Архивы сайта iamruss.ru за 2015 год

Сегодня нередко приходится слышать от измученных жизнью людей: у нас как во время Гражданской войны… хуже… Хочется ответить им: вы разве не читали и не слыхали, что творилось на Руси в годах 1918‑м или 1921‑м? Забыли о пьяной матросне, «красном терроре», чекистских подвалах, страшном голоде и сыпном тифе, что выкосили едва ли не пол‑Руси? И хочется добавить: не кощунствуйте, ибо накликаете.

Для осмысления нашего нынешнего «смутного времени» у России накоплен трагический, но зато исключительно ценный опыт – наша приснопамятная Гражданская война. Некоторые обстоятельства семидесятилетней давности и наших нынешних дней тревожно созвучны.

Для того чтобы люди одного языка и культуры стали бы вдруг резать друг друга без устали и пощады, необходимы глубочайшие общественно‑политические причины. Только в стране, пораженной каким‑то смертельным умопомешательством, могли возникнуть и сравнительно долго продержаться опереточные режимы Махно, Петлюры и бесчисленных подобных– самых различных окрасок и оттенков. Известно ведь всем, что кровавые авантюристы плохо кончают дни свои: Петлюру застрелили на улице, как пса бродячего, Махно умер в нищенской больнице от туберкулеза, брошенный всеми. Увы, чужой опыт никого не учит.

Бесспорно: чтобы в стабильном обществе разразилась бы вдруг кровавая гражданская междоусобица, необходимо одновременное совпадение целого ряда важнейших обстоятельств. К сожалению, некоторые из них проявляются у нас уже сегодня. Определим наиболее существенные.

Ослабление институтов государственной власти в Центре и на местах. Все видят, что руководство России уподобляется бессильному Временному правительству времен Керенского. Как в его времена не слушались назначаемых из Петрограда «временных» комиссаров, так и ныне с нескрываемым пренебрежением не исполняются бесчисленные декреты президента.

Межнациональные распри и столкновения, а также нарастающий сепаратизм отдельных регионов – причем не только по национальному признаку. Дело настолько явное, что доказательства тут не нужны. Не будет ничего удивительного, если завтра объявит «суверенитет» Долгано‑ненецкий автономный округ или Васильевский остров, отделившийся от Петербурга‑Ленинграда. И появятся там свои Дудаевы.

Социальный эгоизм отдельных общественных групп – профессиональных, местных, всяких иных. Ярчайший пример тому – беспредельные требования шахтеров, транспортников, авиадиспетчеров и некоторых других, которые своими угрозами забастовок пытаются схватить за горло все народное хозяйство страны.

Развал устоявшихся экономических связей, падение производства, а как следствие всего этого – нехватка и дороговизна основных предметов потребления, галопирующая инфляция. Зловещее сходство: Февраль 1917‑го зародился в бесконечных очередях у петроградских булочных, хотя, как теперь точно установлено, хлеба тогда в России было предостаточно. «Полна чудес великая природа…»

Разнузданная безответственность всех средств массовой информации. Ни в одной подлинно цивилизованной стране мира немыслимы безнаказанные призывы к бунтам, насилию, анархии, неповиновению законным властям, натравливанию социальных и национальных групп друг на друга, а у нас – пожалуйста, и пикнуть не смей. Тоже очень похоже на вектор Февраль‑Октябрь.

И последнее. Во время прежней нашей Гражданской войны Запад был против нас, злорадствовал даже, радуясь нашему ослаблению и расколу. Весь Запад – и германо‑австрийский блок, и Антанта. Все это известно и доказано. Теперь – то же самое. Опять весь мир против России, а своих союзников наши нынешние правители – по глупости или хуже того – растеряли.

Грустно наблюдать такое. Еще хуже, что эти признаки отчетливо предсказывают крутую тропку и пропасть за ней, откуда есть пошла на Руси жуткая братоубийственная бойня. Значит, трагический конец в виде повторения Гражданской войны у нас неизбежен? Уверенно полагаю: нет.

Почему же?

Для погружения страны в пучину междуусобиц необходим, помимо названных, ряд проявлений чисто политического характера. Попытаемся определить их и провести искомое сопоставление.

В 1917‑м в России бурно действовал целый ряд политических партий и групп, порой весьма влиятельных, самого крайнего разрушительного толка. Ну о «партии нового типа» не станем подробно говорить, дело известное. Подчеркнем, однако, что для тех времен «тип» этот был действительно «новым», то есть небывалым до того в истории: обещали свободу, но принесли рабство, мир – но развязали кровавую войну по всей стране, подманили рабочих фабриками, а крестьян землей – и ввели крепостное право в городе и деревне.

Теперь это вроде бы ясно всем, кроме Нины Андреевой и немногих ее поклонников. Но разве только партия Ленина– Троцкого была столь свирепой по целям? Нет, громогласно подбивали народ к бунтам эсеры и анархисты, социал‑демократы («меньшевики»), даже благовоспитанные кадеты тут малость оскоромились, да многие иные, а ведь влиятельны был на Руси, и давние корни в общественном сознании имели!

Есть ли у нас сегодня такие прочные и влиятельные общественные группы, да еще с традициями? Твердо ответим: нет. Неуравновешенная Новодворская? Или, с другой стороны, «Димдимыч» Васильев? Безусловно, нет, но они хоть могут ударить кулаком по столу, сыграть «по банку». Что же касается «партий» Гайдара, Вольского или смешного «Яблочка», то это вообще пародии. Воистину, некому сейчас воскликнуть знаменитое: «Есть такая партия!» Нет такой партии. И слава богу.

Мрачную роль в подготовке и разжигании у нас Гражданской войны сыграла в свое время так называемая «революционная эмиграция». Многие руководящие мясники будущей бойни прибыли к нам не только в знаменитых «пломбированных вагонах». Троцкий и многие прочие аж из далекой Америки не поленились пуститься в опасный во время мировой войны морской вояж. Из Японии и через Японию к нам тоже прибывали.

Теперь не висит у России на шее этот камень, привязанный к длинной веревке. Аксенов и Войнович, Синявский и Янов покрутились тут у нас немного да поспешили «домой», подальше от наших неустройств. Эти пожилые юноши озабочены в основном тем, как послаще жить‑поживать, не более того, – забраться же на броневик и произнести речь перед расхристанной толпой, на это у них духу не хватит. Словом, с этой стороны опасность нам не грозит. Что ж, и на том спасибо.

Чудовищной бедой для России стал распад ее армии с весны 1917‑го после пресловутого «приказа № 1». Составляли его темноватые петербургские адвокаты во главе со Стекловым (Нахамкисом). Они смутно знали, с какого конца ружье стреляет, но тонкости разложения общественных скреп изучили загодя! Армия распалась. Многие дезертиры стали истинной «ленинской гвардией» в Октябре, самый известный из них – бежавший с флота во время войны матрос Жилезняков (по паспорту‑то он Жилезняков, а в памяти остался, как Железняк). Характерно, что Ленин именно этому флотскому дезертиру вскоре доверил разгон законно избранного Учредительного собрания.

Пока нынешняя Российская армия, вопреки всему, как‑то держится, сохраняя относительную дисциплину и порядок, а флот – тем паче, несмотря на происки бандеровцев в Севастополе. Наши Вооруженные Силы, к сожалению, не имеют достойного командования, но это дело поправимое. Армия должна стать силой подлинно национальной. Жаль, что Грачев и его окружение этого не понимают или не хотят понять.

О религии. После Февраля религия в России потеряла былое влияние, а Октябрь объявил Церкви беспощадную войну. Главные потери понесло Православие, долгие века скреплявшее страну. Поголовное безбожие, как заразная болезнь, мигом поразила целые общественные слои, особенно молодежь. Теперь нет, даже отчасти – напротив. Отрадный факт, который еще предстоит осмыслить и развить. Конечно, хотелось бы слышать более твердый голос, звучащий из Свято‑Данилова монастыря, но и тут, не сомневаемся, изменения не за горами. Отрадный признак тут виден, например, в деятельности Митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна.

Государственные правоохранительные органы России после Февраля прямо‑таки рухнули, а Октябрь их уничтожил. Какого уж они тогда были уровня – теперь нужно объективно разобраться, но с ворами, террористами и иностранными агентами они все же вели борьбу, и не безуспешно. Временное правительство не придумало ничего лучшего, как заменить прежнюю полицию безоружной милицией. Одновременно блатарей выпустили из тюрем. Ну, дальнейшее понятно, о чем сохранились жуткие воспоминания очевидцев. Преступность в революционные времена так разгулялась, что усмирить ее удалось лишь в начале 30‑х годов.

Ныне наши правоохранительные органы пока еще держатся. Притих и никому уже не интересен баламутный Гдлян, носящий примечательное революционное имя Тельман. А вот при Керенском подвизался на ответственном посту бывший адвокат Вышинский Андрей Януарьевич. Да‑да, тот самый.

Еще одно. В 1917‑му крайних левых набирался целый пучок популярных вождей, коих боготворила тогда вся обезумевшая страна. Не только о Ленине и Троцком идет речь, но о Чернове, Спиридоновой, Брешко‑Брешковской и многих‑многих прочих. У них имелась весьма цветастая по тем понятиям биография: аресты… ссылки… словом, сплошные борьба и страдания. А ныне – кто и что? «Историк» Ю. Афанасьев или «писатель» Ю. Черниченко ничем не украсившие ни историографию, ни прозу, да и где они теперь? Да и насчет «революционных заслуг» у наших «демократов» плоховато – процветали ведь во времена «застоя», члены КПСС с огромным стажем… ну, теперь‑то бывшие, разумеется. Да, не наберется у нас сегодня революционеров калибра Троцкого или Дзержинского. Это несколько облегчает нашу общую судьбу.

Далее. Весьма важно напомнить, что в 1917‑м почти вся молодежь страны – студенты, гимназисты, юные работяги и солдаты – ослепленно влюбились в «революцию» и ее «вождей». Отсюда в основном и черпали свои боевые кадры разного рода «партии нового типа», Ну, а сейчас? Присмотритесь к телепередачам о политических демонстрациях на Западе, в Японии или Южной Корее – именно молодежь там дерется с полицией, в основном только она. В Москве же и Петербурге, да и по всей России молодежь ныне почти полностью отсутствует на политических митингах и демонстрациях, причем – любого толка. Почему, отчего это происходит, надо изучить и осмыслить, но факт бесспорен. В общем и целом – это к лучшему.

И последнее. Теперь опять о позиции Запада. Да, он против нас и успешно грабит нынешнюю безголовую Россию. Но разве это то, что было когда‑то? Ведь тогда германцы подошли к Петрограду, заняли Минск, Киев и Ростов‑Дон, а потом англичане, американцы дошли от Владивостока до Омска, занимали Одессу и Севастополь. Теперь же не суются к нам и не сунутся, ибо «есть еще порох в кассетных ракетах», а Запад за последние десятилетия изнежился и жертв ужасно боится: вот на слабейший Ирак навалились «всем миром» да и бесславно ушли. В меньшем масштабе, с долей комедии даже, то же произошло позже в Сомали. Нет, интервенция нам, считаю, пока не грозит.

Часто можно слышать, что гражданская война у нас уже идет, и ссылаются чаще всего на Закавказье. Да, там происходит нечто похожее на регулярную войну, но то межнациональные (или, если угодно, – межгосударственные) столкновения. Это принципиально отлично от войны гражданской, которая происходит внутри общества. Когда армяне покинули Баку а из Еревана выехали азербайджанцы, обстановка там сделалась примерно такой же, как и в других городах России или бывших республик СССР.

