центру.
В обобщенном виде провальное выступление Конгресса на парламентских выборах может быть объяснено следующими причинами: нечеткой идейной и политической самоидентификацией КРО, что привело к потере организацией значительной части ее потенциальной электоральной поддержки; организационными провалами и неудачной политикой в регионах; неграмотной и непрофессиональной, а потому неэффективной пропагандистской стратегией; личностными коллизиями в руководстве «общинников». КРО выглядел недостаточно националистичным для сторонников русского национализма и недостаточно оппозиционным для избирателей, негативно относящихся к власти . Потенциальный электорат Конгресса предпочел отдать свои симпатии «настоящим» националистам в лице ЛДПР и «жесткой» оппозиции из КПРФ.
В свою очередь неплохой результат ЛДПР был обеспечен за счет повторения либеральными демократами собственной электоральной стратегии образца декабря 1993 г. Вновь партия сделала акцент на использовании двух своих «фирменных» находок - стремительного финишного спурта и эффективной телерекламы. В декабре 1993 г. поддержка Жириновского выросла в три раза за последние пять дней до выборов, то же самое произошло два года спустя. Приблизительно за две недели до голосования ЛДПР начала массированную и точно выверенную пропагандистскую кампанию по мобилизации электората. Эстетика и направленность клипов ЛДПР в полной мере соответствовала психоэмоциональному облику традиционного избирательного корпуса либеральных демократов. В последние две-три недели перед выборами Жириновский стал главным героем политической телерекламы: внимание к его выступлениям оказалось значительно больше, чем к выступлениям любого другого кандидата. Отличием (и весьма существенным) по сравнению с кампанией 1993 г., стало то, что в 1995 г. Жириновскому удалось сосредоточить значительно большие финансовые ресурсы, - это обстоятельство, в конечном счете, и обусловило успешное выступление егопартии
В абсолютных цифрах ЛДПР получила на парламентских выборах 1995 г. несколько более 6 миллионов бюллетеней, что приблизительно соответствовало уровню поддержки Жириновского на президентских выборах июня 1991 г. Однако в одномандатных округах смог выиграть лишь один выдвиженец ЛДПР; это означало, что она по-прежнему оставалась партией классического вождистского типа, способной лишь к кратковременной, разовой мобилизации электоральной поддержки .
В целом итоги парламентских выборов показали, что электоральный потенциал русского национализма как в его умеренно-реформистской (КРО), так и в радикально-агрессивной (ЛДПР) модификациях значительно уступал электоральному потенциалу коммунистов. Позиции «крутых» националистов в российском обществе были также заметно подорваны войной в Чечне, которая наглядно продемонстрировала опасность воинствующего национализма и ультрарадикальных лидеров типа Жириновского. Это не оставляло последнему практически никаких шансов на президентских выборах.
Часть националистов после некоторых колебаний приняла решение поддержать наиболее «проходного» оппозиционного кандидата, лидера КПРФ Зюганова. Организации Бабурина, Руцкого и ряд мелких националистических групп вступили в стоявшую за ним т.н. «коалицию народно-патриотических сил» - проообраз национального фронта . Правые радикалы наотрез отказались от союза с коммунистическим лидером и, не сумев выдвинуть своего кандидата, высказались за победу Ельцина, руководствуясь принципом «чем хуже, тем лучше».
Хотя Жириновский принял участие в президентских выборах как самостоятельный кандидат, ввиду сложившегося вокруг его личности общенационального негативного консенсуса (по данным социологических опросов Жириновский традиционно занимал одно из первых место по негативной «популярности»), у не было никаких шансов не то, что победить, но даже выйти во второй тур .
Вместе с тем стратегически важной задачей для президентской стороны в ходе кампании было не позволить Зюганову сплотить вокруг себя некоммунистический, но оппозиционный по отношению к власти электорат. Использование с подобной целью Жириновского вряд ли могло способствовать решению этой задачи, поскольку, во-первых, его избиратели в значительной своей части были более близки к Зюганову, чем к Ельцину (во втором туре приблизительно половина из 5,7 %, поддержавших в первом туре вождя либеральных демократов, отдала свои голоса лидеру коммунистов), во-вторых, открытый союз демократа Ельцина и ультранационалиста Жириновского мог серьезно скомпрометировать президента и оттолкнуть от него демократический и центристский электорат.
Гораздо лучше на роль «своего игрока в чужой команде» подходил генерал Лебедь - харизматик с репутацией честного боевого генерала, пользовавшийся популярностью среди оппозиционных избирателей, особенно националистически настроенных. «Приручение» честолюбивого Лебедя облегчалось тем, что на старте президентской гонки генерал оказался без серьезных финансовых, информационных и организационно- кадровых ресурсов. Сотрудничество президентской команды с Лебедем началось приблизительно в марте. В его избирательный штаб на ключевые позиции был введен ряд известных представителей либерального крыла российской политики, которые руководили кампанией генерала и подготовили его предвыборную платформу. Лебедь получил значительные финансовые вливания, свободный доступ в СМИ и гарантии благожелательного отношения со стороны региональных властей. Сильная власть и либеральная экономика - вот что стало лейтмотивом пропагандистской кампании Лебедя. В сознание избирателя внедрялся образ «прогрессивного» генерала-рыночника, способного навести порядок в стране и в экономике; также Лебедю удалось успешно перехватить у коммунистов один из самых сильных их лозунгов - борьба с преступностью и коррупцией. Вместе с тем Лебедь выступал не как русский националист (этническая акцентация в его программе и агитации отсутствовала), а подавал себя в качестве стоящего над партиями и политическими распрями государственника. В общем, он стремился выглядеть «русским де Голлем», радеющим лишь о благе Отечества .
