Отрывок из книги в двух частях
Название: "Национализм и национальное воспитание в России"
Автор: профессор Ковалевский Павел Иванович
Год: 1912
Приступая к изложению учения о нации и национализме мы прежде всего должны условиться в надлежащем понимании этих слов. Нужно сознаться, что эта сторона жизни так мало интересовала наших предков, что язык наш, весьма богатый и полный во всех остальных отношениях, в данном вопросе оказывается весьма бедным и недостаточным. Он является настолько бедным, что для надлежащего понимания затрагиваемых нами жизненных сторон приходится прибегать к заимствованию из других языков.
Что такое нация? Нация — группа людей, занимающая определенную территорию на земном шаре, объединенная одним разговорным языком, исповедующая одну и ту же веру, пережившая одни и те же исторические судьбы, отличающаяся одними и теми же физическими и душевными качествами и создавшая известную культуру. Национальный — свойственный, присущий данной нации. Национальность — собрание свойств и качеств, присущих той или другой нации.
Некоторые понимают под национальностью то же, что мы понимаем под нацией. Едва ли это правильно. Другое слово национальность употребляют в виде обозначения части нации. Так, например, для всего русского народа употребляют слово нация, а для обозначения великоруссов, малоруссов и белоруссов употребляют слово национальность: русская нация, малороссийская национальность. Это применение слова также едва ли правильно. Слово национальность определяет свойство, а слово нация — народ.
Национализировать значить внедрять в ту или другую группу людей свойства, присущие той или другой нации. Например, в настоящее время русская нация очень слабо национальна.
Под влиянием векового рабства, она мало по малу теряла те свойства, которые присущи ей. Занятый денно и нощно жизненными и животными потребностями, простой народ очень мало думал и помышлял о православной вере, самодержавии, своем отечестве, своих общих интересах и т. д.
Он жил чисто животною жизнью и не отвлекался от насущного дня. Если в глубине его души и теплились искорки любви к своей родине, к своему русскому, то все это было так глубоко и так темно, что в настоящее время, когда даются условия для создания более сознательной и более полной жизни, надобно эти темные и глубокие искорки и вызвать более наружу.
Это можно сделать путем внешнего выяснения всего прошлого, настоящего и будущего, — путем поднятия условий жизни, человеческого самосознания и материального бытия этих простых людей. Вся задача будет состоять в подведении и разрисовке тех красок и искорок, которые уже раньше теплились в душе простого человека.
Во многих случаях эта задача удается. Она будет состоять только лишь в усилении и прояснении того, что уже присуще самой природе, но только было слишком сглажено и заглушено.
Существует и другой способ национализации — это внедрение национальных свойств одной нации другой нации. Это тоже возможно и успех данного дела зависит от стойкости, древности и культурности одной и другой
нации. Так, наши лопари Лапландии имеют свой язык, имеют свою языческую веру, живут своею обособленною жизнью и отличаются своими физическими свойствами. При столкновении с русской нацией, они очень легко приняли христианскую веру, почти все говорят по-русски, принимают все русские нравы и обычаи, и пройдет 30—50 лет и от лопарей останется одно воспоминание. Лопари будут обрусены.
Русская нация национализирует лопарей, если только мы не будем в этом деле столь преступно небрежны, какими пребывали до сих пор. Мы не только не заботились о закреплении русской национализации лопарей, но мы с легкой душой совершаем другое преступление: мы позволяем этих лопарей, нашей подчиненной нации — финнам офиннивать. Это великое государственное преступление и оно падает на душу нашего правительства. Долг и обязанность национальной партии поднять этот вопрос в Государственной Думе и окончательно закрепить русскую национализацию лопарей. То же самое должно сказать и о карелах.
Национализация — сознательное и умышленное насаждение национальных свойств и качеств державной нации в нациях культурно слабых и соподчиненных.
Денационализация и денационализирование, ослабление и уничтожение свойств и качеств какой либо нации, как это например, бессознательно делалось веками с русской нацией.
В русском языке есть слова «народ», «народность», «народный». Но это не то же, что нация, национальность, национализм. Это или больше, или меньше. Словом «русский народ» обозначают или состав жителей всего Российского государства, и тогда в это государственное понятие входить 150 наций, составляющих Российскую Империю, — или словами «русский народ» обозначают сословие, класс людей, простой класс народонаселения.
Так П. И. Пестель говорить: «народ есть совокупность всех тех людей, которые принадлежать к одному и тому же государству, составляют гражданское общество, имеющее целью своего существования благоденствие всех и каждого».
Профессор Локоть говорит: «Великий коллектив, многомиллионная масса крестьянства вполне справедливо присваивает более широкий титул — народа. Да... крестьянство с русской общественной точки зрения — это действительно народ, т. е., как бы синоним нации «государства».
В последнем случае все-таки народ будет часть нации и для пополнения всей нации нужно добавить дворян, духовенство, купцов и проч.
Таким образом, русский язык не имеет своих слов для обозначения того понятия, для которого приходится употреблять слово нация. Свойства и качества, присущие нашей нации, служат как для обозначения ею свойств, так и для отличия нашей нации от других наций.
Профессор В. М. Грибовский с государственной точки зрения так определяет национальность: национальность представляет собою духовную культурную общность, вырабатываемую историческим путем, общность культуры, массовых идей, чувств, склонностей, языка, как средства общения и своеобразного национального богатства.
По Хомякову, народность есть начало общечеловеческое, облеченное в живые формы народа. С одной стороны, как общечеловеческое, оно собою богатит все человечество, выражаясь то в Фидхе и Платоне, то в Софокле и Вико, то в Беконе и Шекспире, то в Гегеле и Гете; с другой стороны, как живое и не отвлеченное проявление человечества, оно живит и строит ум человека.
В то же время она по своему общечеловеческому началу, в себя принимает все человеческое, отстраняя чуженародное своею неподкупною критикою, тогда как отдельному лицу нельзя не поддаваться самим формам чуженародности и не смешивать их с тою общечеловечною стихией, которая в них таится, — но человек, воспитанный в народности, растет и крепнет, разумно богатится всем богатством человеческого мышления, законно расширяет её пределы, а иногда доходит до за конного отрешения от её ненужных случайностей.
В доисторические времена человек жил семьей: муж, жена, дети. Все они любили друг друга, все они помогали друг другу, взаимно оберегали и взаимно заботились. Дети вырастали, женились и селились недалеко от своей основной семьи. Так было безопасней. Так было и приятней. Они имели свой способ обмена мыслей и чувств — язык. Они развивались соответственно окружающей обстановке: лес, горы, озера, реки и проч. Их природа приспособлялась к этой обстановке и отличалась от природы тех семейств, которые жили и воспитывались при другой природной обстановке. Так создавался особый род.