Примерно то же можно сказать о притихших уже столкновениях в Приднестровье, Осетии, Абхазии и только разгорающемся – в Таджикистане. Затянувшаяся армяно‑азербайджанская резня ужасна, вызывает нашу острую тревогу, но межнациональные столкновения – особая тема, несколько отличная от нашей.

Итак, «составляющая» гражданской войны в России вроде бы не «составляется»? Будем надеяться, но дальнейшее зависит прежде всего от усилий всех нас, патриотов нашей многонациональной родины. Надо всячески утишать страсти, ибо люди уже не слышат друг друга и перестают понимать. Это похоже на сумасшедший дом: кричи, не кричи – никто тебя не услышит, внимания не обратят. Кстати, именно в этом следует искать прежде всего причины резкого падения тиражей современной печати. Помните, как не так давно по всей стране гонялись за свежим номером «Московских новостей» или «Огонька»? Где вы теперь…

Массовые социальные революции – это, несомненно, общественная болезнь, причем проявляемая в самой острейшей форме. Так было в Англии в семнадцатом веке, во Франции – в восемнадцатом, в Соединенных Штатах Америки – в девятнадцатом, а в нашей многострадальной России – который уже раз в веке двадцатом…

РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) – КПСС – это различные аббревиатуры, обозначающие партию российских коммунистов, ее ленинское, большевистское крыло. Наименования эти вот уже сто лет знает весь мир. С ними связаны величайшие свершения и самопожертвования, но также и темные дела, и даже преступления. Драматическая история эта всерьез не написана, а сейчас – что еще хуже – отдана на растление разного рода перевертышам с академическими погонами и иным недавним генералам‑политработникам.

Не место здесь давать оценку той сложной истории. Скажем лишь о «финише» большевистской партии, который завершился недавно, буквально на наших глазах. Добавим уж «для справки», что автор этих заметок был членом партии с двадцати пяти лет и из рядов ее не вышел до самого конца – не из какой‑то особой любви к Ленину и ленинизму, а прежде всего из чувства долга к товарищам по партии. Кстати, в основном это были люди патриотичные, искренне желавшие блага стране и народу. Судьба многих из нас именно потому и оказалась совсем не сладкой.

История горбачевской «перестройки» хронологически определяется точно: апрель 1985 – декабрь 1991 годов. Почти семь лет морочил нам головы генсек‑президент, повторяя водянистые речи о партии, государстве и народе. Чем все это завершилось, известно: партию и государство он развалил, а несчастный наш народ отдал в кабалу идеологическим и хозяйственным перекупщикам.

На поверхности явлений видится, будто кризис в партии и вокруг нее развился летом 1991 года, а закончился указом Ельцина о ее роспуске в конце августа того же года. Но это лишь внешне, переломное время в судьбе партии наступило несколько раньше.

До середины 1989‑го в административной системе Союза все еще оставалось правило, по сути дела, таким же, как и четыре года назад: кадры подбирались, а потом и направлялись все теми же давно сложившимися «инстанциями» – от райкома до ЦК. Поскольку эти заметки носят отчасти воспоминательный характер, сообщу выразительную мелочь: в феврале того переломного, как оказалось, года мне довелось проводить одно массовое действо, православное и патриотическое, афишами была оклеена чуть ли не вся Москва. Накануне позвонил мне один серьезный товарищ и строго‑настрого напомнил, что партбилет у меня один… Эта тонкая арифметическая истина бытовала тогда в нашей партии, как вспоминают старики, с тридцатых годов. Тех самых.

И тогда было видно, а теперь‑то ясно, что кризис над партией замаячил еще на первой сессии Верховного Совета Союза, открывшегося в конце мая 1989‑го. Тогда уже в его составе оказалось немало депутатов, избранных вопреки воле руководства партии и в центре, и на местах. Обстановка сильно обострялась в ходе самой сессии, которую тогда по радио и телевидению слышала и видела вся страна. Кульминацией там стали речения ныне покойного академика Сахарова, недавнего специалиста по водородным бомбам, а потом страстного «демократа» (естественно, с помощью второй его супруги Боннэр, которая, как теперь выяснилось, была политически, как и житейски, далеко не безгрешна, отчего и ныне вышла «из игры»).

Так вот, кульминацией на том самом съезде стали именно речи Сахарова, очень злые и сугубо антигосударственные, которые, как все помнят, оказалось невозможным остановить президиуму съезда, хотя большинство депутатов воспринимали его истерические речи откровенно враждебно.

Вопрос стал предельно остро: либо закостенелая, потерявшая всякую политическую гибкость партийная система рухнет, и скоро, либо надо что‑то решительно предпринять. Как всегда, было два возможных пути: или, так сказать, «подтянуть гайки», о чем мечтал еще товарищ Троцкий, либо решиться пойти на смелые преобразования в рамках той же политической системы. История распорядилась однозначно – возник до крайности внешне неприятный Полозков, партия попыталась запоздало «выйти из окопов», но не успела, и в тех же «окопах» была похоронена. Как теперь видно, навсегда.

В политологии совсем нелишне помахать кулаками после драки. Опять предамся воспоминаниям. В юнце восьмидесятых автору этих строк довелось неплохо знать работу и работников идеологического отдела ЦК. Объективно свидетельствую, что в большинстве своем сотрудники его были молоды, весьма квалифицированны и патриотичны в подлинном смысле этого слова. Они начисто были лишены догматического настроя, что резко отличало их от стариков‑секретарей – Лигачева, Медведева и других. Те работники совсем не против были некоторых западных образцов и одобрительно смотрели на китайские преобразования, принесшие несчастному народу материальные успехи и социальное спокойствие. Они уже привыкли к существованию независимой печати (и презирали желтую). Они были терпимы к иным, отличным, мнениям и готовы были к таковым прислушиваться.

Именно в этой среде, на среднем уровне аппарата ЦК, возникла мысль запросить мнение авторитетных гуманитариев государственно‑патриотического настроя. Среди них оказался и автор этих строк. Как водилось, делалось это секретно – и по традиции, но в особенности из опасений собственного же замшелого партийного начальства.

Дело казалось интересным и перспективным. 29 сентября того же переломного 1989 года я представил в ЦК краткую записку, которую без малейших изменений публикую ниже (надо полагать, в архивах бывшей правящей партии она сохранилась, так что возможность для сверки имеется). Прошу нынешних читателей учесть, что даже тогда, во времена «перестройки и гласности», приходилось выражаться несколько обтекаемо, однако суть намерений автора представлена, кажется, достаточно ясно. И не только его одного.

Главнейшим вопросом современной политической жизни в нашей стране стало отношение к роли и месту коммунистической партии, точнее – ее руководящей роли. Мнения тут разные, преобладают точки зрения полярные, от возврата к «добрым старым временам» до полного устранения КПСС из общественной жизни.

Ну насчет «доброго старого времени», кажется, всем ясно: раскулачивания, ГУЛАГа, кукурузы, закупок канадского зерна и возведения новых Чернобылей более быть не должно никогда. Замшелые мастодонты вроде Нины Андреевой лишь подтверждают невозвратность произошедших уже перемен (теперь в качестве карикатуры).

«Куда ж нам плыть?..» Ответ несомненен для всякого гражданина‑патриота: осторожно, но твердо развернуть народную жизнь как можно круче от умозрительного доктринерства, которое уже семь десятилетий иссушает соки богатейшей страны мира. Отказаться – и вернуться к естественным образцам хозяйствования и традиционной культуре, широко используя, как в эпоху Петра Великого, положительный опыт Запада и Востока.

Сделав такой выбор (не сделать его – преступно), совершенно по‑новому может проявиться роль КПСС как руководящего политического института. Партия является сегодня единственной общенародной и межнациональной силой, так или иначе скрепляющей все социальные слои, включая армию и правоохранительные органы, что в условиях надвигающегося хаоса весьма немаловажно. В партии царит традиционная дисциплина, несомненная способность к самопожертвованию в эпоху труднейших испытаний, навык единых действий, в ней ныне сосредоточены опытнейшие административные кадры.

Полезно присмотреться к сегодняшнему Афганистану, раздираемому гражданской войной. Вопреки многим прогнозам, оказалось, что НДПА – единственная общенациональная сила, так или иначе объединяющая различные нации, племена, религиозные и все прочие слои страны. Может ли сегодня наша партия стать во главе перестройки, сохранив при этом единство державы и безопасность жизни ее народов – вот ныне ключевой вопрос.

Ответим: может, если, как в дни своих решающих побед в 17‑м году, она вновь станет Всероссийской партией большевиков! (Ибо все знают, хоть не говорят вслух, что большевизм существенно отличается от классического коммунизма.)

Партия не должна буксовать в трясине отвлеченных теорий построения рая на земле («каждому по потребностям» – это не только жизненный, но и логический нонсенс). Партия должна возглавить народное движение ко всеобщему улучшению хозяйственной жизни и оздоровлению народной нравственности. Где же путь перемен?

Привычное словосочетание «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» вот уже семь десятилетий стало эпиграфом нашей страны. Но почему, не пора ли задуматься? Немногие уцелевшие ветераны Финской войны рассказывали, как жуткой зимой конца 39‑го года наступавшим красноармейцам выдали по единственной обойме на винтовку – дабы они ненароком не перебили своих классовых братьев. Финские снайперы, оставив в приполярных снегах тысячи наших ребят, убедили «красное» командование, что в военном деле надо полагаться на пушки и танки, а не на умозрительные теории.

В 20–50‑е годы у нас вроде бы имелась «диктатура пролетариата», хотя в составе тогдашних ЦК не отыскать ни единого путиловского или сормовского рабочего – от их имени правили совсем иного социального происхождения люди, многие из которых навечно останутся проклятыми народной памятью. Теперь «диктатура пролетариата» давно уже полуофициально отменена, но официальная фразеология и государственная символика остаются все той же, напрочь оторванной от отечественных корней.

Спрашивается, шахтеры Донбасса или Воркуты – они были озабочены интересами пролетариев всех стран или сугубо нашими российскими нуждами и бедами? Не здесь ли ответ и подсказка на будущее? Жизнь требовательно ставит перед партией вопрос о необходимости отказа от таких привычных, но окаменелых представлений.

Не нужно свергать ничьих памятников и глумиться над прошлым: каким бы тяжким оно ни казалось, минувшего не воротишь. Нужно в новом воссоздать не только культурные, но и политические традиции России. Бессмыслен советский герб, не имеющий никакого историко‑географического смысла (изображение земного шара, солнца, колосьев, пятиконечной звезды – разве они не для всех?). Почему бы нам не вернуться к тысячелетнему двуглавому орлу на крыльях которого, кстати, располагались древние символы Казани, Астрахани, Литвы и многих иных народов, входивших в Великую Россию?

Политические лидеры не должны страшиться решительных поворотов и отказов от привычных оценок. Величайшие повороты страны в истории нашего советского времени памятны и общеизвестны в мире: Брестский мир («братание с кайзером!»), поворот к новой экономической политике («уступка буржуазии!») и пакт 39‑го года, который – вопреки демагогии балтийских националистов и московских космополитов – спас нашу страну от предательства Запада и безусловной гибели.

Большевистская партия должна сделаться подлинной партией рабочего класса, то есть в нынешней социальной обстановке – выразителем интересов всех трудящихся Отечества. И если за гранью этого водораздела останутся подпольные миллионеры и связанные с ними продажные чиновники, многочисленные фарцовщики, проститутки, шабашники, рвачи, бичи – большинство нашего многонационального народа такую линию партии горячо и сильно поддержит.

