Я русский

что значит быть русским человеком

Я русский

«Пугачевщина». Статья № 34

Еще Петр I ужесточил крепостное право, а Елизавета Петровна, хоть ее и воспели как «патриотку», узаконила торговлю крепостными. К тому же императрица любила повеселиться, сплошной чередой катились балы, празднества, внедрялись моды на роскошь, требующие от дворян больших затрат. Вот и выжимали из крепостных или продавали их. Но особенно тяжелым было положение заводских крестьян, которых со времен Петра приписывали к заводам целыми деревнями, отдавая в полную власть промышленников. На уральских заводах копились и беглые, каторжники: хозяева имели возможность и укрыть их, и дать взятки сыщикам.

Что же касается Казачьих Войск, то почти во всех – в Донском, Яицком, Малороссийском, Запорожском развилась одна и та же болезнь. С одной стороны, они были подчинены правительству. А с другой, правительство пустило их дела на самотек. С властями общалась только старшина, которая внутри Войск распоряжалась бесконтрольно, что и вело к злоупотреблениям. Так, на Дону «династия» атаманов Ефремовых захватывала войсковые и станичные земли, тратила на свои нужды войсковые средства, устанавливала поборы. Обогащалась и старшина, которой покровительствовал атаман. Рядовых казаков разоряли, принуждали батрачить на себя. Степан Ефремов вел себя, как царек. Завел отряд подручных, громивший и избивавший тех, кто выразил недовольство или непокорство. Зато когда атаман решил жениться на казачке Меланье Карповне, весь Черкасск гулял целую неделю и все равно не мог выпить и съесть того, что было наготовлено на «Маланьину свадьбу» [63].

Страшные злоупотребления царили и в Яицком Войске. Несмотря на то, что здесь сохранилось самоуправление, власть сосредоточилась в руках группы богатых старшин, имевших возможность манипулировать голосами круга. Войсковая канцелярия стала, по сути, несменяемой. Вошедшие в нее лица удерживали в свою пользу жалованье, стали вводить налоги на ловлю и продажу рыбы. Чиновники, посылаемые по жалобам казаков, общались с теми же старшинами, получали взятки, и все кончалось ничем. В результате возникли «атаманская» и «народная» партии, вспыхнули бунты. Для усмирения в 1766 г. был послан генерал Потапов, а в 1767 г. Черепов. Подавляли оружием, 120 человек казнили – вешали, сажали на кол, четвертовали [153].

Но правительство попыталось ликвидировать и причины бунтов. В Яицком городке была учреждена следственная комиссия. Отставила войскового атамана Бородина, на его место был избран Тамбовцев, членов канцелярии обязали выплатить удержанное казачье жалованье и внести пеню в войсковую казну. Однако у них нашлись высокие покровители, и приговор спустился на тормозах. Тогда казаки тайно послали делегатов к императрице – но президент Военной коллегии Чернышев арестовал их, объявил бунтовщиками, велел бить кнутом и заключить в тюрьму. А в это время в Войско пришел приказ отправить несколько сот казаков на службу в Кизляр. Старшина этим воспользовалась, стала записывать своих противников. Пошел слух, что их будут обращать в регулярные войска, вызвавший новые волнения.

Добавился и еще один повод. Как ранее упоминалось, калмыки разделились на восточную и западную ветви. Китай, постоянно воевавший с восточной ветвью, в 1757 г. учинил геноцид, вырезав 1,5 млн. калмыков. Западную ветвь, находившуюся в русском подданстве, возглавлял легкомысленный хан Убуша. Получая известия от уцелевших восточных соплеменников, он счел, что сможет занять опустевшие земли, возродить могущественную державу в Джунгарии, в 1771 г. снялся с 30 тыс. кибиток и двинулся к границам Китая. Яицкое Войско получило приказ выступить в погоню и вернуть беглецов. Но после случившегося выполнить повеление отказалось. В ответ последовали аресты и кары. И прорвало. 13 января 1772 г. казаки в Яицком городке взяли иконы и пошли к дому, где остановились генерал Траубенберг и капитан Дурнов из следственной комиссии. Требовали выдачи жалованья, отстранения Войсковой канцелярии. Траубенберг вывел воинскую команду с пушками. Казаки, увидев это, бросились в атаку и одолели. Траубенберг был убит, атамана Тамбовцева повесили. Выборные поехали в Петребург, чтобы объяснить случившееся, но на Яицкий городок был послан отряд генерала Фреймана. Разбил повстанцев, зачинщиков наказали кнутом, 140 человек сослали в Сибирь, несколько сот отдали в солдаты. Прежнее казачье самоуправление упразднили, Войско было подчинено коменданту Яицкого городка.

