Русское казачество

Отношение государственной власти к казакам не всегда было одинаковым. И периодически в «верхах» возникала идея: а нельзя ли кем-нибудь заменить казаков? Чтобы так же хорошо службу несли, но при этом не претендовали на особый статус, специфические традиции. Или, наконец, нельзя ли просто дополнить Казачьи Войска искусственными формированиями? Первый такой эксперимент задумал Петр I, когда разгромил Сечь, урезал права малороссийских казаков, да и над другими Войсками висела угроза упразднения. Но в это же время правительство укрепляло связи с балканскими славянами. И родился проект использовать «сербских граничар». Сербы (точнее, хорваты) жившие в приграничных районах Австрийской империи, были отличными воинами, имели оружие, пользовались различными льготами, получали плату от казны, а за это несли охрану рубежей. Вот и решили – пригласить их к нам, создать из них гусарские полки, поселить по границам, и пусть охраняют. Возглавил предприятие Иван Албанез, успевший послужить и в русской, и в австрийской армиях [255].

По причинам, указанным в предыдущих главах, казачьи структуры на Украине были порушены. Но Потемкин хорошо осозавал и их ценные качества, со многими функциями казаков регулярные войска не справлялись. И еще в 1783 г., когда случилось восстание в Крыму, светлейший князь начал создавать команды из бывших запорожцев. Однако они не понадобились, и процесс затормозился. Потемкин обратил внимание и на Бугское Войско. Основой его, напомню, были правобережные казаки, перебежчики-некрасовцы, добровольческие «арнаутские» команды из молдаван, румын, болгар, сербов, греков. Добавились русские старообрядцы, переселившиеся из Польши. Войску были выделены земли в междуречье Ингула, Еланца и Мертвовода, войсковое правление разместилось в селе Соколы. Потемкин переселил сюда более 3 тыс. крестьян, покупая их у помещиков, – по его расчетам, содержание 1 боевого казака должны были обеспечивать 4 крестьянина. И в 1785 г. был сформирован Бугский полк – большой, 1500 казаков. В дальнейшем его то разделяли на два, то сводили в один. А в 1787 г. при путешествии Екатерины на юг делегация запорожцев (конечно, с благословения фаворита) ходатайствовала о создании «Войска Верных Казаков» и получила согласие.

Служба казаков даже и в мирное время была нелегкой, тем более на Кавказе. Несмотря на то, что была принята оборонительная тактика, уже в 1777 г. в государственном бюджете появилась особая статья: 2 тыс. руб. серебром на выкуп у горцев христианских пленников [175]. Хищники ненадолго присмирели после рейда Суворова за Кубань. А с началом войны положение еще более обострилось. Главной турецкой базой на Кавказе стала Анапа. Через нее в горы шло оружие, деньги. В Кабарде появился первый предшественник Шамиля – Шейх-Мансур, возбуждая черкесов, кабардинцев, лезгин, чеченцев на борьбу с «неверными». По сути, открылся «второй фронт». Русских войск здесь было мало: части небольшого Кубанского корпуса, казаки Азово-Моздокской линии и 6 донских полков – они несли на Кубани дежурство, поочередно сменяясь.

В экстремальных условиях приграничной жизни выковался не только характер воина-казака, но и совершенно особый тип женщины – казачки. Когда мы говорим, что казаки освоили и возделали огромные пространства Дона, Кубани, Терека, Приуралья, надо помнить, что в значительной мере это было сделано женскими руками [63]. Мужчины-то постоянно были в походах, на кордонах. А дома оставались старики, дети – и казачки. Они и возделывали поля, огороды, бахчи, виноградники, ходили за скотиной, они вырастили пышные сады, в которых утопали станицы. Они собирали урожай, пекли хлеб, делали заготовки на зиму, стряпали, обшивали всю семью, растили детей, ткали, вязали, могли и хворобы лечить, и хату подправить. Казачка была не только неутомимой труженицей, но и организатором. Номинально руководил большим семейным коллективом старик-дед, но далеко не все казаки доживали до седин. Дед мог быть уже и недееспособным, инвалидом. И работу по хозяйству организовывали бабки, матери, жены казаков. Распределяли домашних, кому чем заниматься, если нужно, нанимали работников и руководили ими. Казачки умели и торговать, чтобы часть продукции обратить в деньги и приобрести необходимое. Подобной инициативы и самостоятельности русские крестьянки не знали. У них-то всегда муж был рядом.