Православие вот уже тысячу лет стало основой духовной культуры русских, украинцев и белорусов, но также и множества калмыков, осетин, чувашей, коми, якутов и многих, многих народов‑братьев. Сегодня, в условиях надвигающегося государственного распада, Православная Церковь становится в политическом смысле положительно‑центростремительной. Маркс и Ленин были атеистами, причем воинствующими. Оба проявили себя крупными политическими деятелями, след их в мировой истории огромен и неоспорим. Так, но в новых исторических условиях партия обязана помнить прежде всего о ленинской смелости и крутой решительности, он не боялся отринуть застывшую догму. Примирение и сотрудничество партии с Православием – насущная ныне задача, она легко и плодотворно разрешима с обеих сторон.

Если нынешнее руководство партии найдет в себе утраченную в последние годы большевистскую смелость и вместо абстрактного красного знамени, не выражающего ровным счетом ничего национально‑культурного, станет под флаг трехцветный, которому уже более трех веков победного прошлого; если партия оторвется от заскорузлых частностей марксистского прошлого и обратится к положительным традициям России и вошедших в нее народов – такая партия спасет страну от надвигающейся гражданской войны и по праву станет лидером обновляющейся свободной Родины.

Если же партия пропустит эту единственную возможность, она завтра отойдет в историю. Ибо «послезавтра» в политике не бывает».

Ну судьба этой и всех подобных записок мне известна, да и неважно. Практического движения, как все знают, не произошло. Зря (в очередной раз) старался, пытаясь как‑то вразумить партийное руководство. Да разве я один?..

Жаль, но приходится признать, что печальные пророчества в главнейшей их части сбылись. Вот бедная партия: «послезавтра» уже наступило, она кротко скончалась, так и не «выйдя из окопов» (вот уж совсем не по‑ленински!). Российский герб и трехцветное знамя узурпировали «демократы», которые эти символы в душе ненавидят. С Православием государство наконец‑то примирилось, но как? Бывший первый секретарь обкома и профессор марксистской политэкономии маячат перед телекамерой в Елоховском соборе со свечками в руках. Это комедия для простаков, духовные ценности Православия для них не существуют, враждебны даже.

Зато Наджибула, твердо придерживаясь правильной стратегии, почти три года удерживался, даже когда остался один без помощи предавших его «шурави». Он сейчас правил бы Афганистаном, если бы в Москве не правили Ельцин – Козырев, весьма сомнительные патриоты России. Но они выдали своего верного союзника, а теперь на южном фланге наших границ снова гибнут русские ребята.

Ну а наша бывшая партия, почему она так легко распалась? Ясно: партийное руководство искало выход не в решительных политических поворотах, а в спасении собственных честолюбиво‑корыстных интересов. Произошло предательство, предали они не только марксистско‑ленинскую идеологию, не нам о ней жалеть, а прежде всего – мощный орден, называвшийся по традиции «единомышленниками‑коммунистами». И тут выскажем суждение, которое, видимо, станет неожиданным как для многих коммунистов, так и антикоммунистов. Существовала огромная разница между официальной партийной идеологией и партией, как организационной силой, это доказано жизнью, и не только в нашей стране. Стройная и дисциплинированная партийная организация есть, прежде всего, могучий политический инструмент, который может быть использован многообразно. Нет никакого преувеличения в том, что организационные подразделения бывшей КПСС могли бы в принципе обслуживать любую идеологию, вплоть до монархической. Так отчасти уже происходит, но подспудно. Партийная организация – от центра и до «первичек», есть организационно‑политический инструмент, важно – в чьих он руках. Простым топором можно возвести храм в Кижах или порешить старушку, разница тут лишь в исполнителях.

Именно об этом когда‑то мечтало новое поколение русских патриотов, выросших уже в недрах Советского государства. Это длинная и очень интересная история, о ней мы расскажем когда‑нибудь. К сожалению, это уже прошлое, ушедшее безвозвратно, однако оно породило весьма плодоносящие всходы.

А вот китайское политическое руководство провело наши бывшие идеи в реальной жизни. Они даже портреты Мао кое‑где оставили, но вывернули его «учение», как варежку, наизнанку. Неторопливо повернули к рынку и свободному предпринимательству (при многоукладной экономике), накормили и дали покой измученному народу, оставшись неуклонными патриотами и государственниками.

Запад и наши «демократы» плаксиво негодовали, когда в Пекине несколько лет назад танками задавили нескольких бунтовщиков‑студентов. Да, конечно. Только главное в ином: бунт в столице огромной и разноликой страны грозил ее развалом и новой гражданской войной. Отметим, что гражданская война в Китае в нашем веке по своей продолжительности и кровопролитию превосходила даже нашу. Было что терять и защищать.

А в заключение кратко ответим на вопрос, вынесенный в заголовок. Да, безусловно, у КПСС в период пресловутой «перестройки» имелись немалые возможности повести Россию (СССР) по новому спасительному пути (ну приблизительно как случилось в Китае). Этого не произошло. Виной тому – высшее руководство партии: предательство одних и вялая инертность других. Так был упущен на критическом переломе в истории нашей Родины простой и естественный выход из тупика.

Теперь все старые карты отброшены, идет совершенно новая политическая игра. Чем она закончится – сегодня никто не сможет на это доказательно ответить.

Покойного знатока финансовых тайн Павла Хлебникова наши русскоязычные журналюги упорно именуют «Пол», произнося русское имя «по‑американски», космополитический жаргон им ближе. Однако родившийся в США потомок русских послереволюционных беженцев был истинным патриотом православной России, заступником своего народа. Он первый указал публично имена и адреса всех «наших» (не наших!) грабителей‑олигархов и суммы присвоенных ими денег.

Именно за это его застрелили среди бела дня на улице в центре Москвы. Не надеясь никак, что его убийц и их заказчиков отыщут нынешние власти, воздадим благодарную память нашему мужественному соотечественнику, рабу Божьему Павлу.

Однако наши заметки несколько об ином. Посмертно была опубликована на исходе 2004 года новая книга П.Хлебникова, и совершенно неожиданная по сюжету. Он записал пространную беседу с бывшим чеченским уголовником, отсидевшим три тюремных срока, а потом ставшим близким сподвижником Дудаева. Путь для подобной публики, так сказать, типичный – почти все главари «свободной Ичкерии» имеют сходные биографии. Речения бандита‑боевика очень откровенны, обычно они помалкивают о своих кровавых предприятиях, а вот этого чечена Хлебникову удалось «разговорить».

Придется добавить попутно, что издательство с примечательным наименованием «Детективпресс» заломило за небольшую по объему книгу немыслимую цену, она недоступна для нашего трудящегося человека – профессора или слесаря, все равно, получают они примерно одинаково, то есть по‑нищенски. Признаемся уж, что и ваш автор вынужден был одолжить эту книгу для прочтения у доброго знакомого. Тем более нужно рассказать о блестящей работе Павла Хлебникова.

Чеченский «авторитет» высказывался о прошлых делах довольно откровенно, и этим его откровениям цены нет, обычно ведь ему подобные представляются бедными жертвами российского произвола – сталинского или путинского. Этот, конечно, всей правды не открывает, но и сказанного довольно для подлинного понимания чеченской уголовно‑политической мафии. Вот, пожалуйста:

Основатели столичных фирм «сами могли выбрать любого чеченца, если нет, то мы предлагали собственных чеченцев. Если у него чеченец находится, мы могли ему доверять и беспроцентные дать, чтобы раскрутиться и поддержать против преступников, когда на него наезжали. Если у нас были возможности управлять – мы это тоже делали». Отметим тут слово «управлять». Не камни на новостройках ворочали те чеченцы, не за прилавком маялись, а облагали беззащитных русских «бизнесменов» бандитским налогом, вот и вся «работа». А упомянутые «преступники» – это бандиты‑конкуренты, их «мочили», и безнаказанно, ибо правоохранительные органы при Ельцине были в параличе или сами превращались в преступные сообщества.

Пользуясь безнаказанностью и применяя кровавую жестокость, немыслимую среди других таких бандитских групп, малочисленные чеченцы в 90‑е годы захватили первенство в преступном мире, и не только в российской столице. Слово авторитетному свидетелю: «Когда мы начали эту машину заводить, чтобы все брали себе чеченцев в бизнес, и когда в нескольких случаях нам удалось сломать воровские какие‑то моменты (Люберцы – сломлены, в Замоскворечье несколько группировок – сломлены), после этого уже все начали набирать к себе чеченцев… И не нужно тебе армию содержать. Достаточно одного чеченца иметь, а вместе с ним, если нужно, могут еще подъехать и помочь». Не правда ли, как победные сводки с военных действий! И этот беспредел скрыто творился тогда в ельцинской Москве!

Как видно, собеседник Павла Хлебникова чеченец Ахмед Нухаев не без гордости повествует обо всем этом. Но заметим, тут не только вульгарная уголовщина, нет, за этим просматривается и политика, и вполне антироссийская». Хлебников с присущим ему бесстрашием сделал к этим бандитским разглагольствованиям красноречивое дополнение: «В рассказах Нухаева всё так героично, прямо эпическая поэма… А сколько русских парней чеченцы зарезали, чтобы утвердить свое превосходство! Сколько русских девушек они избили и изнасиловали, чтобы затянуть их в рабство проституции! Сколько русских мальчишек и девчонок посадили на иглу, чтобы заработать деньги!..

Чеченцы сыграли важнейшую роль в разрушении государственности и гражданственности в российском обществе, и русский народ до сих пор страдает от последствий».

Так не надо удивляться, что бандитов, осевших в «независимой Ичкерии», так поддерживали антироссийские силы на Западе. Вот почему за них ратовали правозащитники с двойным гражданством, газеты и телеящик, прикормленные нашими чужеродными «олигархами». Подрыв государства Российского был только первой задачей кавказских уголовников. А затем, при поддержке Запада, эти псевдогосударства Кавказа превратились бы в горные крепости, куда стекалась бы со всей бывшей России кровавая дань.

Грандиозные планы не удались. Будем надеяться, навсегда. И чтобы закончить гнусный бандитский сюжет, добавим: чеченские отморозки в пору этих успехов любили хвастать своими «подвигами», даже зверские казни снимали на видео. Их подстрекатели в столичных газетах и в Останкине тоже воспевали те «доблести». А на деле? Вот объективное свидетельство П. Хлебникова:

«В самом начале похода на Русь чеченцы часто выходили победителями – они издавна умели держаться вместе, устраивать набеги, устрашать врагов. Такие качества им пригодились на раннем этапе становления капитализма в России. Но затем чеченцы стали проигрывать… Чеченская власть была сломлена – по крайней мере, в большинстве регионов России. Чеченская община распалась. Чеченцам осталась только надежда унаследовать разрушенную Чечню».

Как известно, бандиты даже в самой Чечне не удержались, но это уже разговор особый.

Итак, чеченские бандиты живут в России, наживаются за счет грабежа ее народа, значит, им волей‑неволей приводится по‑своему знать наш характер и наши обычаи, так или иначе оценивать их. Никак не сравнивая, можно привести пример из жизни животных. Зоологи давно установили, что волки, например, отлично знают повадки лосей. Они избегают нападать на взрослых самцов, те ударом мощных копыт или тяжелых рогов могут насмерть покалечить хищника. Вот почему волки выбирают свои жертвы среди слабых и больных животных, а также среди молодняка. Прямые сопоставления вряд ли уместны, хотя нечто схожее с описанными выше бандитскими повадками налицо».

Заслуживают внимания в этой связи суждения бывшего уголовного авторитета и чеченского боевика Ахмеда Нухаева. В суждениях этого не шибко образованного человека есть даже некоторая широта оценок:

«Когда говорят, какая загадочная русская душа, всё это действительно так и есть. Русские намного глубже западных людей. В них всегда какая‑то внутренняя борьба проявляется. Русский – он то один человек, то совершенно другой. В нем сидит и родовое начало, и гражданское. То есть это борьба человека и гражданина».

