Отрывок из книги в двух частях
Название: «Национализм и национальное воспитание в России»
Автор: профессор Ковалевский Павел Иванович
Год: 1912
Папы действовали с большим натиском и жестокими приемами иезуитов (цель оправдывает средства) и через поляков, и через венгерцев, и через литовцев, и при помощи ливонских рыцарей и даже при содействии Свейского короля. Приемы папских апостолов, в роде ксендза Варницкого в Москве в наши годы, не отличались духом любви и милосердия, а напротив очень часто духом ненависти, жестокости, кровожадности, как это было во времена Гонты, гайдамаков и проч., а также ныне в русской Галиции, — а также нередко сопровождались подлогами и обманами, как это проделал ксендз Варцинский... И это проповедь учения Христа...
И тем не менее, католицизм воинствующий не завоевал земли русских славян и не завоюет. Он даже не победил той горсточки русских, которые в Галиции стонут под игом окатоличенных поляков, венгерцев, немцев и даже жидов. Почему же такой неуспех дан на долю католицизма в стране русских славян?
Очевидно в Риме успех католицизма обусловливался не натиском пропаганды, а характером народа, которому он проповедуется. Ибо если даже в то или другое время насильственная проповедь католицизма и будет иметь успех в народе к тому не предрасположенном, то придет время, когда этот насильственно окатоличенный народ опамятуется, придет в себя и с ожесточением скинет иго насильственно ему навязанное.
Так было в Англии, так было в Германии, так было и в Богемии. Католицизм силен там, где он в духе и характере народа. Католицизм силен был в Италии, в Испании, во Франции. Но и здесь трудно сказать, что больше действовало: католицизм ли, нашедший себе почву в романской расе, или даровитая романская раса, нашедшая себе формулу в католицизме. И я убежден в последнем. Еще до христанства древний Рим, Рим цезарей проявил всемирное господство. Цезари — воплощение мировой власти, власти, обладающей миром. Военная власть цезарей пала. Грубый цезаризм пал, — но его место занял цезаризм духовный.
Цезари воплотились в папе, и обладание миром во втором Риме перешло в папские руки в форме католицизма. Был цезарь — цезарь, и стал цезарь — папа. Вскоре итальянский католицизм стал слабеть, и его место заняла вторая ветвь романской расы в форме папы Наполеона I, с третьим Римом в Парижt. Этоn папизм также ослабел и сменился четвертым Римом с папою — французским социализмом. Естественно, что такой папизм немыслим при другом самодержавии. И когда явилось самодержавие Наполеона I, то папизм пал пред ним и воплотился в его власти.
Ныне власть французского и итальянского социализма стремится создать новый Рим, новый католицизм, новый папизм, новую мировую власть. Но и эта власть окажется бессильною и немощною, ибо она основывается на исключительных национальных чертах и насилии. И эта грубая мировая власть должна будет смириться перед великою всечеловеческою любовью и самопожертвованием славянского русского мирового обладания.
Каждый человек стремится к тому, что ему симпатично и что его привлекает. Одни люди по своей натуре мягки, сердечны, уступчивы, — другие, напротив, воинственны, повелительны и склонны к господству. Что говорится об отдельных людях, то можно сказать и о нациях. Эти особенности нации послужили основою к тяготению к той или другой вере. Романские народы, в которых почти равномерно царят и возвышенный чувства и блестящее мышление, увлеклись и воплотили в себе католическую религию и вошли в сферу воздействия воинствующей церкви. Хладнокровная, преимущественно холодно, логически отвлеченно-мыслящая германская нация увлеклась другим — холодным протестантизмом. В нем она нашла удовлетворение стремлениям холодного рассудка к господству, преобладанию и неуступчивости.
Славянская раса мягкая, нежная, сентиментальная, с возвышенным чувством и благородными мыслями — нашла себе удовлетворение в православной церкви. Она всеми своими силами увлеклась любовью, состраданием, милосердием, самопожертвованием и всепрощением учения Христа. Припомним наши кровопролитные войны за свободу Греции, Румынии, Сербии, Болгарии. А затем наше всепрощение вполне примирилось и с греческою беспошлинною коринкою, и её тяготением к лагерю наших врагов, — и с присоединением Румынии к тройственному союзу, и с Миланом Обреновичем и с Каравеловыми и Стамбуловыми. Русская нация находить себе удовлетворение не во внешней благодарности, а в самой себе, в своей религии, в своем сознании исполненного нравственного братского долга. Это чувство мало понятно не славянской или точнее не русской нации.
