Другой стороной "кормление" наносило прямой вред и населенью и правительству властей. Так как корм заключался в пошлинах с дел, то кормленщиков эта, так сказать, кормовая сторона только и интересовала. Чем больше дел, тем больше корма, а как эти дела разрешались, — для кормленщика второстепенный вопрос. Но ведь не всякия дела желательны для общества. Развитие торговых дел, несомненно, полезно, а развитее судебных тяжб — навряд. Кражи, преступленья и т. п. деянья надо искоренять. Между тем интерес кормленщика в получении судебных пошлин не поощрял в нем забот о таком искоренении. Частный интерес, таким образом, здесь сталкивался с общественным и брал верх над последним. Понятно, как от этого должно было во всех отношениях страдать население.
Произвол кормленщиков, не в меру жирно кормившихся, вызывал отпор со стороны населения. Население возбуждало иски в суде против кормленщиков, жаловалось на них государю, наконец, расправлялось само с зарвавшимися наместниками и волостелями собственными средствами. Понятно, какая от этого получалась картина местнего управлешя: произвол, грабительство, упадок власти, правосудия и разоренье населения. И вот население стало просить царя избавить его от наместников и волостелей. Правительство само сознавало неудобство такого управления. И особенно кормление было неудобно для самого правительства в то время, когда велись частые войны и надо было защищать границы государства от кочевников. Кормленщики были из служилых людей. Стало быть, местное управление отрывало их от военной службы и наоборот, военная служба мешала их гражданской службе.
Очевидно, надо было их освободить от одной службы, и скорее в интересах государства от гражданской, а гражданскую службу устроить по-другому. Так правительство и сделало. Оно отказалось от системы кормления и перешло к новой системе, системы местного самоуправления. Эта система была тем удобна для правительства, что позволяла ему обойтись в управлении без собственных органов. Управление и суд были отданы самому местному населенно. Местное управление, мирское, для хозяйственных целей существовало и ранее. Миры в городах и селах выбирали старост, сотских, дворских. Но кроме того те же миры из своей среды выбирали особых лиц для присутствия на судах наместников и волостелей. Сначала эти мирские "лучшие люди" были просто свидетелями или истцами от населения против кормленщиков в перебранных кормах.
Но, затем они получили большее значение, обратились в целовальников, постоянных присяжных заседателей, стало быть, в известной степени участников суда. Таким образом, через этих выборных мирских людей местное население мало-помалу втягивалось в суд, и управление "кормленщиков" как бы захватывало его в известной доле. Этим обстоятельством правительство воспользовалось и передало местному населенно все управление и суд. Но сделало оно это с большим рассчетом и выгодой для себя. Но ведь кормленщики были из служилых людей, и кормление было для них вознаграждением за службу. Лишившись кормления, они таким образом лишались необходимой им для военной службы материальной поддержки.
В виду этого, правительство, передавая суд и управление местному населенно, положило на него за это ежегодный оброк. Оброк был положен в размере кормов, платившихся ранее населением кормленщикам, и правительство употребляло его на жалованье служилым людям. Жалованье было назначено взамен кормления. Для отправления суда и управления население выбирало из своей среды особых должностных лиц (старост, целовальников, сотских и т. д.). Такой порядок ведения суда и управления местным населением назывался самоуправлением. Но это самоуправление XVI века не похоже на известное нам теперь самоуправление. Теперь самоуправление больше право, чем обязанность. Тогда оно было только обязанность, притом очень тяжелая. Прежде всего, как видим, население оплачивало самоуправление ежегодным оброком.
Далее, выборные лица несли ответственность не перед избирателями, а перед правительством, перед которым и все население отвечало за избранных им людей. Порядок был такой: население выбирало кого-нибудь на какую-нибудь должность и давало за него письменную поруку, что он будет добросовестно исполнять свои обязанности; а если он не оправдает доверия, то общество обязуется за него отвечать перед правительством. Понятно, при таких условиях, самоуправление, вместо привлекательнего права, являлось для населения очень тяжелой государственной обязанностью, повинностью. В выгоде здесь оказалось не столько население, сколько правительство.
Порукой мира за выборных и ответственностью за них правительство крепко связало местное население с собой и обеcпечило себе осуществление государственных интересов. Эта новая система — выбора, поруки и ответственности была проведена в другую, финансовую область. На этой системе была построена выборка доходов от казенной продажи вина, соли и других продуктов. Доходы собирались назначенными от правительства лицами, но при помощи мирских выборных за порукой и ответственностью выбравших их миров. Вообще мысль управлять населением при помощи населения же и обеспечить себя порукой и ответственностью населения была очень плодотворна для московского правительства, и оно очень широко ею пользовалось во всех своих нуждах.