Неожиданное суждение от человека с таким своеобразным жизненным опытом, и довольно интересное, нельзя не признать! Приведем его следующие рассуждения:

«И чувство национального достоинства у русских, конечно, выше стоит, чем у западного человека или там у других многих народов. Вообще у русских собственное достоинство до конца не изжито… Ну, скажем, брат за брата до конца будет драться. От того же русского часто можно услышать, допустим: я дал слово. Так что самоуважение сохранилось».

Тоже любопытная оценка.

Нухаев подробно и с горячностью говорит о высоком положении женщины в общественной жизни мусульманских народов, в частности, на российском Кавказе. Не станем касаться этого вопроса, допустим, что оно так и есть. Утверждая, что там женщина «защищена всем обществом своим», Нухаев высказывается в этой связи о России: «Это утеряно. Но не безвозвратно. Там отголоски остаются, особенно где Православие. Я думаю, что, если задать тон обратный, на возрождение, тогда очень быстро может возродиться правильное отношение к семье в России. Православие очень быстро это может возродить, я считаю». Безусловно, нам всем следует тут только согласиться. И пожелать, чтобы нынешнее российское руководство хоть бы что‑то делало доброго в этом направлении. Пока наблюдается обратное.

Аборты у нас пока делаются бесплатно, женщин как бы приглашают к отказу от детей, зато в нынешнем 2005 году вознамерились прикрыть детскую медицину и женские консультации, которые справедливо почитались лучшими в мировой медицине. Как будто кто‑то очень у нас влиятельный крепко озабочен сокращением русского народа…

Павел Хлебников со своей стороны затронул один из важнейших вопросов современной жизни: «В Западной Европе, например, идет бурный процесс смешения всех народов. Там люди потеряли веру в важность кровного родства, потянулись к противоположной модели устройства общества – американской. Почти все западноевропейские страны сейчас принимают колоссальное количество эмигрантов самых разных национальностей и тем самым размывают свои коренные народы. Среди крупнейших стран развитого мира уже трудно найти этнически однородные общества». То же самое в последние годы усиленно начинают внедрять у нас в России, действуя именно сверху

Чеченец Нухаев полностью согласен со своим собеседником: «Я понимаю. Если по этому пути идти, Россия тоже не сможет устоять. Хотя русские сами себя называют Иваном Непомнящим, то есть безродным, тем не менее, русские не утеряли своего кровнородственного начала. Конечно, сразу невозможно это всё возродить, надо повернуться к этапу, который уже пройден. Монарх был последний, да? Монархическое государство, царь был. Надо вернуться к этому». Тут, конечно, спасибо за благожелательные пожелания, но русскому народу не следует вновь предаваться, как выразился некогда император Александр III, «бессмысленным мечтаниям». Как мы помним, власть в России может быть сильной, патриотичной и без царя…

Общие беды нынешнего человечества, его громадного большинства,
не возникают сами по себе, а в значительной мере разжигаются искусственно

Набравшись печального опыта в бессмысленной войне с Россией, бывший чеченский боевик стал понимать многое, он понял, что общие беды нынешнего человечества, его громадного большинства, не возникают сами по себе, а в значительной мере разжигаются искусственно. Отсюда катастрофическое снижение рождаемости, распад традиций и обычаев, семейного уклада, безверие. Нугаев догадался и об истоках возникновения той всемирной эпидемии. Прислушаемся:

«Америке даже нет необходимости воевать. Другое у нее оружие есть. У нее есть вирус цивилизации. Все это разукрашенное, все эти краски охватывают людей без религии. А сегодня русские не имеют религии, не имеют родословности, и, естественно, из них очень легко сделать демократию. Они неминуемо придут к демократии, никуда не денутся. Это конечный результат, который должно получить каждое государство, развиваясь в этом направлении».

Не очень гладко сказано чеченцем, но суть ясна. Конечно, религия у нас, русских, есть, и Православие возрождается после долгих гонений, а слово «демократия» тут бы следовало бы взять в кавычки. В нынешней России как раз народовластия, то есть подлинной демократии, нет, за ее торжество следует бороться.

Как видно, чеченец, долгое время грабивший наш народ, а потом с нами воевавший, относится к русским уважительно, хотя слабости наши не без злорадства отметил. Что ж, мы сами о них знаем и говорим вслух о том, надеясь на излечение. Нам бы правителя крепкого, но… Верно говорили в старину монархисты: «Царя надо вымолить…»

Павел Хлебников – русский не только по крови, он истинный духовный сын России.

Он и погиб, защищая интересы и будущее русского угнетенного народа. Его взволнованные суждения о России будут приведены в другом месте, но тут об ином… При полном почтении к его светлой памяти отметим все же, что русский патриот Хлебников, начав жить в Москве, русским гражданином сделаться еще не успел. Он быстро шел к этому, но пуля наемного убийцы его путь прервала. К великому нашему несчастью.

Два обстоятельства вынуждают нас сказать об этом.

Во‑первых, Хлебников привез с собой из Соединенных Штатов враждебное отношение к мусульманству. Не к отдельным его сугубо крайним сектам, а в целом. Находясь в России, болея за ее интересы, он не успел, к сожалению для себя, понять, что классическое мусульманство есть сегодня естественный российский союзник в борьбе с мировыми силами зла и разложения. Несчастные чеченские женщины, которых угрозами и обманом заставляют взрывать себя в наших поездах, не есть идея мусульманства, она им осуждается строго. А наемные журналюги, подкупаемые олигархами с двойным‑тройным гражданством, раздувают всё это, стремясь вызвать вражду и расколы среди противников власти всемирного денежного мешка и его хозяев.

И еще. В 2004 году Хлебников опубликовал в специальном выпуске журнала «Форбс» на русском языке подробный список с характерным заголовком: «Золотая сотня богатейших бизнесменов России». Ну, английское слово «бизнесмен» тут употреблено неточно, наши пресловутые «олигархи» есть пошлые «приватизаторы», которые получили свои заводы, шахты и нефтяные вышки «на халяву», даром, из рук Гайдара, Чубайса и Грефа. Все они плуты, а не предприниматели, как пыжатся себя именовать. Список свой Хлебников украсил цветными фотографиями, что усиливает и без того мрачное впечатление читателя. Первая тройка богачей такова:

1. Ходорковский (невинно обвиненный),
2. Абрамович (Чукотка – «Челси») и
3. Вексельберг (яйца Фаберже).

Кто они такие, представлять не надо. А вот четвертым идет мало известный миллиардер с русским наименованием Михаил Прохоров. Имя это в истории российской промышленности известно, то были основатели и хозяева знаменитой «Трехгорной мануфактуры» в Москве, верующие старообрядцы, щедрые благотворители. Нынешний ухватил Норильск и вывозит за рубеж цветные металлы, ему 39 лет, холост. Все замечательно… только вот физиономия у него… как бы сказать помягче… ну никак не похожа на старообрядцев Прохоровых прошлых веков. А его сестричка с той же фамилией издает очень крутые русофобские сочинения. И тоже процветает.

Любопытные наблюдения уже с первых страниц, не правда ли? Далее следует примерно тот же набор, но мы о том здесь не будем. Казалось бы, осведомленному Хлебникову тут и карты в руки – рассказать, каково истинное лицо «русского бизнеса». Нет. Воспитанник «толерантной» державы этот пикантный сюжет полностью опустил. Увы, осторожность не спасла жизнь Павлу Хлебникову. И невольно подумаешь, а если бы он прямо назвал, «кто есть кто» среди наших сомнительных «олигархов», заказчики убийц были бы сами осторожнее? Теперь же, помянув еще раз мученика за Россию Хлебникова, приведем его слова о своей духовной родине, ставшие, как оказалось, завещанием:

«Даже во времена своего самого бурного развития Русь мало ущемляла свои малые народы и иноверцев. Этим Российская империя отличалась от всех других империй. Вероятно, такая политика связана с широтой русской земли (ведь на Руси всем место есть) или с широтой русской души. Но мы не должны забывать, что Россию создали не мусульмане, не татары, не немцы, не евреи, не грузины. Россию создали русские. Сегодня враги России как только ни называют русский народ: сборище лентяев, дураки, пьяницы и воришки, люди, по словам Бориса Березовского, с «рабским менталитетом». Но будь русские такими, разве освоили бы они одну шестую земного шара, построили бы великую цивилизацию? Из тысяч и тысяч племен, которые появлялись на свет на протяжении тысячелетий, только единицы смогли создать великую цивилизацию. Русские из этих избранных народов».

Наши враги судачат, что всё в прошлом, а теперь… Злоба застит им глаза. В грядущих веках мир будет вспоминать, как о подвиге, что в безумных 90‑х годах наши учителя, месяцами не получая зарплаты, учили детей. Нищие врачи лечили больных. Полуголодные инженеры в нетопленых цехах и лабораториях изобретали новейшую технику, которая сегодня опередила всех. Ясно теперь, что обвалом «перестройки» и «реформ» угробить русский народ не удалось. Даже наши старики‑пенсионеры вышли на улицы против дубинок ОМОНа и заставили струсить бесстыжих правителей. Нет, рановато Борис Абрамович и прочие бежавшие из страны олигархи хоронят наш народ.

Сейчас вот разные телемудрецы с одесским произношением занялись, как они выражаются, «поисками русской идеи». Ищут в самых темных закоулках, но не находят, разумеется. А вот наш Павел Хлебников высказался тут четко, просто и кратко: «Русская Идея – это любовь к России и русской истории, русской культуре и русским героям. Всё. Точка». Ну какой Глеб Павловский может произнести такое?..

И вот последние слова погибшего русского героя: «Судьба определила России особый путь, путь кровавый и изнурительный, совсем не похожий на путь остальных из европейского семейства. Видимо, связано это было и с огромным пространством, занимаемым Русью, и с ее расположением на границе Европы, и по ее призванию служить последним защитником православного христианства. Ни один народ в мире не принес такого великого количества жертв в защиту своей цивилизации… И несмотря на все, Русь уцелела. Да, это поистине уникальный исторический путь».

Будем же мы и ныне достойны этого пути.

Современное состояние русского народа и его правовое и политическое положение в стране ныне горячо и в высшей степени интересно обсуждаются в русских изданиях самого широкого распространения. Разумеется, исключая наш телевизор, ибо он совсем «не наш», что всем известно и признается почти официально. Однако общественное обсуждение ширится, переходя уже от высокоумных «верхов» в широкие «низы», то есть в толщу русского народа. Как удачно выразился один недавний болван, «процесс пошел». И пойдет далее.

Приметной точкой отсчета этого развернувшегося идейного движения стали события в крошечном городке Кондопога с тридцатью тысячами жителей. Скажем два слова об этом старинном русском городе и его окрестностях. Еще в начале XX века то был оживленный город Олонецкой губернии. После Октябрьского переворота эту русскую губернию переименовали в Карельскую трудовую коммуну, а с 1925 года – в Карельскую автономную республику. С 1991 года она стала именоваться просто Республика Карелия. Карелов там ныне проживает 11 % всего населения, финнов – чуть больше 2, а русских – 72 (вместе с украинцами и белорусами, которые там от русских ничем не отличаются, около 84 %). Выразительная статистика.

