Несостоятельность мнений, что самодержавный строй уже изжил себя, и что для Церкви безразлична будущая форма государственного правления в России.
Теперь, если мы хотим спасения и возрождения России, то должны всемерно стремиться к тому, чтобы у нас опять был самодержавный царь Помазанник Божий, который, как душа русскаго народа, возродит Россию, и она опять сде лается великой и славной на страх всем ея врагам, на счастье своего народа.
Не будем смущаться столь распространенным, к сожалению, среди нас мнением, что самодержавный царский строй в России, будто бы, уже изжил себя.
Это мнение направлено против Священнаго Писания с целью уничтожить спасительное его на нас влияние. Ведь царская самодержавная власть в России была основана на словах Св. Писания. А эти слова являются глаголами вечнаго живота. [иоан. 6, 68] Дух животворит, сказал Господь, плоть не пользует ни мало. Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть. [иоан. 6. 63] Живо бо слово Божие, и действенно, говорит св. Ап. Павел, и острейше паче всякаго меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судительно помышлением и мыслем сердечным. [Евр. 4, 12]
Отсюда будет в высшей степени неразумно с нашей стороны, если мы скажем, что слова Свящ. Писания изжили себя. Но точно так же неразумно и мнение, что царский самодержавный строй изжил уже себя. Если слово Божие всегда должно быть для нас действенным, всегда жизненным, всегда спасительным, то и царский самодержавный строй России, как основанный на Слове Божием, должен быть для нас всегда жизненным и спасительным.
Мнение о нежизненности царской власти противоре чит и самой жизни. Действительность говорит, что самодержавная власть русскаго великаго князя и царя собрала воедино все подвластные им племена и народы в один могущественный государственный организм. Эта действительность показывает, что при содействии самодержавной власти Россия достигла небывалаго и изумительнаго развития в своей культурной жизни во всех ея областях и сделалась самым могущественным государством сравнительно сь теми европейскими державами, в основе которых была не самодержавная, единоличная, а парламентарная власть.
И в данный момент мы не можем не знать, что в Европе более сильными государствами являются те, которыя управляются фактически единоличною властью.
Де йствительность говорит нам как раз о противоположном: не самодержавный царский строй, а парламентарный образ правления изжил себя.
Следовало бы всем разделяющим ошибочное мнение о царской власти помнить, что оно исходило из либеральных кругов русскаго общества, которое, удалившись от Церкви и благодатной истины, перестало в после днее время мыслить своим умом, и стало руководиться абсурдным учением социализма о политической свободе с его бредовыми идеями о благах социалистическаго рая. А социализм, как известно, был в руках наших врагов могущественным средством для ниспровержения царскаго самодержавнаго строя и уничтожения самой России.
Таким образом, разделяя этот неправильный взгляд, русские люди сознательно или безсознательно будут приобщаться к тому безумию и ненависти к нашей России, которыя ее погубили.
Русским людям следует руководствоваться, касательно вопроса о будущем политическом строе нашего государства, Божественным Откровением, учением св. отцев Церкви о царской власти и учением тех великих сынов России, гениальная мудрость которых и их беззаветная любовь к России всем нам хорошо известна. Мы имеем в данном случае в виду в особенности свидетельства о великом спасительном значении в жизни Русскаго народа царской самодержавной власти Ф. М. Достоевскаго и А. С. Пушкина.
Первый в своих творениях говорит, что две силы лежат в основе могущества Русскаго Государства: православная вера и самодержавная власть русскаго царя, который, как любящий отец, заботится о благе своих подданных и тесно сплачивает их всех в одну родственную и сильную этим единением семью.