После, когда оно обзавелось собственными областными чиновниками, оно отказалось от этой мысли в самоуправлении и совсем уничтожило его. Но в XVI веке при помощи своеобразнего самоуправления, оно умело воспользовалось силами населения для своих целей. Та же мысль, только в более широком масштабе, нашла себе приложение в центральном управлении — в земских соборах XVI века. При помощи местнего самоуправления правительство разрешило текущие, повседневные нужды. При помощи земских соборов оно хотело привлечь население к разрешению чрезвычайных нужд. Достигши совершеннолетия, Иван IV решил избавиться от забравших в свои руки власть бояр и править самому государством.
Но так как за время его малолетства своеволие бояр причинило народу много бедствий, то царь хотел изгладить из памяти народа эти бедствия и приобрести его расположение к себе. Посоветовавшись с митрополитом, Иван IV приказал "собрать свое государство из городов всякего чина, и в один прекрасный день в 1550 году после обедни вышел с крестным ходом на Лобное место и сказал в присутствие народа речь. В речи царь разсказал о своем детстве, своеволие бояр, о многих слезах, пролитых в то время, и своей невинности в этом.
Затем, поклонившись на все стороны, сказал: "Люди Божии и нам дарованные Богом, молю вашу веру к Богу и к нам любовь. Теперь нам ваших обид, разорений и налогов исправить нельзя, вследствие продолжительного несовершеннолетия, пустоты и беспомощности, вследствие неправд бояр моих и властей, бессудства неправедного, лихоимства и сребролюбия, — молю, оставьте друг другу вражды и тягости, кроме разве очень больших дел; в этих делах и в новых я сам буду вам, сколько возможно, судья и оборона, буду неправды разорять и похищенное возвращать."
Так изображает дело предание. Предполагают, что после этого всенароднего покаяния царя и торжественнего заявления о перемене в управлении и заседал первый земский собор. Хотя профессор Ключевский называет это совещание царя собором, однако, в настоящее время такое определение нельзя принять. Научное исследование известия о речи Грозного с Лобного места не подтверждает ни обстановки этого совещания, ни обычнего состава земских соборов в XXI веке. И потому приходится признать его не за земский собор, а за простое совещание царя с властями — церковными и гражданскими. По мнению профессора Ключевского, собор 1550 г. вызван был жалобами населения на наместников и волостелей. Царь в своей речи говорил именно о злоупотреблениях кормленщиков и просил народ забыть об этих злоупотреблениях, не вести тяжб с кормленщиками, а кончить дело с ними миром, помириться.
Следствием заявления царя было введение земского самоуправления. В 1566 году царь вторично устроил совещание. Но теперь он уже обратился не к властям, а к населеннию. Это совещание и следует считать первыми известными нам и несомненными земским собором ХУII века. В это время Россия вела войну с Польшей из-за Ливонии. Польша предлагала помириться, соглашаясь отдать России Полоцк без уезда. Но царь не соглашался и считал возможным отвоевать Ливонские города. И вот по этому поводу были запрошены представители земли. Больше в царствоваше Грознего земских соборов не было. При сыне его Федоре Ивановиче совсем не было соборов. По смерти Федора Ивановича был созван собор для избрания царя, так как прекратилась династия Рюриковичей.
Это собор 1598 года, избравший на царство Бориса Годунова. Собор 1598 г. был последними в XVI веке. Земские соборы XVI века, как мы знаем, были применением той же самой мысли правительства, которая легла в основу местнего управлешя — только в более широких размерах. Это лучше всего заметно на представителях населения, являвшихся на земские соборы. По составу представителей, соборы XVI в. резко отличаются от соборов XVII в. Кто были эти представители? На соборе 1566 года были вызваны представители военно-служилого (дворянства) и торгово-промышленного (купечества) классов. И те и другие были из столицы, т.-е. дворянство было представлено столичным дворянством, а купечество столичным купечеством — высшими слоями того и другого класса.
Но как высшее дворянство, так и высшее купечество были агентами правительства, исполнителями его поручений, дворянство по военной, а купечество по финансовой части. Из столичного дворянства назначались командиры дворянских отрядов, а на купечество возлагалось исполнение финансовых поручении (например, служба по сбору косвенных налогов), т.-е. те и другие были на службе у правительства. И в этом качестве они были призваны на собор, — о выборе их кем-либо нет указаний.
Столичное дворянство и столичное купечество были связаны с провинциальными уездными тем, что ряды их пополнялись из уездного дворянства и купечества. Кроме того, в случае войны, например, столичные дворяне обыкновенно становились во главе дворян своих уездов; точно так же, как столичное купечество исполняло финансовые поручения правительства в своих же уездах. Этой связи столицы с уездом, по-видимому, было достаточно для правительства, чтобы столичное дворянство и купечество могли представлять интересы своих уездных собратьев. Согласие же на это последних предполагалось само собой, или скорее даже совсем не требовалось. Собор 1598 года несколько отличался от собора 1566 года по своему составу.