Род — это и было единицею нации. Легко могло случиться, что часть этого рода отрывалась от своего корня, поселялась в другом месте, воспитывалась при других условиях приспособления к природе, создавала себе иную природу, иной язык, иные нравы и обычаи, иные верования. Много между ними было и общего с первой коренной семьей, но много и отличного. Создавались две разновидности одного народа.
Естественно, что лица одного рода и одной народности любят друг друга, как членов одной семьи, — любят окружающую природу, любят свое дело, любят предметы, которыми работают, любят свой язык, свои песни, свои нравы, свои обычаи, все то, что принадлежит им душевно и физически. С течением времени, народность разрастается, занимает большее пространство, расширяет занятия и промыслы, совершенствует условия жизни, скопляет знания, облегчает жизненную борьбу и создает понемногу культуру.
Встречая на пути более мелкие и менее совершенные народности, эта народность коренная, более сильная, более культурная, побеждает встреченную, овладевает ею и поглощает ее. Разумеется, она дает ей свои знания и блага своей культуры. Но так как вступившая в общую массу господствующей победительницы имеет тоже свои особенности физические и душевные, то, сливаясь с господствующей нацией, она передает ей и свои особенности.
Восприняв особенности присоединенной нации, господствующая нация их ассимилирует и поглощает в себе, и тем самым невольно несколько изменяется. Поэтому даже сильная господствующая нация не представляет собою величины постоянной, неизменной и неподвижной. Нет, она подчиняется изменению, под влиянием вливающейся крови новой нации и применяется под влиянием новых условий жизни и борьбы за существование — совершенствуется, прогрессирует.
Включая в себя все более и более побочных мелких наций, коренная нация становится не только господствующею, но и державною, направляя жизнь во всем государстве и управляя им соответственно интересам и культуре своей коренной нации, соблюдая, однако, интересы и благополучие соподчиненных наций. Так создается государство, сильное, мощное, культурное, самобытное.
Уже с появлением малых племен, каждый член племени, чувствуя за собою защиту всего племени, в то же время инстинктивно чувствует и свою принадлежность к нему, приобретает присущее племени имя, защищает его и готов всегда пожертвовать собою за свое племя. Каждый член такого племени, сознавая свое имя, понимает, что это имя племени отличает его от других племен. Он охотно вступает в единение с другими членами того же племени и в борьбу с членами другого племени. Такой член гордится своим племенем и хвалится его качествами и доблестями.
Такое тяготение членов одной народности друг к другу и ко всему своему является выражением его национального чувства. Это национальное чувство является прирожденным бессознательным, инстинктивным, животным. В основе национального чувства лежит проявление высшего мирового закона, закона тяготения, или закона притяжения.
Самым примитивным и простейшим проявлением этого взаимного тяготения служить притяжение и отталкивание атомов мирового эфира в беспредельном мировом пространств. Таким образом, это чувство современно миросозаданию и усложнялось и совершенствовалось соответственно развитие и совершенствование в претворении и миросозидании.
Уже резче и определеннее оно проявляется в системах небесных миров, где притяжение и отталкивание таких и систем подлежать незыблемому и непоколебимому мировому закону, и где части системы тяготеют к целому в течение всего своего существования. То же тяготение и отталкивание частей и особей к целому наблюдается и в растительном, и в животном царствах. В силу этого инстинктивного тяготения, симпатии и антипатии, воробьи льнуть к воробьям и составляют одно стадо, ласточки — к ласточкам, селедки — к селедкам, овцы — к овцам и т. д., — и если какое-нибудь из этих животных попадает в чужое стадо, то его или скоро прогонять, или просто на просто заклюют.
В человеке национальное инстинктивное чувство хранится как в каждом отдельном лице, так и в человеческих группах, нациях — онтогенетически и филогенетически.
Уже с раннего детства, — говорить Вадим Радецкий, у каждого ребенка является стремление к своему, родному, без всяких указании и побуждений со стороны воспитателя: найдите хоть одного ребенка, который бы не чувствовал любви к родному своему. Начиная с любви к более близкому — родному дому, к школе, товарищам, к родному городу, это чувство переходить затем в любовь к своему отечеству, ко всем своим согражданам, и едва ли найдется сколько-нибудь мыслящий человек, который не признал бы законности этого чувства, не признал бы той истины, что любить родину, служить ей, как полезный член общества, составляет одну из основ нашей жизни.
Развиваясь и расширяясь, любовь к родине образует из ребенка не только гражданина, но и человека: чувство любви к родному своим могущественным влиянием на душу, на духовное развитие ребенка, производить то, что ребенок, по мере развития его, все более усваивает гуманные начала, теплое чувство к людям вообще, вырабатывает в себе честные правила, делается отзывчивым и сострадательным и проникается желанием служить по мере сил не только своим соотечественникам, но и всем людям...
Влечение к отечеству, представляя собою великий голос самой природы, говорящей человеку, что он только часть целого, имеет многие и глубокие корни во всех естественных условиях телесно-духовной жизни человека. Любовь к отечеству имеет первообразом семейную любовь детей к родителями Нужно только выработать из ребенка хорошего, честного гражданина, любящего свою родину здоровой, разумной, настоящей любовью, и можно поручиться, что он будет гуманным, отзывчивым человеком вообще.
Обращаясь к истории человечества, мы видим, что и там у всех народов древности существовала прирожденная, инстинктивная любовь к своему народу и к своей родине. Вл. Соловьев, не отрицающий, но порицающий узкий эгоистический национализм, вместе с тем свидетельствует, что «национальные инстинкты господствовали в древнем мире». Все некультурные народы и нашего времени резко проявляют бессознательное, физическое, инстинктивное чувство любви к своему родному, доказательством чему служат китайцы и другие азиатские народы, которые, будучи замкнуты в себе и ценя выше всего на свете свое, вместе с тем, питают презрение, отвращение, вражду и ненависть ко всему, что вне китайской стены.
Такое же презрение, отвращение и вражду питают и евреи ко всему, что стоит вне их нации, вне их кагально-талмудистских устоев. И это чувство презрения одинаково проявляется как у людей просто темной еврейской массы, так и у евреев цивилизованных, — только формы и способы этих отношении различны, в зависимости от их воспитания и круга жизни.
