Неизвестные мусульмане из прошлого

Преамбула
Главы из книги А.Е. Алекторова «Инородцы в России» от 1906 года

Глава 25

Казалось бы, что при таком положении вещей, инородцы должны были бы питать к нам самые добрые, даже нежные чувства, но этого не приходилось нам видеть. С того времени, как Крымский полуостров должен был принять чуждый властителей (1783), население его начало уменьшаться, - многие местности обратились в пустыню. В 1736 году один европейский резидент, французский консул Эворка, исчислял ратные силы Перекопской орды в 150 000 человек и, сверх того, насчитывал 40 000 семейств ногайских татар. Через 68 лет, в 1804 году официальные документы определяли уже только в 140 000 человек все население Крыма, которое прежде превышало цифру полумиллиона, то есть, было вдвое многочисленнее, чем в наши дни.

В следствие Крымской войны 1854 – 1855 года, потом с 1860 до 1863 годы татары массами эмигрировали, отправляясь искать убежище – во владениях турецкого султана. Более пятисот деревень и поселков совершенно опустели до последнего жителя в этот период татарского исхода; вслед за крымцами потянулись и наши казанские татары. При наборе в 1855 году множество рекрутов-татар бежало в Бухару и Ташкент, так как им нельзя было сражаться с единоверными. И действительно – в Коране сказано:

«Верующему не подобает убивать верующего, разве только по ошибке. Кто убьет верующего умышленно, тому воздаянием будет геенна, в которой он будет вечно. Бог прогневался на него, проклял его и приготовил ему великую муку»

Когда в 1828 – 1829 году покорены были долины Аракса и Куры, до, 130 000 армян пришли из Персии и Турции, чтобы под покровительством русской армии, поселиться в этих долинах и заменив собой курдов и татар, стремившихся в свою очередь уйти на земли, оставшиеся во владении магометан. Во время последней войны, 1877 – 1878 годов, произошло подобное же явление: из Ардаганского округа, в долине верхней Куры, и из Карской области, в бассейне Аракса, почти все мусульманское население поуходило в пределы Турции, а в замен их явились массой армяне.

В 1864 году абхазцев было около 150 000 человек. А в 1877, перед турецкой войной, число их уменьшилось на треть, да более 20 000 эмигрировало после того, как турки принуждены были оставить укрепленное местечко Сухум. Побежденные при императоре Николае Павловиче черкесы, или адыге, жившие исключительно на северном склоне Кавказа, в долинах верхних притоков Кубани, не пожелали подчиниться власти победителей и, вместо того, чтобы поселиться в низменной равнине, как им было предложено, предпочли совсем выселиться из страны всей своей массой. Только 70 000 согласились остаться на сделанных им условиях, а 258 067 душ покинули своей отечество и направились искать убежище в Европейской Турции, в Анатолии, на Кипре и в других местах Оттоманской империи.

Что же нашли эмигранты в чужой им стране?

В некоторых местностях более половины их умерло от голода и от болезней, несколько месяцев спустя после того, как оставили они свою дорогую родину. Прибывши в страну, где им предоставлена была земля, черкесы очутились среди враждебного им населения, чуждого и по языку, и по нравам, и по религии. Однако это обстоятельство не послужило уроком другим. Эмигрировавших с 1858 по 1864 годы черкесов было около 398 000 человек.

Отправившись в русские владения в 1763 году, кабардинцы приняли крещение и поселились в степи, по среднему течению Терека. В начале XIX столетия более 40 000 кабардинцев ушли из под русской власти и отправились к туркам на Кубань, где им было оказано убежище и дана земля, на которой и до сих пор еще живут потомки «беглых кабардинцев». Чеченцы равнины и гор, как известно, сражались с наибольшим ожесточением против русских. В XVIII столетии Дауд-Бег и Омар-Хан, в XIX – Хари-Молла и Шамиль группировали вокруг себя чеченцев, которые, как магометане-сунниты и более последователи своего культа, нежели их единоверцы – черкесы и абхазы западного Кавказа, боролись с той энергией, которую придает фанатизм, соединенный с любовью к необузданной свободе и страстью к битвам. Будучи побежденными, они тысячами потянулись в турецкую Армению, где и гибли в стычках с новыми соседями.

Из Терской области происходили выселения туземцев в Турцию в 1887 – 1888 годах, а может быть от времени до времени выселяются и теперь как из этой области, так и из Закавказья. По крайней мере, сравнительно недавно, в газете «Переводчик», мы прочитали следующее: - «Тифлисские газеты сообщают, что мусульманское население Ахалцихского уезда, напуганное слухами, что в домах их поставят солдат, собирается эмигрировать в Турцию. Ни в каких областях русское правительство, замечает газета, доселе не ставило еще солдат в мусульманские семейные дома, - не сделает этого и в Ахалцихском уезде, а потому не следует верить слухам о постое, ибо, испугавшись мираж, вы распродадитесь и убежите, а ловкие люди, купив ваше достояние, будут смеяться над вашей простотой».

Что же все это значит?

Если даже самых ничтожных слухов достаточно для того, чтобы целый инородческий уезд снялся и бежал из пригревшего его государства, - значит жители этого уезда не заслуживают совсем никакого доверия и в военное время представляют собой только гнездо, в котором найдет себе приют наш неприятель. Нам не хотелось бы приводить здесь русской пословицы, но она как-то невольно выливается сама, звучит в наших ушах: - «как волка ни корми, он все в лес глядит». Справедливость этой пословицы особенно наглядно подтверждают собой татары. Когда вы будете, читатель, в Казанской губернии, в Пензенской, Уфимской, Оренбургской, Астраханской, взгляните на любую татарскую деревню и – вы увидите полную обособленность жителей её и отчужденность от русского населения.

Это своеобразный, ничего общего, за исключением станового пристава, с коренным населением страны не имеющий мир, да и пристав то бывает иногда в татарских волостях из татар же. Другой тип людей, другая одежда, другой язык; одним словом – вы заграницей. То же замечается и в Туркестане. Живя среди русского населения, имея с ним постоянные сношения (торговые, служебные, повседневные), говорит Н. Васильев, ташкентские татары тем не менее строго обособлены в жизни семейной, в своем интимном chez-soi, доступном лишь единоверцу-единоплеменнику; татары – колония, близкая к нам физически, но весьма далекая от нас по своим симпатиям и интересам, а потому, как и все чуждое, пока мало знакомое нам во многих отношениях.

Сибирские мусульмане группируются главным образом в Тобольской губернии, в числе до 150 000 душ, проживая близ Тюмени, Тары и Тобольска. Составляя по несколько волостей вокруг городов этих, мусульманские общины имеют даже свои особые волостные управления и старшин. Когда губернаторы Тобольской и Томской губернии стали проектировать слитие волостных управлений без разделения на русские и мусульманские, татары, желая сохранить старый порядок вещей, избрали доверенных для ходатайства об изолировании их. Мамадышские татары не хотели даже именоваться «крестьянами» и обратились за разъяснением по этому вопросу в газету «Переводчик».