А вот что говорил в последние годы своей жизни о нашей царской власти Пушкин: "Зачем нужно, чтобы один из нас стал выше всех и даже выше самаго закона? Затем, что закон — дерево, в законе слышит человек что-то жестокое и не братское. С одним буквальным исполнением закона не далеко уйдешь; нарушить же его или не исполнить его никто из нас не должен: для этого-то и нужна высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной полномощной власти. Государство без полномощнаго монарха — автомат: много, много, если оно достигнеть того, чего достигли Соединенные Штаты. А что такое Соединенные Штаты? — Мертвечина. Человек в них выветрился до того, что и вые деннаго яйца не стоит. Государство без полномощнаго монарха то же, что оркестр без капельмейстера. Как ни хороши все будут музыканты, но если нет среди них одного, который бы движением палочки всему подавал знак, никуда не пойдет концерт. А кажется, он сам ничего не делает, не играет ни на каком инструменте, только слегка помахивает палочкой, да поглядывает на всех, и уже один взгляд его достаточен на то, чтобы умягчить в том и другом месте какой-нибудь шершавый звук, который испустил бы иной дурак — барабанщик или неуклюжий тулумбас. При нем и мастерская скрипка не смеет слишком разгуляться на счет других: блюдет он общий строй, всего оживитель, верховодец верховнаго сословия". ["Разговоры Пушкина", изд. Академии Наук, М. 1926 г]
Эти слова Пушкина должны быть глубоко вне дрены в сердцах всех русских людей, которые всегда должны их помнить. Они име ют для нас особенную ценность не только как исходящия от гениальнаго ума, но и как принадлежащия человеку, в ранние годы свои бывшему по убеждениям в рядах декабристов, имевших поползновение низвергнуть самодержавный строй в России.
Конечно, когда Пушкин произносил их, он хорошо знал, что и при царском самодержавии бывают большие дефекты в государственном управлении. Они неизбежно происходят тогда, когда самодержавные монархи нарушают этот самый лучший государственный строй, вследствие их противления Божественным Законам. Тем не мене е, как видим из его слов, эту форму правления в России нельзя сравнить ни с какою другой формой правления в странах, где нет самодержавнаго монарха, как нельзя сравнить небо с землею.
Не будем смущаться и тем мнением, что для православной Церкви будто безразлично, какая государственная форма правления будет в нашей России. Для Церкви не может быть одинаковой власть, покровительствующая ей и власть богоборческая. Во всяком случае безспорно, что советская власть в России такова, что при ея наличии русский народ, как православный, может прекратить свое бытие, а вместе с ним исчезнет и Русская Православная Церковь, как исчезали с лица земли и другия поместныя православныя Церкви.
Вопрос — не настал ли уже момент этой гибели, волнует сердца многих русских православных людей. И это волнение для нас будет в особенности понятным, если мы вспомним два письма великаго старца Оптиной пустыни иеросхимонаха о. Амвросия к графу Л. П. Т. от 1866 и 1871 г.г., с толкованием старцем двух видений, бывших одному благочестивому священнику Тверской епархии, сыну знаменитаго своею святостью Ржевскаго протоиерея о. Матфея, и весьма для нас знаменательных, поскольку означенныя письма говорят о судьбах России.
Этот священник видел во сне обширную пещеру, слабо освещенную одной лампадою; в пещере много духовенства; за лампадою образ Божией Матери, пред образом стояли в облачениях архипастырь Московский Митрополит Филарет, бывший еще в живых, и покойный протоиерей Ржевский о. Матфей. Все стояли в безмолвии и страхе. У входа в пещеру — сам священник и одно мирское лицо, духовный сын покойнаго протоиерея; оба они дрожат, а войти не смеют. Среди безмолвных молений слышатся ясно следующия слова: "мы переживаем страшное время, доживаем седьмое лето". С сими словами пробуждение в большом волнении и страхе. Сон повторяется до трех раз все тот же без малейшаго изменения, явный и страшный.