Такой же строго замкнутый национальный инстинкт, хотя не такой жестокий и бесчеловечный, как евреи, проявляли и мы, русские, в период допетровской Руси. Но Петр Великий прорубил окно в Европу. Много через это окно прошло хорошего и полезного для России, — но вместе с этим, через это окно прорвался ужасный скептицизм и множество других проявлении, шаг за шагом подтачивавших, постепенно расшатывавших, мало-помалу уничтожавших прирожденный и присущий природе русского человека физический национальный инстинкт.
Следя за развитием национальных групп, мы не можем в истории человечества не видеть такой постепенности: в период пастушеской жизни, народы живут патриархальной жизнью. Во главе стоить патриарх, родоначальник, под его властью — остальные члены рода. Все эти члены рода объединены взаимною любовью, взаимными интересами, взаимной целостью, взаимной принадлежностью.
С увеличением народа, растет потребность, условия жизни осложняются. Принадлежащие к роду начинают делиться на слои. Начинается дробление по специальным занятиям: одни пашут землю, другие пасут скот, третьи приготовляют одежду, четвертые учатся военному искусству и охоте, пятые занимаются высшими делами рода и хранением духовного достоянья и т. д. Так начинается постепенно разделение на общественные слои.
Вековая жизнь постепенно выдвигает касту работников, касту воинов, касту промышленников, касту ученых, касту духовных и касту правителей. Этим самым равноправное положенье членов общества народности, народа — изменяется и переходит в иной строй, строй зависимости, подчиненья, рабства и господства.
Слабые телом и слабые духом (необразованные) постепенно подчиняются более сильным физически, более умным, более просвещенным, более изворотливым. Невольно создаются рабы и владыки. Первые служат вторым за то, что вторые их охраняют от врагов и враждебных воздействий воинственных соседей, хищных зверей, болезней, невежества и т. д. Самый умственный труд еще не в почете. Науки и изобретенья — это проявленье труда, а всякий труд близок к работе и напоминает рабство, — почему сословье людей умственного труда стояло посредине между рабами и владыками.
Время, однако, идет. Познанья и изобретенья являются силой. Они дают мощь, они дают производство, они дают удобства жизни, они дают капитал и продукты капитала — производство, культуру, жизненное благо. Мало-по-малу физическая сила и власть начинают сознавать, что ум и познанья — сила. Поэтому физическая сила постепенно начинает уступать силе знанья, силе изобретенья, силе производства, силе капитала. Вместе с этим просыпается в данном обществе и самосознанье и самоопределенье.
Члены наций начинают понимать, что все члены нации — создания одинаковые и имеющие право как на равное существованье, так и на равное пользованье благами жизни. С этой поры начинается стремление высших, образованных, состоятельных, мыслящих классов снизойти к своим братьям-труженикам и поднять их из положения раба в положение равного.
Их неравенство начинает проявляться не в породе и принадлежности к тому или другому классу по происхождению, а в культуре, образованы и знании. Самые высшие государственные места, самые высшие положения в духовном звании, в науке и в искусстве в равной мере могут занять как дети владык, так и дети рабов.
И нет с этого времени ни рабов, ни владык, а есть граждане. И от нас самих и наших природных даровании, и наших духовных потребностей зависит стать тем или другим. Разве мы не видим теперь, что дети бывших крестьян стали знаменитыми учеными, миллионерами, капиталистами и проч., — и дети княжеских фамилий попали кондукторами... Явилось на свет равенство и рабство и по закону и по фактическим жизненным условьям, — не только перед Богом, но и перед законом.
Таким образом, общность культурная, общность образовательная повела к тому, что высшие, более образованные и более состоятельные классы пришили к сознанию блага культуры, снизошли к тем своим братьям, которые стояли ниже, в неведении, умственной темноте, но с прирожденною любовью ко всему доброму, ко всему нравственному, ко всему родному.
Эти высшие классы позаботились о том, чтобы просветить их, дать и им блага высшей культуры, поднять их до себя и сравнять их с собою. Это уравнение идет и теперь, идет неудержимо.
И вот эти люди связаны между собою едиными чувствами национальной любви, любви прирожденной, любви бессознательной, любви инстинктивной, — национальными чувствами. Это чувство у русских лежит в нашей земле, в нашей православной вере, нашем родном русском языке, нашей исторической судьбе, которую мы все вместе прошли, нашем народном характере — преданиях, сказаниях, песнях и проч., — в нашем духовном богатстве, созданном вековым трудом сынов нашей родины.
«Вера русского народа в свои силы и свое призвание, его горячая любовь к своей родной земле, его православно-русские убеждения, зародившиеся и выросшие в убогих сельских храмах, в монастырских обителях, его глубокий, бескорыстный, запечатленный кровью и страданиями русский патриотизм — все это в жизни России явилось основою, сутью и достоянием великого народа, украшением, альфой и омегой его многотрудного бытия» (Н. Высоцкий).
Это национальное целое — составляет собою государство, а для нас — Россию. Однако, это государство, эта Россия, в течение времени нашего бытия претерпела много-много изменений и перемен.
Всякое государство или объединенный народ, при своем физическом и культурном возрастании, невольно приходить в соприкосновение с соседями. Эти соприкосновения не всегда бывают благоприятного свойства, — чаще же неприятного и враждебного. Эта вражда иногда настолько обостряется, что вызывает столкновение или войну. Последствия этого военного столкновения — гибель и порабощение одного народа другим. Победят русских, — русские подчиняются и превращаются в рабов, что и было в татарское нашествие. Победят русские, они пользуются правом победителя, правом сильного.
Побежденный народ теряет свое лицо и поступает в рабство победителю. Победитель берет у него все то, что для него полезно, и уничтожает то, что противоречить интересам победителя. Победитель пользуется не только физическим и экономическим достоянием побежденного, но и его духовными и умственными дарованиями. Все полученное от побежденного победитель усваивает, ассимилирует, и тем обогащает свои духовные сокровища, свою культуру.
Последствий от этого два:
- Национальный характер, национальное лицо, путем вступления новых духовных элементов в экономию державной господствующей нации постепенно расширяется и совершенствуется и
- Соподчиненная нация, втянутая в состав державной нации, лишается тех её особенностей и свойств, кои противоречат интересам державной нации, и вступает в обладание всеми благами культуры державной нации.
Не лишаясь своих природных свойств, подчиненная нация поднимается до уровня державной, и таким образом, взамен своей политической самобытности, пользуется правами и привилегиями державной нации.
Так, постепенно, основная русская нации полян поглотила и ассимилировала соседние славянские племена древлян, кривичей и прочих, — так, она объединила распавшиеся удельные земли и составила одно целое, сильное и мощное, — так, она победила своих победителей татар и заставила их войти в свое национальное целое, — так, она захватила множество и других племен, более 150, и составляет ныне нечто единое и целое.