Эта бедная республика, живущая за счет подпитки общероссийской казны, является примером нелепого административно‑территориального образования по так называемой «титульной» народности. Подобных примеров в нынешней нашей федерации много, можно и предаться тут возможным новшествам. В Москве, например, проживает гораздо большая доля выходцев из азиатских республик, чем карел в Карелии. Так вот, там официальными языками объявлены карельский, русский и финский. Так почему бы в Москве не вешать вывески на трех языках, например, на русском, азербайджанском и таджикском? Не к тому ли идем?

Несчастное население Кондопоги, нагло обираемое выходцами с Кавказа и никак не охраняемое милицией, которой власти приказывают строго блюсти интернационализм (по нынешнему «толерантность»), попыталось само оказать противодействие кавказским уголовникам, за что несколько русских молодых людей были убиты, а другие порезаны кавказскими ножами. Дальнейшее известно.

Толерантность — это синоним слова "интернаицонализм"

Когда властям не удалось скрыть, что на олонецких просторах, освоенных русскими еще с XII века, чеченцы стали их там резать, это всколыхнуло российское общество, прежде всего молодежь. С тех времен и по сей день на молодежных сбеговках по всей стране, от Камчатки до Смоленска, раздаются звонкие кличи: «Кондопога – город‑герой!», «Кондопогу в каждый дом!». Прокуроры, оставшиеся «интернационалистами» еще с ленинских времен, попытались было придушить движение, но на самом верху вроде бы сообразили, что новых президентов будут избирать не только финны и чеченцы. В древней Спарте правили, как известно, два царя, чтобы избежать деспотии, а у нас теперь правят два президента (заметки эти составляются в марте 2008 года). Так вот старый президент высказался за себя и за нового: «Медведев еще больший русский националист, чем я». Круто, но пусть это разъясняют народу Павловский и Познер, а мы продолжим о другом.

Нам не известно, что понимает В. Путин под «русским национализмом», но выскажем свою точку зрения. Наша задача облегчена тем, что сегодня об этом много в нашей стране пишут, и пишут хорошо, и рассуждают углубленно. Лишь для примера упомянем новейшие публикации по данному вопросу ветерана русской мысли М. Лобанова, относительно молодых публицистов С. Кара‑Мурзы, Ю. Петухова и А. Самоварова, круг совсем молодых авторов «Завтра», «Нашего современника» и «Спецназа». Подчеркнем, это лишь отдельные примеры, а интернет раскален.

Сразу же должен оговориться. Ветераны так называемой Русской партии всячески избегали самого слова «национализм». Оно не только сугубо иностранного происхождения, но и окрашено вполне определенно памятью Гитлера. Не побоимся отметить, что в некоторых кругах русской молодежи, малочисленных, но шумных, Адольфа Алоизовича почитают. Это усиленно раздувается в еврейских изданиях и на нашем («ихнем») телевидении. Некий Брод, ничем более не заметный, сделал борьбу с «русским фашизмом» своей, видимо, хорошо оплачиваемой (из‑за рубежа) специальностью. И успешно продолжает ее.

Наследие фюрера никак не подходит русским патриотам (или националистам, если угодно). И вовсе не только потому, что он презирал русских и хотел превратить нас в рабов. Это было бы поверхностно при рассмотрении столь сложного национального вопроса. Нас, мол, недооценили, вот мы и сердимся! Да такого полно на белом свете и в любых его концах. Нет, наше неприятие Гитлера гораздо глубже и существеннее: он был сатанист и враг христианства. Русский патриотизм (национализм) от века был православным, даже, как теперь стало понятно, и в советские времена. С неоязычеством, даже таким романтичным, как у Гитлера, нам не по пути. Напротив.

Русский патриотизм всегда был православным

Однако понятие «русский национализм» в самые последние годы широко вошло в общественный обиход, и не только в современную печать, но и даже в научные труды. Придется признать, что другого более точного слова для такого явления в русском языке пока не создано. Значит, придется пользоваться этим, с нашей точки зрения сугубо несовершенным. Утешимся известной присловкой: «Глас народа – глас Божий» (хоть это и совершенно неверно по сути).

Суть новейшего истолкования русского патриотизма‑национализма заключается в первом слове. Да, мы прежде всего именно русские в гражданском и политическом смысле. Выскажу тут крамольную для нашего круга мысль, что распад Советского Союза на дюжину нелепых «республик», многие из которых просто смехотворны, анекдотичны, был несомненно полезен для дальнейшей судьбы русского народа. Тут следует хотя бы кратко задержаться.

В конце безумных восьмидесятых годов идеи сепаратизма «овладели массами» многонационального советского народа. Публично и очень страстно обсуждался вопрос о том, какая республика кого кормит. Со всех буквально сторон было тут высказано множество всякого вздора, о чем теперь неловко даже вспоминать. Всех переплюнули наши братья малороссияне: Киев, матерь городов русских, был увешен лозунгами на ихней смешной мове: «Кто съил мое сало?» – и это на фоне Московского Кремля.

Ну, теперь‑то все тут стало очевидным. В нашей несчастной Российской Федерации трудовому народу стало жить заметно хуже, чем при Брежневе (оговоримся: мы не сказали тут «при советской власти», ибо власть эта по отношению к трудящимся была весьма разной в разные периоды своей относительно короткой истории, но нынешнее поколение помнит именно брежневскую, наилучшую). Так вот, несмотря на все мерзости российского воровского капитализма, именно сюда тянутся миллионы граждан из новоявленных государств. Некоторые из них тут воруют, ибо государственное устройство тут именно таково, но подчеркнем главное – в России все‑таки можно прокормиться, а в Азербайджане и Таджикистане, в петлюровской Украине, увы, трудно. Кто же кого «кормил»?

Но было в советском государстве и нечто худшее, хоть о том теперь почему‑то не вспоминают. Шло не только материальное, но и духовное ущемление русского народа. Все помнят, хотя итоги не подсчитаны, что молодежь из «национальных республик» получала некие «квоты» для поступления в лучшие российские университеты и аспирантуру академических институтов. Получилось, что готовили кадры будущих русофобских идеологов «на местах». Или вот в каждой братской республике полагалось иметь своих «классиков» в сфере литературы и искусства. И создавали таковых в массовом порядке, переводили на русский язык, давали снимать кино на «Мосфильме», ставили и исполняли в столичных театрах и филармониях. Все это свершалось, и нет тут преувеличения, за счет духовных интересов русского народа.

То‑то теперь, остыв от горячки самостийности, бывшие «национальные классики» и их наследники опять просят принять их произведения на наших просторах. Понятно, кому нужны казахские композиторы в Алматы (бывший русский город Верный), поэты, сочиняющие на «рiдной мовi» в самостийной Украине. Нам уже приходилось высказываться, что если и было что‑то бесспорно полезное от распада Советского Союза, так это исчезновение навязанного нам силой изучения «братских» литератур и искусства. А ведь это отвлекало целые поколения русских граждан от собственной, уже безо всяких преувеличений великой культуры.

Разумеется, молодые деятели «Русского клуба» все это не только замечали, но и понимали еще с конца шестидесятых годов. И тут самое время напомнить, что в русском гражданине издревле таится сильнейшее чувство государства, его нерушимой сохранности, почти сакральности. Полагают, что это заложено еще в «Слово о полку Игореве». Иго Золотой Орды и потрясения Смутного времени, а в новейшее время – катастрофа девятьсот проклятого пятого года и гнусного февраля 1917‑го лишь укрепили в русском народе это чувство, ставшее почти инстинктом самосохранения.

Мы понимали, что крах советского государства принесет народу немыслимые тяготы, возможно, и гибель России. Вот почему мы опасались делать упор на русском, даже само это слово употребляли осторожно, с оговорками. Задним числом теперь в том можно нас упрекать, что некоторыми иногда и проделывается. Было ли это правильным политически в ту пору? Теперь, много лет спустя и в совершенно иных исторических обстоятельствах, во всеоружии полученного нами всеми горького опыта, могу утверждать: да, то было верно.

Скажем прямо, о чем невозможно было говорить вслух тогда и почему‑то молчат и по сегодня: советским государством со сталинских времен и вплоть до Кости Черненко управляли русские. И это отлично знал не только партгосаппарат, но и все народы и племена великого Союза от чукчей до молдаван. Кстати, это осознавали также и во всех европейских «странах социализма». С Китаем и даже Вьетнамом было иначе, но это уже другой совсем сюжет.

Наличествовало и прямое проявление русского руководства в «братских республиках» – все вторые секретари там были подчеркнуто русские и не из числа местных уроженцев. Они редко выступали с публичными речами, это делали их местные сотоварищи, но нити управления опекали четко и недвусмысленно. К ним, кстати, обычно и направляли свои жалобы местные граждане, не доверяя – и не без оснований – своим, а надеясь на беспристрастность московских надзирателей. Более того. Председатели местных управлений КГБ назначались Центром и зависели от местных первых секретарей только в партийном порядке. Тем паче – командующие военными округами. Отметим, что округа эти не совпадали с гражданским административно‑территориальным делением, перекрывая пресловутые «границы» всех республик. Как видим, государственное устройство было весьма четким и стройным, а о ленинском «праве наций на самоопределение вплоть до отделения» говорить вслух, хоть и в полуофициальной обстановке, не полагалось. Даже более того.

Помню примечательный случай подобного рода, произошедший на весьма высоком уровне, не только выразительный, но и веселый. Как‑то во второй половине семидесятых состоялось очередное совещание в ЦК КПСС, на котором собрали руководителей печати и телерадио. Речь шла о состоянии народного образования в стране. Некий высокопоставленный представитель ведомства стал говорить о недостатках в обучении школьников, вот, мол, некоторые призывники в армию «плохо понимают команды на русском языке»… Присутствовавшие на совещании, в большинстве своем всезнающие и понимающие все циники, дружно и громко расхохотались. Команды на русском языке полагалось понимать и исполнять всем без исключения гражданам Советского Союза. И нашим братьям от Кубы до Монголии.

Зададимся вновь вопросом, надо ли было в тех казавшихся незыблемыми условиях раздувать разговоры о государство‑образующем значении русского народа в Советском Союзе? Оставим вопрос открытым для обсуждения во всеоружии достоверного изучения всей совокупности исторических обстоятельств.

В нынешних границах Российской Федерации положение русского народа коренным, принципиальным образом изменилось.

Это понимают все подлинные патриоты отечества и нарочито пытаются замолчать или извратить его враги. С врагами разбираться проще, с них и начнем. По сути, нынешние либерал‑космополиты повторяют ленинское идейное наследие, на него, естественно, не ссылаясь. В чуть подновленном виде народу внушается про «многонациональное государство» и гневно осуждается ксенофобия и «русский нацизм» (фашизм). Поминается и пресловутая «тюрьма народов», только ею объявляется не царская Россия, как раньше, а Советский Союз – высылки крымских татар, чеченцев и антисемитизм. Разговоры эти ведутся настойчиво, но на газетно‑бульварном уровне, опровергать тут нечего. Подчеркнем лишь, что эти обличения России и русского национального самосознания идут не только от Ленина и Троцкого, но и далее в историческую глубину – к Марксу и Чернышевскому и даже к Радищеву и русским масонам времен французской революции. В политическом смысле это есть русофобия, а в православном – сатанизм.

В начале нынешнего столетия великороссы составляют в нашей «эрэфии» не менее 80 % населения, а вместе с общим числом белорусов и малороссиян, которые являются – за исключением галицийских униатов и католиков Западной Белоруссии – единым русским народом, не менее 85 %. А если к ним прибавить множество обрусевших иных народностей, исповедующих Православие, то число это возрастет до девяти десятых. И зная все это, мерзкие либерал‑космополиты внушают народу нашей родины о его якобы многонациональное™!

