Между тем, по условиям того времени (велись частые войны) королю нередко не хватало обычных средств, требовались часто экстраординарные расходы. Взять их было неоткуда, кроме как у тех же сословий в виде субсидий или нового налога. В обоих случаях, однако, необходимо было согласие сословий. Таким образом на западе Европы королевская власть оказывается в тесных отношешях с сословной организацией, и отношешя эти строятся, - главным» образом, на материальной зависимости короля от сословий. Как мы видели, королю в известных случаях нужны были дополнительные средства. А так как такие случаи тогда бывали очень часто, то королю очень часто приходилось обращаться к сословиям за согласием (например, ввести новые налоги). Для этого он созывал их на собрания. Таким путем возникли сословные собрания на западе Европы.
На эти собрашя являлись не сословия целиком, поголовно, а представители сословий. Иногда сословия отказывали королю в помощи или требовали за помощь какого-нибудь вознограждения со стороны короля. По обстоятельствам, король или шел на уступки, или искал других средств. И вот таким путем уступок и борьбы этих двух сторон, короля и сословий, сохранялись и переходили из поколения в поколение права сословий. Особенно яркую и полную картину такой борьбы двух сил дает нам Англия. На западе Европы развитие форм участья народа в управлении на этом не остановилось. Как народные собрания уступили место сословным, так последние — народному представительству. Сословные собрания, имели смысл и жизнеспособность в средние века, когда сословия жили особыми интересами, утратили всякий смысл и стали непригодными в новое время.
Успехи знания, образования, торговли и промышленности, хозяйственные и политические перевороты перевернули вверх дном средневековый строй, разрушили застывшие сословия, перемешали людей различных сословия и создали общий тип гражданина, независящего ни от каких сословных рамок. Сословных собраний не могло быть уже по одному тому, что исчезли сами сословия в средневековом смысле. Средневековыя сословия отличались замкнутостью и обособленностью. Каждое сословие имело свои права и обязанности, и переход из одного сословия в другое был затруднителен. Теперь, с ослаблешем сословных перегородок, на место сословного представительства явилось народное представительство. Это уже последняя форма участья народа в управлении, существующая в настоящее время. Так шло на западе Европы развитие форм участья народа в управлении, в тесной зависимости от общих исторических условий.
У нас на Руси заметна такая же тесная зависимость форм участья народа в управлении от общих исторических условий, но разница в общих условиях привела к другим результатами. О форме непосредственного участья мы уже знаем, — там было полное сходство с западной Европой. Не то с последующими формами. У нас, как известно, князь появляется на исторической сцене, как и на западе Европы, окруженный дружиной и при помощи дружины строит гражданский порядок страны и защищает её границы. Но между князем и дружиной и остальным обществом на Руси не завязывается тех прочных связей, какие, мы видели, завязались на западе Европы и привели к феодальной системе. Князей и дружинников связывал личный договор, который соблюдался, пока обе стороны были довольны друг другом. Но стоило одной стороне на что-нибудь обидеться, и связь между князем и дружинником расторгалась. Князей на Руси до московского объединения было много, и дружинники имели возможность выбирать между ними.
Поэтому они служили тому князю, который доставлял им больше выгод, и до тех пор, пока он доставлял эти выгоды. А когда выгоды уменьшались или отношения портились, они уходили к другому. Итак, дружинники находились в постоянном движения, переходя от одного князя к другому. Но и князь не сидел спокойно. Как известно, в перюд Киевской Руси князья владели княжествами (княжескими столами, престолами), по старшинству. Русская земля в целом принадлежала всему княжескому роду Рюриковичей, а отдельные князья владели временно отдельными княжествами (столами) и рассаживались по столам в порядке старшинства. Самый старший занимал лучший стол — великокняжеский, следующие за ним столы занимались в очереди старшинства младшими князьями. Пока все наличные князья были живы, все сидели спокойно. Но вот кто-нибудь из князей умер, и все приходило в движение. Отношения старшинства вследствие смерти одного князя нарушались, и, чтобы восстановить их правильность, князья снова распределяли между собой столы, снова передвигались и усаживались, до новой смерти кого-нибудь из князей. Итак постоянно происходила передвижка князей из города в город.