В своей ассимиляции русская нация не проявляет людоедского характера. Она оставляет побежденному его веру, его язык, его нравы и обычаи, насколько последнее не противоречит основным законам русского государства. Главными побуждениями к расширению пределов господства русской нации было не стремление к агрессивности, к захвату чужого, а только лишь самозащита и устройство границ, обеспечивающих целость и благополучие государства.
Россию нисколько не интересовали Кавказские горы, и ныне ею почти не использованные, но Россия должна была завоевать Кавказ, дабы избавить себя от нападений и грабежей пограничных линии её дикими хищными жителями. То же было и с крымскими татарами, и с хивинцами, и с Сибирью и т. д. Но, с другой стороны, трудно найти другую нацию, более веротерпимую и народолюбивую, как русская. Ее если и можно в чем упрекнуть, то скорее в слишком большой снисходительности к покоренным народам в ущерб благополучию и внутреннему благосостояние своих коренных жителей, чем в стеснении и притеснении подчиненных народов.
Какое сравнение между национализацией русских и германцев. Давно ли было то время, когда Померания и другие германские земли представлялись чисто славянскими, поголовно населенными славянами. Но пришли германцы, покорили славян и превратили их теперь в настоящих немцев. Не то русская нация. О ней поистине можно сказать то, что говорят хорваты Истрии. Её покоренные народы имеют два языка: язык сердца — свой природный язык, — и язык ума, язык хлеба, язык державной нации, на котором должны вестись все деловые отношения в государстве.
Элемента, связующего членов державной господствующей нации, её цемента, её одушевляющее и одухотворяющее начало — это национальное чувство. Но кроме национального чувства есть еще второй объединяющий и связующий отдельных членов народа элемента это — национальное сознание.
Основа национального сознания — личное самосознание. «Познай самого себя — это первый лозунг каждого образованного человека, — и в тесной связи с ним должен идти второй лозунг — «Познай свою родину», говорить Стриндберг.
Национальное сознание есть познание факта сходства моего с моими соотечественниками в известных общих физических качествах языка, веры, обладания известными культурными ценностями, участия в образовании этих ценностей на благо нации, — и познание того, что я этими качествами отличаюсь от других наций. Национальное сознание свидетельствует, что я познал связующую меня с нею общность характера, культуры, общность исторической судьбы, определяющей и мою личную особу.
Нация есть то целое, в котором и я составляю нечто. Это величина, составляющая нераздельное целое с моим существом. Представление о моей нации всегда сочетается с моим я. Кто позорит свою нацию, то позорит самого себя. Величие моей нации есть слава и честь моя собственная, ибо нация существует только во мне и во мне подобных. С теоретической точки зрения национальное сознание есть признак того, что я и мои соплеменники являемся плодом одних и тех же естественно-исторических факторов.
«Национальное самосознание есть сознание самого себя, как части своей нации. Это то же, что чувство собственного достоинства у отдельного человека».
Весьма важно, чтобы это сознание было всеми связано с сознанием личного участия в строении культурного уклада родины на благо этой родины. Без этого последнего только возникают те эпидемии казнокрадства, мошенничества, воровства, которые нам приходится наблюдать в последнее время на нашей родине. Естественно, что национальное самосознание возможно только в том случае, если нация вышла уже из доисторического состояния и встала на путь культуры и историческая бытия.
Национальное сознание делает нации сознательно движущей силой человечества и, в частности, политической деятельности. Даже в одном и том же государстве национальное сознание далеко не всегда развито в одинаковой степени. У народов, начинающих жить самостоятельной сознательной жизнью, только интеллигентные классы проявляют национальное сознание, — низший же класс, народная масса живет национальным чувством и стоить далеко от определенная национальная сознания.
Таким образом, громадная разница лежит между национальным чувством и национальным сознанием. Национальное чувство есть прирожденная принадлежность физической и душевной организации. Оно инстинктивно. Оно обязательно. Национальное сознание — акт мышления и вытекает из бытия нации. Сплошь и рядом национальное сознание зиждется на почве национальная чувства, но оно не самобытно и является сознательным последствием первого.
Вот что говорить о национальном чувстве представитель социал-демократической австрийской партии Отто Вайер:
«С чувством любви к моей нации, пробуждается во мне не мнимая или действительная общность интересов с моими соплеменниками, а познание общности характера, познание того, что национальность есть не что иное, как форма моей собственной индивидуальности.
Себя самого люблю я, так как во мне живет инстинкт самосохранения, — нация же представляется мне ничем иным, как частью моего я. Национальная особенность воплощается в моем характере,— вот почему я люблю нацию. Поэтому любовь к нации не есть какая-нибудь нравственная победа, результат нравственной борьбы, которым я мог бы гордиться,- а только проявление инстинкта самосохранения, любви к самому себе, каков бы я ни был вообще, — любви, распространяющейся на всех тех, с которыми меня связывает общность национального характера. Если я считаю ценной индивидуальность моей нации, какова бы она ни была вообще, то отсюда вытекает воля к сохранению этой национальной самобытности. Это будет политика, стремящаяся к сохранению национальной индивидуальности».
Национальное сознание есть проявление «сознания самого себя, как части своей нации, и так как «никто же себя возненавидит», то в силу этого каждое сознательное я относится с чувством уважения к своим прошлым историческим судьбам, к своей настоящей культуре и политике и своим будущим планам и пожеланиям. Это есть акт интеллектуальный и только реактивно освещенный чувством.
Национализм можно различать личный или индивид дуальный и массовый. Личный индивидуализм есть национализм, присущий природе каждого человека, — массовый партийный национализм отличается от индивидуального только тем, что проявляется объединием чувств, мыслей и желании отдельных лиц в большом едином целом.
Слово национализм можно понимать в двояком смысле: широком и узком. В широком смысле национализм — духовное явление, течение, направление в данном народе, имеющее целью и задачею поднятие и совершенствование блага данной нации. Это и будет национализм массовой, партийный. Национальная партия в государстве есть партия, имеющая своею главною задачею, своим стремлением, своею деятельностью — благо, славу, силу и честь державной, господствующей в государстве нации, также благо и тех соподчиненных наций и народов, кои всецело сливаются с державною нацией, данное государство считают своей родиной, своим отечеством и заботятся об его величии и совершенствовании.
Очень интересное и красивое определение нацинальности дает М. О. Меньшиков). «Национализм есть независимость от всего. Национализм есть освобождаемая энергия народная, самостоятельная и самодержавная в своем труде».
