Сегодня нередко приходится слышать от измученных жизнью людей: у нас как во время Гражданской войны… хуже… Хочется ответить им: вы разве не читали и не слыхали, что творилось на Руси в годах 1918‑м или 1921‑м? Забыли о пьяной матросне, «красном терроре», чекистских подвалах, страшном голоде и сыпном тифе, что выкосили едва ли не пол‑Руси? И хочется добавить: не кощунствуйте, ибо накликаете.
Для осмысления нашего нынешнего «смутного времени» у России накоплен трагический, но зато исключительно ценный опыт – наша приснопамятная Гражданская война. Некоторые обстоятельства семидесятилетней давности и наших нынешних дней тревожно созвучны.
Для того чтобы люди одного языка и культуры стали бы вдруг резать друг друга без устали и пощады, необходимы глубочайшие общественно‑политические причины. Только в стране, пораженной каким‑то смертельным умопомешательством, могли возникнуть и сравнительно долго продержаться опереточные режимы Махно, Петлюры и бесчисленных подобных– самых различных окрасок и оттенков. Известно ведь всем, что кровавые авантюристы плохо кончают дни свои: Петлюру застрелили на улице, как пса бродячего, Махно умер в нищенской больнице от туберкулеза, брошенный всеми. Увы, чужой опыт никого не учит.
Бесспорно: чтобы в стабильном обществе разразилась бы вдруг кровавая гражданская междоусобица, необходимо одновременное совпадение целого ряда важнейших обстоятельств. К сожалению, некоторые из них проявляются у нас уже сегодня. Определим наиболее существенные.
Ослабление институтов государственной власти в Центре и на местах. Все видят, что руководство России уподобляется бессильному Временному правительству времен Керенского. Как в его времена не слушались назначаемых из Петрограда «временных» комиссаров, так и ныне с нескрываемым пренебрежением не исполняются бесчисленные декреты президента.
Межнациональные распри и столкновения, а также нарастающий сепаратизм отдельных регионов – причем не только по национальному признаку. Дело настолько явное, что доказательства тут не нужны. Не будет ничего удивительного, если завтра объявит «суверенитет» Долгано‑ненецкий автономный округ или Васильевский остров, отделившийся от Петербурга‑Ленинграда. И появятся там свои Дудаевы.
Социальный эгоизм отдельных общественных групп – профессиональных, местных, всяких иных. Ярчайший пример тому – беспредельные требования шахтеров, транспортников, авиадиспетчеров и некоторых других, которые своими угрозами забастовок пытаются схватить за горло все народное хозяйство страны.
Развал устоявшихся экономических связей, падение производства, а как следствие всего этого – нехватка и дороговизна основных предметов потребления, галопирующая инфляция. Зловещее сходство: Февраль 1917‑го зародился в бесконечных очередях у петроградских булочных, хотя, как теперь точно установлено, хлеба тогда в России было предостаточно. «Полна чудес великая природа…»
Разнузданная безответственность всех средств массовой информации. Ни в одной подлинно цивилизованной стране мира немыслимы безнаказанные призывы к бунтам, насилию, анархии, неповиновению законным властям, натравливанию социальных и национальных групп друг на друга, а у нас – пожалуйста, и пикнуть не смей. Тоже очень похоже на вектор Февраль‑Октябрь.
И последнее. Во время прежней нашей Гражданской войны Запад был против нас, злорадствовал даже, радуясь нашему ослаблению и расколу. Весь Запад – и германо‑австрийский блок, и Антанта. Все это известно и доказано. Теперь – то же самое. Опять весь мир против России, а своих союзников наши нынешние правители – по глупости или хуже того – растеряли.
Грустно наблюдать такое. Еще хуже, что эти признаки отчетливо предсказывают крутую тропку и пропасть за ней, откуда есть пошла на Руси жуткая братоубийственная бойня. Значит, трагический конец в виде повторения Гражданской войны у нас неизбежен? Уверенно полагаю: нет.
Почему же?
Для погружения страны в пучину междуусобиц необходим, помимо названных, ряд проявлений чисто политического характера. Попытаемся определить их и провести искомое сопоставление.