На соборе 1566 года дворянство было представлено только столицей, на этом же соборе появились представители уездного дворянства из его же среды; кроме того, они были выбраны, хотя только блогодаря своему служебному положению. Во всяком случае присутствие представителей уездного дворянства, и притом выбранных, на соборе 1598 г. есть особенность, указывающая на шаг вперед в соборном представительстве населения. От столичного дворянства на соборе 1598 года были начальники приказов (судебно-административный учреждения), воеводы городов, представители дворянских полков, т.-е. должностные лица. Купечество на этом соборе, как и на соборе 1566 года, было только столичное. От него на собор явилось 21 человек первой статьи (гости — главные финансовые агенты правительства) и старосты высших купеческих гильдий и сотские сотен, полусотен и четвертей сотен (деление торгово-промышленного населения столицы, цехи своего рода), т.-е. все тоже должностные лица.
На обоих соборах, кроме того, как непременные члены, были в полном составе высшие учреждения: церковное — освященный собор (собор иерархов церкви) и гражданское, государственное — Боярская Дума (постоянный совет царя, состоявши из высшего дворянства) и дьяки приказов. Стало быть, правительство на земских соборах XVI века обменивалось мнениями, совещалось со своими собственными органами, приняв их за представителей народа. Делалось это не потому, что правительство не считало нужным призывать действительных представителей населения, выбранных им из своей среды, — нет, а потому, что правительство полагало, что местные правители отлично выполняют роль представителей населения согласно с намерениями правительства и пониманьем им сущности народного представительства. А представительство населения тогда понималось очень своеобразно.
Представитель являлся на соборах XVI века не столько ходатаем известного общества, уполномоченным действовать по наказу доверителей, сколько правительственным органом, обязанным говорить за своих подчиненных; его призывали на собор не для того, чтобы выслушать от него заявление, требование нужд и желаний его избирателей, а для того, чтобы снять с него, как с командира или управителя, обязанного знать положение дел на месте показания о том, что хотело знать центральное правительство, и обязать его исполнять решение, принятое на соборе. С собора он возвращался к своему обществу не для того, чтобы отдать ему отчет в исполнении поручении, а для того, чтобы проводить в нем рениение, принятое правительством на соборе. Так правительство понимало роль представителей народа на собор и согласно такому понимании призывало на собор, в качестве народных представителей, своих же чиновников.
Совмещение в одном лице представителя интересов населения и исполнителя намерений правительства на земском соборе XVI века обеспечивало правительству беспрепятственное осуществление своих намерений. Такой представитель населения являлся на собор с готовым ручательством, что население, которое он представляет, исполнит постановления собора. А приводя после в исполнение постановление собора, он делал это от имени интересов населения, которое он представлял на соборе. Таким образом, достигалось совпадение интересов населения с намерениями правительства. На самом деле при помощи этого правительство только привлекало население к несению государственных обязанностей. Значит, в земском соборе московское правительство видело, так сказать, представительство государственной организации, соединение того, из чего складывался и чем поддерживался государственный порядок.
То живое содержание, которое жило и двигалось в рамках этой организация, управляемое общество подразумевалось не как политическая сила, которая могла говорить на соборе устами своих уполномоченных, а как паства, о благе которой должны были сообща подумать ея приставники. Собор был органом ея интересов, но не ея воли, члены соборов представляли собою общество постольку, поскольку они управляли им. Таков был земский собор в XVI веке. В XVII веке он значительно уклонился от этого своего первообраза. Представительство интересов населения взяло верх над представитель ством интересов правительства, и в некоторые моменты достигалось действительное совпадение интересов правительства и населения. Смутное время, очевидно, сыграло здесь значительную роль. Народ в силу вещей выступил в деятельной роли. Понятно, после этого, что, когда выбран был царь и восстановлен прежний порядок, народные интересы должны были громко заявить о себе, по крайней мере, первое время. Это в действительности мы и видим на соборах XVII века.
Семнадцатый век в истории земских соборов есть время самой напряженной их деятельности. Никогда раньше и никогда позже они не созывались в таком числе, в таком полном составе и не принимали такого деятельного участья в решении важных государственных вопросов вместе с правительством, как в этот, по выражению проф. Зогоскина, "золотой век" своего существования. Собственно в этом веке и сложился вполне земский собор, как представительное учреждение, подобное западно-европейским сословным собрашям. В XVI же веке ему положено было лишь начало. Хотя документов от земских соборов осталось не так много, и они неполны, однако, по ним можно восстановить соборную деятельность. Можно даже восстановить, так сказать, образ этого учреждения.