Запертое от всего образованного мира физическими и духовно-нравственными преградами, мусульманское население Средней Азии в продолжение многих веков вело жизнь совершенно исключительную, не похожую на жизнь прочих народов. Коренным основанием этой жизни служил и служит, как известно, религиозный кодекс - «шариат», буквально – «путь» для достижения цели, указанный Богом каждому мусульманину, определяющий все проявления жизни последнего, от рождения до смерти, и излагающий права и обязанности мусульман по отношению к Богу, самому себе и другим лицам.

Нужно заметить, что «шариат» по своему составу и характеру представляет систематически разработанное арабскими учеными каноническое и гражданское право мусульман, насколько оно проявилось в основной книге мусульманства – Коране. Поэтому «шариат» не есть название какой-нибудь одной книги, а содержание многих книг, излагающих права и обязанности мусульман.

В Средней Азии «шариат» практикуется по книге, называемой «Мухтессер-Уль-Викаят», в Индии – по сборнику «Гидая», в Турции – по «Мультека». Под влиянием «шариата», с течением времени несколько изменившегося против своего первоначального типа, и при отсутствии, вне этого кодекса, всякой умственной жизни и движения, мусульманское население Средней Азии сложилось в весьма компактное и однообразное общество, с своеобразным, как и внутри России, бытом и с особым миром понятий, идей, нравственных правил и мировоззрений. Не только всякое мусульманское сочинение, о каком бы предмете оно не говорило, даже об усладе женщин (Лязетиниса), всегда начинается религиозным предисловием и даже представление маскарабза – шута, дарваза – канатного плясуна, фокусника, постоянно предшествуется и оканчивается молитвой.

При этом, как и следовало ожидать, в мусульманском обществе должны были выработаться свои особые, ему только свойственные идеалы. Воn почему в центральной России ли, в Сибири ли, на Кавказе ли, в Крыму ли – всюду вы можете встретить положительное пренебрежение татар ко всему русскому. Так и скользит в каждом мусульманине, если он не первобытен подобно народу киргизскому, не то насмешка, не то презрение, не то какая-то ненависть к этим «гяурам», «харбиям», «кяфирам», среди которых volens-nolens приходится жить. Другого чего-либо, лучшего, пока не проникнет в среду магометанского населения: духа гражданственности едва ли можно ожидать.

Законодательная книга мусульманских народов, которая есть альфа и омега жизни каждого правоверного – Коран, говорит следующее:

«Верующие не должны брать в друзья себе неверных, минуя верных; кто же будет делать это, тому не будет защиты от Бога, разве того случая, когда будет опасаться их при прямой опасности».
«Верующие! Не входите в искреннюю дружбу ни с кем кроме себя самих; они (неверующие) непременно сведут вас с ума; они желают того, чтобы погубить вас».
«Верующие! Не берите себе в друзья ни отцов ваших, ни братьев ваших, если они неверие предпочитают вере: те из вас, которые подружатся с ними, те законопреступники». (глава «Семейство Имрана» 27 и 114 – сура 3, глава 9 «Покаяние» 28)

Можно ли после этих стихов, смотря на дело с точки зрения Корана, рассчитывать на искреннюю дружбу мусульман к русскому народу, можно ли положиться на слова Гаспринского, так великодушно, как мы видели, назвавшего нас старшими братьями? Если бы мы действительно были его братьями, он в душе своей, а может быть и прямо отвернулся бы от нас, как христиан, не пожелавши быть законопреступником. Как иллюстрацию к устоявшимся отношениям между татарами и русским народом, приведем уголовное дело, разбиравшееся в 1888 году симферопольским окружным судом в Феодосии.

Татарка села Байдр, Ялтинского уезда, влюбилась и пожелала выйти замуж за христианина Куртбачанова; для этого на бежала с женихом своим на хутор Феодосийского уезда, где и готовилась к принятию святого крещения. Узнавши об этом, прежние соседи её напали толпой напали на хутор, требуя выдачи бежавшей. Когда получили отказ, татары пустили в дело огнестрельное оружие, но встретили также вооруженную защиту. Скоро два брата Куртбачановы были ранены, а толпа, не найдя невесты, успевшей убежать, разграбила дом их и, услышав о приближении другой толпы, спешившей на помощь атакованным, разошлась.

Один из раненых на третий день умер, а жених, пролежав несколько дней в больнице, оправился и, по крещении невесты, женился. Подсудимых было пять человек, из которых четверых приговорили к каторжным работам, а пятый был оправдан.

Глава 26

Если бы читатель пожаловал в татарскую школу, он нашел бы, что ни в одном медресе и мектебе преподаватели и ученики не знают имени Государя Императора и даже не желают его знать; русский язык преподается в весьма немногих школах. Теперь на это обращено уже внимание высшего начальства. Министр народного просвещения, на основании доставленных ему попечителями округов сведений, уведомил, что магометанских школах употребляются, кроме печатных книг религиозного содержания, рукописные книги и тетради, заключающие в себе стихи и песни на татарском языке, в которых оплакивается зависимость татар от Российского государства, восхваляются турки и другие мусульманские народы востока, умаляется значение русского народа, выражается сожаление об участии мусульман, призванных к исполнению воинской повинности, прославляется сила ислама, внушается надежда на будущее торжество магометан над неверными и т.п.

Хотя в некоторых из означенных песен изредка высказывается уважение к русскому Монарху, но значительное большинство их проникнуто неприязненными чувствами к русскому народу. Песни эти поются учениками в свободное время в школах и домах родителей, среди собравшегося народа, и являются настолько распространенными, что сборники, составляющие принадлежность почти каждого грамотного ученика-татарина, могут быть найдены в каждом доме, из которого ученики ходят в медресе или мектабе. Кроме того, учебным начальством обнаружено, что в числе печатных книг, употребляемых в школах мусульман, встречаются нередко константинопольские издания, в коих проводятся мысли, прямо враждебные русским государственным началам.

Так, например, в некоторых из книг доказывается всемирное падишахство турецкого султана, высказывается мнение, что все мусульмане, где бы они ни были, состоят его подданными. Это подтверждается, как мы ниже увидим, и наблюдениями частных лиц.

Татар и киргизов, с самых малых лет, муллы учат, что в суде присягой можно оправдать правоверных, хотя бы и неправых, если в противной стороне является христианин, еврей или язычник, что оправдать магометанина, судящегося с русским, дело богоугодное, какие бы меры для этого ни были приняты.

Нам неоднократно приходилось встречать в Букеевской орде киргизов, утверждающих, что покушение на собственность неправоверного = дело законное и что об этом они слышали еще в медресе или мектебе от мулл. Эти просветители народные учат только невежеству и в политическом отношении далеко небезопасны, так как всем и каждому напевают одно и тоже, что русскую землю возьмет скоро турецкий султан, тогда все люди сделаются мусульманами.