К этому плотно примыкает вопрос, внушаемый теми же русофобскими кругами, о нашей якобы многоконфессиональности. То есть, мол, много в России «коренных религий». И вот по разным важным и надуманным поводам торжественно выступают на телеэкране православный епископ, мусульманский муфтий, буддист в халате и раввин с пейсами. Русский человек ничего не имеет против буддийского халата или иудейских пейсов, жаль, что их сбрили Абрамович, Вексельберг и Дерипаска, но почему их вероисповедания – «коренные» в нашей стране? Последователей их, как известно, ничтожное число, гораздо более у нас католиков или баптистов, есть и иные‑прочие. Вот мусульман в России очень много, они веками жили на своих землях, войдя в состав России. Вместе с православными они стоят за народную исконную нравственность и негодуют на гнусную телепродукцию из Останкина.

Православные и мусульманские граждане России – вот наши истинные коренные конфессии, но разве можно говорить, что таковых «много»?

Как же обстоит дело с народами коренными и некоренными и различными вероисповеданиями в передовых странах, у которых нам следует, как полагают Сванидзы и Соловьевы, брать пример?

Сравним новейшие данные по составу населения нашей страны с Англией и Францией, великими державами, традиционными образцовыми демократиями.

Англия:

• собственно англичан 65 %;
• шотландцев – 9,6;
• ирландцев – 5;
• уэльсцев – 4,6;
• индусов и пакистанцев – 3,5;
• выходцев из Вест‑Индии – 3,3;
• арабов и евреев по 1 проценту.

Во Франции столь же пестрая картина:

• собственно французов – 40 %;
• провансальцев – 20;
• бретонцев – 10;
• эльзасцев – 3,6;
• мусульман (все) – 10;
• евреев – 3,1;
• итальянцев – 2,2;
• португальцев – 1,5;
• поляков– 1,7;
• басков – 1,3.

Однако никто почему‑то не называет Англию и Францию «многонациональными странами» и не выискивает «нацистов».

Прежде чем размышлять дальше, подведем некоторые предварительные итоги.

Нынешняя Российская Федерация – это страна мононациональная с преобладающим большинством русского населения, сохранившим в основном православную веру и традицию.

С нами в разных частях страны проживает значительное число мусульман, и проживают издавна и вполне мирно. Подчеркнем тут важное: есть принципиальная разница между турком, проживающем в Гамбурге, и азербайджанцем в Москве. В первом случае – это чужак по культуре и языку, который не хочет, а если хочет – не может слиться с немецким большинством страны. В России же азербайджанец еще у себя в школе выучил русский язык, и русская культура ему не только не чужда, а близка, в России он не чувствует себя чуждым в окружении русских. Русско‑мусульманские отношения внутри России никакой опасности не содержат и не обещают ее.

Более того, сочувственное отношение русского народа к палестинцам или независимой политике шиитского Ирана свидетельствуют о многом. В частности, что обе стороны не приемлют западной сатанинской культуры и «толерантности» для гомосеков. И это очень серьезно. Это союз не сиюминутно‑политический, а стратегический. Можно сказать– духовный. Вот почему стычки на национальной почве между русской молодежью и пришлыми – явление поверхностное, и порождено оно именно убогой политикой нынешней российской власти, которая проводит не русскую, а дурацкую советско‑интернациональную внутреннюю политику.

Зададимся теперь немаловажным вопросом: следует ли русскому народу в нынешних сложных исторических условиях возвращать себе империю, объединяющую помимо русских множество малых народов? Разве они отпали не по Божиему промыслу?

Для более убедительного ответа на этот животрепещущий вопрос следует несколько отойти в историческую глубину.

Киевская Русь и Московское царство, распространяясь на обширные пространства, состояли из одного народа – русского православной веры.

Российская империя создалась ровно триста лет тому назад при Петре Великом. Присоединение католических и мусульманских народов сделало Россию в какой‑то мере многонациональной и многоконфессиональной. Русскому народу это счастья не принесло, истощая его силы в прибалтийских болотах, на равнинах Польши и Пруссии, в горах Кавказа и в песках Средней Азии, в балканских горах и под конец в бессмысленной войне на сопках Маньчжурии.

Итог – гибель царской империи в 1917 году при равнодушии русского народа.

Еще более разительный пример – краткая судьба советской империи. Тоже немыслимая слава и невиданные пространства от Берлина до Пхеньяна. На тех просторах русский народ еще более истощил свои силы, напрягаясь в Анголе и на Ближнем Востоке, на Кубе и в Никарагуа, во Вьетнаме и Афганистане. По переписи 1979 года, великороссы составляли 52 % населения СССР, а вместе с украинцами и белорусами – 72.

Итог – гибель советской империи в 1991 году при равнодушии русского народа.

Русский народ не из числа романтиков, можно твердо полагать, что не про имперский блеск и славу он ныне мечтает, а о справедливости и порядке. И все прочие наши народности тоже, включая так называемых «приезжих рабочих». Народу нужен русский царь в Кремле, твердый и справедливый правитель. Тут неизбежно встает вопрос о народовластии, по‑гречески – демократии. Очень почтенное понятие. Действительно, в Древней Греции и Римской республике важнейшие государственные вопросы решались на народных собраниях или по решениям избранных народом старейшин из числа наиболее почтенных сограждан. Увы, все это в сказочном прошлом. Демократия как общественное устройство исчерпало себя к исходу XX столетия. Выборы, как известно, основа демократического устройства. Не станем тут даже поминать о «выборах» в нашей убогой «федерации». Правильно толкуют «телевизионные мудрецы», что Россия не созрела для демократии. Согласимся в этом с «мудрецами». Созревший плод, как все знают, падает с дерева и гниет на земле. Русский народ действительно не созрел для падения и гниения, мы еще держимся на своем стволе, уходящем в родную почву.

На миг оглянемся на выборы американские, ведь лишь сравнительно недавно Шабад и Шейнис списали все тамошние демократические постулаты и записали их в российской Конституции. Президент США обладает по букве закона огромными полномочиями, вот почему среди бесчисленных американских выборов президентские – самые важные. Так вот, на последних избраниях Клинтона и Буша‑младшего на выборы приходила лишь половина избирателей, а голоса между кандидатами разделились почти поровну. Значит, действующий президент единственной мировой сверхдержавы избирается лишь четвертью своих граждан, половина их к нему равнодушна, а четверть враждебна. И вот эти «демократически» избранные деятели решают, бомбить ли Югославию или направлять войска в Ирак. Конечно, все разумные люди понимают, что Америкой правили не сладострастный Клинтон или балбес Буш, а некая неизвестная миру закулиса. На этом и закончим о «выборной демократии» на Западе. И в России тоже. Обсуждать следует иные пути.

Выскажем тут несколько неожиданное на первый взгляд суждение. Демократия – в самом истинном понимании этого древнего слова – изживает себя в современном мире. Перед тем как приступить к рассмотрению очень серьезного сюжета, отвлечемся на веселую байку брежневских времен: ординарец Петька кричит Чапаеву: «Василий Иваныч! Гольфстрим замерз!» – «Сколько раз говорил: не брать жидов в разведку!»

Прав, как прав был русский самородок Чапаев, что не доверял Гольфстриму! К нынешним временам он, коварный, не замерз, а, напротив, стал терять силу и обогревать Европу. О последствиях будущего галдят все телеведущие, не станем повторять. Суть в том, что «золотой миллиард», а точнее говоря, его наглые «олигархи», раздувают в угоду себе человеческие потребности, непомерную жадность людскую. Образ западного гражданина ныне таков: в семье три автомобиля и один ребенок. Отсюда турки в Германии и негры в Париже.

Итогом всего этого разнузданного потребительства стало неумолимое и беспощадное разорение природы, данной нам от Господа. Полярные льды тают, а воздух делается вредоносным, это все знают. Всемирная гибель приближается, но что же делать? Создать «всемирный парламент» не удастся, как не получается ничего толкового из Совета Европы, который един только в предвзятом отношении к нашей стране. А во всем прочем как жили, так и живут. И ничего не могут сделать, даже не собираются с нагревающимся Гольфстримом, наплывом пришельцев из Азии и Африки и стесняются обозначать себя христианами, весьма поощряя при этом гомосеков.

Для того чтобы вывести людей из тупика, куда загоняет его нынешняя безбожная западная цивилизация, необходимы определенные сверхусилия. Вот лишь пример, обыденный, но не самый опасный – ужасающие автомобильные пробки на улицах больших городов. Никакие уговоры не сдерживали и не сдержат человеческий эгоизм. Значит? Значит, надо принимать, как выражались еще недавно в нашей стране, «волевые решения». Но кто же за них голосовать будет себе же в ущерб?

Предвидеть будущее – не наша задача. Но чтобы закончить краткий сюжет о славной истории демократии и ее бесславном ныне конце, посмеем утверждать, что будущее человечества – за некой новой формой автократии. А во что она выльется, это люди сами решат.

Нет ни малейших сомнений, что Россия ближайшего будущего Божиим промыслом возродится и станет национальной и твердо управляемой сверху, а внизу – самое широкое народовластие, которого сейчас нет и в помине. Поэтому твердо и спокойно повторим подлинно общенародный клич: Россия для русских!

Эти вроде бы совершенно ясные и простые по смыслу слова злобят наших либерал‑космополитов, об этом они галдят непрестанно, используя всю мощь им принадлежащего телеэкрана. Почему же? Разве могут возмутить слова о том, что «Франция для французов», а «Англия для англичан»? А для кого же еще, изумится любой благомыслящий человек? Но благомыслие – не для наших врагов. Разберемся же.

Математики справедливо полагают, что наиболее впечатляющими являются доказательства от противного.

Попробуем. Зададимся вопросом, можно ли сказать «Россия для чукчей?». Да, безусловно, ибо чукчи один из малых российских народов, издавна проживающих на своей земле. То же можно сказать про черкесов, чувашей и прочих братских народов на любую букву русского алфавита. Отметим: на любую. Движемся далее. Сегодня в Тбилиси правят, к сожалению для обеих сторон, русофобские круги. Однако можно ли сказать, что Россия для грузин? Да, если вспомнить заслуги перед нашей родиной князя Багратиона или советского генерала Леселидзе.

Русскими безо всяких кавычек являются все граждане нашей страны.

Именно русскими, а не «россиянскими», как начал бормотать это нелепое словцо дурной Ельцин, и до сих пор наши правители не могут от него избавиться. Никого это ни в коей мере не ущемляет, напротив: любой народ у нас, самый малый, имеет право на язык и национальную культуру. Говорить о том скучно, ибо слишком уж известно. Но гвалт о «русском нацизме» не стихает на Западе и усиленно раздувается западной агентурой у нас. Отчего же? Вроде бы ослабленная и обрезанная Россия ныне никому не угрожает, дай Бог нам свои рубежи сберечь. Но…

Мировая закулиса, давно подмявшая весь ослабевший духовно христианский Запад, ненавидит нашу страну. Всякую – Царскую, Императорскую, Советскую и даже нынешнюю, обкусанную и разоренную. Становым хребтом России издревле был и остается русский народ, по нему и наносится основной удар. Расправиться со всеми прочими дело нетрудное. А самое удобное – натравить на русских иные народы. О том враги России мечтали давно, например, в 1942 году. Из Берлина тогда последовало указание оккупационным властям: «На юге использовать в наших интересах наличие противоречий между украинцами и великороссами. На Кавказе между туземцами – грузинами, армянами и татарами – и русскими. В прибалтийских странах использовать в интересах Германии противоречия между русскими и литовцами, латышами и эстонцами». Подчеркнем, что никаких благ в случае своей победы над Россией изначально не предполагалось в планах Германии в отношении карателей из числа крымских татар или чеченцев, в пользу прибалтийских эсэсовцев и всех прочих временных пособников. Никаких там «суверенных государств». Все на Востоке – рабы рейха!