Вот какое толкование дал этому сну о. Амвросий: "Обширная пещера, слабо освещенная одною лампадою, может означать настоящее положение нашей Церкви, в которой свет веры едва светится. А мрак неве рия, дерзко-хульнаго вольнодумства и новаго язычества, превосходящаго делами своими древнее язычество, всюду распространяется, всюду проникает. Истину эту подтверждают слышанныя слова: "Мы переживаем страшное время". Живой священник и покойный протоиерей в облачении, молящиеся вместе пред иконой Божией Матери, дают разуметь, что и прочее виде нное духовенство было двоякое. Видно, достойные пастыри, живые и отшедшие ко Господу, взирая на бедственное состояние нашей Церкви, умоляют Царицу Небесную, да распрострет Она Всевышний Покров Свой над бедствующею Церковью нашей, и да защитит, и да сохранит слабых, но имеющих благое произволение ко спасению... Слова "мы доживаем седьмое лето" могут означать время последнее, близкое ко времени антихриста, когда ве рныя чада Единой Святой Церкви должны будут укрываться в пещерах, и только всесильныя молитвы Божией Матери могут тогда укрыть их от преследования слуг антихриста. ["Седьмое число в церковной числительности великое имеет значение. Срок времени церковнаго числится седмодневными неделями. Православная Церковь содержится и руководствуется правилами седми Вселенских Соборов. Седмь таинств и седмь дарований Св. Духа в нашей Церкви. Откровение Божие явлено было седми Азийским церквам. Книга судеб Божиих, виденная в откровении иоанном Богословом, запечатана седмью печатями. Седмь фиал гнева Божия, изливаемых на нечестивых, и проч. Все это седмеричное исчисление относится к настоящему веку и с окончанием онаго должно кончиться. Век же будущий в Церкви означается осьмым числом. Шестой псалом надписание имеет таковое: Псалом Давиду в конец в песнех о осьмом — по толкованию, о осьмом дне, т. е. о всеобщем дне воскресения и грядущаго страшнаго суда Божия... Неделя Антипасхи или св. Фомы в Цветной Триоди называется неделею о осьмом, т. е. вечном дне и нескончаемом, который уже не будеть прерываться темнотою ночи".]
Второе сновидение было таково. Благочестивый священник виде л, что он находится в своем доме и стоит в прихожей. В комнате за нею на простенке между окон была видна большая икона Бога Саваофа, от которой исходил ослепительный свет, не дававший возможности смотреть на нее. Далее была видна еще комната, в которой находились те же — протоиерей Матфей Ржевский и уже покойный Митрополит Московский Филарет. Она была наполнена вся книгами. Священнику непременно надо было войти в эту комнату, но его удерживал страх от поражающаго света. Преодолевая страх, с ужасом, закрыв лицо руками, он проходит первую комнату и, войдя в следующую, видит протоиерея, отца своего, стоявшим ближе к двери. Он держал в руках разогнутую книгу и головою показывал, чтобы и он нашел подобную книгу и развернул ее. В то же время Митрополит, поворачивая листы своей книги, произносит: "Рим, Троя, Египет, Россия, Библия". При этих словах священник в большом страхе проснулся. Его внутренний голос дал обяснение сна, но оно было таким ужасным, что ему не хотелось бы с ним согласиться.
Обясняя последнее сновидение, старец Амвросий говорит: "Кому показано было это замечательное сонное видение, и кто слышал тогда многозначительныя слова, тому, по всей вероятности, и внушено было чрез Ангела Хранителя обяснение виденнаго и слышаннаго, как и сам он сознается, что ему внутренний голос обяснял значение сна. Впрочем, и мы, как вопрошенные, скажем свое мнение, как о сем думаем.
"Видение ослепительнаго света от иконы Господа Саваофа, и в следующей затем комнате виденное множество книг и стоящие там с книгами покойные: Митрополит Филарет и протоиерей М. А., и произнесенныя одним из них слова "Рим, Троя, Египет, Россия, Библия" могут иметь такое значение: "Во-первых, все, касающееся до сотворения мира, судьбы народов и спасения людей, Господь Вседержитель открыл избранным святым мужам, пророкам и Апостолам, просветив их светом Своего Божественнаго познания, а ими все это передано людям, и написано в Библии, то есть в книгах Ветхаго и Новаго Завета.
"Во-вторых, множество других, виденных там книг может означать то, что все, сказанное в Библии прикровенно и неясно, обяснено другими избранными от Бога святыми мужами, пастырями и учителями единой, соборной, апостольской, православной Церкви.