Турция имеет для правоверных вообще громадное значение. Средне-азиатские ханы хотя и не считают себя её вассалами, но когда им приходится туго – всегда обращаются к султану за помощью и тогда величают его главой правоверных, держащим высоко знамя и меч ислама. Султан считается у них «первым среди первых», на что, конечно, и имеет право, в виду того, сохраняет «кыбле» - храм, или «бейт-ульхерам» - священный дом, то есть Мекку, владеет страною, отнятой от «кяфиров», - балканским полуостровом и крепко держит святыню всего христианского мира – «бейт ульму каддес» - святой дом, то есть Иерусалим.

Город этот, священный и для мусульман, так как отсюда пророк вознесся на небо. Горы – Мориа и Хеврон усердно посещаются правоверными; здесь на том самом камне, на котором Авраам намеревался принести в Жертву Исаака, молился Магомет. До сих пор на камне этом хранится отпечаток сделанный головой пророка. Сохранились и следы рук архангела Джабраила (Гавриила), удержавшего камень, когда тот вздумал было полететь на небо вслед за конем Магомета. Уже за одно это Иерусалим должен оставаться в руках правоверных.

Когда в 1853 году в средне-азиатских ханствах заговорили о намерении России покорить мусульманство, уничтожить «мемлекети Рум» - царство Римское, как называют Турцию, отнять у мусульман «хазрети Исса», святого Иисуса, правоверные готовы были подняться, как один человек. В подтверждение того, что турецкое государство имеет для мусульман, особенно российских, громадное значение, сошлемся еще на корреспондента «Сына Отечества» и на господина Дедлова. Первый из них, во время круговой поездки по России, разговорился, между прочим, с татарином.

- Отчего вы, живя в России, не учитесь русскому языку, - спросил корреспондент.

Татарин отмалчивался и переходил обыкновенно к другим разговорам, но впоследствии, узнавши, что собеседник не господин-чиновник. А просто господин, вместо ответа спросил:

- Разве Россия турецкое государство?

Такая постановка вопроса смутила корреспондента, и только впоследствии, говорит он из беседы с татарами узнал я, что они ждут своего мессию, который отвезет их в Турцию.

Господин Дедлов пишет прямее.

Судя по отличным мечетям, читаем мы у него. В стиле уездных церквей, белых с зеленым куполом и золоченым шпилем, на котором за рожок укреплен золотой полумесяц, судя по упитанным татарам-купцам, то и дело разъезжающим на отличных лошадях, но на простых дрогах, даже без кузова, а просто прикрытых войлоком, судя по множеству простой татарвы-торговцев, рабочих и извозчиков, - Троицк больше татарский город, нежели русский. Как-то это конфузно! Троицк – и столько же мечетей. Сколько церквей, да еще, говорят, какой-то ревнитель ислама, миллионер Алей Валеевич Бикбердинов, или что то в этом роде, хочет возвести еще мечеть. Право, конфузно!

Видеть в русском городе кирку, костел – ничего, а шесть мечетей подряд – конфузно; ведь как-никак – а на макушках у них полумесяц, а мы с вами, читатель, «гяуры», неверные собаки. Вслед за тем, продолжает Дедлов, я еще больше сконфузился. Меня везет извозчик-татарин, из тех, которые, по пословице – «татарин либо насквозь хорош, либо насквозь мошенник», - был насквозь хорош: глуп и честен, как честный вол.

- Хорошие у вас мечети, - сказал я.

- Страсть хорошие! Наш купец шибко богатый, - все казанский купец.

- А пускают в мечети?

- Господ пускают, - ничего.

- Это хорошо, что пускают; вот в Истамбуле (Константинополь) и то даже пускают.

- Врешь, барин, в Истамбуле не пустят.

- Отчего же?

- Там наш татарский царь живет, за морем, значит, в Истамбуле, - шибко сильный царь; он всю землю может забрать, только не хочет.

- Отчего же не хочет?

- В законе дело такое сказано: сказано, что нельзя, он и не хочет. В законе сказано: будет у татарский царь три таких человека, что всю землю, все царства завоюют, и все татарами станут.

- Как же они втроем-то завоюют?

- Стало быть, такое дело в законе написано. У них шашка такой будет, на пол версты и больше будет расти; махнет – все зарубит, - в законе сказано такое тут дело, - все татарами станут.

Глава 27

Но теперь обратимся к муллам.

Что мулла скажет, то для татарина, башкира или киргиза – свято, почти закон; мусульмане как-то не допускают мысли, что почтенное сословие мулл могло выдумывать, что им взбредет в голову, лишь бы была польза их личному интересу. Отсюда проистекают разные злоупотребления, и муллы нередко стоят во главе разного рода возмущений. Так, в заседании Казанского Общества археологии 12 декабря 1891 года В.Н. Витевским были сообщены данные относительно Батырши Алеева, предводителя в Башкирском мятеже в царствование Императрицы Елизаветы Петровны. Эти данные господину Витевскому удалось извлечь из государственного архива, где он нашел о бунте башкир под начальством Алеева целое дело. Объясняя причины бунта и характеризуя Батыршу, В.Н.Витевский сообщил следующее.

«Ревнители магометанства не смогли помириться с таким порядком вещей, какой устанавливали у них русские власти. Они старались убедить башкир, что русские архиереи, попы и другие насилием, нападками, лукавством и обманом из магометанской веры в христианский закон обращают».

Число недовольных постоянно росло и особенно увеличилось в 1754 году после Высочайшего указа о замене башкирского ясака покупкой соли из казны. Зимой 1754 года был командирован из Оренбурга в Уфу генерал-майор Тевкелев, который, объявил башкирам: - «за противные ваши дела и слова бороды ваши уже щипаны, а далее – в чем проговоритесь и в какую вину впадете, и – головы свои потеряете» . Башкиры, хотя и подчинились воле правительства, но втайне еще больше озлобились против русских и только выжидали благоприятного случая к отрытому протесту.

Руководителем недовольных и явился Батырша, мещеряк-мулла, настоящее имя которого было Абдулла Мязгяльдин. Батырша жил в деревне Карышевой. Уфимского уезда, на Сибирской дороге; он отличался умом и непримиримой ненавистью к русским. Проповеди его доставили ему славу такого ученого, с которым почти никто из мулл не решался вступить в какие-либо прения. Явившись однажды в деревню старшины Мусселима, Батырша начал проповедовать по Корану. Весь простой народ и муллы, под впечатлением его проповеди, упали перед ним на колени. После проповеди Батырша стал выслушивать жалобы народа на и обиды и притеснения русских властей. Наслушавшись зажигательных и протестующих речей, Батырша отправился в соседнюю деревню Салчугут, куда на свидание с ним собрались до семидесяти влиятельных башкир.