Православие есть та нравственная формула, в которой душа русского находит себе удовлетворение, — и само уже православие в дальнейшем утверждает и укрепляет прирожденный, присущие нации черты. Да впрочем, это черты не одной только русской национальности, но и всей славянской нации. В православии нашли себе удовлетворение и болгары, и сербы, и черногорцы. Чехи же довольствовались католицизмом и создали нечто более им присущее, гусизм. И только поляки вовлечены воинствующею церковью. А нашли ли они там удовлетворение? Не в неудовлетворенности ли этой чуткой, отзывчивой и сентиментальной нации воинствующею церковью лежит то, что они беспрерывно мятутся и переживают не религию веры, а религию политики. И лучшие из поляков много прозревают в этом. Недавно Немоевский, рассматривая Холмский вопрос, совершенно справедливо заметил: «Для кого мы здесь больше работаем — для себя или для папы»? Совершенно правильно. Тут больше преследуется кесарево, нежели Божие. И можно от всей души пожелать, да скорее поляки прозреют и пойдут по пути, более близкому их духу, мариавитизму.
Православию и русской нации свойственны, мягкость, доброта, сочувствие, сострадание, любовь, милосердие, самопожертвование и всепрощение, — те же черты свойственны полякам, — а их жестокость, агрессивность и бессердечие — черты не их нации, а воинствующего католицизма, — все равно как безмерный эгоизм и эгоцентризм, бессердечие, человеконенавистничество, безграничная эксплуатация, безнравственные принципы и злодейство евреев развились у них под влиянием их бога со всеми вышеуказанными свойствами.
Прежде чем принять христианскую православную веру самому и Русскому народу, Владимир Святой изучил тщательно все остальные христианские и нехристианские религии и, только по достаточном обсуждении их достоинств и соответствия народному духу и характеру, принял ту, которая явилась наиболее подходящее. Он выбрал православную. И не ошибся.
«Наша старая Русь, говорить С. А. Хомяков, создана самим христианством. Таково сознание Нестора, таково сознание Св. Иллариона и др.». Не безыинтересно и то, что православие принято Русскими без всякого принуждения и не потребовало насилия и жестоких мер, как это было в Германии и др. местах. «Церковь создала единство Русской земли и дала прочность случайности Олегова дела».
Православие, никогда не искавшее и не добивавшееся в государстве власти и господства, всегда шло в уровень с судьбой народа и нередко служило русскому народу на великую пользу. В моменты удельного перехода, когда народ страдал от междоусобиц князей, — еще больше в период монгольского ига православная религия служила единственным утешением и отрадою для страдальца русского народа. Еще большую и важнейшую пользу для государства принесло православие в тяжелое «Смутное время России», когда государство не имело главы и было раздираемо внешними врагами и внутренними смутьянами.
Троице-Сергиева Лавра явилась спасительницей России. Она защищала не только свои святыни, но и всю Русскую землю. Все натиски поляков на эту твердыню разбивались как о каменную скалу. Незабвенным для русских останется также и имя Авраамия Палицына. Если для нас дороги имена князя Пожарского и Минина, то рядом с ними мы должны поставить и славное имя Авраамия Палицына. Православная религия в минуты невзгод в нашем отечестве нередко служила не только опорою и щитом, но и живительным источником национальных начал и движений.
«Греческое вероисповедание, говорить А. С. Пушкин, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер. В России влияние духовенства столь же было благотворно, сколь пагубно в землях римско-католических. Там оно, признавая главою своего папу, составляло особое общество, независимое от гражданских законов, и вечно налагало суеверные преграды просвещению».
Духовенство, говорить С. А. Хомяков, обращаясь к христианскому чувству народного единства, постоянно стремилось к единению под духовною рукою Москвы. Епископы, иноки, пустынники обращали все свое внимание и всю силу своих убеждений к этой цели, и как ни темно было понятие в значительной части народа о вере, в нем было то христианское смирение, которое любило голос своих пастырей и охотно следовало их приказу (стр. 237).
Киреевский говорить: «управляя личным убеждением людей, церковь православная никогда не имела притязания насильственно управлять их волею или приобретать себе власть светски-правительственную». «Она никогда не только не искала насильственная управленья над людьми, говорить Хомяков, но и не могла его искать, ибо для такого управления она должна была бы отделиться от людей, т. е., от своих членов, от самой себя». По мнению Киреевского, «Церковь всегда оставалась вне государства и его мирских отношений, высоко над ними, как недосягаемый светлый идеал, к которому они должны стремиться и который не смешивается с их земными пружинами».