Не останавливаясь на каждом соборе в отдельности, проследим общий ход деятельности земских соборов XVII века. Соборы XVII века, как и XVI, не были постоянно и правильно действующим учреждением, подобным, например, современным западно-европейским представительным учреждениям (парламентам). Они созывались на время, при том неопределенное, и в чрезвычайных случаях. Таким чрезвычайным случаем могла быть внешняя война, как в 1642 году, когда казаки захватили Азов, и надо было решить, присоединить Азов и воевать с Турцией или отказаться от предложения Казаков, или, как в 1651 году, когда нужно было решить вопрос о присоединении Малороссии; или важный вопрос внутренней политики, как, например, составление нового Уложения в 1648 — 49 году. Выход из положения, созданного пресечением царствующей династии, тоже находился при помощи соборов — "избирательных".
Семнадцатый век особенно богат такими чрезвычайными событиями, и потому, тогда так много было соборов. Молодому, неопытному государю, первому царю новой династии, Михаилу Федоровичу Романову трудно было одному привести в порядок расшатанное смутой государство, и он постоянно обращался за содействием к самому населению, народу. Созыв собора зависел от воли государя, который решал созвать собор единолично или же по совету с патриархом и боярской думой. В исключительных случаях, например, когда прекращалась династия, собор созывался патриархом или боярской думой. Таким образом созывались избирательные соборы. О влиянии самого населения на созыв земского собора скажем ниже. Воля государя объявлялась обычной для того времени формой — "государевой грамотой", в которой говорилось о созыве собора и по какому поводу и указывалось, кто должен на соборе участвовать.
Вот, например, в какой форме состоялось постановление об Азовском собор 1642 года.
"Генваря в 3 день Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович всея Руси указал быти собору, а на соборе быти Крутицкому митрополиту и архимандритам и игуменам и всему освященному собору, и боярам, и окольничим, и думным людям, и дьякам, и головам и сотникам стрелецким, и дворянам, и детям боярским из городов, и гостям, и гостинные и суконные сотни, и черных сотен торговым, и всяким служилым и жилецким людям, и сказати всяких чинов людям, что (следует указание на повод к созыву собора — ожидание турецкого посла для переговоров на счет Азова).
Далее в грамоте говорится, в какой форме должны принять участие "всяких чинов люди" в соборе: "и они бы выбрали изо всяких чинов, из лучших и из средних и из молодчих (разумеется имущественная состоятельность) добрых и умных людей, с кем о том деле говорити, а кого выберут и тем людям принести имена" (списки). Для оповещения населения рассылались особые, так называемые, "призывные" грамоты, по всем городам на имя воевод или губных старость (уголовная полиция), заменявших иногда воевод. В "призывных" грамотах объявлялось о созыве собора и предписывалось воеводе произвести выборы и прислать выборных в Москву на собор.
Вот образчик такой "призывной" грамоты, посланной в 1651 году в г.Крапивну (ныне Тульской губ.) воеводе Василию Астафьеву.
"От Царя и Великого Князя Алексея Михайловича всея Руси на Крапивну Василию Астафьеву. Писано от нас к тебе наперед сего (очевидно, грамота посылается вторично), а велено выбрать из соловлян (жителей Соловы, ныне села Крапивенского уезда) лучших дворян двух человек и прислать к нам к Москве на срок (срочно), на сборное воскресенье (первое в Великом посту) нынешняго 1651 года для нашего царственного великого и земского и литовского дела (разумеется вопрос о присоединении Малороссии). И как к тебе (воеводе) сия наша грамота придет, и ты б наш указ соловлянам и детям боярским сказал, чтоб они... выбрали дворян лучших людей двух человек из себя, да из посадских людей двух же человек тотчас и прислали к указанному сроку, чтоб нашему и великому делу молчания (задержки) не было"....
По смыслу названия "земский", земств соборы должны были быть собранием (собором) представителей всей земли русской. Повидимому, так понимали земств соборы и московские государи и само население. По крайней мере, в "актах" земских соборов встречаются выражения, указывающие на "всероссийский" или, лучше сказать "всеземский" характер соборов. Например, избирательный собор 1613 года назван "собором всяких людей всяких чинов всего великого Российского царства". О других соборах говорится, как о соборах "всея русския земли ", и совещание царя на соборе называется совещанием "со всем народом всея земли Российского Государства".
Государевы грамоты, вроде приведенной нами, обыкновенно приглашают на собор "всяких чинов людей всего московского государства всяких служилых и жилецких людей" (т.е. служилых и неслужилых, тяглые, податные классы). Таким образом, в сознании московских государей и народа земский собор, несомненно, представлялся собранием представителей всей русской земли, и выборные "земли" являлись представителями нужд и интересов всей русской земли. В таком случае, по точному смыслу "представители всей русской земли , требовалось бы, чтобы на собор были выборные действительно от всех мест России. На самом деле этого никогда не было. Ни на одном соборе не была представлена "вся Русь" через выборных. На одном соборе были, положим, представители полутораста уездов, на другом — двухсот, на одном соборе были представители всех сословий, на других - лишь некоторых.