Как здесь, так и в других деревнях ему пришлось встретить общее недовольство русскими порядками. Под впечатлением этого недовольства он вознамерился поднять весь магометанский мир Прикамья и Поволжья и произвести всеобщую резню русских в нынешних губерниях:

Уфимской,
Оренбургской,
Самарской,
Казанской
Вятской и
Пермской

С этой целью Батырша обратился к мусульманскому народу с длиннейшим воззванием. Указывая на прежнюю независимость, на былые времена булгар-мусульман, на бедность и рабство магометан в нынешнее время, на обиды со стороны русских властей и тяжелые работы башкир при сооружении крепостей и на заводах, Батырша был уверен в успехе, но этим надеждам не суждено было осуществиться. Бунт был подавлен в самом начале, хотя Батырша и ускользнул от преследования. С небольшой частью своих соучастников он скрывался некоторое время в лесу, затем решился пробраться в Санкт-Петербург, чтобы лично рассказать Государыне о нуждах и притеснениях, претерпеваемых башкирами.

Пробравшись в Казанский уезд, он всю зиму 1755 - 1756 года скрывался в одной яме и жил подаянием. С наступлением лета он вышел из ямы и снова появился в Башкирии, но 9 августа того же года был пойман в деревне Асяк, в 150 верстах от Уфы. Схватили его не как бывшего предводителя восстания, а по подозрению в покушении обворовать мечеть. Арестованного Батыршу сначала отправили в Уфу, затем в Оренбург, а оттуда – в Петербург.

В конце концов его посадили в Шлиссельбургскую крепость, где он находился до 24 июня 1762 года, когда полковник Бередников, комендант этой крепости, донес, что Батырша пытался ночью уйти из тюрьмы. Воспользовавшись удобным случаем, Батырша, скованный по рукам и ногам, ухитрился схватить принесенный солдатом Хомутовым топор и всех часовых зарубить; вскоре и сам Батырша помер. Сенат получив донесение об этом, приказал зарыть труп его за крепостью в яму. Так кончил дни свои один из ревнителей магометанской веры и свободы башкир.

Муллы же были виновниками войны нашей с Бухарой в 1867 – 1868 годах. Как известно, бухарский эмир откладывал объявление войны от одного праздника до другого; но когда прошел спокойно курбан-байрам, праздник в память жертвоприношения Авраама, напоминающий правоверным о необходимости жертвовать всем, когда того требует вера, то духовенство, пользуясь отсутствием эмира, бывшего на богомолье у Богу-эдина, в окрестностях Бухары, составило «ривояд» о «газавате» против русских.

Ривояд – постановление духовенства и казиев, основанное не на «шариате», а на примерах прежнего времени. Эмир был объявлен неспособным управлять народом и в особенности вести войну, так как в битве под Ирджаном, в мае 1866 года, он сам подал пример бегства после первых же русских выстрелов. В Самарканде муллы до того бесчинствовали, что командовавший тогда войсками Осман, из беглых казаков, должен был принять крутые меры: высланы были войска, которые и прекратили беспорядок, положив на месте 62 человека.

Внушения указанных, то есть утвержденных правительством, уфимских мулл привели к кровавой развязке – преобразованию нашей степи в 1868 году. Подстрекаемые муллами, султанами и Хивою, киргизы разграбили почтовые станции, а под конец сделались настолько смелы, что угоняли табуны лошадей из под самых укреплений, как это случилось, например, под Уральским укреплением, откуда угнано было 300 лошадей, а также под Эмбенским постом, откуда угнали 200 казачьих коней и, наконец, близ Уильского укрепления, откуда угнано 200 артиллерийских лошадей. Как свидетельство, до чего могла дойти самоуверенность киргизов, можно привести условия предложенные ими Оренбургскому генерал-губернатору:

Дать им особого муфтия
Назначить им уездных начальников из мусульман
Избавить от новых податей
Оставить им, - ничем, впрочем, не стесняемое до сих пор – право перекочевок
Отменить разделение на области, оставив народ, по прежнему, в ведении Оренбурга
Не требовать выборных от каждых 10-15 кибиток

Кроме того, под влиянием нелепых слухов, распускаемых также указанными муллами, киргизы опасались, что их заставят строить города и села, будут брать с них рекрутов, обратят в христианство, как будто бы была нам какая-нибудь выгода приобрести тысячи плохих христиан! До сих пор мы не только не допускали проповеди «Слова» мусульманам, но даже, по возможности, отвергали просьбы туземцев, которые хлопотали о принятии их в православие. Благовидным предлогом служило незнание русского языка, а следовательно и невозможность огласить неофита словом истины.

Кто не помнит «княжеских» беспорядков, происходивших в Казани? Они, правда, улеглись, но под внешней оболочкой покорности тлеется неприветливый огонек, стремящийся перейти в настоящий пожар.

Вскоре после объявления Высочайшего повеления, по которому назначение в муллы обусловлено знанием русского языка, среди татар Симбирской губернии началась активная агитация о принесении ходатайства на Высочайшее имя об отмене этого указа. Муллы подбивали к этому татарское население. Вследствие агитации татарское население десяти деревень Больше-Тарханской волости в феврале месяце 1891 года устроило сход, на котором и постановило составить прошение на Высочайшее имя об отмене вышеназванного указа. На том же сходе были выбраны уполномоченные для представления прошения в Петербург.

Спустя некоторое время, когда прошение было готово и татарам оставалось только отправить его по назначению, в село Большой Тархан прибыл симбирский исправник Шауман и потребовал выдачи ему этого прошения, но татары отказались исполнить требование исправника, а когда он пригрозил силой отобрать прошение, то татары начали шуметь. На шум собралось все татарское население, чем и вынудили их удалиться из селения. Отъезд их толпа провожала криками и бросала им вслед комья грязи и камни. Произведенным по этому поводу следствием было выяснено, что главными виновниками беспорядков были муллы и несколько простых татар; их предали суду по обвинению в явно насильственных действиях против полицейских чиновников. Суд приговорил десять человек, наиболее виновных, к заключению в тюрьме на шесть месяцев, а остальных к аресту при полиции на один месяц.

Глава 28

Если даже указанные муллы, из под самих рук русской администрации, на её глазах учили и учат народ вовсе не в духе веротерпимости, если уж и они подают нередко повод к беспорядкам, чего же ожидать от выходцев из Бухары и других магометанских стран? Наши муллы, однако, не довольствуются своей паствой и весьма деятельно ведут пропаганду между разными народами и даже между старо-крещеными татарами, чувашами и черемисами.

Древняя религия черкесов была чрезвычайно смешанного характера: они были одновременно и язычниками, державшимися старых богов, и христианами, и магометанами по обрядовой стороне. Как язычники, они поклонялись Шибле, у черкесов был Сезорис, бог земледелия, обилия и домашнего вообще благосостояния, соответствующий по идее по празднествам в честь его древне-русскому Яру. Они чтили деревья, пораженные молнией, и преступник, мог находить между ними надежное убежище; считали, что боги воздуха, воды, леса, фруктовых деревьев, животных и всякой твари одухотворены веянием «великого духа» и имели свой культ: всему приносилась особая жертва, хотя бы в виде нескольких капель напитка, торжественно вылитого из кубка.

Такова была религия древних черкесов; но еще до второй половины XVIII века князья и дворяне считались большей частью христианами; преклоняли свои колена в церквах, развалины которых видны там и сям на вершинах холмов. Шейх Мансур обратил всех своих земляков в секту магометан суннитов, за что и был сослан на Соловецкие острова, где окончил жизнь свою среди ледяных покровов Белого моря. Влияние крымских ханов было направлено к тому же; из среды черкесов все более и более появлялось горячих последователей ислама и росла по мере того ненависть к русским христианам.

