В истории России трудно найти более загадочное для внешних наблюдателей событие, чем великий церковный раскол XVII века. На первый взгляд представляется невероятной сама мысль о том, что могла быть нарушена жизнь целой культуры и разгореться настоящая гражданская война по поводу такого, казалось бы, незначительного вопроса, как вопрос о том, сколькими пальцами следует креститься — двумя или тремя. Однако в действительности эта грандиозная борьба развернулась по гораздо более серьезному поводу, чем просто обряд.
Важно установить истоки раскола, чтобы уловить отличительные особенности старообрядчества и осознать то огромное расстояние, которое прошли старообрядцы от апокалиптического мистицизма до рационального экономического поведения. Старообрядчество родилось на свет на фоне катастроф XVII века: природных бедствий, иноземного вторжения, закрепощения крестьян, народных восстаний и царей-самозванцев. Эти страдания только укрепили и без того ревностную религиозность Московской Руси.
Средневековая русская вера была глубоко эсхатологична: в структуре человеческого существования абсолютное преимущество отдавалось вопросам спасения и искупления. В религиозной культуре, где тексты преимущественно отсутствовали и даже священнослужители часто не знали грамоты, материальность иконы, ладана, песнопения и жеста заполняла лакуну недоступного Писания как земные признаки божественного присутствия.
В такой строго выдержанной религиозной традиции обряд играл центральную роль: точное соблюдение долгой и сложной церемонии считалось вернейшим, если не единственным, путем к спасению. При этом ожидалось, что спасение придет немедленно. Московская религиозность была проникнута апокалиптическими ожиданиями конца света и второго пришествия Христа. Пророчество и чудо были особенно популярны в ту эпоху, когда мир, казалось, и вправду шел к своему концу.
Старое миросозерцание рушилось и в буквальном смысле, поскольку в России рождалось самодержавное государство с его патримониальными претензиями, указами о закрепощении крестьян и систематизирующими стратегиями — государство, отменяющее старинные средневековые привилегии и подавляющее традиционные народные практики. Старообрядчество возникло в контексте ширящегося народного протеста против этого давления.
Приверженцы раскола всегда утверждали, что они стоят на страже извечной свободы народа жить там, где ему хочется, и так, как ему хочется, управлять своими делами и выбирать себе священников. Старообрядческое движение всегда сохраняло это народное бунтарское содержание. Однако именно спор по поводу ритуала помог этому движению сопротивления вырасти во внутренне цельную культуру протеста. Церковный раскол был реакцией на реформы честолюбивого патриарха Никона, который, заняв патриарший престол в 1652 году, намеревался усилить церковь, а вовсе не ослабить ее.
Никон пришел к власти с ясным сознанием своей миссии: превратить суеверную и шаткую, как ему казалось, религиозную практику Московской Руси во внутренне цельную, однородную, изощренную веру, способную дать экуменический ответ на светские и религиозные колебания, угрожавшие охватить всю Московию. Ему казалось, что церковь находится в плачевном состоянии. Столетия нестрогого исполнения обрядов, суеверные наслоения и ошибки переписчиков в церковных текстах совершенно извратили подлинную веру Византийского православия.
Он взял на себя исправление московских обрядов, богослужения и церковных книг, чтобы привести их в соответствие с первоначальной киевской верой, унаследованной от греков на заре восточнославянской истории. Уверенный в правоте своей миссии реформатора, Никон самолично ввел целый ряд литургических и текстуальных новаций: изменилось направление шествия вокруг храма, число освящаемых хлебов, написание имени Иисуса и, наконец, получившее широкую известность количество пальцев при совершении крестного знамения (взамен московского двуперстия патриарх Никон ввел троеперстие как символическое исповедание Троицы).
Никонианские реформы пошатнули внутреннюю целостность московской религиозной культуры. Для миллионов истинно верующих никоновские исправления освященного веками божественного обряда превратились в вопрос о спасении всех православных душ. В результате движение религиозного протеста, активно взаимодействуя со всплесками народного недовольства крепостническим государством, сформировалось в мощную контркультуру, альтернативную по отношению к культуре царей и патриархов. Церковный раскол, в сущности, касался не столько веры, сколько власти, а именно права нового централизованного государства навязывать свою волю народу.