Дружинники тоже участвовали в этой передвижке, но сообразуясь со своими выгодами. Они или шли за князем, когда он переходил в другой город, или оставались в том же городе и служили уже новому князю. Так продолжалось до тех пор, пока князья не прекратили мену княжеских столов и не осели прочно в раз доставшихся им княжествах. Это произошло в удельный период русской истории, когда Русь распалась на отдельные княжества—уделы. Тогда князь перестал кочевать, сделался оседлым жителем. Но дружинники в это время еще продолжали свое скитальчество, кочевую жизнь. "Вольная воля" — было их лозунгом. "Вольная воля", т.-е. полная свобода перехода, была правом не только дружинников, но и многочисленного класса тогда еще свободных крестьян. Крестьяне тоже не засиживались подолгу на одном месте, а переходили с места на место, от одного землевладельца к другому, глядя по выгодам. Таким образом, князь, можно сказать, был единственным оседлым человеком.
"Вокруг него все находилось в движении, все население приходило и уходило, не связывая себя с государем—владельцем земли (князем) ни чем, кроме чисто личного и срочного договора. Такая необыкновенная подвижность населения, текучесть составных частей его, какой не было на западе Европы, конечно, не давала возможности населению образовать из себя замкнутые группы, сословия, как это было на западе. Между тем время шло. Один из удельных из князей, московский, выделился из других и начал дело обединения Руси, кончившееся образованием одного московского государства, обратившегося потом во Всероссийское государство. Собирая и соединяя к своему княжеству земли удельных князей, московский князь собрал вокруг себя, как самих князей удельных, так и их дружинников. Они все переходили к нему на службу. Но теперь служба из вольной и срочной обратилась в обязательную и бессрочную.
Таким путем около московского князя образовался - многочисленный класс помощников, служилых людей, различных своей знатностью и богатством, но объединенных между собой общей обязанностью — служить московскому князю. За свою службу все эти "слуги" московского князя получили землю в виде поместий и вотчин. Таким образом, верх населения в московскую эпоху осел и отвердел в особую группу военно-служилых людей. Но на землях служилых людей и неслужилых землевладельцев (церквей, монастырей, общин) жили крестьяне, которые еще продолжали вести кочевую жизнь, не были ничем связаны и свободно переходили от помещика к помещику. Помещикам это было невыгодно и они стали просить московское правительство прекратить свободный переход крестьян. Сделать это было к тому же очень легко, ибо крестьяне находились в тяжелой экономической зависимости от помещиков.
Правительство, видя, что и для него выгодней, чтобы крестьяне были оседлыми, удовлетворило просьбу помещиков, и переход крестьян был запрещен законом. Таким образом, крестьяне были обращены в оседлых земледельцев. Уложение царя Алексея Михайловича, изданное в 1649 году, окончательно закрепило описанное положение служилых людей и крестьян и выделило еще в особую группу торгово-промышленный класс. Таким образом, к половине XVII века население московского государства не только из бродячего превратилось в оседлое, но и распределилось на несколько вполне уже определенных общественных групп, с характером сословий. Эти группы можно назвать сословиями потому, что на каждую из них были возложены определенные обязанности в соединении с известными правами, и запрещен переход из одной группы в другую (признаки сословия).
Итак, в сравнении с западной Европой, как видим, у нас сословия образовались иным порядком.
Во-первых, они образовались очень поздно и, во-вторых, в их образовании первенствующую роль играла правительственная власть. Когда из маленького московского княжества пошло объединение Руси, и образовалось большое московское государство, то московским князьям понадобились силы, при помощи которых они могли бы управлять своими владениями. Задачи внутренней и внешней политики необыкновенно разрослись. Для выполнения этих задач необходимо было сплотить бродячее население. И вот московсюе князья стянули разрозненные и подвижные классы населения в прочные оседлые сословия - и положили на каждое сословие свою службу. Одни стали служить лично (дворянство), другие — работой на помещиков (крестьяне), третьи — деньгами (купечество). Разница, как видим, между историей сословий у нас и на западе Европы очень большая.
Эта разница настолько существенна, что ею обусловилась вся история отношений между правительством и населением и установлении образа правления. "В России (по словам глубокого знатока русской истории, Б.Н.Чичерина) мы замечаем большую слабость {сравнительно с западной Европой), но вместе и большую податливость общественных (отмеченная нами подвижность классов населения), менее внутренней борьбы, но более подчинения, нежели на западе. Здесь (в России) должно было развиться не столько начало права, истекающее из крепости самородных союзов и из требования человеческой личности, сколько начало власти, которое одно могло сплотить необъятные пространства и разбросанное народонаселение во единое государственное тело.