"В третьих, что митрополит Филарет и протоиерей М. А. видены были с книгами в руках,— может означать, что они в продолжении своей жизни поучались о судьбах человечества не из простых книг человеческих (в которых нере дко встре чаются мнения неправильныя, вводящия в заблуждение), а из книг библейских, и сказанное в Библии прикровенно и неясно толковали не по своему разуме нию, а как обяснено в книгах мужей богодухновенных и просвещенных свыше светом Божественнаго познания, к чему побуждали и видевшаго, чтобы и он на все искал обяснение не в простых книгах человеческих, а в книгах святых и богодухновенных отцов православной Церкви.
"В четвертых, что протоиерей М. А. стоял в переднем углу, который обычно признается молитвенным, может означать, что он не только поучался сказанным образом, но и молился о вразумлении свыше.
"В пятых, слова: "Рим, Троя, Египет" могут иметь следующее значение: "Рим во время Рождества Христова был столицею вселенной и с возникновением патриаршеств имел первенство чести. Но за властолюбие и уклонение от истины впоследствии подвергся отвержению и уничижению.
"Древняя Троя и древний Египет замечательны тем, что за гордость и нечестие наказаны; первая разорением, а второй — различными казнями и, наконец, потоплением фараона с воинством в Чермном море. В христианския же времена в странах, где находилась Троя, основаны были две христианския патриархии: Антиохийская и Константинопольская, которыя долгое время процве тали, украшая православную Церковь благочестием и правыми догматами, но впоследствии, по неве домым судьбам Божиим, подверглись владычеству варваров — магометан, и доселе несут это тяжкое рабство, стесняющее свободу христианскаго благочестия и правове рия. А в Египте , вместо древняго нечестия, в первыя времена христианства такое процветало благочестие, что пустыни его населялись десятками тысяч монашествующих, не говоря уже о численности и множестве благочестивых мирян, от которых они происходили. Но потом, по причине распущенности нравов, и в этой стране последовало такое оскудение в христианском благочестии, что в некоторое время в Александрии патриарх оставался только с одним пресвитером.
"В шестых, после трех знаменательных имен, "Рим, Троя, Египет", помянуто имя и России, которая в настоящее время, хотя и считается государством православным и самостоятельным, но уже элементы иноземнаго иноверия и неблагочестия проникли и внедриваются и у нас и угрожают тем же, чему подверглись вышесказанныя страны. Затем следует слово "Библия". Другого еще государства не помянуто. Это может означать, что, если и в России, ради презрения заповедей Божиих и ради ослабления правил и постановлений православной Церкви и ради других причин, оскудеет благочестие, тогда уже неминуемо должно последовать конечное исполнение того, что сказано в конце Библии, т. е. в Апокалипсисе иоанна Богослова.
"Справедливо видевший это сновидение замечает, что обяснение, которое ему внушает внутренний голос, ужасное. Страшно будет второе пришествие Христово, и ужасен последний суд всего мира, но не без великих ужасов будет перед тем и властительство антихриста, как сказано в Апокалипсисе: и в тыя дни взыщут человецы смерти, и не обрящут ея, и вожделеют умрети, и убежит от них смерть. [Апокал. 9, 6] Приидет же антихрист во времена безначалия, как говорит Апостол: точию держай ныне, дондеже от среды будет, [2 Сол. 2, 7] т. е. когда не будет предержащей власти". [Жизнеописание оптин. старца иеросхимонаха Амвросия. Приложения Іи-Хи. М. 1900]
Имя великаго старца Оптиной пустыни, иеросхимонаха о. Амвросия пользовалось огромным духовным авторитетом в русском обществе во всех его слоях, начиная с крестьянской хижины и кончая царским дворцом. Когда благочестивые люди приезжали из Оптиной пустыни к о. иоанну Кронштадтскому и передавали последнему привет от о. Амвросия, то он в ответ говорил: "О, великий старец, земной поклон ему от меня!" Старца о. Амвросия посещали и знаменитые русские люди, в числе которых был и Ф. М. Достоевский. [Был у о. Амвросия и Л. Толстой. После долгой беседы со старцем, даже он — богоборец, отзывался об о. Амвросие, как о весьма мудром человеке.] Имя о. Амвросия чтилось далеко и за пределами нашего отечества. Он наделен был от Бога величайшими благодатными дарами Божественнаго ведения, разсуждения, прозорливости, любви, утешения и целения недугов. К его словам благочестивые современники относились, как к исходившим из уст Самого Бога, и потому он был для них Божественным и спасительным руководством. Таковым он должен быть для нас и ныне, тем более, что мы вместе с Россией переживаем небывалыя бедствия и не видим человеческих средств для ея спасения.