Например, представители крестьян, как известно, были только на соборе 1613 г. Точно так же и число выборных было неодинаково; на соборе 1598 г. выборных было 457, а 1649 г. —3 15. Самым многолюдным был собор 1613 года, на котором было более 500 выборных народа. Происходило это отчасти по вине самого правительства, отчасти от случайных причин и, наконец, от равнодушия населения к своим интересам и небрежного отношения к общественным обязанностям. Разумеется, полное представительство, трудно достижимое даже в настоящее время, для того времени было совершенно невозможно, но приблизиться к нему можно было и тогда. Для этого нужно было установить твердое основанье для представительства и его строго держаться. Таким основанием может быть территория, округ или класс, сословие. Наше правительство принимало во внимание и то и другое, но строго не держалось ни того, ни другого. Повидимому, все-таки правительство больше заботилось о представительстве сословий, точнее, классов (подразделения сословий), чем округов. Однако, нередко бывало, что на соборе присутствовали представители не всех сословий.
Бывали случаи, что взамен представителей одного сословия на собор посылались представители другого. Само правительство, предписывая воеводе выбрать представителей, не всегда указывало точно, сколько именно от каждого сословия. Словом, в этом отношении чувствуется какая-то неустойчивость, непостоянство. Условия времени оправдывают правительство, — трудно в такой ранний период, когда формы государственной жизни еще не окрепли, и при том после кризиса смутного времени, ожидать строгой последовательности и определенности. С чертами неопределенности и непоследовательности мы встретимся и дальше при изучении земских соборов. Но даже представители тех классов и местностей, куда посылались "призывным" грамоты, не всегда являлись на собор.
При обширности размеров государства, отсутствии удобных путей сообщения и почты, призывные грамоты или совсем не получались, или получались очень поздно. Однако, такая очевидная неполнота и несовершенство представительства, как увидим дальше, не подрывала фактическое значения земских соборов, и соборные решения рассматривались как решения "всей земли". Требования правительства от населения при выборах представителей заключались в следующем: оно прежде всего требовало, как это видно из вышеприведенной грамоты, чтобы каждый класс, "чин", выбрал от себя представителей. Сколько именно представителей должен был выбрать каждый "чин" данного округа, иногда определялось точно, а иногда просто говорилось "сколько пригоже". По видимому, здесь тоже не было какой-либо строго определенной нормы, и побуждения, по которым иногда от такого-то чина требовалось выборных больше, иногда меньше, уловить трудно.
На собор 1619 года, например, велено было прислать от духовенства по и выборному, от дворян по 2, от посадских по 2; на собор 1642 г. велено было выбрать из больших статей (т. е. многолюдных "чинов") от 7 до 20 человек, а из небольших статей от 3 до 6. В 1648—49 г. было сделано почему-то различие между "малыми, и "большими" городами, и из первых велено было от дворянства прислать по и представителю, а из вторых по 2 представителя. На других соборах такой разницы между городами не видно. Обыкновенно, все города высылали равное количество представителей. Исключение составляли Москва, которой отдано преимущество - как столице, и Новгород, благодаря тому, что каждая, его пятина (Новгородская область делилась на пятины — участки) была приравнена к городу. Колебания в числе представителей видим не только в предписаниях правительства, но и при исполнении его предписаний.
Представители в действительности являются на собор иногда в меньшем, а иногда даже в большем, чем было предписано правительством, количестве. Например, в 1648 году мецняне и рязанцы прислали вместо 2—по 5 и 8 представителей. В г. Крапивны в 1651 году был такой случай. Нужно было послать на собор представителей (2) от посадских, но посадских в Крапивне оказалось всего три человека, да и те, по словам воеводы, "худы (очень бедны), бродят меж двор", т. е. побираются, значит, прямо нищие... Тогда воевода распорядился выбрать от посадских дворян, и были выбраны сын боярский и пушкарь. От выборных представителей правительство требовало известного, так сказать, нравственного и умственного ценза. Выборные должны быть людьми "добрыми, постоятельными" (положительными, заслуживающими доверия), "разумными" и "смышленными" и опытными" которым государевы и земские дела за обычай", т.-е. хорошо известны, и которые могли бы "уметь рассказать правительству обиды, насильства и разореше", т.-е. рассказать вообще о нуждах населения.