То общественное устройство, которое на западе установилось само собою, деятельностью общества, вследствие взаимных отношений разнообразных его элементов, в России получило бытие от государства; монархия сделалась исходною точкой и вожатым всего исторического развитая народной жизни. Народ помогал ей всеми силами в устроении отечества, но не столько собственной инициативой, сколько подчиняясь мановению сверху и неся на себе громадные тяжести для общего блага. Это историческое значеше самодержавной власти дало ей такую мощь, какой она не имела ни в одной европейской стране, и перед которою должны были исчезнуть всякие представительные учреждения. Этой крупной особенности нашей истории никогда не надо забывать; без неё многое будет непонятно в ходе русской истории. Представительные учреждения, о которых говорит Чичерин, тем не менее и у нас появились и в той же форме, как на западе, т. е. в виде сословных собраний. Такими собраниями у нас были земские соборы.
Но, разумеется, между земскими соборами и западно-европейскими сословными собраниями, как и надо ожидать, была разница. Разница эта обусловливается описанным нами ходом образования сословий и отношением их к верховной власти. Что это были за собрашя сами по себе и в сравнены с западно-европейскими, мы увидим после. Теперь же посмотрим, как они возникли. В самом народе сознание необходимости участия "земли" в управлении никогда не умирало. Традиции поддерживало это сознание, а отдельные лица напоминали о нем. И как раз во время высшего подема власти московских государей раздаются голоса, напоминаюнце о "земле". Жестокое, очень часто несправедливое обращение Ивана IV со своими боярами заставляло многих из них бежать за границу.
В числе бежавших за рубеж от царского гнева был известный князь Курбский. Уехав в Литву, он оттуда написал Грозному письмо, в котором жестоко упрекал царя в неправдах, губящих русскую землю. Курбский ставил на вид Грозному его непомерное самовластие и нежелание слушать совета добрых людей и народа. "Царь", писал Курбский, "аще и почтен царством, а дарований, которых от Бога не получил, должен искать доброго и полезнего совета не только у советников, но и у всенародных человек". Под "всенародными человеками" Курбский разумел земский собор. Подобные же мысли высказаны были неизвестным автором произведения XVI в. под назвашем "Беседа валаамских чудотворцев". Здесь, в этой "беседе", царю советуют иметь при себе даже постоянный земский собор, обновляя время от времени его состав. Практическая необходимость доказала справедливость этих советов.
По мере того, как Русь объединялась под властью московских князей, росла и крепла сама власть этих князей. Под её давлением падала всякая самостоятельность, как личная (удельные князья, бояре), так и общественная (Новгород, Псков); а она сама, как бы вбирая в себя отнятые у других силы, все росла вширь и вглубь. Московский удельный князь обратился сначала в великого московского князя, а затем в московского царя, самодержца, потомка и преемника римского Августа Кесаря, как учили книжники того времени. Высшего своего напряжения власть достигла при Иване IV, который первый венчался на царство. Но при таком могуществе царской власти ей недоставало собственных средств для управления страной. Обладатель обширного, но еще юного и плохо устроеннего государства и неограниченный властелин, каким был Иван IV, не имел в своем распоряженш того штата чиновников, при помощи которого управляет страной современное правительство. Чиновничество это образовалось долгое время спустя.
Боярство же, ближайшие советники царя, "более всех других сословий имело свои личные виды, более всех скорбело об утраченной независимости (при объединении московского государства) и тайными кознями и явными крамолами старалось обратить государственные силы в свою пользу". Особенно оно показало себя с этой стороны в малолетство Ивана IV. А от населения была "докука великая", т.е. постоянные жалобы царю на произвол и разнузданность местных управителей. Таким образом, обращение власти к "земле", привлечение народа к участию в управлеии страной, указывалось самым положением вещей. И дествительно тот, кто довел власть до высшей степени: могущества, т. е. Иван IV, первый обратился к содействию "земли", населения. В областях было введено местное самоуправление, а в центре начали созываться земств соборы.