Да, приведенныя слова о. Амвросия слишком болезненны для нашего сердца: они могут привести нас к печальному выводу относительно дальнейшей судьбы нашего отечества. Конечно, истолковательныя слова о. Амвросия, как исшедшия из его благодатно-просвещеннаго разума, должны исполниться. Вся сущность вопроса заключается только в том — когда последует исполнение этих слов, в данный ли период времени, или же Россия возстанет, возродится, а погибнет пред кончиною мира, как это явствует из истолковательных слов о. Амвросия.
Будем веровать, что момент конечной гибели нашей родины еще не настал, ибо мы имеем пророчество величайшаго угодника Божияго св. Серафима Саровскаго о том, что Россию, ради чистоты православия, ею исповедуемаго, Господь помилует от всех бед и она будет существовать до скончания века, как сильная и славная держава. К этой чистоте своей веры русский народ безусловно возвращается, несмотря ни на какия кровавыя гонения, им переживаемыя. Ее он свидетельствует своими великими испове дническими и мученическими подвигами. Очевидно, Господь возстановит Россию, и она вновь сделается великой и будет самым могущественным оплотом в мире для грядущей борьбы с самим антихристом и всеми его полчищами.
В таком случае на истолковательныя слова о. Амвросия мы можем смотреть, как на грозный предостерегающий урок, или спасительное руководство, которое побуждает нас всеми нашими силами стремиться к правой вере и благочестию, а в отношении нашей родины усердно молиться, чтобы Господь скорее освободил ее от богоборческой власти и возстановил в ней предержащую царскую самодержавную власть, как источник ея возрождения.
Впрочем, мы вместе с зарубежною русскою Церковью и нашими братиями, страдающими в России, усердно возносим эти молитвы и в силу собственной потребности своего сердца. И один этот факт уже свидетельствует о том, что для Церкви далеко не безразлично, будет ли Россия и впредь возглавляться богоборческою властию.
Точно так же не безразлично для Церкви, будет ли в России после советской власти государственной формой правления не царская самодержавная власть, а конституционная или республиканская, что то же — власть народа или толпы. Православная Церковь не может предпочесть власт народа царской власти по той причине, что народоправство не есть Богоустановленная власт, ее нельзя отнести к той, о которой сказал Ап. Павел: несть бо власть, аще не от Бога; сущия же власти от Бога учинены суть. [Рим. 13,1] Говоря эти слова, Апостол имел в виду форму существующей ("сущей") в его время власти, т. е. царскую самодержавную, или единодержавную власть и все ея разветвления в лице отдельных начальников, подчиненных царю. Вот почему он просит Ап. Тимофея совершать молитвы, моления, благодарения прежде всего за царя и за всех начальствующих, чтобы провождать тихую и безмятежную жизнь во всяком благочестии и чистоте. [1 Тим. 2, 1—2] Только эту царскую власть имеет в виду и другой величайший Апостол Петр, когда призывает христиан ей повиноваться, говоря: повинитеся убо всякому человечу созданию (т. е. всякому, по словам М. Филарета, от Бога устроенному над человеками начальству) Господа ради, аще царю, яко преобладающу: аще ли же князем, яко от него посланным, во отмщение убо злодеем, в похвалу же благотворцем. [1 Петр. 2, 13—14]
Совершенно напрасно под апостольскими словами: несть бо власть, аще не от Бога, некоторые подразумевают, наряду с царскою единодержавною властию, власть республиканскую и конституционную. [Несколько лет назад в русской заграничной прессе был напечатан ряд статей, в которых даже советская власть признавалась богопоставленной.] Самый текст апостольскаго учения о власти свидетельствуеть, что здесь все время говорится только о царской самодержавной власти.