Несметные богатства нашей земли издавна привлекали жадные взоры врагов

Тем паче привлекают и сегодня, ибо недра иных стран и континентов стремительно беднеют. Вот незадача – мешает им в этом русский народ, который никак не желает отказаться от своей культуры, своих верований и традиций. Весь русский народ со всеми его большими и малыми народами и народностями. Для процветания страны власть в Кремле должна стать русской, но не в пошлой «чистоте крови», а как при благородном «мужицком царе» Александре III, мать которого была немкой, а супруга – датской принцессой.

Сегодня русское образованное сословие мыслит именно таким образом. Приведем лишь отдельные примеры. Вот Александр Ципко:

«Основными субъектами нашей августовской, 1991 года, революции были прежде всего те, кто пострадал от пресловутого «пятого пункта»… Смысл всей этой революции состоял в том, чтобы окончательно отстранить народ, и прежде всего русских, от власти. Речь сегодня должна идти прежде всего о том, что пора доверить Россию русским. Без этого радикального перелома мы, наверное, никогда не станем демократической страной».

Сергей Кара‑Мурза: «Народ возникает не как природное явление, а лишь на основе какого‑то движения или идеи… Мы не обращали внимания на национально‑этнический вопрос. Мы что‑то чувствовали, но это было не на уровне знания, а на уровне догадки. Сейчас понимаем, что любая социальная проблема у нас становится национальной, а любая национальная – социальной».

Юрий Петухов: «За последние годы в России обстановка в области национально‑миграционной политики обострилась настолько, что можно с уверенностью говорить о надвигающейся в самое ближайшее время Национальной Катастрофе… За год в России пропадает без вести от 70 до 100 тысяч людей (прежде всего детей и женщин). В шесть раз больше, чем за десять лет Афганской войны! Часть пропавших убивают, но большая часть вывозится из России и продается в рабство – на Кавказ, в страны Азии и Ближнего Востока и даже в Европу. Россия в XXI веке превратилась усилиями мигрантов в самую крупную работорговую державу планеты».

Александр Самоваров: «Никто не принес большего зла правящему классу России, чем люди, которые игнорируют тот факт, что Россия– это страна русских. И если кто‑то из них работает на ЦРУ, тогда все становится понятным. Они сознательно гадят. Но если они на ЦРУ не работают, тогда что же ими движет‑то? Русский народ в отличие от элиты стал меняться. Безудержный интернационализм русских, готовых пожертвовать многим во имя каких‑либо очередных «братьев», столкнулся с ужасающей действительностью, когда русских встречали ненавистью только потому, что они были русскими».

Русская национально‑патриотическая мысль стремительно развивается и углубляется. Пока лишь верхушка русской молодежи сознательно подхватывает эти идеи, но то лишь вопрос времени, и скорого. Но в Кремле стараются этого глубинного движения «не замечать», так спокойнее, зачем волновать Совет Европы и вашингтонский обком? Меж тем уже возникли и бродят вокруг России, да и в самой нашей стране, эти пресловутые «оранжевые революции». Направлены они, как хорошо теперь известно, на разрушение всякого традиционного общества, основанного на положительных народных идеях– общественной нравственности, созидательном труде, любви к отечеству, гражданском и воинском долге. Подмену пытаются сделать на обратное: культ бессовестного чистогана, разнузданной вседозволенности, презрения ко всем устойчивым ценностям – православным или мусульманским в равной мере. Все это открыто, давно и шумно внушается нам с Запада.

Печальные события в Киеве, Тифлисе и некоторых столицах Средней Азии не могли не встревожить Кремль. Тем паче что свершались эти направляемые извне бунты с ясным анти‑российским акцентом. Власть приняла меры, но какие? Простейшие, то есть запретительные. В равной мере стали запрещать собрания и шествия как патриотической русской молодежи, протестующей против неконтролируемого наплыва пришельцев с уголовными склонностями, так и наемных участников сходок «демократа» Каспарова, который за всю долгую жизнь научился только передвигать деревянных коней и пешек по доске. Тут надо разобраться.

Неконтролируемый наплыв иностранцев опасен для любого общества, это очевидно

В Париже не так давно подобное привело к уличным погромам и пожарам. Даже недавний французский гражданин, потомок венгерского еврея Мишель Саркази вынужден был принять довольно жесткие меры против наглых погромщиков. Понятно, буржуазия, правящая Францией, сообразила: сегодня жгут на улицах машины простых граждан, а завтра начнут громить парижские особняки и имения под Парижем. Российская воровская буржуазия примитивна, как всякий мелкий хищник, она даже не озабочена сохранностью своих поместий на Рублевке, приучена к безнаказанности и беспечности. Заодно махнули рукой и на выразителя своих интересов отставного шахматиста Гарри.

Нам глубоко наплевать на интересы русскоязычной буржуазии, она достойна самой худшей участи, но подземный пожар тот опасен для всего общества, судьбы страны в целом. Ленин отмечал – принципиальная политика есть единственно правильная политика, а он‑то понимал в тех делах толк, каких успехов добился (мы говорим о подходах)! Нынешняя власть не решается стать русской, хотя сама судьба толкает ее в этом направлении. Вот почему ныне постепенно погружается наша страна в пресловутый застой. Это опасно, и судьба Брежнева, хоть он и был добрым правителем, тому бесспорное подтверждение.

В застойном обществе, как в стоячей воде, возникает гниение. Внешне все тихо, никаких там потрясений или взрывов, но общественные скрепы и государственные устои постепенно и с убыстрением слабеют и ветшают. А врагам народа и вредителям, как называли такую публику «в годы великих свершений», в подобной обстановке очень легко творить свою работу исподтишка. Разумеется, эти стародавние выражения тут употребляются иносказательно, сейчас диверсий и отравлений не свершается, иные времена, иные и действия противника. Ясно одно: государственный организм ослаблен, сопротивляемость его понижена.

В последние годы руководит всей нашей наукой и народным образованием некий Фурсенко. Скромный математик из Питера, никогда не работавший учителем или доцентом, он настойчиво и упорно разрушает доверенное ему важнейшее дело. Насильно внедряет нелепейшие «реформы», через колено ломая сами устои нашей науки и образования. И это в ту пору, когда достижения в этой сфере у нас признаются теперь всем миром, когда русско‑советскому опыту начинают подражать в самых передовых странах! Протестуют многоопытные академики, ректоры знаменитых учебных заведений, «университетская общественность» и школьные учителя – все напрасно. Фурсенко упорен и целеустремлен: если его меры где‑то в чем‑то не принимаются или откладываются, он выжидает, даже временно отступает, но свое разрушительное действо продолжает, словно выполняя чье‑то тайное поручение.

И вот что характерно. Да, бывают преобразования, которые сперва встречают разноголосицу в оценках, ожесточенные споры, и лишь потом общество приходит к некой взвешенной, усредненной оценке. Но в случае с «реформами» неведомого миру ученого‑педагога дело обстоит как раз наоборот: никто из авторитетных людей его не поддерживает, помалкивает печать и телеведущие с похвалами в его адрес, но… Осталось разрушать в этой сфере уже не очень много… Говорят, если звезды зажигают, то это кому‑то нужно. Если же светила нашего образования и науки всенародно, открыто гасят, то возникает тот же вопрос: кому это нужно? И выгодно?

Швыдкой и Фурсенко — евреи

Бывший всесильный полуминистр культуры Швыдкой отмечен такими же зловредными действиями в порученной ему области. Хотя он, как и Фурсенко – чистопородный еврей, но проводят они не еврейскую, так сказать, линию, а сугубо русоненавистническую. О Швыдком более ничего говорить не станем, ибо его бранят со всех сторон, множество выдающихся деятелей искусства аж к самым высшим лицам государства обращались с негодующими петициями, а ему словно на все было начхать. Но вроде бы его отстранили от дел. Надолго ли? Тоже загадка, и ответ опять же следует искать среди высших светил.

Создалось тревожное положение в нынешней России, чреватое многими опасными последствиями. Молодежь из трудовых семей не может получить свободный и законный доступ ни к хорошему образованию, ни к истинным ценностям культуры. А если добавить, что мощная еще недавно отечественная промышленность находится в обвале и профессионально‑техническое образование, столь четко выстроенное когда‑то, разрушено, то молодежи остается только улица. Со всеми ее прелестями. В советские времена возможность для продвижения по социальной лестнице давал спорт. Способный футболист или чемпионка по гимнастике могли достичь многого. Теперь профессиональный спорт стал буржуазным в самом худшем смысле этого слова, там воцарился бизнес и нечистые шоу. И то сказать, еще недавно любимейшей командой нашего футбола был армейский клуб, где блистал великий Всеволод Бобров. Теперь его и других из «команды капитанов» сменил чернокожий по имени Жо, получилось Боброжо. Увы, печальные шутки, ибо русских футболистов в наших командах становится все меньше и меньше…

В недавние еще времена служба в армии была отличным трамплином в судьбе молодого человека. Сержант в солдатском кителе или старшина в матросском бушлате были желанными гостями в приемных комиссиях любых университетов и в отделах кадров любых предприятий. Теперь… ясно, что теперь. Молодежь, в особенности ее большинство из трудовых семей, беззащитна к разлагающему воздействию телеэкрана или эстрадных идолов. И это проводится телехозяевами вполне сознательно, в чем не может быть сомнений. Вот как‑то в апрельский вечер по первому телеканалу на три часа показывали неведомого Илюшу Резника, жалкого «текстовика», сочинявшего песенки для наших эстрадников. Он полное никто, но выступал как «поэт» и, исполняя собственные сочинения, «пел» в микрофон. И постоянно маячит на телеэкране расхристанная женщина, называемая в народе Ксюхой, которая открыто матерится и раскрывает свои не очень ладные телеса.

Что же, наши теленачальники не понимают пошлости Резника (Жванецкого, Дубовицкой), не знают о разлагающем влиянии «Ксюхи» на молодежь? Знают, понимают, люди они совсем не глупые и подкованные. Но показывают раз за разом, день за днем. Почему? Современная русская молодежь отлично осознает свою невостребованность в стране своих предков. Никакие кривляния и вопли разных «нанайцев» и прочих попугайцев этого сильнейшего чувства не заглушат. Молодежь помнит, хотя бы в подкорке своего сознания, что их отцы покорили космос, их деды одержали величайшую в мире Победу, а их прадеды создали грандиозную державу между трех мировых океанов.

В этом – коренное отличие самого простого русского парня от самого толкового «гастарбайтера». Русский молодой гражданин имеет полное право требовать своей доли от наследства отцов и дедов. Власть должна бы понимать это, хотя бы из чувства собственного самосохранения. Будем уповать на это и тому споспешествовать.

У знаменитых русских революционеров позапрошлого столетия, которые отличались истинным самопожертвованием, хотя не взрывали авто и не брали в заложники школьников и родильные дома, был замечательный девиз: «В борьбе обретешь ты право свое!» Верно. У русского народа, в особенности молодого, нет ныне профсоюзов, кроме желтых, и нет партий, кроме игрушечных. Надеяться ныне можно только на самих себя. Осознание этого уже началось и стремительно растет. Чем раньше общество и власть осознают происходящее, тем станет лучше для всех.

Имя маленького олонецкого городка Кондопоги навсегда останется в русской истории. Кто знал названия разных деревень и полей, пока там не произошли знаменательные события? Зато потом запомнили крепко. Конечно, там пролилась русская кровь, но ведь она лилась на всем протяжении нашей истории. Мы не жалели своей крови, потому имели полное право не щадить и своих врагов. Государство Российское должно встать во главе русского народа, и тогда судьба Кондопоги минует все наши иные города и веси.