Преобразованное Иваном IV местное управление тесно связано с предшествовавшей системой местного управления, системой кормления. Поэтому сначала нужно познакомиться с этой последней. Начиная с глубокой древности, на Руси применялся особый порядок местнего управления, называемый кормлением. Он состоял в том, что лица, отправлявшие в какой-нибудь местности административные и судебные обязанности, на самом деле кормилась от и справления своих обязанностей, жили этим. Но не так, как теперь существуют этим современные чиновники. Местные управители (наместники, волостели) жалованья не получали, а получали доходы. Доходы состояли в различных пошлинах: торговых — за торговыя сделки, судебных — за суд, свадебных — с новобрачных и т. п., или в доле налогов.
Только пошлины за наиболее важные дела, напр., убийство, и штрафы шли в пользу князя, в княжескую казну. Право суда и управления населением отдавалось таким образом совершенно так же, как отдается земля или угодья, т. е. в аренду. "Владей землей и кормись ея продуктами, суди местное население, надзирай за порядками, и бери с населения за это, кормись этим. Вот каким правилом руководствовалось тогда правительство. Управители тогда назначались из служилых людей, и "кормление" давалось им, как награда за службу. Корм такого рода не всегда точно определялся, и "кормленщики " (наместники, волостели) стригли пасомое ими население по-своему. Право населенья жаловаться на кормленьщиков и попытки правительства определить точно "корма" плохо помогали. В этом состояла одна слабая сторона системы кормления, бившая по карману население.
Другой стороной "кормление" наносило прямой вред и населенью и правительству властей. Так как корм заключался в пошлинах с дел, то кормленщиков эта, так сказать, кормовая сторона только и интересовала. Чем больше дел, тем больше корма, а как эти дела разрешались, — для кормленщика второстепенный вопрос. Но ведь не всякия дела желательны для общества. Развитие торговых дел, несомненно, полезно, а развитее судебных тяжб — навряд. Кражи, преступленья и т. п. деянья надо искоренять. Между тем интерес кормленщика в получении судебных пошлин не поощрял в нем забот о таком искоренении. Частный интерес, таким образом, здесь сталкивался с общественным и брал верх над последним. Понятно, как от этого должно было во всех отношениях страдать население.
Произвол кормленщиков, не в меру жирно кормившихся, вызывал отпор со стороны населения. Население возбуждало иски в суде против кормленщиков, жаловалось на них государю, наконец, расправлялось само с зарвавшимися наместниками и волостелями собственными средствами. Понятно, какая от этого получалась картина местнего управлешя: произвол, грабительство, упадок власти, правосудия и разоренье населения. И вот население стало просить царя избавить его от наместников и волостелей. Правительство само сознавало неудобство такого управления. И особенно кормление было неудобно для самого правительства в то время, когда велись частые войны и надо было защищать границы государства от кочевников. Кормленщики были из служилых людей. Стало быть, местное управление отрывало их от военной службы и наоборот, военная служба мешала их гражданской службе.
Очевидно, надо было их освободить от одной службы, и скорее в интересах государства от гражданской, а гражданскую службу устроить по-другому. Так правительство и сделало. Оно отказалось от системы кормления и перешло к новой системе, системы местного самоуправления. Эта система была тем удобна для правительства, что позволяла ему обойтись в управлении без собственных органов. Управление и суд были отданы самому местному населенно. Местное управление, мирское, для хозяйственных целей существовало и ранее. Миры в городах и селах выбирали старост, сотских, дворских. Но кроме того те же миры из своей среды выбирали особых лиц для присутствия на судах наместников и волостелей. Сначала эти мирские "лучшие люди" были просто свидетелями или истцами от населения против кормленщиков в перебранных кормах.
Но, затем они получили большее значение, обратились в целовальников, постоянных присяжных заседателей, стало быть, в известной степени участников суда. Таким образом, через этих выборных мирских людей местное население мало-помалу втягивалось в суд, и управление "кормленщиков" как бы захватывало его в известной доле. Этим обстоятельством правительство воспользовалось и передало местному населенно все управление и суд. Но сделало оно это с большим рассчетом и выгодой для себя. Но ведь кормленщики были из служилых людей, и кормление было для них вознаграждением за службу. Лишившись кормления, они таким образом лишались необходимой им для военной службы материальной поддержки.