И это определете национализма совершенно верно, если рассматривать национализм, как проявление массовой энергии духа. Действительно, все истинные националисты вместе с тем и великие труженики. Нации наиболее национальные в тоже время и наиболее трудолюбивые.
«Сыновья лордов в молодые годы едут в колонии, за океаны, к антиподам, в поисках живого и тяжелого труда, в поисках состоянья, обеспечивающего, в их глазах, жизнь джентльмену. В Англии аристократической, т. е. вопреки ходячему предрассудку, — рабочий тип, деятельный, отважный, — ему противопоставлен плебейский, ленивый, паразитный тип, преобладание которого ведет к гибели некоторые великие страны Европы. Примером истинно-национального юноши берите любого из великих тружеников, которые в Англии и Америке вышли из нищеты и достигли вершины славы»...
Но в русском национализме нужно отличать и еще одну особенность. Стомиллионная русская нация в течение тысячи лет жила главным образом трудом и потом, кровью и телом простого, русского народа. В течение тысячи лет этот народ главным образом проливал свою кровь. На его костях строилось Русское государство. Его трудами питались все граждане. Его жизнью достигнуто могущество и величье России. Между тем, этот народ в теченье тысячи лет был только рабом.
Императрица Екатерина уничтожила для него позорное званье раба, но это не мешало ей закрепостить более миллиона русских различным русским и инородным магнатам. Только Император Александр II дал свободу закрепощенным. Император Александр III всю свою жизнь посвятил улучшению благосостояния русского народа, и только Император Николай II признал в нем права гражданина и призвал к участию в строении государства.
Но тысячелетнее рабство тяжелым гнетом отразилось и на физическом, и на душевном лице русского крестьянина, русского народа. Долг, великий долг, неоплатный долг русской, национальной партии заботиться о благе, счастье, величии, мощи, и сознании всей русской нации, но паче всего и первое всего о благе, счастье, величии, мощи, сознании и праве русского крестьянина, русского народа. Русский народ — это мощь государства, это сила государства, это величие государства. Русская национальная партия первое всего должна стать народною, демократическою партией и только в таком случае она будет иметь право называться национальной партией.
Давно уже русская интеллигенция отреклась от своего народа и знается с инородческими, сепаратистами; а русское общество занимается русским народом больше после сытного обеда за чашкой кофе, или за сигарой. И то, и другое или позорно, или бесплодно. Не то нужно на деле и не то даст плод. Вспомним А. Хомякова: «Принадлежать народу — значить с полною и радушною волей сознавать и любить нравственный и духовный закон, проявлявшийся в его историческом развитии. — Тонкие невидимые струны, связывающие душу человека с его землею и народами, не подлежать рассудочному анализу. Может быть нельзя доказать, чтобы русская песня была лучше исполнения баркароллы или тарантеллы, но она иначе отзовется в русском ухе, глубже потрясет русское сердце... Только в живом общении народа могут проясниться его любимые идеалы и выразиться в образах и формах, им соответственных. Чтобы оживилась наука, быть и художество, чтобы из соединения знания и жизни возникло просвещение, мы должны слиться с жизнью Русской земли, не пренебрегая даже мелочами обычая и обрядным единством, как средством к достижении единства истинного».
Петр Струве полагает, «что есть два национализма с диаметрально противоположным отношением к окружающей его враждебной или индифферентной среде. Один национализм свободный, творческий и потому открытый и в подлинном и лучшем смысле завоевательный. Другой национализм скованный, насильственный и потому вынужденный бояться других и обособляться от них. Это национализм закрытый, или замкнутый, или оборонительный». Носителями первого являются англо-саксы, — носителями второго евреи.
«Какой национализм должен проводить русский народ и русское государство? Национализм нового англосаксонского, или старого еврейского типа? Не может быть сомнения: свободный, открытый, завоевательный национализм есть свидетельство силы и здоровья большой нации... Идеалом, к которому должна стремиться в России русская национальность, по-моему глубокому убеждении, может быть лишь такая же свободная и органическая гегемония, какую утвердил за собою англосаксонский элемент... Но национализм может быть подлинной силой только там, где он опирается на самодеятельность широких народных масс.
Это верно по отношении к угнетенным национальностям, и еще более верно по отношению к такой национальности, которая, как русская, создала самое государство и играет в нем первенствующую роль... Великому народу, создавшему могущественное государство, не только нравственно приличествует, но и интересам его здоровья отвечает лишь открытый, мужественный, завоевательный национализм, провозглашающий и осуществляющий свободное состояние национальности».
Что такое национализм? Национализм — это проявление уважения, любви и преданности, преданности до самопожертвования в настоящем, — почтения и преклонения перед прошлым и желании благоденствия, славы и успеха в будущем той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит. Каждый член нации есть часть целого, и как нация не может и не должна оставлять своего члена беззащитным и неотомщенным, как внутри, так и вне места её обитания, так и часть её, её члены, должны быть всегда готовы пожертвовать собою для своей народности.
Часто смешивают национализм с патриотизмом; однако, между ними серьезная разница. Национализм есть беспредельная любовь и готовность к самопожертвовании за свою народность, а патриотизм — такая же любовь и готовность к самопожертвование за родину, отечество. Национализм скорее — явление психолого-антропологическое, а патриотизм — историческо-географическое. Natio — народ, patrio — отечество, географическая величина, составляющая пространство, занимаемое тем или другим государством с его прошлым.
Государство может быть заселено одною, или несколькими народностями. Есть государства, которые заселены целиком одною народностью, — для граждан такого государства национализм и патриотизм понятая тождественные. Есть государства, и таких большинство, в коих одна нация является державною и несколько или много народностей ей соподчиненных, как, например, Англия, Германия, Австрия и прочие, а в России таких соподчиненных наций более 150.
Есть государства, населенные несколькими равноправными нациями, как Швейцария. Бывают случаи, когда одна нация не имеет одного отечества, а разбросана по различным государствам как цыгане, армяне, евреи и проч. Есть, наконец, такие аномальные случаи, когда в державном государстве соподчиненные нации стремятся поглотить другие, менее культурный нации того же государства в противность интересам господствующей нации, как это делают поляки в Белоруссии и Литве, финляндцы с карелами, лопарями и проч., татары с мордвою и проч.
Ясно — национализм и патриотизм не одно и то же.
Скорее, патриотизм — понятие более общее, а национализм — понятие частное. В каждом государстве может быть только один патриотизм и несколько национализмов. Одним из краеугольных внутренних устоев, на которых зиждется сила, крепнет и жизненность государства, один из могущественных оплотов, охраняющих его целость и благосостояние — это любовь народа к своему отечеству, народный патриотизм.