В отношении имущественной состоятельности обыкновенно не делалось никакого различия, — обычное выражение "призывных" грамот выбирать "из лучших/середних и молодчих людей т.-е. из людей всех трех степеней состоятельности. Чины, или, как мы теперь говорим, классы, на которые делилось население московского государства, были следующие: во-первых, духовенство — высшее (патриарх, митрополит, архиепископы, епископы, архимандриты и игумены) и низшее (священники, монастырские старцы) во-вторых, служилые люди — столичные (бояре, окольничие,думные дворяне и думные дьяки — верхний слой; стольники, стряпчие, московские дворяне и жильцы - второй слой столичного дворянства) и провинциальные (городовые, не московские дворяне); верхний слой уездных служилых людей назывался выбором, — выборные дворяне; низшие слои уездных служилых людей назывались: дети боярские, дворовые и городовые; в-третьих — посадские люди, занимавшиеся торговлей и ремеслами, и уездные люди, т.-е. крестьяне-земледельцы.
Посадские люди составляли черные сотни, и слободы. Высший слой посадских (столичное купечество) назывался гостями, гостинной и суконной сотнями. Из перечисленных чинов не все посылали от себя на собор выборных представителей. Таких представителей выбирали — низшее духовенство, второй слой столичного дворянства, уездное дворянство, купечество и крестьяне. Высшее же духовенство и верхний слой столичного дворянства являлись на собор без выбора, в качестве высших учреждений, — духовенство высшого церковнаго, т.-е. Освященного собора, а дворянство — высшого государ-ственнаго, т.-е. Боярской думы. Дума вместе с государем и Освященный собор были на земском соборе органами правительства. Акт Азовского 1642 года собора так и называет их "властями Придворные чины (кравчие, печатники, дворецкие и т.п.) тоже участвовали в земских соборах без выбора.
Таким образом, наряду с выборными от "чинов" населения на земских соборах XVII в. так же, как и XVI в., непременными членами были два высших правительственных учреждения невыборных. Выборы представителей происходили на местах под наблюденьем воеводы. Получив "призывную" грамоту, воевода прочитывал ее "всяких чинов людям" обыкновенно в церкви, а затем происходили самые выборы. Вот как рассказывает один воевода (г. Карачева) о выборах дворянами представителей на собор 1651 года. "И я, холоп твой (пишет воевода в "отписке", донесены о производстве выборов), по твоей государеве грамоте, в Карачевском уезде пушкарей и стрельцов послал того же числа (как получил "призывную" грамоту), а велел, Государь, дворян и детей боярских выслать в город Карачев тотчас всех для дворянского выбору. И дворяне и дети боярские съезжались немногие в город и сказали мне, холопу твоему, что по выбору в списку написаны карачевцы"...
Стало быть, для производства выборов воевода посылал вестовых за избирателями, которые съезжались в город и выбирали от себя представителей, как съезжаются теперь для выборов земских гласных. Сначала, по видимому, были предварительные выборы, т.-е. выбирались кандидаты, — о таком списке кандидатов, очевидно, говорить воевода в своем донесении. В списка из человек, а выбрать надо только 2-х. Любопытно, что карачевский воевода после первых (предварительных) выборов, посылал второй раз "по тех выборных" "дворян" курьеров, но их не застали дома, и в город приехало только двое дворян (из из значившихся в списке). Тогда воевода распорядился этих двух и послать в Москву на собор. Это очень похоже на тот случай в практике нынешних современных земских и городских собранна, когда, при малочисленном составе вторичного выборного собрания все явившиеся считаются без выбора гласными. Значить, нечто подобное, при равнодушии к общественным обязанностям, возможно было и в то время.
Но отсюда не следует делать общего вывода о равнодушии общества к земским соборам. Наоборот, мы знаем примерь обратного отношения, жгучего интереса населения к собору. Это, как увидим дальше, было во время собора 1648 — 49 года. Самые выборы должны были происходить свободно. В большинства "отписок" о производстве выборов воеводы пишут, что население выбрало представителей" - между себя". И правительство строго наблюдало за тем, чтобы выборы происходили действительно "промеж себя", свободно, и не было со стороны воевод какого-либо стеснения свободы выборов и давления. Известен даже случай, когда один воевода получил строгий выговор за нарушение свободы выборов. Это было с крапивенским воеводой.
На него донесший в Москву о производстве выборов приказный дьяк сделал следующую любопытную пометку: "1651 года февраля в 28 день послать грамоту с осудом к Василию Астафьеву (крапивенскому воеводе), послана к нему грамота (разумеется " призывная " грамота о производстве выборов), велено дворянам промеж себя выбрать дворян добрых, а не ему выбрать и за то его осудить гораздо", т.-е. за то, что он сам выбрал, помимо дворян, сделать ему замечание, выговор. Но воеводы все-таки позволяли себе вмешательство в выборы и иногда безнаказанно. В том же году муромский воевода, как он сам об этом пишет в своем донесения "велел дворянам, обеим половинам съехаться в съезжую избу (присутственное место уезда) и выбрать из одной половины по сказке (предварительному списку) дворянина Субботу Семенова сына Чаадаева, а из друпя половины дворянина Гаврила Иванова сына Черткова. А из посадских людей выбрал двух же человек дворянам, таким образом, воевода рекомендовал выборных, а из посадских выбрал сам; и нет известий, что воевода получил за это замечание.