В виду этого, правительство, передавая суд и управление местному населенно, положило на него за это ежегодный оброк. Оброк был положен в размере кормов, платившихся ранее населением кормленщикам, и правительство употребляло его на жалованье служилым людям. Жалованье было назначено взамен кормления. Для отправления суда и управления население выбирало из своей среды особых должностных лиц (старост, целовальников, сотских и т. д.). Такой порядок ведения суда и управления местным населением назывался самоуправлением. Но это самоуправление XVI века не похоже на известное нам теперь самоуправление. Теперь самоуправление больше право, чем обязанность. Тогда оно было только обязанность, притом очень тяжелая. Прежде всего, как видим, население оплачивало самоуправление ежегодным оброком.
Далее, выборные лица несли ответственность не перед избирателями, а перед правительством, перед которым и все население отвечало за избранных им людей. Порядок был такой: население выбирало кого-нибудь на какую-нибудь должность и давало за него письменную поруку, что он будет добросовестно исполнять свои обязанности; а если он не оправдает доверия, то общество обязуется за него отвечать перед правительством. Понятно, при таких условиях, самоуправление, вместо привлекательнего права, являлось для населения очень тяжелой государственной обязанностью, повинностью. В выгоде здесь оказалось не столько население, сколько правительство.
Порукой мира за выборных и ответственностью за них правительство крепко связало местное население с собой и обеcпечило себе осуществление государственных интересов. Эта новая система — выбора, поруки и ответственности была проведена в другую, финансовую область. На этой системе была построена выборка доходов от казенной продажи вина, соли и других продуктов. Доходы собирались назначенными от правительства лицами, но при помощи мирских выборных за порукой и ответственностью выбравших их миров. Вообще мысль управлять населением при помощи населения же и обеспечить себя порукой и ответственностью населения была очень плодотворна для московского правительства, и оно очень широко ею пользовалось во всех своих нуждах.
После, когда оно обзавелось собственными областными чиновниками, оно отказалось от этой мысли в самоуправлении и совсем уничтожило его. Но в XVI веке при помощи своеобразнего самоуправления, оно умело воспользовалось силами населения для своих целей. Та же мысль, только в более широком масштабе, нашла себе приложение в центральном управлении — в земских соборах XVI века. При помощи местнего самоуправления правительство разрешило текущие, повседневные нужды. При помощи земских соборов оно хотело привлечь население к разрешению чрезвычайных нужд. Достигши совершеннолетия, Иван IV решил избавиться от забравших в свои руки власть бояр и править самому государством.
Но так как за время его малолетства своеволие бояр причинило народу много бедствий, то царь хотел изгладить из памяти народа эти бедствия и приобрести его расположение к себе. Посоветовавшись с митрополитом, Иван IV приказал "собрать свое государство из городов всякего чина, и в один прекрасный день в 1550 году после обедни вышел с крестным ходом на Лобное место и сказал в присутствие народа речь. В речи царь разсказал о своем детстве, своеволие бояр, о многих слезах, пролитых в то время, и своей невинности в этом.
Затем, поклонившись на все стороны, сказал: "Люди Божии и нам дарованные Богом, молю вашу веру к Богу и к нам любовь. Теперь нам ваших обид, разорений и налогов исправить нельзя, вследствие продолжительного несовершеннолетия, пустоты и беспомощности, вследствие неправд бояр моих и властей, бессудства неправедного, лихоимства и сребролюбия, — молю, оставьте друг другу вражды и тягости, кроме разве очень больших дел; в этих делах и в новых я сам буду вам, сколько возможно, судья и оборона, буду неправды разорять и похищенное возвращать."
Так изображает дело предание. Предполагают, что после этого всенароднего покаяния царя и торжественнего заявления о перемене в управлении и заседал первый земский собор. Хотя профессор Ключевский называет это совещание царя собором, однако, в настоящее время такое определение нельзя принять. Научное исследование известия о речи Грозного с Лобного места не подтверждает ни обстановки этого совещания, ни обычнего состава земских соборов в XXI веке. И потому приходится признать его не за земский собор, а за простое совещание царя с властями — церковными и гражданскими. По мнению профессора Ключевского, собор 1550 г. вызван был жалобами населения на наместников и волостелей. Царь в своей речи говорил именно о злоупотреблениях кормленщиков и просил народ забыть об этих злоупотреблениях, не вести тяжб с кормленщиками, а кончить дело с ними миром, помириться.