За это говорит и здравый смысл: как могли Апостолы разуме ть под Богопостановленной ту власть, которая царскую Богопостановленную власть ниспровергает. А республика есть ниспровержение монархии, даже посредством всякаго насилия, вплоть до кроваваго террора. [Л. Тихомиров. Монархич. государ., ч. 1, стр. 103—104]
Нельзя иначе, как ниспровержением Богоустановленной самодержавной монархической власти назвать и конституцию. Правда, здесь личность монарха сохраняется, но власть захватывается народом, как в республике , чем фактически уничтожается Богоустановленный монархический принцип и создается неестественное и тяжелое положение царя, при котором он "царствует", но не управляет. [иbиd., стр. 47—48]
Очень хорошо выявляет несостоятельность такого положения, а вместе с ним и конституционно-государственнаго строя, царь иоанн Грозный. В ответ на порицание его поступков кн. Курбским, как несоответствующих, по свиде тельству последняго, народному праву других стран, иоанн Грозный писал ему: "О безбожных человецех что и глаголати! Понеже тии все царствиями своими не владеют: как им повелят подданные ("работные"), так и поступают. А российские самодержавцы изначала сами владеют всеми царствами (т. е. всеми частями царской власти), а не бояре и вельможи... Если бы у вас, — говорит иоанн Грозный Шведскому Королю, — было совершенное королевство, то отцу твоему архиепископ и советники и вся земля в товарищах не были бы". По словам Грознаго, Шведский король "точно староста в волости". А Польскому королю Стефану Баторию чрез его послов тот же русский Государь заявил: "Мы, смиренный иоанн, Царь и Великий Князь всея Руси, по Божиему изволению, а не по многомятежному человеческому хотению". [Л. Тихомиров. Монархич. государ., ч. иии стр. 42 43; 1923 г]
Таким образом, как власть республики, так и конституционной монархии, одинаково, не только не являются Богоустановленною властию, но самое их бытие начинается с ея отрицания. Ясно, что не Божественная воля, выраженная в Св. Писании, а человеческая многомятежная, греховная воля с открытым ниспровержением Богооткровеннаго и святоотеческаго учения о царской самодержавной власти лежит в основе республиканскаго и конституционнаго строя.
Поэтому св. Церковь наша не может закрыть своих глаз на отсутствие религиозной основы в демократическом образе правления. Следовательно, она не может быть безразлична к будущему политическому строю нашей страны. Иначе сказать: св. Церковь не может желать водворения в России республиканскаго или конституционнаго строя. Она можеть содействовать возстановлению у нас только исконнаго государственнаго строя, каковым была всегда единоличная великокняжеская или царская самодержавная власть Помазанника Божияго, как власть самая близкая к Церкви и родственная ей, ибо она имеет своим основанием Божественное Писание и святоотеческое учение, что является источником и нашей православной веры.
Не может наша Церковь с безразличием отнестись к появлению в будущей России, вместо царской самодержавной власти, той или другой формы демократическаго правления и по той причине, что конституция и республика не соответствуют религиозно-нравственному идеалу русскаго народа. Этот идеал, как видели мы, состоить в устремлении русских людей к святости, что то же, к единению со Христом чрез правую веру и любовь со всеми ея христианскими добродетелями. Эта вера и эта любовь, о чем мы говорили выше, были отличительными свойствами русскаго народа, чем поражали они иностранцев. Эти религиозно-нравственныя черты были доминирующими в жизни русскаго народа до Петра и, показывая, с какой силою стремились русские люди того времени к своему идеалу — или к осуществлению своего, Богом даннаго ему, высшаго предназначения, вследствие чего над ними исполнялись слова Христа: вы есте соль земли, вы есте свет мира; тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на Небесех. [Мф. 5, 13-14, 16] В этом идеале было заложено земное счастие и вечное спасение русскаго народа, а также его мировая религиозно-нравственная миссия.