Тем не менее, очень часто слова национализм и патриотизм употребляются, как равнозначные в смысле национализма.
Пока у народа не потеряно и не ослаблено его достоинство, никакие внешние бедствия и потрясения внутренние не опасны для его государственного бытия.
М. Страхов говорит следующее: любить отечество, прежде всего, значить любить свою родную страну, т. е., ту определенную географическую территорию, где человек впервые открыл глаза на свет Божий, где его вскормили, где он приобрел свои первые познания, испытал первые радости жизни, — словом, где на него действовали первые впечатления, — самые сильные и глубокие из всех впечатлений.
Любить свою родную страну — значить любить самую природу этой страны со всеми её особенностями, любить те поля, луга, леса, реки, озера, холмы и горы, которые с детства окружали человека в его родной стране и были первыми его знакомцами. Это будет элемент любви к отечеству чисто физический.
Далее, любить отечество, значить любить населяющий родную землю народ. Люди, населяющие извилистую территорию земной поверхности, считают себя обладателями её и ее считают своей родной землей в силу того, что она возделана и оставлена нам в наследство прадедами, дедами и отцами. Это общее наследование земли и совместное пользование ею необходимо соединяет людей тесными узами, а вместе с тем, сообщает им свой особенный отпечаток, с одной стороны, в силу племенного кровного родства их, — с другой, в силу одинаковости внешних условии их совместной работы.
Группа людей, соединенных этими тесными узами и получившая свой особенный отпечаток в силу указанных условий, и образует то живое целое, которое называется нацией или народом.
Быть живым членом этого целого — значит любить его особый природный отпечаток, особенность его натуры, характер, — любить продукты ого духовного творчества, язык, произведены искусства, литературы, — любить его прошлое, т. е., историю, предания, — любить его настоящее, т. е., идеалы и стремления.
«Что такое отечество? спрашивает Хомяков. Это та страна и тот народ, создавший страну, с которыми срослась вся моя жизнь, все мое духовное существоваше, вся целость моей человеческой деятельности. Это тот народ, с которым я связан вполне жилами сердца и от которого оторваться не могу, чтобы сердце не изошло кровью и не высохло».
Эта любовь к народу составляете тот элементе любви к человечеству, который называется сознательным или нравственным национализмом.
Таким образом, патриотизм скорее — физический элемент любви к отечеству, тогда как национализм — элементе нравственный и духовный.
Но этим любовь к отечеству не исчерпывается. Любить отечество — значит любить ту гражданственность, которую выработал народе... Любить отечество — значит любить благо отечества, благо родины своей, благо своего народа, блага своего государства, — дорожить этим благом, охранять его, служить ему, любить самое служение, любить свои обязанности, направленный к охранению и возвышению блага своего отечества.
Все, чем мы питаем свою духовную природу, все, что дает красоту и достоинство нашей жизни в области религии, науки и искусства, все это выросло на почве образованного общежития, обусловленного государственными порядками, говорит Вл. Соловьев.
«Тем, что мы представляем собою, что есть у нас, мы во многом обязаны прошлому, обязаны своей нации, мы в долгу у нее, и отвергать это долг, разрывать с нею не имеем нравственного права. Если есть потребности и обязанности у отдельных людей, тем более, теме серьезнее они у целой нации. И народ не имеет права пренебрегать ими, отрекаться от того, что дано ему, что выработано, развито им в многовековой жизни. Своей, национальной жизнью он внесет в общую мировую борьбу за добро больше, чем жизнью чужой, обесцвеченной, интернациональной» (М. Н. Дурново)
Наш знаменитый историк Карамзин говорить следующее:
«Патриотизму есть любовь к благу и славе отечества и желание способствовать им во всех отношениях. Человек любит место своего рождения и воспитания. Сия привязанность есть общая для всех людей и народов, — она есть дело природы и должна быть названа физической. Родина мила сердцу не местными красотами, не ясным небом, не приятным климатом, а пленительными воспоминаниями. Любовь к гражданам или людям, с которыми росли, воспитывались и живете, есть вторая, столь же общая, как первая, местная или физическая, но действующая в некоторых местах сильнее, ибо время утверждает привычку».
Известный русский церковный оратор Харьковский архиепископ Амвросий, говорить следующее: любви нельзя ни учить, ни учиться. Любовь есть чувство свободное. Так и любви к отечеству никто не учит. Она есть одна из самых крепких, естественных привязанностей человека. Можно только содействовать её расширенно и возвышению. Это многообнимающее чувство любви к отечеству состоит из различных привязанностей, как страна, язык, вера, нравы, и обычаи и прочее.
Есть мыслители, которые не только не признают, но даже порицают узкий эгоистический национализм и проповедуют всечеловечество, интернационализм и космополитизм, то под фирмою христианства, то под фирмою социализма. К этой группе антинационалистов принадлежит и наш мыслитель настоящего времени, Вл. Соловьев. Но и он должен был сделать уступку в силу неизбежной необходимости. «Каждая нация — живой орган единого тела — человечества— выполняет особенную свою функцию во всемирной истории, — каждая нация имеет своего рода миссию. Национальное чувство и патриотизм, старающееся сохранить и развить народную самостоятельность и в жизни, и в мысли, имеют оправдание с точки зрения всечеловеческой. Ибо если народность есть орган всечеловеческого организма, то что же это будет за организм, состояний из безжизненных и бессильных органов, — что же это будет за человечество, состоящее из бесстильных и бесформенных народностей. Принадлежа к известному народу, мы волей-неволей причастны к народной самобытности, народному характеру и типу, мы неизбежно налагаем свой национальный отпечаток на все, что мы делаем — «хорошее и дурное».
Итак, национализм есть проявление бессознательное, инстинктивное и прирожденное и проявление сознательное, логический вывод из национального бытия, — т. е., национальное чувство и национальное сознание. Значит, национализм есть слагаемое из национального чувства и национального сознания.
Всякое государство живое и действующее должно быть исполнено национализма. Это его душа. Это его сущность. Это его бытие. Космополитическое государство аморфная, бесформенная масса. То же и с человеком.
Что такое человек без нации? Быть может это идеал.
Но идеал в реальной жизни нечто отвлеченное, бессильное и обреченное на гибель. Человек без нации, — то же, что дерево без плода. Дерево — ни груша, ни слива, ни яблоня — в природе не нужно. Требуется или то, или другое, или третье. Человек-идеал — человек будущего.