Следствием заявления царя было введение земского самоуправления. В 1566 году царь вторично устроил совещание. Но теперь он уже обратился не к властям, а к населеннию. Это совещание и следует считать первыми известными нам и несомненными земским собором ХУII века. В это время Россия вела войну с Польшей из-за Ливонии. Польша предлагала помириться, соглашаясь отдать России Полоцк без уезда. Но царь не соглашался и считал возможным отвоевать Ливонские города. И вот по этому поводу были запрошены представители земли. Больше в царствоваше Грознего земских соборов не было. При сыне его Федоре Ивановиче совсем не было соборов. По смерти Федора Ивановича был созван собор для избрания царя, так как прекратилась династия Рюриковичей.
Это собор 1598 года, избравший на царство Бориса Годунова. Собор 1598 г. был последними в XVI веке. Земские соборы XVI века, как мы знаем, были применением той же самой мысли правительства, которая легла в основу местнего управлешя — только в более широких размерах. Это лучше всего заметно на представителях населения, являвшихся на земские соборы. По составу представителей, соборы XVI в. резко отличаются от соборов XVII в. Кто были эти представители? На соборе 1566 года были вызваны представители военно-служилого (дворянства) и торгово-промышленного (купечества) классов. И те и другие были из столицы, т.-е. дворянство было представлено столичным дворянством, а купечество столичным купечеством — высшими слоями того и другого класса.
Но как высшее дворянство, так и высшее купечество были агентами правительства, исполнителями его поручений, дворянство по военной, а купечество по финансовой части. Из столичного дворянства назначались командиры дворянских отрядов, а на купечество возлагалось исполнение финансовых поручении (например, служба по сбору косвенных налогов), т.-е. те и другие были на службе у правительства. И в этом качестве они были призваны на собор, — о выборе их кем-либо нет указаний.
Столичное дворянство и столичное купечество были связаны с провинциальными уездными тем, что ряды их пополнялись из уездного дворянства и купечества. Кроме того, в случае войны, например, столичные дворяне обыкновенно становились во главе дворян своих уездов; точно так же, как столичное купечество исполняло финансовые поручения правительства в своих же уездах. Этой связи столицы с уездом, по-видимому, было достаточно для правительства, чтобы столичное дворянство и купечество могли представлять интересы своих уездных собратьев. Согласие же на это последних предполагалось само собой, или скорее даже совсем не требовалось. Собор 1598 года несколько отличался от собора 1566 года по своему составу.
На соборе 1566 года дворянство было представлено только столицей, на этом же соборе появились представители уездного дворянства из его же среды; кроме того, они были выбраны, хотя только блогодаря своему служебному положению. Во всяком случае присутствие представителей уездного дворянства, и притом выбранных, на соборе 1598 г. есть особенность, указывающая на шаг вперед в соборном представительстве населения. От столичного дворянства на соборе 1598 года были начальники приказов (судебно-административный учреждения), воеводы городов, представители дворянских полков, т.-е. должностные лица. Купечество на этом соборе, как и на соборе 1566 года, было только столичное. От него на собор явилось 21 человек первой статьи (гости — главные финансовые агенты правительства) и старосты высших купеческих гильдий и сотские сотен, полусотен и четвертей сотен (деление торгово-промышленного населения столицы, цехи своего рода), т.-е. все тоже должностные лица.
На обоих соборах, кроме того, как непременные члены, были в полном составе высшие учреждения: церковное — освященный собор (собор иерархов церкви) и гражданское, государственное — Боярская Дума (постоянный совет царя, состоявши из высшего дворянства) и дьяки приказов. Стало быть, правительство на земских соборах XVI века обменивалось мнениями, совещалось со своими собственными органами, приняв их за представителей народа. Делалось это не потому, что правительство не считало нужным призывать действительных представителей населения, выбранных им из своей среды, — нет, а потому, что правительство полагало, что местные правители отлично выполняют роль представителей населения согласно с намерениями правительства и пониманьем им сущности народного представительства. А представительство населения тогда понималось очень своеобразно.
Представитель являлся на соборах XVI века не столько ходатаем известного общества, уполномоченным действовать по наказу доверителей, сколько правительственным органом, обязанным говорить за своих подчиненных; его призывали на собор не для того, чтобы выслушать от него заявление, требование нужд и желаний его избирателей, а для того, чтобы снять с него, как с командира или управителя, обязанного знать положение дел на месте показания о том, что хотело знать центральное правительство, и обязать его исполнять решение, принятое на соборе. С собора он возвращался к своему обществу не для того, чтобы отдать ему отчет в исполнении поручении, а для того, чтобы проводить в нем рениение, принятое правительством на соборе. Так правительство понимало роль представителей народа на собор и согласно такому понимании призывало на собор, в качестве народных представителей, своих же чиновников.