Предчувствуя рождение мощной оппозиционной силы, власти — донельзя несвоевременно — созвали в 1666 году церковный собор, призванный разрешить все споры. Греческие и византийские иерархи, приглашенные на собор, попросту не увидели поводов для разногласий: обрядовые различия, говорили они, не ставят под угрозу фундаментальную догматику и, таким образом, с их точки зрения, несущественны для веры. Но к тому времени уже шли баталии по вопросам, вряд ли понятным внешним наблюдателям. Собор поддержал никонианские реформы и с характерной суровостью отлучил сопротивлявшихся от церкви как раскольников.
Инакомыслящие могли истолковать эти важные события одним единственным образом: близок Апокалипсис, в России набирает силу Сатана, а сам царь — не кто иной, как Антихрист, о котором возвещено в Откровении Иоанна: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть» (Откр. 13:18).
Подвергавшиеся заключению, пыткам и сожжению за свою веру, миллионы старообрядцев отдалились от русской культуры духовно и физически: они бежали в приграничные и окраинные районы, чтобы спастись от Антихриста и слуг его, к северным озерам, в дикие степи на южных границах, в сибирские леса. При Петре I, когда западное влияние и жестокие репрессии приняли массовые формы, худшие опасения раскольников лишь подтвердились, а продолжающиеся преследования укрепили их волю к сопротивлению.
Старообрядчество было самым глубоким и длительным движением анти царистского сопротивления, которое когда-либо возникало в России. Для людей, веривших в Антихриста и Апокалипсис, даже смерть на костре была желанна как мученичество.
И действительно, в первые годы раскола наиболее фанатичные группы искали прибежища от исходившей от властей угрозы в самосожжении. Готовность и даже желание принять смерть делали неэффективными административные санкции и наказания против религиозных бунтовщиков. Старообрядцы поддержали стрелецкие бунты в конце XVII века и крестьянско-казацкие восстания Булавина и Пугачева в XVIII веке. Несмотря на все усилия режима выкорчевать эту «ересь», она неуклонно росла и распространялась в течение двух последующих столетий, привлекая к себе самые независимые и энергичные элементы великорусского населения.
Правительство объявило старообрядцев раскольниками, но сами они не принимали этой характеристики. По их утверждениям, это не истинно верующие откололись от церкви, а церковь предала народ.
В самоизоляции от светского мира и друг от друга старообрядцы находили самые разные пути приспособления к обстоятельствам. Не вступая в спор с фундаментальными догмами православной церкви, они начисто отрицали авторитет «никоновских» патриархов и священников, а также царя, в котором они видели настоящего хозяина церкви. Все старообрядцы по старинному обычаю крестились двумя перстами. Но поскольку они были рассеянны, обряды, которых они придерживались, отличались широкой вариативностью.
По признаку обряда раскольническая вера быстро разделилась на поповскую и беспоповскую, а последняя группа, освобожденная от структур какой-либо церковной иерархии, расщепилась на десятки малых сект («согласий»). Бесчисленные новые религиозные образования — такие как «поморцы», «странники», «федосеевцы», «филипповцы» или «молчальники» — плодились в течение всей истории старообрядчества.
Сначала разрозненные и изолированные, различные течения старообрядчества стали объединяться в самоуправляющиеся религиозные общины, и между этими аванпостами устанавливались системы коммуникации и взаимопомощи. Старообрядцы усовершенствовали классические стратегии сопротивления, характерные для подчиненных групп: сначала бегство и приверженность неортодоксальной вере, затем формирование коллективной самоидентичности, противопоставленной остальному миру, и, наконец, создание, накопление и размещение материальных ценностей с целью уклонения от административных репрессий.
Благодаря структуре защитной реакции на преследования и притеснения установилась прочная связь между старообрядчеством и экономической деятельностью. Старообрядцев было очень трудно сосчитать из-за их отшельнического характера, отдаленных мест обитания и недоверия к правительству. Официальная статистика всегда давала заниженные цифры, а взгляд на эту проблему самих раскольников суммировала старообрядческая брошюра, опубликованная незадолго до революции.
Она была озаглавлена: «Ста рообрядчество — два миллиона или двадцать миллионов?» Сегодня принято считать, что в начале XX века в России насчитывалось приблизительно 15 миллионов старообрядцев. Количество старообрядческих согласий превышает три сотни.
Материал создан: 26.08.2015