Осетины в продолжении десяти веков трижды меняли свою религию. Будучи тысячу лет назад христианами, они затем обратились в магометанство, а после, двести лет спустя, в царствование Тамары они снова возвратились к своей христианской вере. При новых политических переменах в XV веке, они во второй раз приняли магометанство, за исключением тех лишь, которые жили в соседстве с грузинами. Вопреки исповедуемому ими христианству, они, благодаря влиянию магометанских мулл, и теперь держатся некоторых магометанских обычаев, - особенно распространено между ними многоженство.

Давно ли были язычниками наши киргизы? Лет 40-50 тому назад, сознавая скудность своих понятий о религии, они говорили, что с них вполне достаточно ограничивать молитву возможно частым повторением слова «Алла», которое одной святостью своей имеет великую искупительную силу. Но этот религиозный компромисс существовал в душе номада до того лишь момента, пока в степи не появились татары проповедники; тогда киргизы толпами шли к ним для очищения грехов, и если проповедники умели неотразимо действовать на душу киргиза художественно развернутой картиной будущей жизни или мрачными красками изобразить падение современного благочестия, номад благоговейно внимал каждому его слову и под его руководством исполнял религиозные обряды. И вот теперь у киргизов мало осталось уже прадедовских правил и обычаев.

В 1862 году, по одним только официальным сведениям, в Чистопольском уезде, Казанской губернии, отпало от православия в мусульманство более 3000 человек старо-крещеных татар. Весь 1866 год, с самого начала, ознаменовался в Казанской и Симбирской губерниях почти повсеместным и упорным отпадением крещеных татар в магометанство. Отпадали целые деревни:

жители Кибяк-Козей Лаишевского уезда,
Елышевой Мамадышскогоуезда,
в Шулабыше,
Шепшеике,
Нурме,
Большом Битомаке и в Больших Метерях,

Казанского уезда, не смотря на все убеждения и увещания, сделанные им Казанским вице-губернатором господином Розовым, решительно отказались исповедовать православную христианскую веру, - верными православию остались немногие.

В предупреждение окончательного присоединения крещеных татар к магометанству, господин Розов вынужден был обязать все соседних мулл подпиской, чтобы они на будущее время не допускали крещеных татар в мечети, не совершали у них по магометанскому закону религиозных обрядов и не знакомили их с учением ислама.

Чем же было вызвано такое распоряжение?

По дошедшим до господина Розова слухам, некоторые из мулл, как, например, мулла деревни Малых Кибяк-Кизей, не чужды были влияния в утверждении крещенных татар в мусульманской религии. Костюм на отпадших был чисто татарский, головы – бритые, в тюбетейках; никто из них не носил на себе ни креста, ни пояса; жили все по-татарски; русского языка никто, за исключением стариков, не знал, да и те знали всего по несколько слов. Главными виновниками и руководителями религиозного движения между «крещеными» деревень Казанского уезда были крестьяне Василий Васильев, называвший себя Ибетуллой Максиновым, и Александр Федоров, называвшийся Гистуллой Абдюшевым, но эти татары действовали по внушением муллы Галима Салигулова, в Чистопольском уезде.

Ревнители магометанства распространили слух, что Государь Император даровал всем крещеным татарам право и свободу переходить из православия в магометанство, и ничем нельзя было разрушить легковерных. Стремлениям жителей деревни Кибяк-Козей к переходу в мусульманство особенно способствовал волостной голова из татар Пулат Абдрахманов. Крещеный татарин деревни Больших Кибяк-Козей Ларион Степанов в отказе своем от православия выразил, что он не признает над собой никакой власти, вследствие чего Лаишевский исправник заарестовал его и посадил в тюремный замок.

Крестьяне-татары, переходя из православной веры в магометанство, там и сям поднимали не раз знамя открытого бунта и желавших оставаться в православии принуждали силой и угрозами оставить христианскую веру. Деревня Верхне-Никитина, Чистопольского уезда, заселена крещенными татарами и чувашами и несколькими русскими семействами. Верхне-Никитинские татары и чуваши еще в 1843 году, в великий пост, заявили приходскому священнику, что они правил христианской жизни исполнять и обрядов святой Церкви соблюдать более не согласны и таким образом отпали от христианства.

В 1856 году они подавали прошение на Высочайшее имя об освобождении их от православия, через поверенного своего Талима Салгаулова, который для этой цели ездил в Петербург. Прошение было оставлено без последствий.

В августе 1856 года татары Верхне-Никитинской самовольно выстроили в своей деревне временную мечеть и там открыто совершали общественное богослужение по магометанскому обряду. Когда в последних числах мая 1866 года становой пристав явился в Верхне-Никитинскую для запечатывания мечети, отступники оказали ему сопротивление. И всему виною были муллы, совершавшие требы у крещенных татар, открывавшие для них двери мечети и школ, ездившие по селам для совращения православных в магометанство.

Татары магометане отличаются вообще ревностью и замечательным духом пропаганды, которая принадлежит не только муллам, но почти каждому магометанскому лицу, какого бы звания и пола оно ни было. Эта ревность к поддержанию и распространению своей веры в магометанах поддерживается огромным развитием среди татар магометанской грамотности и основными законами магометанского вероучения.

Магометане, в особенности женщины, при всяком удобном и неудобном случае внушают крещенным татарам, а равно и другим инородцам свою веру, ей мнимую божественность и что она прямо, сама по себе, ведет в рай, а на тех «крещеных», которые не желают или решаются отпасть от Церкви, действуют насмешками и поруганием русской святыни. Так известны случаи, когда фанатики-мусульмане подвергали святые иконы выковыриванию глаз и другим более безобразным и позорным поруганиям.

В июле месяце 1892 года в селе Байдары, на южном берегу Крыма, несколькими татарами было совершено весьма возмутительное кощунство при следующих обстоятельствах. Местные татары в этот день праздновали какой-то свой праздник и большой толпой собрались около кофейни; двое из них, Ахмет Ариф-Оглу и Асан Селямет-Оглу, отправились на православное кладбище, выломали могильный крест и, притащив его на веревке к кофейне, принялись всячески издеваться и хихикать над ним пред стоявшей праздно толпой.

Затем Асан Селямет-Оглу притащил с татарского кладбища памятник – камень, который и был поставлен около мечети, а крест вытащили за ограду и бросили около отхожего места. Еще подобный, возмутительный факт. Содержатель «Крымской гостиницы» в Симферополе Мустафа Шехаметов, нарядив в священническое облачение прислугу свою, повел ее в пьяном виде в кабак и затем в публичный дом, где с содержателем Крицким глумились над импровизированным священником.