Совмещение в одном лице представителя интересов населения и исполнителя намерений правительства на земском соборе XVI века обеспечивало правительству беспрепятственное осуществление своих намерений. Такой представитель населения являлся на собор с готовым ручательством, что население, которое он представляет, исполнит постановления собора. А приводя после в исполнение постановление собора, он делал это от имени интересов населения, которое он представлял на соборе. Таким образом, достигалось совпадение интересов населения с намерениями правительства. На самом деле при помощи этого правительство только привлекало население к несению государственных обязанностей. Значит, в земском соборе московское правительство видело, так сказать, представительство государственной организации, соединение того, из чего складывался и чем поддерживался государственный порядок.
То живое содержание, которое жило и двигалось в рамках этой организация, управляемое общество подразумевалось не как политическая сила, которая могла говорить на соборе устами своих уполномоченных, а как паства, о благе которой должны были сообща подумать ея приставники. Собор был органом ея интересов, но не ея воли, члены соборов представляли собою общество постольку, поскольку они управляли им. Таков был земский собор в XVI веке. В XVII веке он значительно уклонился от этого своего первообраза. Представительство интересов населения взяло верх над представитель ством интересов правительства, и в некоторые моменты достигалось действительное совпадение интересов правительства и населения. Смутное время, очевидно, сыграло здесь значительную роль. Народ в силу вещей выступил в деятельной роли. Понятно, после этого, что, когда выбран был царь и восстановлен прежний порядок, народные интересы должны были громко заявить о себе, по крайней мере, первое время. Это в действительности мы и видим на соборах XVII века.
Семнадцатый век в истории земских соборов есть время самой напряженной их деятельности. Никогда раньше и никогда позже они не созывались в таком числе, в таком полном составе и не принимали такого деятельного участья в решении важных государственных вопросов вместе с правительством, как в этот, по выражению проф. Зогоскина, "золотой век" своего существования. Собственно в этом веке и сложился вполне земский собор, как представительное учреждение, подобное западно-европейским сословным собрашям. В XVI же веке ему положено было лишь начало. Хотя документов от земских соборов осталось не так много, и они неполны, однако, по ним можно восстановить соборную деятельность. Можно даже восстановить, так сказать, образ этого учреждения.
Не останавливаясь на каждом соборе в отдельности, проследим общий ход деятельности земских соборов XVII века. Соборы XVII века, как и XVI, не были постоянно и правильно действующим учреждением, подобным, например, современным западно-европейским представительным учреждениям (парламентам). Они созывались на время, при том неопределенное, и в чрезвычайных случаях. Таким чрезвычайным случаем могла быть внешняя война, как в 1642 году, когда казаки захватили Азов, и надо было решить, присоединить Азов и воевать с Турцией или отказаться от предложения Казаков, или, как в 1651 году, когда нужно было решить вопрос о присоединении Малороссии; или важный вопрос внутренней политики, как, например, составление нового Уложения в 1648 — 49 году. Выход из положения, созданного пресечением царствующей династии, тоже находился при помощи соборов — "избирательных".
Семнадцатый век особенно богат такими чрезвычайными событиями, и потому, тогда так много было соборов. Молодому, неопытному государю, первому царю новой династии, Михаилу Федоровичу Романову трудно было одному привести в порядок расшатанное смутой государство, и он постоянно обращался за содействием к самому населению, народу. Созыв собора зависел от воли государя, который решал созвать собор единолично или же по совету с патриархом и боярской думой. В исключительных случаях, например, когда прекращалась династия, собор созывался патриархом или боярской думой. Таким образом созывались избирательные соборы. О влиянии самого населения на созыв земского собора скажем ниже. Воля государя объявлялась обычной для того времени формой — "государевой грамотой", в которой говорилось о созыве собора и по какому поводу и указывалось, кто должен на соборе участвовать.
Вот, например, в какой форме состоялось постановление об Азовском собор 1642 года.