Космополит не живой человк, а, как метко сказал Карамзин, «существо метафизическое». Тургенев устами Лежнева еще рече выразился по этому поводу: «Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без неё обойтись не может. Горе тому, кто это думает, двойное горе тому, кто действительно без неё обходится. Космополит — что нуль; хуже нуля; вне народности ни художества, ни истины, ни жизни, ничего нет! Без физиономии нет даже идеального лица; только пошлое лицо возможно без физиономии». Он чужд всему и ему чуждо все. Это есть миф, это — схоластика. Теперь может быть или немец, или француз, или японец, или русский, — а человек исчезнет с лица земли, как исчезли мамонты, ихтиозавры и проч.
Великие нации потому и сильны, что они национальны. Они составились не только из своего племени, но и из поглощенных ими народов. Потому эти великие нации, будучи глубоко национальными, в то же время могут и должны быть и державными и господствующими. Если же соподчиненные им нации не будут ими придерживаемы, то самая сила и мощь державной нации будет подорвана, ибо каждая из этих наций будет стремиться стать равносильною и политически равноправною и тем самым, ослабит мощь и державу господствующей нации.
В этом отношении поучительны слова Рузвельта: «Мы должны сделать из них (иностранцев-переселенцев) американцев во всех отношениях: по языку, политическим взглядам и принципам, по пониманию и отношению к церкви и государству. Мы приветствуем немца, ирландца, стремящихся стать американцами, но нам не нужно чужеземцев, не желающих от своей национальности. Нам не нужны немцы-американцы, ирландо-американцы, образующие особый слой в нашей общественной и политической жизни. Мы никого не можем признавать, кроме американцев...» А чем же мы хуже американцев?
Но имея за собою век права превосходства и физического, и культурного, державная нация должна все силы своего превосходства употреблять на то, чтобы и соподчиненный ей нации развивались и физически, и материально, и нравственно, и умственно. В том и заключается её собственная сила и собственная мощь, чтобы соподчиненный нации поднять до себя и дать возможность и им использовать все блага своей культуры. Но, взамен этого, она имеет полное право требовать, чтобы соподчиненный ей народности развивались и совершенствовались в единении с целями, намерениями и стремлениями с нею, господствующею нацией, ибо благо господствующей нации заключается в благе соподчиненных наций, и благо соподчиненных наций — в благе господствующей наций.
Я позволю себе сказать нисколько слов о государстве и государственности.
Профессор Градовский говорит следующее: «Каждая страна, входящая в состав государства, необходимо должна слиться с ним в одно целое, вступить с ним в органическое соединение, сделаться неразрывною частью одного целого. Пока существуют в государстве племенные оттенки, мнения различные, настолько сильные, что они могут внести рознь в общегосударственную жизнь, развитие его нельзя считать оконченным. Оно не достигло коренного условия своего существования: национального единства, и чем больше мы видим в данном государстве местностей и племен, состоящих на особом положении, тем дальше это государство от полного развития своих национальных начал, тем больше препятствии и трудов предстоит ему преодолеть».
«Но государство не стирает всех местных особенностей, и, в виду этих особенностей, местное население должно быть снабжено известною суммою прав, дарованных ему общим законодательством, причем местная администрация должна быть поставлена в возможность действовать сообразно с условиями времени и места и самодеятельности общества. Однако, введение в эти местности настоящего самоуправления дало бы легальную жизнь не только сродным нам общественным элементам, но и враждебным для нас началам. Поставленные друг подле друга, начала эти вступили бы в борьбу, и, принимая низший уровень образования и слабое экономическое положение дружелюбной для России части общества, обеспечили бы преобладание враждебных ей стремлений.
В этих случаях самоуправление в указанных областях означало бы освящение сепаративных, антигосударственных, антинациональных и даже противообщественных стремлений, которые привели бы к подавлении здоровых общественных сил и торжеству враждебной для нас политики. Попечительство правительства в таких местностях естественно должно быть направлено к поддержанию русских начал, а не к развитию земских учреждений в том виде, как они возможны в других областях нашего отечества».
Петр Струве говорить следующее: «Интеллигенция страны должна пропитаться тем духом государственности, без господства которого в образованном классе не может быть мощного и свободного государства... Государственная мощь невозможна вне осуществления национальной идеи. Национальная идея современной России есть примирение между властью и проснувшимся к самосознанию и самодеятельности народом, который становится нацией. Государство и нация должны органически слиться».
Тот же Струве продолжает: «Всякая крупная нация стремится создать себе государственное тело. Но идея и жизнь нации всегда шире, богаче и свободнее идеи и жизни государства»...
Я позволю себе привести здесь еще мнение по этому поводу профессора Локония.
«Национальное начало является естественной и могущественной объединительной силой для общественных групп не только независимо, но и даже в известных случаях и вопреки социально-экономическим их интересам. Вот почему национальное единство нации — вернейший запас внутренней её сплоченности, вернейший запас более ровного, эволюционного её политического развития. Разноплеменность нации усложняет процесс её объединения, её государственного развит, так как ней. и никогда не может быть национальных групп абсолютно равносильных, а бесспорная наличность национального объединения этих групп неизбежно толкает их на общественную борьбу с другими национальными группами. Ясное национальное самосознание облегчит общественную борьбу группы за её интересы и будет способствовать росту её общественной силы. Особенно необходимо это национальное самосознание для мелко и среднеимущих масс буржуазии, которые мы с полным правом можем называть мелкой и средней имущественной демократией.
Тут взрыв национализма, который мы в настоящий момент наблюдаем в политическом сознании русских народных масс, который мы, конечно, не можем считать каким либо искусственным, политическим продуктом, так как он органически вытекает из необходимости политического самосознания и самоопределения общественных групп, уже призываемых к планомерной и закономерной политической жизни, — этот взрыв национализма в России как нельзя более убедительно говорит об его необходимости. Народные массы, народные демократические группы в конце концов подчинят себе интеллигентные группы, и общественно-политическое мировоззрение интеллигенции неизбежно должно будет включить элемент национализма.
Само государство, сама исполнительная государственная машина неизбежно должна будет, в известные моменты и при известных условиях, становиться национальной не только в смысле отражения нации, как сборного и в национальном отношении целого, но даже и в смысле отражения одной определенной национальности, интересы которой в данный момент получают доминирующее положение и отражение в равнодействующей.
Вот почему в данный момент вполне законным для русской государственной власти является лозунг: государственная власть должна быть национальной русской! Русская национальная группа не только в праве, но и обязана предъявить своему правительству, своей государственной власти требование быть национальным, т. е., оберегать политическое интересы коренной национальности, пока коренная национальность не сплотится политически настолько, чтобы собственными групповыми силами оберегать свои политические интересы от излишне неуступчивых притязаний других национальных групп.