Павел I был личностью весьма сумбурной. Искренне желал навести в стране порядок и справедливость. Но вряд ли представлял, что это такое, обладал деспотизмом Петра I и к тому же был склонен метаться от одной крайности к другой. Принялся перестраивать Россию на прусский манер, в армию возвращались уродливые мундиры, парики, косы, каторжная муштра. Катились отставки, опалы, ссылки. А для казачества перемены стали неоднозначными. Одним махом было сметено все внедренное Потемкиным и Зубовым. В 1797 г. Павел упразднил Бугское Войско – 6 тыс. казаков превратились в государственных крестьян. Было разрушено и единое Астраханское Войско – терцы, гребенцы, Моздокский, Волгский, Хоперский, Кубанский полки из него исключались и получили название «казаков, поселенных на Кавказской линии» – или «линейцев».

Ответить на этот вопрос трудно. Взять в качестве точки отсчета «Приговор о станичной и сторожевой службе» 1571 г.? Но и до него казаки жили по границам, охраняя их. А дальше пошло строительство засечных черт и линий, прикрывавших рубежи государства, и службу на них несли казаки. Шли века, а эти линии по-прежнему играли важнейшую роль. Удавалось преодолеть одни угрозы – нарастали другие. Как уже отмечалось, в 1771 г. хан Убуша увел 170 тыс. калмыков на восток, в Джунгарию. Его решение обернулось для подданных бедой. 100 тыс. погибло в пустынях от голода, жажды, в схватках с врагами. Оставшихся встретили китайские войска, измученным калмыкам пришлось принять китайское подданство, и их расселили небольшими партиями в разных местах. А исчезновение многочисленного и могущественного народа сразу нарушило баланс сил в степях. Усилились казахи, каракалпаки, совершали налеты на русские окраины. Возникла и новая опасность. Если раньше Россия была для Хивы и Бухары важным торговым партнером и ханы заключали договоры с московскими царями об охране караванных путей, то теперь Средняя Азия пришла в упадок. И Хива превратилась в гнездо хищников, охотников за невольниками – после падения Крыма это оказывалось очень выгодно. Как сообщают хроники, со стороны степняков «воровство и предерзости встречались на каждом шагу» [155], от набегов с похищениями людей особенно страдала дистанция от Оренбурга до Верхнеуральска.

До начала XIX в. единую форму носил только лейбгвардии Казачий полк – алые куртки, узкие брюки и высокие шапки, стилизованные под казачьи. Подобие формы существовало и у других казаков – жалованье от казны выдавалось не только деньгами, но и сукном. И выработался порядок, чтобы оно было одного цвета и казаки выглядели однообразно. Например, на Дону во времена Екатерины носили голубые кафтаны. Они дополнялись бараньей папахой с алым верхом и широкими шароварами, которые носились с напуском на сапоги. Но покрой кафтанов отличался – их шили жены, станичные портные, уж как кто умеет. К тому же их приберегали для торжественных случаев, а в поход надевали что похуже. У Александра I форма была страстью. Он лично рассматривал эскизы, регламентировал каждую мелочь. И в начале его правления была изменена форма для всей армии, наконец-то канули в небытие косы, букли, штиблеты. В ходе этой кампании было обращено внимание и на казаков. И донской атаман Платов 18 августа 1801 г. получил указ о форме и ее образцы. Она состояла из темно-синих куртки, чекменя, шаровар с алыми лампасами и кивера [63].