"Генваря в 3 день Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович всея Руси указал быти собору, а на соборе быти Крутицкому митрополиту и архимандритам и игуменам и всему освященному собору, и боярам, и окольничим, и думным людям, и дьякам, и головам и сотникам стрелецким, и дворянам, и детям боярским из городов, и гостям, и гостинные и суконные сотни, и черных сотен торговым, и всяким служилым и жилецким людям, и сказати всяких чинов людям, что (следует указание на повод к созыву собора — ожидание турецкого посла для переговоров на счет Азова).
Далее в грамоте говорится, в какой форме должны принять участие "всяких чинов люди" в соборе: "и они бы выбрали изо всяких чинов, из лучших и из средних и из молодчих (разумеется имущественная состоятельность) добрых и умных людей, с кем о том деле говорити, а кого выберут и тем людям принести имена" (списки). Для оповещения населения рассылались особые, так называемые, "призывные" грамоты, по всем городам на имя воевод или губных старость (уголовная полиция), заменявших иногда воевод. В "призывных" грамотах объявлялось о созыве собора и предписывалось воеводе произвести выборы и прислать выборных в Москву на собор.
Вот образчик такой "призывной" грамоты, посланной в 1651 году в г.Крапивну (ныне Тульской губ.) воеводе Василию Астафьеву.
"От Царя и Великого Князя Алексея Михайловича всея Руси на Крапивну Василию Астафьеву. Писано от нас к тебе наперед сего (очевидно, грамота посылается вторично), а велено выбрать из соловлян (жителей Соловы, ныне села Крапивенского уезда) лучших дворян двух человек и прислать к нам к Москве на срок (срочно), на сборное воскресенье (первое в Великом посту) нынешняго 1651 года для нашего царственного великого и земского и литовского дела (разумеется вопрос о присоединении Малороссии). И как к тебе (воеводе) сия наша грамота придет, и ты б наш указ соловлянам и детям боярским сказал, чтоб они... выбрали дворян лучших людей двух человек из себя, да из посадских людей двух же человек тотчас и прислали к указанному сроку, чтоб нашему и великому делу молчания (задержки) не было"....
По смыслу названия "земский", земств соборы должны были быть собранием (собором) представителей всей земли русской. Повидимому, так понимали земств соборы и московские государи и само население. По крайней мере, в "актах" земских соборов встречаются выражения, указывающие на "всероссийский" или, лучше сказать "всеземский" характер соборов. Например, избирательный собор 1613 года назван "собором всяких людей всяких чинов всего великого Российского царства". О других соборах говорится, как о соборах "всея русския земли ", и совещание царя на соборе называется совещанием "со всем народом всея земли Российского Государства".
Государевы грамоты, вроде приведенной нами, обыкновенно приглашают на собор "всяких чинов людей всего московского государства всяких служилых и жилецких людей" (т.е. служилых и неслужилых, тяглые, податные классы). Таким образом, в сознании московских государей и народа земский собор, несомненно, представлялся собранием представителей всей русской земли, и выборные "земли" являлись представителями нужд и интересов всей русской земли. В таком случае, по точному смыслу "представители всей русской земли , требовалось бы, чтобы на собор были выборные действительно от всех мест России. На самом деле этого никогда не было. Ни на одном соборе не была представлена "вся Русь" через выборных. На одном соборе были, положим, представители полутораста уездов, на другом — двухсот, на одном соборе были представители всех сословий, на других - лишь некоторых.
Например, представители крестьян, как известно, были только на соборе 1613 г. Точно так же и число выборных было неодинаково; на соборе 1598 г. выборных было 457, а 1649 г. —3 15. Самым многолюдным был собор 1613 года, на котором было более 500 выборных народа. Происходило это отчасти по вине самого правительства, отчасти от случайных причин и, наконец, от равнодушия населения к своим интересам и небрежного отношения к общественным обязанностям. Разумеется, полное представительство, трудно достижимое даже в настоящее время, для того времени было совершенно невозможно, но приблизиться к нему можно было и тогда. Для этого нужно было установить твердое основанье для представительства и его строго держаться. Таким основанием может быть территория, округ или класс, сословие. Наше правительство принимало во внимание и то и другое, но строго не держалось ни того, ни другого. Повидимому, все-таки правительство больше заботилось о представительстве сословий, точнее, классов (подразделения сословий), чем округов. Однако, нередко бывало, что на соборе присутствовали представители не всех сословий.
всего статей: 1642