Кстати, то же самое чуть не случилось на Дону. После событий на Яике императрица спохватилась, обратила внимание на жалобы казаков, долго остававшиеся без ответа. Атамана Ефремова вызвали в Петербург. Он не ехал, тянул время. И стал распространять слух, что казаков будут писать в «регулярство», решив припугнуть правительство возможностью бунта. Для ареста атамана был послан генерал Черепов – но верные Ефремову казаки его избили. Лишь со второй попытки Ефремов был арестован. Под личным контролем императрицы и Потемкина на Дон была направлена комиссия для расследования жалоб. Земли, захваченные Ефремовым, конфисковали. Его судили и приговорили к смертной казни, но Екатерина, помня его участие в дворцовом перевороте, смягчила приговор и заменила ссылкой в Пернов (Эстония) [35].

Однако гасить бунт на Яике, в отличие от Дона, оказалось уже поздно. Казаки, получая вместо справедливости кары, обозлились. Но и старшины обозлились из-за уничтожения подконтрольного им самоуправления. Тут-то и объявился Емельян Пугачев. Донской казак Зимовейской станицы, был женат, участвовал в Семилетней и польской войнах. Был отличным бойцом, дослужился до хорунжего. Но отличался и авантюризмом, склонностью к бродяжничеству. В Польше жило много беглых старообрядцев, по указу Екатерины им дали места для поселения в Поволжье. Пугачев участвовал в сопровождении их обозов, наслушался расколоучителей. На Турецкой войне заболел «чирьями», был отпущен на излечение домой. И отправился в Таганрог, в гости к сестре. Ее муж, казак Прусов, жаловался на «регулярные» порядки в Таганрогском полку, не хотел служить. Пугачев подбил его и помог бежать на Кубань. Но вскоре Прусов одумался, вернулся и покаялся. И за содействие побегу Емельяна арестовали.

Он удрал. Скитался по белу свету. Был в раскольничьих скитах, на Тереке, Куме. Несколько раз его арестовывали, но получалось бежать. А на Яике он сперва задумал авантюру – увести желающих казаков на службу к туркам наподобие некрасовцев. Врал, что где-то его ждет караван с огромными суммами и товарами для оплаты. Но его заприметила группа богатых старшин, которым бросать свое хозяйство было незачем, а вот мятеж раздуть хотелось. И Пугачев превратился в «Петра III Федоровича». На самом-то деле Петр III был врагом всего русского, в том числе Православной Церкви. И в пику ей разрешил старообрядчество, освободил монастырских крестьян, переведя в разряд государственных. Но быстро сошел со сцены, и родилась легенда, будто он хотел освободить всех крестьян, а за это был убит дворянами. И Пугачев был не первым самозванцем. Но его предшественников без особых проблем арестовывали, а он попал в горючую среду. Заговорщики хотели дождаться осенней рыбной ловли, где собиралось все Войско. Однако в Яицком городке при неосторожной агитации арестовали одного из них, Кожевникова, и выступление началось раньше.

18 сентября 1773 г. Пугачев с отрядом из 300 человек появился у Яицкого городка. Часть казаков передалась ему. Других комендант Симонов послать против мятежников опасался, чтобы не случилось то же самое. Но и Пугачев не мог взять городок. И двинулся по укрепленной линии. Гарнизоны мелких крепостей состояли из инвалидных солдат и казаков, переходивших к мятежникам. И по цепочке пали Илецкий городок, Рассыпная, Нижне-Озерная, Татищева, Чернореченская, Сакмарский городок… Всех, кто не хотел присягать «Петру Федоровичу», казнили. Солдат и крестьян верстали в «казаки». Тут же привычно взбунтовались башкиры. И войско, достигшее 7 тыс., в октябре осадило Оренбург.

Пугачев изображал «царя», закатывал пиры, устраивал штурмы. Но в действительности был лишь марионеткой своего окружения из яицких старшин – Зарубина, Шигаева, Падурова, Овчинникова, Чумакова, Лысова, Перфильева. Они управляли действиями самозванца, строго следили, чтобы никто, кроме них, не приобрел влияния на него – утопили сержанта Кармицкого, взятого Пугачевым в писари, убили офицерскую вдову Харлову, которую он сделал своей наложницей [153]. Этой группировкой предусматривалось несколько вариантов действий – либо раздуть новую смуту, либо просто «погулять», тряхануть государство, чтобы пошло на уступки Войску. А Пугачевым, как считалось, можно будет пожертвовать, чтобы заслужить прощение. Успехи восстания облегчались растерянностью и бездействием местных властей и отсутствием хороших войск, сражавшихся с Турцией. А слабые гарнизонные полки и рекруты, направленные на подавление, разбивались или изменяли. Ряды мятежников множились. Пугачев отлучился из-под Оренбурга под Яицкий городок, организовав его осаду. А заодно сыграл свадьбу с полюбившейся ему казачкой Устиньей Кузнецовой.