Однако, не пренебрегая помощью государственной власти, коренные национальные группы должны и сами по себе энергично развивать и ускорять политическое самосознание и объединение. Должны это думать не только крупноимущие верхи национальных групп, но и их демократические массы».
«Русская нация, говорит тот же автор, — как субъект, представитель и обладатель русского государства, конечно, включает в себя все те национальности, которые объединены под общим скипетром Русской верховной власти; все они имеют право на обладание той долей прав и преимуществ, связанных с государством, какая соответствует доле исторического и фактического участия каждой из них в создании государства. Солидарность и единство государственный поневоле до некоторой степени имеют даже принудительный характер, так как эта солидарность, это единство подразумевают соглашение, координацией интересов и претензии весьма разнородных групп, входящих в государство».
Эти требования и права партии устанавливаются законом. «Вполне естественно, что закон не может одинаковым образом удовлетворять интересам и претензиям всех групп, объединяемых государством. Идеальным требованием от закона является требование защиты боле слабых групп. Требование «полного равенства», «полного равноправия», выставляемое с таким социал-демократическим энтузиазмом космополитическим течением, представляет и абсурд с точки зрения реального соотношения сил, и злостное предательство интересов слабейших общественных групп, как социально-экономических, так и национальных: дать сильным группам права, равные с правами слабых групп, значит предать эти группы на общественное рабство их сильных соперников по жизненной борьбе.
Закон и государство не только не могут этого сделать, они не должны этого делать, в интересах той общественной справедливости, которая одна только гарантирует прочность государства»... Такими сильными и сорганизованными париями профессор Локот считает еврейскую, польскую и немецкую и другие партии, — и вполне слабыми, только нарождающимися — русские партии.
Истинные демократы никоим образом не могут идти на приманку абсолютного равенства, выгодного в данный момент для более сильных групп, но весьма невыгодного для слабых групп. Если еврейская, польская, немецкая и т. п. национальные группы в данный момент являются более сильными, чем группы великорусская, малорусская, белорусская и т. п., то для демократической интеллигенции, принадлежащей к этим национальным группам, было бы истинным предательством интересов народных масс этих групп включать в программу своего общественного мировоззрения принципы абсолютного равенства всех национальных групп — еврейской, польской и т. п., — настаивать на таком равенстве было бы проявлением непокрытого безудержного национального эгоизма, клонящегося только к полному порабощении более слабых групп, т. е., к полному нарушение принципов истинного демократизма и той общественной справедливости, вне которой прочное существование и нормальное развитое государства немыслимы.
Группы, в лице своих сознательных общественно-политических представителей, договариваются с сознанием взаимных сил и достоинства о своих общественно-политических правах, выражаемых и закрепляемых в законодательстве. Это ни в коем случае не «национальная вражда», не «взаимное национальное истребление», не «человоконенавистничество», а только здоровое начало групповой общественной борьбы.
Жизненно равные станут действительно равными. Равноправие будет тогда отражением равносилия, а равносилие будет гарантировать истинное, реальное равенство. Если объективные данные говорят нам, о том, что например, еврейство, как национальная группа, является в то же время более сильной экономической группой, а мы под флагом «равенства» и «равноправия», будем настаивать на предоставлении еврейской группе еще большей возможности усиливать свое экономическое господство над другими, более слабыми, группами, то это не будет ни демократично, ни прогрессивно, ни гуманно, а будет только в явный ущерб более слабых групп. Конечно для еврейской группы «равенство» и «равноправие» евреев, защищаемое интеллигенцией, будет выгодно, но каково оно будет для великоруссов, малоруссов и белоруссов?
По вопросам государственности и нации недурно иногда обращаться к прошлому. Еще в царствование царя Алексея Михайловича явился в России серб Юрий Крижанич, великий патриот-славянин и, прожив невольно в ней очень долгое время, оставил по себе ученые труды, достойные полного внимания. Вот что он между прочим говорить о государстве и нации: Государство должно быть строго национально, — оно должно стремиться к удовлетворенно нужд своего народа, — направление всей политики должно соответствовать взглядам и миросозерцанию народа, — по отношении же к иностранцам и инородцам государственное управление должно руководиться принципами недоверия. «Знай сам себя и не веруй инородникам» вот два краеугольных камня внутренней политики. «Несть кралю славы в том, аще многи инородцы будут у него объеденены и пьяны. Те бо хлебогубцы едучь и пиючь насмеиваются таковому поступку, а ины поготову и боле. Но слава кралю аще домашни подданики будут богаты, и честны»... нет ничего гибельнее для народа и государства, говорить он, как оставлять в пренебрежении свои древние простые и добрые нравы и перенимать чужие нравы, законы и язык и стараться преобразить себя в другой народ. Всякий народ, который отступает от своих нравов и законов, тем самым утрачивает свое благоденствие (В. Э. Вальденберг).
В Германии издана в миллионах экземпляров интересная брошюра, содержащая, между прочим десять заповедей германского национализма и патриотизма. Заповеди эти гласят:
- Производя расход, хотя бы и самый малый надлежит считаться с интересами отечества и сограждан.
- Не следует забывать, что, приобретая какой-либо иностранный товар, хотя бы ценой в один грош, ты уменьшаешь на этот грош состояние твоего отечества.
- Твои деньги должны давать выгоды и барыш только немецким торговцам и рабочим.
- Не оскорбляй германской земли, германского дома и германской мастерской, пользуясь привезенными из заграницы машинами и орудиями.
- Не допускай того, чтобы на твоем обеденном столе появлялось заграничное мясо, сало и т. д., ибо это будет вредить германской скотопромышленности и отечественному скотоводству.
- Пиши всегда на немецкой бумаге, немецкой ручкой, обмакивая ее в немецкие чернила и пользуясь немецкой промокательной бумагой.
- Носи одежду исключительно из немецких материй и немецкого производства головные уборы.
- Пойти впрок немцу могут лишь немецкая музыка, немецкие плоды, немецкое пиво и т. д.
- Если ты не любишь немецкого кофе, то пей кофе, привезенное из германских колонии. Детям и жене прикажи пить немецкое колониальное какао и шоколады.
- Не соблазняйся никогда никакими иностранными товарами и знай твердо, что только Германия производить все, что нужно для немецкого гражданина.
Слова «Германия» и «немец» должно заменить словами «Россия» и «русский».
Смотреть оригинал на Яндекс Фотках
Скачать pdf-оригинал с Яндекс Диск
Скачать современную pdf-перепечатку оригинала с Яндекс Диск
Материал создан: 24.12.2015