Но это "святое святых" русскаго народа не имеет ничего общаго с конституционной и республиканской формой правления. Здесь человеческая личность не может найти поддержки в осуществлении своих высших религиозно-нравственных запросов. Здесь самым главным делом является политическая партийная борьба не на живот, а на смерть, и с точки зрения этой борьбы расценивается личность, которая с ея духовными интересами совсем не нужна демократическому строю, а нужна, как механическая частица государственной машины, как количественная сила. И это понятно. Демократическое государство управляется не этическим, а юридическим началом. [Л. Тихомиров. Монархич. государ., ч. иІ, стр. 83] А юридический закон, как выразился Пушкин, есть дерево и весьма далек от высших стремлений человеческой личности. Высшим благом здесь является воля народа, для которой не обязательны нравственныя начала. [Л. Тихомиров. Монархич. государ., ч. иии, стр. 150] И так как демократическое государство основано на количественной силе, то нравственная сила ему даже враждебна. [иbиd., ч. иІ, стр. 316—317]
Ясно, что конституционный и республиканский государственный строй не может иметь какого бы то ни было соответствия самому высшему влечению русскаго народа, его религиозно-нравственному идеалу.
Зато монархия в России, как нельзя лучше, соответствует этой идеологии; о чем уже говорит самое назначение монархической верховной власти, которое состоит в том, чтобы монарх был представителем идеала народной жизни и направлял государственную деятельность сообразно этому идеалу. [иbиd., ч. иІ, стр. 203]
Как мы уже говорили, это монархическое свое назначение осуществлялось великим князем, а затем царем и на деле. Царь и в своей личной жизни, и в государственной деятельности был выразителем народнаго идеала. [Конечно, мы не имеем в виду Петра и и Екатерину ии] Являясь первым и ве рным сыном Церкви, он был и покровителем русскаго народа в удовлетворении его высших религиозных потребностей, будучи в то же время в других областях его жизни по преимуществу олицетворением милости и отеческой любви. В нем челове ческая личность подданных находила могущественную поддержку и удовлетворение во всех ея духовных порывах и высших ценностях.
А так как для русскаго народа духовная сторона его жизни была дороже всего на свете, то отсюда будет понятно, почему русский народ относился с такою великою любовию к своим монархам, всеце ло им дове рялся, отличался беззаветною им преданностью, до готовности полагать за них свою жизнь, и свято охранял права их царской самодержавной власти.
Интересно отметить, что эта преданность русских людей своему царю и царской самодержавной власти не могла поколебаться даже в период смутнаго времени. А между тем, тогда для русских людей могло быть очевидным умаление авторитета царской власти, которая не могла предотвратить смуты и справиться с нею. Ясно было и то, как омрачена была в сознании народа самая монархическая идея деяниями самозванцев-авантюристов.
Но в допетровскую эпоху русский народ в целом был не тронут в своей вере, он не изменял еще своей идеологии. Поэтому, в то время, как бояре, пользуясь кризисом царской власти, де лали попытки ограничить ее — сначала в отношении Василия Шуйскаго, а затем Михаила Феодоровича, чему благоприятствовало и проявление демократических начал казачьей вольницы, русский народ свято оберегал права царскаго самодержавия. Постепенно, при посредстве земских соборов (1620—1625 г.г.) он уничтожил все поползновения ограничить власть царя Михаила, как и самыя ограничения, которых успели достигнуть бояре. [иbиd., ч. иии, стр. 52—55]
Движимый православною верою, русский народ во всех всероссийских бедствиях смутнаго времени винил не царскую власть, а себя самого. Вот почему он каялся пред царем Михаилом и торжественно клялся ему, давая обещание исправиться. [Л. Тихомиров. Монархич. государ., ч. иии, стр. 206—208]
Этот факт является весьма знаменательным. Он показывает, что никакия несчастия смутнаго времени не могли разлучить русский народ с царем и изменить его взгляда на него, как на своего самодержавнаго повелителя, как на священнаго и неприкосновеннаго главу своего, как на Помазанника Божияго.
Но когда православная вера стала расшатываться в русском народе, то соответственно с этим начал изменяться и взгляд его на царя и его власть. В данном случае нельзя не отметить возстания декабристов, бывшаго в 1825 году и имевшаго своею целью уничтожение у нас самодержавнаго строя. Это возстание также является знаменательным фактом, только весьма прискорбным. Оно показало, что в русском народе стало меркнуть русское миросозерцание и религиозно-нравственный идеал его стал заменяться политическим идеалом. Зде сь причина изме нения взгляда русских людей на царскую самодержавную власть.