В Казанском Обществе Археологии, Истории и Этнографии в декабре месяце 1891 года господин Износков читал доклад о Кара-Акуновской волости Уфимской губернии. По словам его, среди иноверцев в этой волости есть черемисы-язычники, которые давно уже оставили свою языческую веру и желают принять магометанство, но никак не могут найти человека, который указывал бы им нужный для этого закон.

Процесс отатаривания совершается очень просто, по причине лингвистической близости финских языков к татарскому. Финские инородцы очень легко усваивают татарский язык, как это видно в уездах Чистопольском, Спасском, Тетюшском, и других, где они соседятся с татарами-магометанами. После усвоения татарского языка, при свойственной татарам пропаганде, они принимают магометанскую веру и окончательно сливаются с татарами, увеличивая таким образом, массу татарского населения.

Глава 29

Кому не известен общий взгляд магометан на русскую веру, как на самое грубое идолопоклонничество? Более трехсот лет прожили они между нами и, к стыду своему, доселе не знают, какие понятия имеют русские о Боге, какая вера у нас. Чуваш, черемис м других инородцев, которые держатся верований предков своих, татарские ученые давно уже причислили к «мяджусам», то есть исповедывающим веру магов (Коран, гл. XXIII, стр.17), но какая вера русских? Прямого ответа на этот вопрос в голове многих и самых ученых татар-магометан не отыскивается.

Господину Саблукову приходилось слышать от татар Казани, что прежние ученые их обращаясь к ученым Турции и Бухары с вопросом: как им, магометанам, живущим в России, считать русских соответственно вере, какую они держат? Считать ли их народом писания(аглю-ль-китаб,-Коран, гл.3, стр.99,103,106), руководствующимися в вере какою-либо книгой, заключащей откровение, или считать их многобожниками (мюшрик – Коран, гл.:, стр. 14,100), какими были арабы до Магомета, поклонявшиеся, кроме Бога, другим низшим богам, или принимать их за «мяджусов» (Коран, г.22.стр.17), - за исповедывающих религию, которая, по суду татар-магометан стоит на одной степени с религией чувашей и черемисов?

Разыскание осталось неразрешенным, а мы, также к стыду своему, не нашли средств познакомить татар с основами христианского вероучения, и вот остались для них «кяфирами». Татары-магометане, в виду этого, не только русским, но даже свои христианам «кряшенам» не подают мылостыни, говоря, что «это по закону ихнему грех». Татары, а за ними киргизы и башкиры не едят даже мяса русского закола, вопреки положительному тексту Корана, разрешающим свои последователям есть мясо христианского закола.

Молитвы на царя не ежедневных намазах даже в магометанских странах, по магометанскому уставу, вообще не положены.

Только в пятницу, во время так называемого соборного моления (джума), на «Хутбе» возносится муллою с кафедры моление за царствующего халифа или государя, который называется при этом по имени в странах мусульманских; наши же татары это молитвенное воззвание делают без имени Государя общей фразой: «помоги Господи тому, кто помогает вере», утверждая, что они здесь разумеют царствующего в России Государя.

Это заявление высказывается с целью показать, что они не противники царю и чтобы привлечь милостивое внимание Государя Императора. Уважение к русской вере в магометанах немыслимо, а молиться за царя, особенно русского, повторяем, не входит в состав магометанского богослужения, по крайней мере – ежедневного.

Справедливость этих мыслей наглядно подтвердил крестьянин Шагабутдин Сайфутдинов, дело которого разбиралось в Казанском окружном суде. Подсудимый 29 лет обвинялся по статье 274 Уложения о наказаниях. Будучи последователем в свое время пресловутого вероучения и основателя магометанской секты Ваисова, Сайфутдинов привлечен был к ответственности за распространение вредного учения этой секты, как в Казани, так и в Казанском уезде, путем рассылки писем.

Содержанием этих писем служили, между прочим, советы не платить податей, не судиться у мировых судей, не подчиняться их приговорам, так как они не представляют из себя законных представителей, как «гяуры», не снимать шапки перед русским начальством, не ездить с колокольцами, уклоняться от исполнения воинской повинности и т.п.

В тех же письмах сообщалось, что муфтий продал мусульманскую веру и высказывалось предположение, что мусульмане мало по малу отпадают, как и теперь уже отпадают, от истинной веры и что скоро уже будут окрещены четыре губернии. В виду того, что подсудимый нисколько не отрицал рассылки писем, заключающих отрицание властей, свидетели не были допрошены на суде. В начале заседания обвиняемый, ответив на два-три обычных вопроса председателя, громко спросил:

- Теперь я хочу знать, кто меня судит?

Председательствующий ответил.

- Какой веры?

Снова спросил Сайфутдинов.

Получив ответ и на этот вопрос, он громко заявил, что не признает такого суда. Вообще фанатик вел себя дерзко и крайне не прилично, позволял даже сквернословить, почему и был удален из зала суда, а суд приговорил его к лишению всех прав и к ссылке в отдаленные места Сибири.

Глава 30

Какая же должна быть политика у нас по отношению вообще к покоренным народам, живущим по широкому лицу земли русской? Та же, читатель, которой мы держались и которая составляет блестящую страницу нашей истории, политика равноправия и братства, но не покровительства инородцам в ущерб интересам коренного населения страны, политика умственного просвещения некультурных масс и поднятия экономического благосостояния. Только в политике этой мы должны быть строго последовательны и не метаться из стороны в сторону, как это замечается довольно часто у нас. Дух буйный, мятежный народов в средне-азиатских степях мы значительно уже смирили и указали путь гражданский, путь труда и свободы. Продолжать следует в этом направлении, но не закрывая глаза на худые стороны.

Попытаемся наметить детали, начавши дело с живущих в России мусульман.

Основной книгой магометанских народов вообще, дающее направление разнообразным отношениям и регламентирующую частную и общественную жизнь башкир, киргизов, татар сартов служит Коран. Мы не очень стесним читателя, если выпишем из этой довольно замечательной книги несколько стихов:

«Сражайтесь на пути божьем с теми, которые сражаются с вами, но не будьте несправедливы, потому что Бог не любит несправедливых; убивайте их, где ни застигнете их; изгоняйте их, откуда они вас изгнали: искушение губительнее убийства» (глава «Корова», ст. 186-187)

«Вам предписана война, и она вам крайне отвратительна; но может быть вы чувствуете отвращение к тому, что добро для вас, и может быть любите то, что зло для вас: Бог знает, а вы не знаете. Искушение губительнее войны. Они (неверные) дотоле не перестанут воевать с вами, покуда не сделают вас отступниками от вашей веры, если могут сделать это; но те из вас, которые будут отступниками от своей веры и умрут, оставаясь неверными, - тех дела будут тщетными в здешнем мире и в будущем: они будут страдальцами в пламени, - в нем останутся они вечно. Действительно, те, которые уверовали, оставили родину и ревностно подвизаются в войнах с неверными, - те ждут милости от Бога, а Бог – прощающий, милосерд» (та же глава, ст. 214-215)

«Сражайтесь на пути Божьем и знайте, что Бог – слышащий и знающий» (та же глава, ст. 245)