В 1917‑м в России бурно действовал целый ряд политических партий и групп, порой весьма влиятельных, самого крайнего разрушительного толка. Ну о «партии нового типа» не станем подробно говорить, дело известное. Подчеркнем, однако, что для тех времен «тип» этот был действительно «новым», то есть небывалым до того в истории: обещали свободу, но принесли рабство, мир – но развязали кровавую войну по всей стране, подманили рабочих фабриками, а крестьян землей – и ввели крепостное право в городе и деревне.
Теперь это вроде бы ясно всем, кроме Нины Андреевой и немногих ее поклонников. Но разве только партия Ленина– Троцкого была столь свирепой по целям? Нет, громогласно подбивали народ к бунтам эсеры и анархисты, социал‑демократы («меньшевики»), даже благовоспитанные кадеты тут малость оскоромились, да многие иные, а ведь влиятельны был на Руси, и давние корни в общественном сознании имели!
Есть ли у нас сегодня такие прочные и влиятельные общественные группы, да еще с традициями? Твердо ответим: нет. Неуравновешенная Новодворская? Или, с другой стороны, «Димдимыч» Васильев? Безусловно, нет, но они хоть могут ударить кулаком по столу, сыграть «по банку». Что же касается «партий» Гайдара, Вольского или смешного «Яблочка», то это вообще пародии. Воистину, некому сейчас воскликнуть знаменитое: «Есть такая партия!» Нет такой партии. И слава богу.
Мрачную роль в подготовке и разжигании у нас Гражданской войны сыграла в свое время так называемая «революционная эмиграция». Многие руководящие мясники будущей бойни прибыли к нам не только в знаменитых «пломбированных вагонах». Троцкий и многие прочие аж из далекой Америки не поленились пуститься в опасный во время мировой войны морской вояж. Из Японии и через Японию к нам тоже прибывали.
Теперь не висит у России на шее этот камень, привязанный к длинной веревке. Аксенов и Войнович, Синявский и Янов покрутились тут у нас немного да поспешили «домой», подальше от наших неустройств. Эти пожилые юноши озабочены в основном тем, как послаще жить‑поживать, не более того, – забраться же на броневик и произнести речь перед расхристанной толпой, на это у них духу не хватит. Словом, с этой стороны опасность нам не грозит. Что ж, и на том спасибо.
Чудовищной бедой для России стал распад ее армии с весны 1917‑го после пресловутого «приказа № 1». Составляли его темноватые петербургские адвокаты во главе со Стекловым (Нахамкисом). Они смутно знали, с какого конца ружье стреляет, но тонкости разложения общественных скреп изучили загодя! Армия распалась. Многие дезертиры стали истинной «ленинской гвардией» в Октябре, самый известный из них – бежавший с флота во время войны матрос Жилезняков (по паспорту‑то он Жилезняков, а в памяти остался, как Железняк). Характерно, что Ленин именно этому флотскому дезертиру вскоре доверил разгон законно избранного Учредительного собрания.
Пока нынешняя Российская армия, вопреки всему, как‑то держится, сохраняя относительную дисциплину и порядок, а флот – тем паче, несмотря на происки бандеровцев в Севастополе. Наши Вооруженные Силы, к сожалению, не имеют достойного командования, но это дело поправимое. Армия должна стать силой подлинно национальной. Жаль, что Грачев и его окружение этого не понимают или не хотят понять.
О религии. После Февраля религия в России потеряла былое влияние, а Октябрь объявил Церкви беспощадную войну. Главные потери понесло Православие, долгие века скреплявшее страну. Поголовное безбожие, как заразная болезнь, мигом поразила целые общественные слои, особенно молодежь. Теперь нет, даже отчасти – напротив. Отрадный факт, который еще предстоит осмыслить и развить. Конечно, хотелось бы слышать более твердый голос, звучащий из Свято‑Данилова монастыря, но и тут, не сомневаемся, изменения не за горами. Отрадный признак тут виден, например, в деятельности Митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна.
Государственные правоохранительные органы России после Февраля прямо‑таки рухнули, а Октябрь их уничтожил. Какого уж они тогда были уровня – теперь нужно объективно разобраться, но с ворами, террористами и иностранными агентами они все же вели борьбу, и не безуспешно. Временное правительство не придумало ничего лучшего, как заменить прежнюю полицию безоружной милицией. Одновременно блатарей выпустили из тюрем. Ну, дальнейшее понятно, о чем сохранились жуткие воспоминания очевидцев. Преступность в революционные времена так разгулялась, что усмирить ее удалось лишь в начале 30‑х годов.