И чем больше отходил русский народ от своего религиозно-нравственнаго идеала, тем сильнее и сильнее заявляло себя в русском обществе конституционное и даже республиканское движение, которое вылилось у нас в "освободительное движение" и окончилось свержением царя и гибелью России.
Несомне нно Господь наказал русский народ за его удаление от Него, за то, что он заменил свой религиозно-нравственный идеал, к которому был призван Богом, политическим идеалом с его стремлением к учреждению в России демократическаго строя, к чему русский народ никогда Богом не призывался.
Несомненно также и то, что за наше покаяние и за великия страдания русскаго народа и за то, что он среди всех своих небывалых бедствий сохраняет православную веру, Господь помилует его и дарует нам опять Россию. Но чтобы возродить ее, мы должны опять вернуться к своему религиозно-нравственному идеалу и на основании его возсоздать царскую самодержавную власть.
Итак, не трудно отсюда понять, почему наша св. Церковь не может не содействовать учреждению в России только исконнаго царскаго самодержавнаго строя, и почему она должна отвращаться от появления в России демократических форм правления, как совершенно чуждых и несоотве тствующих ре лигиозному идеалу русскаго православнаго народа.
Но не в одном только этом несоответствии заключается суть дела. Демократическия формы правления не только далеки от религиозной русской идеологии, но и враждебны ей. Поэтому, если та или другая демократическая власть установится в России, то Церковь будет поставлена в положение гонимой, т. е. тогда произойдет, если не юридическое, то фактическое отделение Церкви от государства. Это будет означать, что Церковь окажется без помощи со стороны государственной власти и будет поставлена в такия условия своего существования, которыя должны повлечь за собою крайне угнетенное ея положение.
Не надо забывать, чго демократических форм правления у нас требовали представители либерализма, в особенности, его крайних направлений, которые не только совсем порвали с религиозно-нравственным идеалом русскаго народа, но сделались непримиримыми врагами нашей Церкви.
С другой стороны, будем помнить, с какою ревностию, вместе с Достоевским, отстаивали наш исконный царский самодержавный строй М. Филарет Московский, Еп. Феофан Затворник, о. иоанн Кронштадтский, о. Амвросий Оптинский и весьма многие достойнейшие представители православной Церкви и св. нашей Руси. Они открыто осуждали стремление к введению у нас демократическаго государственнаго строя, ибо хорошо сознавали, что этим воспользуются все враги России, чтобы погубить св. Церковь нашу, а вместе с нею и всю св. Русь.
Вне всякаго сомнения, на отделение Церкви от государства русская безбожная интеллигенция во главе с ея руководителями-масонами смотрела, как на главное средство борьбы с Церковию. "Борьба против Церкви,— по свидетельству изследователей масонства,— кончится, когда отделение Церкви от государства станет совершившимся фактом, когда Церковь станет частным обществом". [Нис: "Основныя черты современнаго масонства". Стр. 4]
Таким образом, отделения Церкви от государства желали явные враги православной Церкви, как средства ея уничтожения. Но к осуществлению сего желания стремятся и скрытые враги Церкви, которые лицемерно, под предлогом своих, якобы, забот о благе ея, — в целях приобретения ею полной свободы и независимости от государственной власти, проповедуют отделение Церкви от государства.
Конечно, это осуществимо только при введении в России демократическаго строя, ибо мнение, что отделение Церкви от государства допустимо и при монархической самодержавной власти в России, является абсурдным. Истинный самодержавный монарх не может согласиться на это отделение, ибо самое главное его назначение заключается в том, что он есть слуга Божий и покровитель Церкви, а не враг ея.
Поэтому отделение Церкви от государства могут у нас провести, по освобождении России, только враги ея, и притом, по учреждении в ней того или иного демократическаго строя правления, в котором заложена гибель нашей Церкви.
Отсюда ясно, что Церковь не может быть безразличной к тому, какой государственный строй будет в России; она может ради своего собственнаго блага и ради возрождения своей родины стремиться к возстановлению в ней только одного государственнаго строя — самодержавной власти царя Помазанника Божияго.
Материал создан: 15.10.2014