Можно предположить, что выборные при выборах получали от своих избирателей нечто в роде инструкций наказов, наставлении—устных или письменных, в которых указывалось, о каких нуждах должны представители говорить на соборе, каше интересы защищать. По крайней мере, известный князь Пожарский, когда рассылал по городам в 1612 году грамоты с приглашением на собор для избрания царя и отражения поляков, писал, чтоб города с выборными прислали, как он выражался, "совет свой за руками", т.-е. письменное за своею подписью мнение. А такое мнение, врученное выборным, есть уже наказ, инструкция. Как известно, это время было временем сильного брожения. Города деятельно сносились между собою, обменивались мнениями насчет того, как устроить государство, как прекратить смуту. Не все были согласны, и, понятно, положение выборных было бы затруднительно без "советов" выбравшого их населения. Также "советы" нужны были и правительству.
А что население относилось не безразлично к тому, как будет выборный его защищать на соборе интересы населения, показывает следующий случай из практики собора 1648 — 49 года. По окончании заседания этого собора выборный курских дворян обратился - к государю с просьбой дать ему для проезда из Москвы обратно в Курск "охранную грамоту так как он боялся насилия со стороны курян. С подобной же просьбой обратились и многие другие выборные других городов. Оказывается, среди населения городов в то время замечалось сильное брожение. Народ, очень заинтересованный составлением нового Уложения законов, волновался. Населению, конечно, хотелось видеть в новых законах удовлетворения своих нужд. И вот названный курский выборный боялся, что куряне примут его враждебно за то, как он говорит в своем прошении государю, "что не о всех нынешних нужах (нуждах) твой государев указ учинен".
Очевидно, ему наказывали крепко стоять за нужды курян: а он этого не сделал, или лучше сказать, не мог этого сделать, и потому его ждала не особенно радушная встреча — его, как и других выборных. Если не всегда были письменные наказы выборным, то уже устные, можно сказать с уверенностью, всегда давались выборным. По окончании выборов обыкновенно составлялся протокол за подписью, "за руками" избирателей, который отсылался с выборными в Москву при "отписке" воеводы о произведенных выборах. На случае с курским выборным лучше всего видна разница между представителями населения земских соборов XVI и XVII века. В XVI веке, когда на соборе присутствовали в качестве представителей населения правительственные чиновники, население не могло к ним предявлять никаких требований. Оно безмолвно подчинялось принесенному им "представителем" решению собора.
В XVII же веке, когда на собор стали посылаться выборные самим населением из своей среды представители, и таким выборным давались наказы, — население уже могло требовать от представителей защиты своих интересов. И, как видим, действительно требовало этого. По прибытии в Москву, выборные являлись в Посольскии приказ. На прожитие в Москве во время собора выборные получали при отправке "запасы". Впрочем, выборные бедных городов не получали таких запасов. Например, выборные Путивля, Рыльска, Курска и др. на соборе 1648 49 года писали в своем челобитьи, что они явились в Москве "без запасы". Кроме того, соборные получали от царя жалованье, и за участие в выборе им делались льготы по службе. Обычным местом соборов были москивские царские палаты — Грановитая палата, Столовая изба, Ответная палата. Собор 1613 года, бывший в Успенском соборе, составляет исключение.
Порядок собора был такой. После торжественного богослужения в Успенском соборе царь являлся в палату, открывал собор речью, в которой указывал причину созыва собора и ставил вопросы, подлежавшие обсуждение собора. Впрочем, иногда причина созыва собора и предложения правительства излагались в особом "письме", читавшемся дьяком. Копии с "письма" тогда раздавались членам собора, которые, получив копии, совещались "посословно" и, "помысля промеж себя", подавали письменные мнения. Допускались и особыя мнения отдельных лиц. Иногда мнения чинов отбирались дьяками, представленными к каждой группе, наприер, на соборе 1653 года "стольники и стряпчие и дворяне московские допрашивались по чинам, порознь", как это значится в акте собора. Во время собора 1648—49 года когда составлялось новое уложение, мы видим совершенно особую форму участия выборных. Как известно, составление уложения, или точнее сказать, проекта уложения, было поручено особой редакционной комиссии князя Одоевского.