Все значение искусной задумки президентской стороны стало очевидным в период между первым и вторым турами выборов. Разрыв между Ельциным и Зюгановым после голосования 16 июня был не так уж велик: 35,28 против 32,04 % голосов. «Бронзовый призер» президентской гонки, Лебедь (ему отдали голоса 14,52 %), бросил свой авторитет на чашу весов президента, получив взамен посты секретаря Совета безопасности, помощника президента по национальной безопасности и туманное заявление Ельцина, которое при желании можно было трактовать как признание Лебедя своим преемником. И хотя немалая часть сторонников Лебедя восприняла его действия негативно (вопреки призывам генерала отдать во втором туре голоса за Ельцина, около трети электората Лебедя предпочло проголосовать за Зюганова), тем не менее, новый человек российской политики произвел подкупающее впечатление на общество, буквально ошеломив его публичностью и решительностью своих действий.
Однако в союзе Ельцина и Лебедя с самого начала скрывались семена раздора. В электоральной стратегии президентской стороны генералу отводилось хотя и важное, но все же подчиненное место. Но если приглашение Лебедя во власть диктовалось прежде всего тактическими мотивами, то для этого амбициозного политика подобный альянс также носил ситуативный характер: генерал рассматривал его лишь как трамплин для прыжка на самую вершину российского политического Олимпа. Таким образом, цели участвовавших в этой сделке сторон - президентской команды, олицетворявшей проельцинский консенсус российских элит, и Лебедя - изначально серьезно расходились, что не могло не привести к конфликту между ними .
Приход в высший эшелон российской власти склонного к авторитаризму, непредсказуемого и честолюбивого популиста Лебедя был не только чреват резким нарушением баланса, сложившегося в правящей российской элите, но и угрожал самим основам ее существования, а потому российская олигархия однозначно и дружно выступила против генерала. В этом с ней солидаризировалась оппозиция - коммунисты Зюганова и партия Жириновского, поскольку усиление Лебедя, работавшего на оппозиционно- протестном поле, могло внести раскол в ряды этих организаций, существенно сократить их электорат и уменьшить влияние в обществе. Позиции Лебедя во властных структурах априори оказались весьма уязвимыми, ибо против него выступил консолидированный фронт правящей и оппозиционной российских элит, но в значительной мере они были ослаблены также отсутствием у генерала навыков аппаратно- бюрократической политики, слабостью его команды, допущенными им ошибками и промахами .
С момента назначения Лебедя на свои посты он оказался изолирован в элитной среде, а его попытки значительно расширить компетенцию СБ, влияя на кадровую политику и процесс принятия решений на высшем уровне, были жестко заблокированы. Однако Лебедю довольно неожиданно удалось снискать лавры на «минном поле» урегулирования чеченского конфликта. Неожиданно в первую очередь для российской элиты, которая рассматривала назначение Лебедя главным «миротворцем» в Чечне (10 августа 1996 г.) в момент ожесточенных боев в Грозном как отличный способ разрушить политическую репутацию генерала. Не вдаваясь в перипетии чеченской миссии секретаря Совета безопасности, стоит отметить, что ее успеху значительно способствовал успешный штурм Грозного чеченскими боевиками, ставший их морально-политической победой. Это ввергло в прострацию официальную Москву и значительно усилило отторжение российским обществом и без того крайне непопулярной чеченской политики Кремля.
Блиц-дипломатия Лебедя, намеренно придавшего своим действиям максимальную публичность, поставила российское руководство перед дилеммой: продолжать непопулярную войну или заключить мир на чеченских условиях. Неконсолидированное, лишенное политической воли и опасавшееся за свою репутацию руководство России было вынуждено согласиться на второе. Лебедь пошел ва-банк и выиграл, после Хасавюрта в общественном мнении за ним закрепилась репутация эффективного политика, действующего в общенациональных интересах.
Этот успех генерала и его растущий рейтинг (в конце 1996 г. президентский рейтинг генерала колебался между 25 и 30 %, значительно опережая показатели других возможных претендентов) на фоне предстоящей Ельцину сложной хирургической операции с неясным исходом усиливали страх российской элиты перед Лебедем. Тем более что последний начал подготовку к досрочным президентским выборам, причем практически открыто провозглашая свою конечную цель. Поэтому удаление Лебедя из власти стало лишь вопросом времени, а само это событие было хорошо спланированной и подготовленной акцией, всецело поддержанной российским истеблишментом.
Но еще более серьезным, чуть ли не роковым ударом по планам Лебедя стало возвращение президента Ельцина весной 1997 г. в большую политику после тяжелой операции и длительного послеоперационного периода . Тем самым оказалась разрушена ключевая предпосылка политической линии генерала - надежда на скорые досрочные выборы президента. В течение всего 1997 года генерал был занят формированием собственной базы политической деятельности, что включало в себя следующие направления: создание «своей» партии, поиск финансовых средств, прорыв информационной блокады, корректировка имиджа и внешнеполитическая активность, стремление найти союзников в элитной среде. Однако, несмотря на некоторые позитивные результаты команды Лебедя, общий итог ее усилий не позволял считать задачу создания политической базы генерал успешно решенной в 1997 году . Генералу не удалось превратиться в лидера оппозиции общенационального масштаба, и, хотя он оставался значимым значимым фактором российской политики, но все же фактором потенциальным, причем политический статус Лебедя снижался. По-видимому, это обстоятельство и побудило Лебедя в апреле 1998 г. принять участие в выборах губернатора Красноярского края, в надежде, что победа позволит ему создать мощный плацдарм для будущих политических баталий.
Автор текста: Валерий Соловей
Материал создан: 15.12.2016