Ныне наши правоохранительные органы пока еще держатся. Притих и никому уже не интересен баламутный Гдлян, носящий примечательное революционное имя Тельман. А вот при Керенском подвизался на ответственном посту бывший адвокат Вышинский Андрей Януарьевич. Да‑да, тот самый.
Еще одно. В 1917‑му крайних левых набирался целый пучок популярных вождей, коих боготворила тогда вся обезумевшая страна. Не только о Ленине и Троцком идет речь, но о Чернове, Спиридоновой, Брешко‑Брешковской и многих‑многих прочих. У них имелась весьма цветастая по тем понятиям биография: аресты… ссылки… словом, сплошные борьба и страдания. А ныне – кто и что? «Историк» Ю. Афанасьев или «писатель» Ю. Черниченко ничем не украсившие ни историографию, ни прозу, да и где они теперь? Да и насчет «революционных заслуг» у наших «демократов» плоховато – процветали ведь во времена «застоя», члены КПСС с огромным стажем… ну, теперь‑то бывшие, разумеется. Да, не наберется у нас сегодня революционеров калибра Троцкого или Дзержинского. Это несколько облегчает нашу общую судьбу.
Далее. Весьма важно напомнить, что в 1917‑м почти вся молодежь страны – студенты, гимназисты, юные работяги и солдаты – ослепленно влюбились в «революцию» и ее «вождей». Отсюда в основном и черпали свои боевые кадры разного рода «партии нового типа», Ну, а сейчас? Присмотритесь к телепередачам о политических демонстрациях на Западе, в Японии или Южной Корее – именно молодежь там дерется с полицией, в основном только она. В Москве же и Петербурге, да и по всей России молодежь ныне почти полностью отсутствует на политических митингах и демонстрациях, причем – любого толка. Почему, отчего это происходит, надо изучить и осмыслить, но факт бесспорен. В общем и целом – это к лучшему.
И последнее. Теперь опять о позиции Запада. Да, он против нас и успешно грабит нынешнюю безголовую Россию. Но разве это то, что было когда‑то? Ведь тогда германцы подошли к Петрограду, заняли Минск, Киев и Ростов‑Дон, а потом англичане, американцы дошли от Владивостока до Омска, занимали Одессу и Севастополь. Теперь же не суются к нам и не сунутся, ибо «есть еще порох в кассетных ракетах», а Запад за последние десятилетия изнежился и жертв ужасно боится: вот на слабейший Ирак навалились «всем миром» да и бесславно ушли. В меньшем масштабе, с долей комедии даже, то же произошло позже в Сомали. Нет, интервенция нам, считаю, пока не грозит.
Часто можно слышать, что гражданская война у нас уже идет, и ссылаются чаще всего на Закавказье. Да, там происходит нечто похожее на регулярную войну, но то межнациональные (или, если угодно, – межгосударственные) столкновения. Это принципиально отлично от войны гражданской, которая происходит внутри общества. Когда армяне покинули Баку а из Еревана выехали азербайджанцы, обстановка там сделалась примерно такой же, как и в других городах России или бывших республик СССР.
Примерно то же можно сказать о притихших уже столкновениях в Приднестровье, Осетии, Абхазии и только разгорающемся – в Таджикистане. Затянувшаяся армяно‑азербайджанская резня ужасна, вызывает нашу острую тревогу, но межнациональные столкновения – особая тема, несколько отличная от нашей.
Итак, «составляющая» гражданской войны в России вроде бы не «составляется»? Будем надеяться, но дальнейшее зависит прежде всего от усилий всех нас, патриотов нашей многонациональной родины. Надо всячески утишать страсти, ибо люди уже не слышат друг друга и перестают понимать. Это похоже на сумасшедший дом: кричи, не кричи – никто тебя не услышит, внимания не обратят. Кстати, именно в этом следует искать прежде всего причины резкого падения тиражей современной печати. Помните, как не так давно по всей стране гонялись за свежим номером «Московских новостей» или «Огонька»? Где вы теперь…
Массовые социальные революции – это, несомненно, общественная болезнь, причем проявляемая в самой острейшей форме. Так было в Англии в семнадцатом веке, во Франции – в восемнадцатом, в Соединенных Штатах Америки – в девятнадцатом, а в нашей многострадальной России – который уже раз в веке двадцатом…
Материал создан: 27.11.2015