«Большая часть сельских миров приняла христианство без всякого отношенья к его святости, но их кроткие нравы и семейно-общественный быть, согласуясь с его требованьями, освятили его благодатным влиянием и прониклись его духом. Сознание этого проникновения выражают они в том, что не знают другого имени, кроме имени христиане (крестьяне) и, обращаясь к своему собранию, приветствуют его словами «православные». Под благословением чистого закона развились общественные добродетели, которыми и до сих пор удивляются даже иноземцы, несколько беспристрастные, и которым, может быть, ничего подобная не представляла еще история мира.
Благородное смиренье, кротость, соединенная с крепостью духа, неистощимое терпенье, способность к самопожертвованью, правда на общем суде и глубокое почтенье к нему, твердость семейных уз и верность преданью — подают всем народам утешительный пример и великий урок, достойный подражания.
«Вся история нашего просвещения связана тесно с обителями и монастырями. Высшее духовенство любило науку и художество. Монастыри, собирая богатые книгохранилища, тогда еще редкие во всей Европе, служили рассадниками всякого знания».
Если принять православие нравственно высоко, то и здесь могут быть увлечения и крайности, к которым мы должны относиться с должною осторожностью и разумною критикою. Таким увлечением является, например, крайнее учение Л. Н. Толстого , вылившееся в его проповеди о непротивлении злу.
Все сказанное мною имеет великое национальное значение в России. Православие должно иметь все преимущества господствующей религии не потому только, что она есть религия державной русской нации, а потому, что православие есть религия национальная, эта религия существа русской нации, почему как религия национальная, она и должна являться религией государственной, религией державной.
При всей нашей веротерпимости мы должны стойко и незыблемо отстаивать положение: все религии в Росши имеют право на исповедание и проповедь в пределах своей церкви, если эти религии не являются вредными для человечества и государства, — и одно православие, как религия державной нации и национальная, имеет право на открытую пропаганду во всем государстве, как выражение национальных свойств державной нации.
Единодержавие или неделимость земли русской
Третье положение русского национализма единодержавие состоит в исповедании той идеи, что Русская земля ни при каких условиях не может быть ни разделена, ни уменьшена в объеме, ни расчленена на составные части, из которых она произошла. Она может быть увеличена в объем. К ней могут быть произведены приращения, — но уменьшение недопустимо и немыслимо. Точно также немыслимо расчленение её на отдельные части в виде штатов, автономии, федерации и проч. Всякий сепаратизм и всякие подразделения — праздные, глупые и преступный мечтания. Россия есть неделимое и нерушимое целое и в ней мыслимо только лишь единодержавие.
Нынешний состав государства и нынешней территории земли Русской мы получили от наших предков русских. На завоевание этого пространства и этих народов Россией пролито море крови её верных сынов. Миллиарды денег были истрачены на все войны, которыми Русское государство строилось. Масса забот, масса стараний, безмерные нравственные страдания бывших на поле битвы, были затрачены нашими предками. Более тысячи лет русский народ созидал Россию, покоряя соседние народности и включая их в состав своего государства.
Историческая работа русского государства заключалась в действии его центральной силы, при чем политическая власть распространялась изнутри на наружный окраинные части. Эти окраины подчинялись мощи русского народа. Рядом с этим культура русского народа сообщалась воссоединенным народам, и тем самым уподобляла их русским и вводила их в состав единого целого. Россия не только покоряла, но и уподобляла, ассимилировала эти народности. Русский народ есть создатель и собиратель Руси. В России русский народ является господствующей и державной нацией. Только русский народ, и он один, имеет право рассуждать о состоянии России и на нем лежит великий долг охранять целокупность и несокрушимость земли русской, полученной им по завету и крови его предков.
И кто смеет думать о расщеплении земли русской?
Все это дает нам завет хранить и укреплять приобретенное нашими предками. И мы не смеем решиться отделить и отщепить завоеванное от целого и единого нашей родины. Тем более ценны и важны для нас единство, единодержавие, цельность и неделимость России, что почти все эти завоевания сделаны с целью ограждения окраин государства от хищнических набегов соседей, или с целью охраны государства от внешних врагов. Отщепление той или другой части государства ведет к ослаблению мощи нашей родины, или к уменьшению её защит от внешних посягательств.
