На нашей планете издавна существовало несколько типов культур: китайская, японская, буддийская, исламская, европейско-христианская. Н не буду перечислять все культуры и не собираюсь оценивать культуры. Каждая национальная культура и каждый тип культуры бесценны. В мире существует множество бесконечностей, и каждая бесконечность находится в несоизмеримости с другой...
Но можно сказать другое (хотя повторяю — я не собираюсь и не могу оценивать); что европейский тип культуры наиболее универсален, наиболее восприимчив к другим культурам и обладает наибольшей способностью воздействовать на другие культуры. Европейская культура, как определенный тип культуры, открыта для других культур и именно это обстоятельство делает ее культурой будущего, а в какой-то мере и культурой нашей современности.
В самом деле, в пределах европейской культуры сохраняются многие национальные культуры Европы. Европа внимательнейшим образом изучает все культуры (я бы сказал — всего земного шара), все культуры использует, обогащается сама и обогащает другие народы.
Теперь обратимся к России. Бессмысленно спорить о том, принадлежит ли Россия Европе или Азии. К сожалению, такой вопрос изредка поднимался в Германии, Польше н некоторых других ближайших к нам странах, в которых наблюдалась определенная склонность изобразить себя пограничными стражами Европы. Русская культура распространяется на огромную территорию, в нее включаются и Ленинград-Петербург, и Владивосток. Это культура единая. Семья, переезжающая из Ленинграда в Хабаровск или Иркутск, не попадает в иную культурную среду. Среда остается того же типа. Поэтому нет смысла искать географические границы Европы в Уральском хребте, Кавказских горах или где-нибудь efrj6. И Армения, и Грузия принадлежат европейскому типу культуры. Спрашивается почему? Ответ в том, что я сказал вначале: они принадлежат к единому типу культуры. И это в силу своего христианства. Для христианина в принципе «несть еллина и иудея». Свобода личности, веротерпимость, пройдя через все испытания Средневековья, стали основными особенностями европеизма в культуре.
Русская культура уже по одному тому, что она включает в свой состав культур десятка других народов, и издавна была связана с соседними культурами Скандинавии, Византии, южных и западных славян, Германии, Италии, народов Востока и Кавказа — культура универсальная и терпимая к культурам других народов. Эту последнюю черту четко охарактеризовал Достоевский в своей знаменитой речи на Пушкинских торжествах. Но русская культура еще и потому европейская, что она всегда в своей глубочайшей основе была предана идее свободы личности.
студентов-философов, на Моховую послушать Пастернака и Ахматову. Простота общения была приметой времени. Это было совсем незадолго до злополучного постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград». Вскоре началась «хсдановщина», а тогда мы, студенты, и не подозревали и не осознавали, какие идеологические повороты ожидают нас в ближай- шем будущем.
Аудитория в старом здании Московского университета полна, мы где-то в середине шумного поначалу, молодого сборища. Взволнованно и рассеянно всматриваемся в тех, кто на небольшом возвышении сидит за длинным столом. Запомнилось — Ахматова вся в черном, а рядом Пастернак. Ахматова встает, чтобы читать стихи. Пастернак, поистине трогательно (я не нахожу другого слова), приподнимается с ней и подводит ее к краю подмосток. Она читает стихи, а затем он. Тогда я не осознавал всей значимости происходящего. В памяти осталось только ощущение какой-то внутренней приподнятости. И совсем другого рода встреча с Пастернаком произошла спустя двенадцать лет. На этот раз заочная. Передо мною «Литературная газета» от 25 октября 1958 г. Я сохранил этот отзыв-письмо Б. Пастернаку на рукопись романа «Доктор Живаго», датированный сентябрем 1956 г., но опубликованный два года спустя. Впрочем, надо высказать удивление, что с того далекого теперь времени газета сохранилась. Точнее, это была подборка газет, где запечатлены явно организованные поношения поэта. Подборка эта не была изъята у меня при обыске осенью 19?О г., а ведь в этих газетах явная дискредитация если не государственного, то нашего интеллектуального строя. По доносу «высокообразованных» искали книги Н. А. Бердяева, труды которого ныне выходят в издательстве «Правда». Подумать только — советский философ, возможно, не только хранил, но читал этого идеалиста! Подборка газет не заинтересовала — публичные поношения поэта, надо думать, полагались нормой.
Так вот, только что перечитал отзыв-письмо с разбором рукописи романа Пастернака. В числе подписавших — К. Федин и К. Симонов. В пространном отзыве уважаемые коллеги Пастернака стремятся убедить автора, что его роман «глубоко несправедлив и исторически необъективен». О публикации романа не может быть и речи — заключают свой отзыв - письмо коллеги-писатели. Увы, отзыву-письму автору романа «Доктор Живаго» предпослано еще и краткое письмо в редакцию «Литературной газеты», датированное 24 октября 1958 г. и подписанное, в числе других, А. Т. Твардовским. В этом письме, написанном спустя два года, после того как было отказано в публикации, оценка роману неизмеримо более суровая. В кратком письме в редакцию «Литературной газеты» уже говорится о «постыдной, антипатриотической позиции Пастернака». Что же случилось за эти два года? Почему ожесточился тон и смысл приговора? А произошло всего лишь естественное, по нынешним оценкам, событие — публикация романа в других странах. И конечно, совершилось еще радостное, для здравого человеческого восприятия, событие — при- суждение Пастернаку Нобелевской премии. Напомним, что в решении нобелевского комитета от 23 октября 1958 г. сказано: премия присуждается Пастернаку «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы». Именно эта одна черта, замеченная давно, действительно составляет несчастье русских: это во, всем доходить до крайностей, до пределов возможного.