Положение изменилось, когда усмирение было поручено опытному генералу А.И. Бибикову. С фронта перебрасывались надежные части. Пугачев выступил навстречу с 10 тыс. мятежников, но 22 марта 1774 г. был разгромлен под Татищевой, потерял 1,5 тыс. убитыми, 36 пушек. Старшины во главе с Шигаевым поняли, что все пропало, послали к оренбургскому губернатору Рейнсдорпу предложение выдать самозванца, но из-за неувязок дело не сладилось, он бежал. Генерал Голицын деблокировал Оренбург. Пугачев, собрав по крепостям своих сторонников, пытался еще раз напасть и снова был разбит. Многие попались в плен, в том числе Шигаев, Почиталин, Падуров, Зарубин. В апреле отряд Мансурова разогнал мятежников, осаждавших Яицкий городок, где уже царил голод, и люди ели глину.

Так закончилась «казачья» часть восстания. Пугачев лишился «помощников», управлявших им, но лишился и своего воинства. Спасла его распутица, задержавшая преследователей. К тому же умер Бибиков, царские войска на время потеряли общее руководство. И самозванец с небольшим отрядом метнулся на уральские заводы. Здесь занялось пуще прежнего. Восставали рабочие, приписные крестьяне, убивали хозяев и приказчиков. Вскоре у Пугачева опять было 5—10 тыс человек. Теперь это была толпа, не представлявшая серьезной военной силы. Двинувшийся следом отряд Михельсона бил бунтовщиков в каждом столкновении. Но Пугачев на одном месте не задерживался. Шел от завода к заводу, обрастая новыми толпами. В июне появился на Каме, захватил Осу, Ижевск, Воткинск и очутился вдруг под Казанью. Войск тут почти не было, все ушли под Оренбург. Пугачевцы ворвались в город, грабили, резали, жгли. Но тут их настиг Михельсон и разгромил подчистую.

Пугачев бежал с отрядом в 500 человек и переправился за Волгу. А здесь бунт подхватили крепостные. Горели усадьбы, крестьяне шли к «царю» или составляли самостоятельные банды. На Москву самозванец идти не рискнул, повернул на юг – поднять Дон или уйти на Кубань. Один за другим громились поволжские города: Курмыш, Алатырь, Саранск, Пенза, Саратов. Екатерина назначила главнокомандующим против «вора» Н.И. Панина, после заключения мира с турками направляла дополнительные силы, был послан на Пугачева и Суворов. Донское казачество самозванца не поддержало. Выставило против него полки Иловайского, Луковкина, Грекова, Карпова, Кирсанова, Платова, Кутейникова, Денисова.

И Пугачев, достигнув Войска Донского, понял, что помощи от него не получит. Разорил станицы Березовскую, Заполянскую, Орловскую, Малодельскую, Етеревскую, Раздорскую на Медведице – и повернул к Царицыну. В боях под Царицыном раненый полковник Кутейников попал в плен, подвергся пыткам с требованием признать самозванца «царем». Отказался, был приговорен к смерти, но повесить в степи оказалось не на чем, а при расстреле только ранили, и он спасся [63]. А Пугачев от Царицына был отражен. И под Черным Яром его снова догнал Михельсон, учинив последний разгром. Самозванец бежал за Волгу с 30 казаками, хотел пробраться в казахские степи. Но сопровождающим это ничуть не улыбалось, в старообрядческих скитах на Узени они схватили предводителя и выдали властям.

Пугачев и Перфильев были приговорены к четвертованию (императрица тайно повелела сократить мучения и сперва рубить головы, а уж у мертвых руки и ноги), Зарубин к отсечению головы, Шигаев, Падуров и Торнов к виселице, 18 человек к кнуту и каторге. 10 января 1775 г. приговор был приведен в исполнение. Еще в ходе мятежа по распоряжению Екатерины даже дом Пугачева, который брошенная им обнищавшая семья уже продала, был выкуплен и сожжен рукой палача, а само место, где он стоял, распахали и объявили проклятым. Станица Зимовейская была переименована в Потемкинскую. А в конце 1775 г. Екатерина обнародовала общее прощение уцелевшим участникам бунта и распорядилась предать его вечному забвению. Для чего река Яик переименовывалась в Урал, Яицкий городок – в Уральск, а Яицкое Войско в Уральское. При этом управление Войска реформировалось по образцу Донского, общие круги отменялись, войсковые атаманы стали назначаемыми.

Материал создан: 10.07.2015



Хронология доимперской России