В последнее десятилетие, особенно же в 1904 — 1906 гг., очень энергично и нагло злословили у нас об автономии и поляки, и финны, и эсты, и латыши, и армяне, и грузины, и якуты, и чукчи и многие, многие другие. Заговорили об автономии даже евреи, — не остались без претензии цыгане. Всю России их языки распластали на части и превратилась она в федерации, или в нечто собирательное.
Эта сепаратистическая дерзость была так нагла, что сначала ей даже почти не возражали. Tempora mutantur — и ныне эти сепаратисты присмирели.
Я позволю привести несколько мнений, которые с достаточною ясностью доказывают права объединения и неделимости земли русской. Вот что пишет в 1793 г. Императрица Екатерина II по поводу заметки прусского министра Герцберга: «Этого дурака, Герцберга, стоить побить; он столько же знает историю, сколько мой попугай. Он смеет говорить, что Россия не имела никакого права овладеть Полоцком. Ему следовало бы сказать, что она не заявляла своего древнейшего права на Полоцк, который еще Владимиром и дан быль в удел своему старшему сыну Изяславу, родоначальнику князей Полоцких. Литву он отдал другому сыну своему Святославу, не имевшему потомства. В 1386 году, пятый сын Ольгерда, Ягеллон или Иаков, приняв латинскую веру и женившись на Ядвиге, королеве польской, сделался польским королем. Он и соединил Литву с Польшей. Этого не знает глупый и невежественный министр. Этот самоуверенный неуч и тут тяжел, как Померанский бык, и не подозревает, что не только в Полоцке, но и во всей Литве все дела во всех судах в XVII столетии производились на русском языке, что в литовских архивах все акты писаны русскими буквами на русском языке, что годы обозначались от сотворения Мира по греческому церковному счислению и непременно с показанием греческих церковных индиктов. Это доказывает, что в XVII в. греческая вера не только в Полоцке, но и во всей Литве была господствующей и что ее исповедовали князья и великие князья. Все церкви, в особенности соборы, строились так, что их алтари были обращены на восток, по обычаю Восточной Церкви»... (Письма Екатерины II).
Дальше она продолжает «При разделе Польши я не получила ни одного вершка Польской земли, но взяла то, что сами поляки называли и называют Червонною Русью, т. е., воеводство Шевское, Подолье, Волынь с её столичным городом Владимиром, основанным Владимиром I в 992 г. Что касается Литвы и Самогитии, то они никогда не были Польшею... Продажные, испорченные легкомысленные, вздорные, деспоты, прожектеры, предоставляющее свои имения в управление евреям, которые сосут кровь из подданных и платят за то очень мало, — вот вам живой портрет поляка».
Вот прекрасный ответь сепаратистам по поводу чаяний и помышлений польских.
Достойно также внимания письмо нашего славного историка Карамзина Императору Александру I, по поводу отделения той же Польши. (Стр. 26).
Не менее правдивый голос в том же роде принадлежит и другому верноподданному по поводу того же предмета, К. П. Победоносцеву: (Император Александр) «мечтал о восстановлении Польши, не зная истории, которая сказала бы ему, что царство Польское означает рабство и угнетение для всего русского народа».
Вот что писал по этому поводу пруссак Гарденберг лорду Кастилри: «Чем больше я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что мы должны уступить на счет политического вопроса потому, что я здесь вижу гораздо больше выгоды, чем опасность для спокойствия Европы вообще и для соседей России в особенности. Сила России скорее ослабеет, чем увеличится от этого нового польского королевства, под скипетром одного с нею государя находящегося. Собственно Россия потеряет области весьма значительные и плодоносные. Соединенным с герцогством Варшавским, они получат конституцию, совершенно отличную и гораздо более либеральную, чем конституция империи. Поляки будут пользоваться привилегиями, каких нет у русских. Скоро дух нации станет в совершенной оппозиции, зависть между ними помешает единству, родятся всякого рода затруднения, император российский и вместе король польский будет гораздо менее страшен, чем государь империи Российской, присоединяющей к России большую часть Польши, которую у ней оспаривают как провинцию. Одним словом, в моем уме образовалось самое глубокое убеждение, что, препятствуя императору восстановлять королевство Польское под своим скипетром, мы работаем против нашего собственного интереса».
С. А. Хомяков говорить следующее: «Россия принесла в свое великое лоно много разных племен, финнов прибалтийских, приволжских татар, сибирских тунгузов, бурят и проч., — но имя, бытие и значение получила она от русского народа т. е., от членов Великой, Малой и Белой Руси. Остальные должны с ней слиться вполне: разумные, если поймут эту необходимость, — великие, если соединятся с этою великою личностью, — ничтожные, если вздумают удерживать свою мелкую самобытность. Русское просвещение — жизнь России».