У замечательнейшего представителя европейского Возрождения— Максима Грека, переехавшего в Россию на рубеже XVI в., здесь сильнейшим образом пострадавшего и тем не менее полюбившего Россию из окон своих тюремных келий,, где он, несмотря ни на что, писал свои замечательные работы, а затем в чрезвычайно быстрый срок после своей кончины признанного святым (какова длительность нашей традиции1),— есть поразительный по верности образ России. (Он пишет о России как о женщине, сидящей при пути в задумчивой позе, в черном платье. Она чувствует себя при конце времен, она думает о своем будущем. Она плачет. Берег реки или моря, край света, пути и дороги — были всегда местами, к которым стремился народ. Даже первые столицы Руси основывались на Великом пути из Варяг в Греки. На пути был основан Владимир и Смоленск. Ярославль получает свое значение как первый путь за «Камень» — в Сибирь. Иван Грозный мечтает о переносе своей столицы в Вологду на путях в Англию, и только случай (вернее «дурная» примета) заставляет его отказаться от своей затеи. Но Петр Великий переносит все же столицу своей империи на самый опасный рубеж к морю. Столица на самой границе своей огромной страны! — думаю, это единственный в своем роде случай в мировой истории. Но в России он еще связан с идеологическим моментом — решительным преобразованием всей страны.
А что говорить о многочисленных монастырях, которые все время двигались дальше и дальше в леса и на острова к Студеному морю?
Эту же черту доведения всего до границ возможного и при этом в кратчайшие сроки можно заметить в России во всем. Не только в пресловутых русских внезапных отказах от всех земных благ, но и в русской философии и искусстве.
Хорошо это или плохо? Не берусь судить; но что Россия, благодаря этой своей черте, всегда находилась на грани чрезвычайной опасности- это вне всякого сомнения, как и то, что в России не было счастливого настоящего, а только заменяющая его мечта о счастливом будущем.
Я кратчайшим образом остановился только на двух чертах русского народа, но и эти две черты смог скорее назвать, чем определить. Самое главное: выйти из тумана мифов о русском народе и русской истории— выйти при свете досконального знания фактов, фактической истории, не затемненной туманом ложных обобщений.
Черт русского национального характера очень много. Существование их непросто доказать. Особенно если каждой черте противостоят как некие противовесы и другие черты: щедрости — скупость (чаще всего неоправданная), доброте — злость (опять-таки неоправданная), любви к свободе — стремление к деспотизму и т. д. Но, по счастью, реальной национальной черте противостоит по большей части призрачная, которая особенно заметна на фоне первой — настоящей и определяющей историческое бытие.
Что же нам делать в будущем, особенно с теми двумя чертами русского характера, о которых я говорил раньше?
Я думаю, что в будущем их надо, во что бы то ни стало развивать в правильном направлении. Стремление русских к воле надо направлять по пути всяческого развития духовной множественности, духовной свободы, предоставления юношеству разнообразных творческих возможностей. Мы слишком стиснуты сейчас в рамках немногих профессий, которые не дают развиваться тем многочисленным потенциалам, к которым склонен народ, юношество нации.
Стремление русских во всем достигать последнего предела надо так- же развивать по преимуществу в духовной области. Пусть будут у нас герои духа, подвижники, отдающие себя на служение больным, детям, бедным, другим народам, святые, наконец. Пусть снова страна наша будет родиной востоковедения, страной «малых народов», сохранения их в «красной книге человечества». Пусть безотчетное стремление отдавать всего себя какому-либо святому делу, что так отличало русских во все времена, снова займет свое достойное место и отвлечет русского человека от коверкающих его схем единомыслия, единодействия и единоподчинения. Все эти «едино» не свойственны нам и ведут в сторону, к взрывам и выстрелам, к развитию преступности, которая есть не что иное, как теневой противовес стремлению русских во всем ударяться в крайности, стоять на краю опасности.
Надо понять черты русского характера (хотя бы те две, на которые я указал). Правильно направленные эти черты — бесценное свойство русского человека. Не направленные никак или направленные по неправильному пути, они дают в первый момент большой эффект, а потом становятся взрывоопасными.
Эффект «теневого противовеса» русских национальных черт характера опасен, и он должен быть предотвращен.
Я мыслю себе XXI век как век развития гуманитарной культуры, культуры доброй и воспитывающей, закладывающей свободу выбора профессии и применения творческих сил. Образование, подчиненное задачам воспитания, разнообразие средних и высших школ, возрождение чувства собственного достоинства, не позволяющего талантам уходить в преступность, возрождение репутации человека как чего-то высшего, которой должно дорожить каждому, возрождение совестливости и понятия чести — вот в общих чертах то, что нам нужно в ХХI веке. Не только русским, конечно, но особенно русским, потому что именно это мы в значительной мере потеряли в нашем злополучном ХХ веке.
Автор текста: Д.С. Лихачев
Материал создан: 05.08.2016