«Тех, которые убиты на пути Божьем, не считайте мертвыми; нет, они живы; они пред Господом своим получили удел свой; утешаясь тем, что Бог даровал им от щедрот своих; радуются о тех, которые идут по следам их; для него нет ни страха, ни печали. Они радуются о благах, щедро излитых на них Богом, о том, что Бог не даст погибнуть награде верующих. Тем, которые пребыли покорными Богу и Его посланнику, после понесенного ими поражения, которые делали добро и боялись Бога, предстоит великая награда»(глава «Семейство Имрана», ст. 163-168)

«Да подвизаются в битвах на пути Божьем те, которые за настоящую жизнь хотят купить будущую; те кто будет подвизаться в битвах на пути Божьем, тому – убит ли он будет или победит – мы верно дадим великую награду. И почему вам не подвизаться за путь Божий и для защиты слабых из мужчин, женщин, детей, которые говорят: Господи наш! Выведи нас из этого города, жители которого беззаконны, поставь нам от себя защитника, поставь нам от себя покровителя. Верующие воюют за путь Божий, а неверные воюют за путь тагута: воюйте с друзьями сатаны; истинно, коварство сатаны слабо. Не видел ли ты, что из их, которым было сказано: остановите руки ваши, совершайте молитву, давайте очистительную милостыню, а потом предписано было воевать; некоторые, боясь этих людей такой же боязнью, какой боятся Бога, или еще большей, сказали: Господи наш! Для чего ты предписываешь нам войну? Что бы тебе не дать нам отсрочки до близкого уже предела нашей жизни? Скажи: удовольствия здешней жизни малы, но будущая лучше для тех, кто благочестив: там вы не будете обижены и на толщину плевы финиковой косточки». (глава «Жены», ст.76-80)

«Воюй на пути Божьем: трудное бери ты только на себя самого и поощряй верующих; может быть, Бог отразит силу неверных; Бог самый крепкий силою, самый крепкий на отражение». (та же глава, ст. 86-87)

«Они хотят, чтобы вы были неверными, так же, как неверны сами, они – для того, чтобы вы были одинаковы с ними, - не берите их в друзья себе, пока не выйдут они на путь Божий. Если они отворотятся, то берите их, убивайте их, где ни найдете их, не избирайте из них себе друга, покровителя». (та же глава, ст.91)

«Воюющих за веру с пожертвованием своего имущества и своей жизни Бог поставил выше остающихся дома, относительно степени достоинства их; всем Бог обещал прекрасную награду, но воюющим за веру предоставил Бог большую, нежели тем, которые остаются дома». (та же глава, ст. 97)

«Верующие! Когда встретите неверных, в боевом строе идущих на вас, не обращайте к ним тыла. Кто в такое время обратит к ним свой тыл, - исключается тот, который возвращается для битвы или оборачивается, чтобы примкнуть к плотному строю, - тот привлечет на себя гнев Бога, тому жилищем будет геена, - страшно это пристанище! Не вы убиваете их (неверных), но Бог убивает их; не ты метал (стрелу), когда метал, но Бог метал». (глава «Добыча», ст. 16-17)

«Воюйте с ними до тех пор, пока не будет искушения, пока не будет одного только верослужения Богу». (та же глава, ст. 40)

«Истинно, те, которые уверовали, оставили свою родину и ревностно воюют на пути Божьем, жертвуя своим имуществом и своей жизнью, и те, которые дали им у себя убежище и помогают им, одни после других делаются наследниками». (та же глава, ст. 73)

«Те, которые уверовали, подверглись изгнанию из своей родины, ревностно воюют на пути Божьем, и те, которые дали им у себя убежище и помогают им, - те и другие суть истинно верующие, - им прощение и щедрый надел жизненными потребностями». (та же глава. Ст. 75)

«Когда кончатся запретные месяцы, тогда убивайте многобожников, где ни найдете их, старайтесь захватить их, осуждайте их, делайте вокруг них засады на всяком месте, где можно подстеречь их; но если они с раскаянием обратятся, будут совершать молитву, будут давать очистительную милостыню, то дайте им свободный путь: Бог прощающий милосерд». (глава «Покаяние», ст. 5)

«Воюйте с ними: Бог накажет их, даст вам победу над ними и исцелит сердце людей верующих» (та же глава, ст. 14)

«Ужели думаете вы, что будете оставлены, тогда как Бог знает тех из вас, которые воюют ревностно и никого не берут себе в искренние друзья, кроме Бога, посланника его и верующих». (та же глава, ст. 16)

«Воюйте с теми, которые не веруют в Бога и в последний день, не считают запрещенным того, что запретил Бог и его посланник, и с теми из получивших писание, которые не принимают истинного вероустава, дотоле покуда они не будут давать выкупа за свою жизнь, обессиленные, уничтоженные» (та же глава, ст. 29)

«Пророк! Ревностно воюй с неверными, с лицемерами и будь жесток с ними: их жилище – геена. Как мучительно это пристанище» (та же глава, ст. 74)

«Тех, которые бежали из своего отечества для пути Божьего и потом были убиты или умерли, тех Бог наделил прекрасным наделом: истинно, Бог есть наилучший из наделяющих; он ведет их в рай входом, какой им будет угоден» (глава «Праздник», ст. 57-58)

«Ревностно воюй за бога по обязанности ревностно воевать за него: Он избрал вас» (та же глава, ст. 77)

«Действительно, Бог любит тех, которые сражаются на пути его, становясь в ряды, подобные стройно сплоченному зданию» (глава «Испытываема», ст. 4)

«Когда придет помощь Божья и победа, и ты увидишь, как люди толпами будут вступать в верую Божью, тогда вознеси похвалу Господу твоему и проси у него прощения, - он благопреклонен к кающемуся»(глава «Помощь», ст. 1-3)

«Пророк, поощряй верующих к битве; если будет между вами двадцать человек стойких, они победят двести; если будет сто, они победят тысячу неверных, потому что эти – народ не понимающий» (глава «Добыча», ст. 66)

Излагая своими словами, с комментариями Абдул Вагаба, содержание этих текстов, мы должны будем написать следующее:

ни один правоверный не может надеяться на блаженство будущей жизни, если будет жить с неверными;
для спасения души ему следует выбрать или войну против неверных или бегство из проклятого края;
истинный правоверный не может и не должен быть предан чужому правительству;
преданность его в этом случае не только преступна, но и навсегда заграждает ему путь в царство небесное;
только лицемеры могут препятствовать своим соотечественникам вести священную войну или бежать из оскверненного края.

В стране, где, противно воле Бога, допускается, вместе с мусульманскою, другая религия, чистота истинной веры не может быть сохранена, а потому магометане должны соединиться и приложить все средства для достижения одной цели – истребления неверных. Все это наглядно подтверждено нам андижанским восстанием и последними событиями на Кавказе.

Две главы пропущены

Глава 33

Обратимся, однако же, к тем текстам Корана, которые выше нами выписаны. Подобные тексты не могут, конечно, способствовать сближение народов магометанских с коренным русским населением. На первом плане в приведенных текстах, как, вероятно, заметил уже читатель, стоит вера, путь Божий, а затем уже говорится об отечестве, да и понимается отечество далеко не в смысле родины.