Когда новое уложение было составлено комиссией, то оно было "чтено" на соборе и подписано выборными. Роль большинства выборных этим и ограничилась. Но некоторые приглашались в названную комиссию, работавшую, как известно, во время самого собора, и таким образом принимали непосредственное участие в составлены уложения. Эти выборные за свое участие в комиссии получили после даже особое вознаграждение. Мнения чинов, записанный дьяком, представлялись государю, который, по совещании с Боярской думой, клал решение. Решение это подписывалось членами собора и получало силу закона, носившего в таких случаях название "соборного приговора", или "соборного уложения". Решение не всегда совпадало с мнением чинов, так как мнение чинов не было обязательным для государя. Избирательные соборы, конечно, не идут в счет. Здесь решение собора — выбрать царя — могло быть только выражением мнения выборных.
На избирательных соборах, по древнерусскому обычаю, старались придти к "единомыслию". На других же соборах не видим правильной подачи голосов и большинства. Заканчивались соборы нередко обедами у государя, в Столовой избе, на которые приглашались вей выборные без различия. В таком порядке созывались и действовали земств соборы в XVII веке. Здесь, в противоположность XVI веку, очень заметно выступает на первый план выборное начало. Население действительно теперь выбирало от себя представителей, давало им руководство (наказы) и требовало от выборных защиты своих интересов. В этом главное и существенное отличие земских соборов XVII столетия от соборов XVI столетия. На них присутствовали подлинные представители народа. Поэтому только в соборах XVII века мы можем видеть действительное участие народа в управлении страной. О соборах XVI века нельзя этого сказать.
Во время заседаний земских соборов и перед ними населением городов подавались челобитья (просьбы) государю о своих нуждах. Такими челобитьями народ хотел заявить правительству и собору о своих нуждах и воздействовать таким путем на его рениение. Поэтому челобитья прекрасно дополняют картину соборной деятельности и помогают разобраться в вопросе о значении земских соборов. Насколько подобные челобитья, действительно оказывали влияние на правительство, лучше всего показывает история земского собора 1648—49 года. Этому собору предшествовала "великая докука" населения государю. Государство, расшатанное смутой, не приведено было еще в полный порядок, гражданским и политическим отношениям еще не доставало необходимой устойчивости и определенности. Сообщить тем и другим отношениям устойчивость и определенность могло только приведенное в порядок и согласованное с современными нуждами законодательство.
Население хорошо чувствовало недостаток такого законодательства, сильно от этого страдало и потому беспрестанно слало государю челобитье за челобитьем. Неудобства испытывались всеми классами, и потому челобитья шли от всех классов. И государь, внимая так красноречиво и ясно выраженному желанно народа, "по челобитью стольников и стряпчих, и дворян московских, и жильцов, дворян, и детей боярских, и всех городов и гостей, и гостинные и суконные сотни, и всяких чинов торговых людей (т. е. по челобитью всех сословий), велел на Москве государевым" боярам князю Никите Ивановичу Одоевскому с товарищи написать судебник и Уложенную книгу" (слова акта этого собора), т. е. по просьбе всего населения приказал образовать известную редакционную комиссию князя Одоевского для составления нового уложения законов. Затем, для большей осведомленности правительства о нуждах населения, был созван земский собор. Собор послужил новым толчком для населения, и челобитья стали подаваться уже во время заседаний собора.
Некоторые из таких челобитий, как известно, даже нашли себе прямой ответ в новом уложении. Вот какую видную роль сыграли челобитья в земском соборе 1648—49 года. Подобное же влияние оказали челобитья на земскую реформу царя Ивана IV. Но челобитья населения не были чем-либо чрезвычайным в жизни древней Руси, наоборот, это было обычное и очень распространенное явление того времени. Население широко пользовалось своим правом "бить челом государю", "докучать" ему о своих нуждах, и шло к нему, минуя "царских слуг", едва ли не со всякой нуждой. Теснит властолюбивый воевода, — и население "всем городом" бьет челом государю, просит его заступиться за них, защитить их от налогов и обид насильника. И государь, жалуя челобитчиков, велит нарядить суд над воеводой или сменить его совсем. А если воевода хорошо правит, то население, наоборот, просить государя продлить срок его службы. Не под силу платить подати, тяжело отбывать службу, лихие люди одолели, хлеб не родился и т. п. — опять челобитья к государю.
Челобитья подавались всеми классами, не исключая и сделавшегося впоследствии крепостным, крестьянства, — от целого класса, города, нескольких городов, областей. Через челобитья население непосредственно сносилось с государем, не только минуя "царских слуг", но даже часто на них именно жалуясь. В них оно, правда, часто в очень слезливых выражениях, излагало свои нужды, которые таким образом представлялись государю в чистом виде, не преломленными в "приказах". Обыкновенно, население, составив челобитье и подписав его, выбирало особых челобитчиков, которые, приехав в Москву, собственноручно передавали челобитье государю, дождавшись его выхода.
всего статей: 156