Позволю себе сделать еще одну выдержку и при том довольно объемистую, в виду большой важности лица, написавшего эти строки.
«Народы подвластные большому государству и происходящее не от господствующего в оном, но от других племен, желают всегда для себя независимости и отдельного политического существования и утверждаясь на праве составлять особые государства и называя оное правом народности. С другой же стороны стремится всякое большое государство к установление границ, крепких местным положением и сильных естественными оплотами, а вместе с тем, стремится и к тому, чтобы силы маленьких народов, его окружающих, умножая силы собственный его, а не силы какого-либо другого, соседственного большого государства, основывая сие стремление и старание на праве безопасности и называя оное правом благоудобства.
Перевес на сторону права народности или на сторону права благоудобства должен определяться третьим правилом или третьим соображением, состоящим в том, что право народности существует истинно для тех только народов, которые, пользуясь оным, имеют возможность оное сохранить, и что право благоудобства принимается в соображение для утверждения безопасности, а не для какого-либо тщеславного распространения пределов государства.
Таким образом, племена подвластные большому государству, не могущие по своей слабости пользоваться самостоятельною политическою независимостью и должевствующие следовательно, непременно состоять под властью или покровительством которого либо из бывших соседственных государству не могут ограждаться правом народности, ибо оно есть для них мнимое и несуществующее. К тому же маленькие народы, между большими находящиеся, служат всегдашним поприщем военным действиям всякого рода. А посему полезнее для них самих, когда они соединятся духом и обществом с большим государством и совершенно сольют свою народность с народностью господствующего народа, составляя с ним только один народ и переставая беспечно мечтать о деле невозможном и несбыточном.
Финляндия, Эстляндия, Лифляндия, Курляндия, Бессарабия, Крым, Грузия, весь Кавказ, земли киргизов, все народы Сибирские и разные другая племена, внутри государства обитающие, никогда не пользовались и никогда пользоваться не могут самостоятельною независимостью и всегда принадлежали или самой России, или же, по временам, если не России, то Швеции, Дании, Пруссии и вообще какому-нибудь сильному государству.
Да и на будущие времена, по слабости своей, никогда не могут составлять особых государств, а посему и подлежать ей они праву благоудобства, долженствуя при том навыки отречься от права отдельной народности. Вследствие сего подводятся ей вышеназванныя страны со всеми племенами, в них обитающими, под право благоудобства для России, и объявляются, в удовлетворение оному и на основании онаго, на вечные времена оставаться имеющими в составе Российского государства.
Государства бывают или неразделимые или федеративные. Россия есть государство единое и неразделимое.
Неразделимыми называются те, в коих все части или области, государство составлявшие, одну общую Верховную Власть, один образ правления, одни законы имеют и признают и в коих ни одна область не имеет права часто для себя издавать законы и постановления. Федеративными же называются те государства, в коих области, их составляющая, хотя и признают общую над собой Верховную власть и обязываются совокупно действовать во всех отношениях внешних, но при всем том право свое сохраняют законы делать и постановленья издавать для собственного своего внутреннего гражданского и политического образования и устраивать свое правление по частному своему усмотрению.
До какой степени федеративное образование государства было бы для России пагубно, стоить только вспомнить, из каких разнородных частей сие огромное государство составлено. Области его не только различными учрежденьями управляются, не только различными гражданскими законами судятся, но совсем различными языками говорят, совсем различным веры исповедуют; жители оных различное происхожденье имеют, к различным державам некогда принадлежали; а потому ежели сии разнородности еще более усилилить через федеративное образование государства, то легко предвидеть можно, что сии разнородные области скоро от коренной России тогда отложатся, и она скоро тогда потеряет не только свое могущество, величье, славу, но даже может быть и бытье свое между большими или главными государствами. Она тогда снова испытает все бедствия и весь неизъяснимый вред, нанесенный древней России удельною системою, которая также не что иное была, как род федеративного устройства государства; и потому если какое-нибудь другое государство может еще сомневаться во вреде федеративного устройства, то Россия уже никак сего сомненья разделять не может; она горькими опытами и долголетними бедствиями жестоко заплатила за свою ошибку в прежнем её государственном образовании.
Смотреть оригинал на Яндекс Фотках
Материал создан: 21.12.2015