У каждого мусульманина отечеством считается страна, в которой – ислам, и ему, по Корану, не грех резать своих соотечественников, лишь резал бы их с правоверными, а не с «гяурами». Мусульманин не дорос еще до понятия о государстве, о гражданстве, о их требованиях и обязанностях, и своей родины он не пожертвует ни трубкой табаку, да выставляет еще на вид свои антигосударственные начала и убеждения.

Перед нами лежат две статьи газеты «Переводчик», одна из которых написана в ответ «Новому Времени», от 26 апреля 1891 года, а другая – по поводу статьи «Русской Жизни» - «Знакомство с Исламом» (1892 год, № 70).

В первой читаем: «Мусульманство исключает национальность. Каждый мусульманин на вопрос – кто ты? Ответит: я мусульманин. Только когда ему растолкуете, что желаете знать племенное местное название, он нехотя и не сразу объяснит вам, кто он такой – черкес или татарин. Племенные названия – татарин, ногай, сарт, тюрк – почти ругательные слова. Вот почему мы употребляем слова «ислямдар» и «мусульманин», не желая компрометировать свою газету перед теми, для кого она пишется».

Во второй читаем: «Искренне желаем, чтобы советы автора встретили общее признание всех пишущих об этом предмете и должны сделать замечание по поводу только следующих слов: - «В последнее время мусульмане, особенно татары, начали сознавать свою национальную обособленность». Мы, признаться, не вполне понимаем, что именно хочет сказать автор. Если он думает, что татары или мусульмане только недавно сознали, что они мусульмане и, следовательно, представляют нечто отличное от других, то он, конечно, ошибается, ибо сознание это очень старое; но если автор хочет сказать, что татары начали заражаться национализмом, в смысле, так сказать, модном, автор опять ошибается, ибо национализм не в духе татар и идет вразрез с их вероучением.

Ислам не признает национальности, не придавая ей никакого значения и покрывая все вероисповеданием. Я сам, то есть редактор-издатель Гаспринский, - татарин и думаю, что сородичи мои есть и будут равнодушны к национальности, но будут чрезвычайно ревнивы ко всему, что касается исповедания. Этот факт, который следует установить основательно, чтобы не приходить к ошибочным заключениям.

Ислам нивелирует не только национальность, но и состояния; он учит: - «Между нами нет ни богатых, ни бедных, ни князей, ни нищих, а есть только мусульмане». В татарском тексте газеты выражено это гораздо сильнее, нежели в русском. Наша прямая обязанность, логически вытекающая из общих политических приемов по отношению к инородцам, развить в татарах, башкирах, киргизах и других мусульманских народах гражданские чувства и стремления и достигнуть того, чтобы они усвоили понятие об отечестве не в смысле религиозном, а в смысле государственном. Как достигнуть этого -сказать трудно, но закрывать глаза на подобного рода вредное явление ни в коем случае не следует.

Затем нельзя не обратить внимания на тексты Корана о мести:

«Верующие! Вам предписана месть за убитых: свободный за свободного, раб за раба, женщина за женщину (гл. «Корова», ст. 173)»

«Кто враждует с вами и вы враждуйте так же, как он враждует с вами (та же глава, ст. 190)»

«В мести жизнь для вас, люди рассудительные! Может быть вы будете богобоязливы (та же глава, ст. 175)»

«Мы предписали вам: душа за душу, око за око, нос за нос, ухо за ухо, зуб за зуб, - раны раны должны быть местью (гл. «Трапеза», ст. 49)»

Насколько буквально держатся мусульмане выписанных правил Корана, видно из следующего рассказа.

Двое братьев киргизов часто ссорились и наконец возненавидели друг друга. Один из них, чтобы досадить другому, убил маленькую свою племянницу, сироту-уродца, оставленную на его попечение умирающей сестрой, и ночью, никем не замеченный, положил мертвое тело у входа в братнину кибитку. Улика найдена была вполне достаточной и ни в чем не повинный брат принужден был выплатить значительный штраф убийце, как единственному родственнику убитой девочки.

Он, однако же, решился отплатить брату той же монетой: нашел в отдаленном ауле какую-то свою двоюродную тетку, старуху лет восьмидесяти, убил ее и положил тело у дверей брата, убившего девочку. Тогда первый убийца в свою очередь был приговорен к штрафу, а так как старуха и уродец-ребенок стояли в одной цене, то счеты братьев были уравнены.

Так вот каким образом может быть применяемо на практике правило «ухо за ухо, нос за нос».

Имевший в свое время, при отсутствии общеобязательных гражданских постановлений, весьма важное значение закон о мести, с развитием государственных начал и цивилизации, потерял свой внутренний смысл и является теперь чем-то в высшей степени несуразным и диким. Вот почему мы думаем, что он не может быть терпим в настоящее время, как «буква» закона.

Затем татары, башкиры, киргизы и другие магометанские народы, а также поляки, грузины, финны, чуваши, черемисы должны выучить язык, на котором говорит Монарх и пишутся законы. Закон, одинаково простирающийся на все народы Империи, заставляет их жить одной жизнью с коренным населением и тем постепенно сближает их, поднимая уровень морального развития племен, не знавших еще европейской культуры или отрицавших ее по своим прапрадедовския обычаям и религии, как, например, татары и другие мусульманские народы.

Для усвоения русского языка инородцами нужны русско-инородческие школы. Школьное дело поставлено у нас, к сожалению, очень еще слабо и двигается вперед черепашьим шагом. Побольше школ для поляков, финнов, грузин, армян и татар, но поменьше инородческих газет, особенно радикальных еврейских, финских, польских и, пожалуй, татарских, за которыми вредное влияние как читатель уже видел, признали даже «Русские Ведомости» (1905 год, № 231).

Газеты действовали и действуют в большинстве случаев не в видах нашего Правительства, не в интересах России, пользуясь неопытностью цензуры или индиферентным её отношением к своим обязанностям. Каждое издание старается обособить свой народ и унизить в глазах его русский народ подбором возмутительных фактов, совершенно случайно отовсюду нахватанных.

В господствующей церкви инородцы должны видеть религию, к которой следует относиться только с уважением, а не выковыривать глаза иконам и поносить могильные кресты.

Наконец, следует организовать правильную Колонизацию Кавказа, Сибири и Средне-Азиатских степей. Поселившись среди мусульманского населения и других инородцев, русские мало по малу свяжут свою родину с Кавказом, Сибирью и Средне-Азиатскими владениями настолько крепко, что не будет особенной надобности в войсках, оберегающих наши окраинные владения. Не стесняя религиозных верований по существу, русские внесут в жизнь и обычаи Средней Азии, Кавказа и других инородческих частей обширной Российской Империи новый элемент, изменят мало по малу ту обособленность, которая присуща мусульманам, и религия Магомета, с течением времени, должна будет волей-неволей потерять ту остроту, которая выражается в фанатизме.