10 июня в Москве состоялось Всероссийское патриотическое совещание, созванное по инициативе председателя партии Народный союз С.Н. Бабурина. В нем участвовали представители 46 партий и организаций.

За два дня до этого в московской гостинице «Космос» было объявлено о создании Русского национального движения. Говорят, что его лидеры получили определенную помощь от Кремля. Однако, по нашему мнению, это явление тем не менее положительное. Посмотрим, что у них получится.

Совсем недавно, с лета 2006 года, неожиданно и удачно распространилась у нас мысль о «пятой империи» как о новом, благополучном начале нынешней неблагополучной Российской Федерации («эрефии», как именуют ее самые крутые и крайние патриоты). Идея быстро пошла в ход. Это понятно: за последние пятнадцать, а то и двадцать лет народ нашей страны претерпел такие унижения и мытарства, причем отнюдь не только материальные, что хочется наконец‑то расправить плечи, да и почесать затекшие в долгом бездействии кулаки. Правильное чувство у выздоравливающего человека, слава Богу! Общественное признание – дело очень серьезное, однако и к нему следует внимательно присмотреться и оценить. Помнить, что глас народа все же не есть глас Всевышнего. Нам, русским, имеющим за плечами поучительный опыт семнадцатого и девяносто первого годов прошлого века, это должно быть особо ясно: трагические поражения учат куда больше, нежели победы.

Да, бесспорно, изобретатель «пятой империи» – не только талантливый литератор, но и тонкий политик. Эти слова ласкают слух не уставшему народу («низам»), но и самым‑самым кремлевским нынешним верхам. Возможно, президенту Путину и в самом деле приятно видеть себя новоявленным Императором Всероссийским, а Кудрину и Грефу – шталмейстером и гофмейстером. Успех «пятой империи» будет в нашем обществе несомненен, в буквальном смысле – сверху донизу. Все выходит по Ленину – «идея овладевает массами». Значит, тем более следует тут разобраться, но в отличие от Ленина – спокойно и даже доброжелательно, ибо идея того стоит, в чем нет сомнений.

Четкого определения, что есть «империя», в нашем лексиконе пока нет. Обычно ссылаются на монархический характер правления такого рода. Это не точно. Огромная Французская империя, сложившаяся к концу XIX века, управлялась парламентом. Да и классическая Римская империя возникла, по сути, еще внутри республиканского строя. Видимо, возможно дать такое толкование: империя есть крупное многонациональное (многорасовое) и разнообразное по конфессиям государственное образование, авторитарно управляемое из единого центра. Исходя из этого, окинем взором тысячелетнюю историю государства Российского.

Империя — это крупное многонациональное (многорасовое) и разнообразное по конфессиям государственное образование, авторитарно управляемое из единого центра

В числе пяти империй первой значится Киевская Русь. Это не так. Древнерусское государство управлялось из Киева сугубо номинально. То же самое можно сказать и об империи Карла Великого на Западе. При жизни Святого Владимира и Карла их огромные державы сохраняли видимость внешнего единства, но при наследниках оно было утрачено. И дело совсем тут не в злой воле русских удельных князей или западных герцогов, хотя такая точка зрения бытует в литературе. В раннем Средневековье управлять обширными землями из Киева или Аахена было невозможно. Великокняжеский посол со срочным и важным поручением из Киева мог бы добраться до Новгорода только через две‑три недели, а то и не прибыть вообще (стихийные бедствия, нападения врагов или разбойников, заразные болезни, любые иные несчастья).

Более того, раздробление Киевской Руси или Священной Римской империи на самостоятельные княжества или герцогства было в тех исторических условиях делом не только неизбежным, но и необходимым. Управлять Невской пятиной проще из Новгорода или Ладоги, а Баварией – из Мюнхена. Так произошло как нечто неизбежное. Но не только по этой причине Киевская Русь не может быть сочтена империей. В ней не было значительного числа инородцев и иноверных, а древнее язычество очень слабо сопротивлялось Православию, ни одного крупного столкновения тут не произошло (в отличие от империи Карла).

Московская Русь первых царей Романовых империей тоже назвать никак нельзя, хотя это было сильное и централизованное государство. Оно было православным по вере и русским по народонаселению. Некоторые нерусские народности Поволжья, вошедшие в состав Московского царства еще при Иване Грозном, были относительно малочисленны, а их аристократия крестилась в Православие, порой став родоначальницами многих дворянских родов России. То же стало характерным и для многих мелких племен Урала, без насилия вошедших в состав Руси. Уместно тут напомнить, что знаменитая картина Василия Сурикова «Покорение Сибири Ермаком» является произведением живописи, а не историографии. При всей своей популярности.

Российская империя возникла, что очевидно и бесспорно, при Петре Великом. И дело не только в том, что страна безмерно расширилась на запад, восток и юг, а ее корабли освоили пролив между Азией и Северной Америкой. В состав России, отныне империи, вошли протестанты и католики Прибалтики, мусульмане Кавказа, другие народности, сохранившие и позже свою религиозную и национальную самобытность.

В таком вот образе Российская империя существовала два долгих века, продвигая свои границы во все стороны света. По‑прежнему сохранялось обаяние великой русской культуры, основанной на вселенском православии, все разные народы так же мирно жили и процветали под стягом двуглавого орла и «под сенью дружеских штыков». Однако все больше накапливалось противоречий между имперскими установлениями и сущностными интересами самого русского народа, станового хребта державы, истинно государствообразующего народа.

Александр I и Николай I так и не решились упразднить крепостное право. Реформы Александра II были в целом положительны, но проводились сугубо по западным образцам. Польша и Финляндия, бездумно присоединенные к России, порождали бесконечные смуты и были очагами антирусского революционного подполья (выражаясь в современных понятиях, терроризма). В пределы России были включены среднеазиатские пустыни и бесплодные горы Закавказья. Русская кровь щедро лилась за освобождение болгар и армян от турецкого ига. Болгары ответили черной неблагодарностью, Финляндия сделалась прибежищем разрушителей России всех мастей, а поляки подарили нам Железного Феликса. В начале столь несчастного для нас XX столетия перенапряжение русского народа в Российской империи завершил слабый Николай II (прости ему, Господи, за мученический конец). Не освоив толком Сибири, зачем‑то полезли в безбрежный Китай – бессмысленная война с Японией обострила смуту, за «прологом» тысяча девятьсот проклятого пятого года последовал эпилог двух жутких революций 1917‑го.

Советская империя сложилась еще при Ленине, который до революции был яростным борцом с любым имперским духом, но, воцарившись в Кремле, круто изменил принципы: «Мы оборонцы теперь, с 25 октября». Сказал – и сделал, оставив после своего недолгого правления Россию примерно в тех же границах и более даже независимую, чем то было при Витте и Столыпине (вспомним кабальные западные займы и ленский расстрел по заказу лондонских банкиров). Сталин придал советской империи блеск и величие, невиданное со времен римских Цезарей. Власть Москвы неколебимо царила от Берлина до Пхеньяна, мятежное красное знамя отсвечивало черно‑бело‑золотым царским штандартом, а масонская пентаграмма – двуглавым орлом.

Великие свершения и великая слава, с какой уж стороны тут ни посмотри! Сравним с чужим опытом, так нам, русским, всегда легче. Двести лет тому назад изгнали из Франции Наполеона, проклинали его всесветно, тут и наши Лев Толстой с Достоевским потрудились. И что же теперь? Бессчетное число книг выходит в мире не только о славном императоре, но и его многих маршалах и сподвижниках, а в зеркальном отражении – об их врагах и союзниках. А кто помнит про Людовика XVIII, сменившего Наполеона в Париже? В XX веке правили Францией в благополучное для нее время Бриан, Эрио, Блюм, Даладье, а кто они такие, забыли даже у них на родине…

Подвиги сталинского времени не могут не потрясать воображение, и это останется навсегда. Ну а послесталинская эпоха, как там? Мало сыщется обожателей взбалмошного Никиты, но ведь при нем взлетел в космос смоленский парень Юрий Гагарин, мы сравнялись с богатейшей Америкой в военном отношении, а миллионы семей простых тружеников впервые в мире стали получать благоустроенное жилье бесплатно. Об этих достижениях нам сегодня можно только мечтать!

«Но нет чудес, и мечтать о них нечего». Оглянемся же вокруг и попытаемся подбить некие исторические итоги.

Не побоимся сказать прямо: царская империя истощала понапрасну силы русского народа, а сталинско‑брежневская вконец подорвала их.

Не станем тут призывать на помощь данные статистики. Они бесспорны и выразительны, но эта очевидность скучна, как таблица умножения.

1. Падение рождаемости,
2. распад семейных устоев,
3. злоупотребление спиртным

и чудовищное его качество наблюдаются давно, а ныне к ним прибавились миллионы безработных, проституток и беспризорных детей. Не станем об этом, ибо главное все же – душевная, нравственная надломленность русского народа сегодня. Вот главное, тут и надо искать решения.

Русский человек издревле необычайно стоек и вынослив

Ленинградская блокада была чудовищной, беспримерной в мире по своим жертвам, но она не оставила трещину в народной душе, ею всегда будут гордиться, как подвигом. Во время гнусных бедствий и унижений недавних девяностых годов наши врачи и учителя, месяцами не получая зарплаты, лечили людей и учили детей, а инженеры в заброшенных цехах и лабораториях продолжали свои разработки. И выдержали ведь! Никакой другой народ в мире на такое не способен. Так вытерпели, выжили, но какова идея гражданского бытия? Есть только старые осколки ее.

Советская великая империя рухнула. Чтобы приехать в Киев, матерь городов русских, приходится пересекать опереточную «государственную границу». Так не заняться ли нам сегодня реставрацией, создавая новую империю, неважно, какую по счету? Гадать не станем, но обратимся к бесспорному опыту истории. Было немало попыток воссоздать Римскую империю и Священную империю Карла Великого, долго хлопотали во Франции бонапартисты, все напрасно. История неповторима.

«Куда ж нам плыть?» Можно, конечно, создать империю нового типа. Она уже есть и действует пока не без успеха– империя американская. Космополитическая буржуазия США изобрела в XX веке новый вид империализма. Началось с Южной Америки, никто не собирался создавать и присоединять к метрополии новые «штаты» из Панамы или Эквадора, но все страны огромного континента до недавнего времени находились в полной зависимости от богатых янки. Позже этот вид финансового империализма распространился в той или иной степени на весь «свободный мир». И до сих пор этот мир находится во власти космополитического капитала со столицей на Уолл‑стрите.

Нам, русским, путь в такую империю заказан. У нас много недостатков, но в нашей истории не было Шейлока с его фунтом живого мяса. Выскажемся опять‑таки совершенно прямо, не побоясь остаться на какое‑то время в меньшинстве: призыв к созданию новой империи, какой угодно по счету, любого происхождения и подобия, для нынешней России и русского народа является не только утопическим, несбыточным, но и политически ошибочным.

Взглянем спокойно на нечто совершенно очевидное: в своих внешних границах нынешняя обрезанная Российская Федерация отброшена ко временам царя Алексея Михайловича (без Киева и Харькова, но с Ростовом и Кубанью). И еще: в СССР, в канун его распада, русские (великороссы) составляли чуть более пятидесяти процентов населения, теперь же – восемьдесят, а так как российские граждане с Малой и Белой Руси у нас тоже сплошь русские, то доля «коренного населения» на нашей родине еще более возрастает, превосходя соответствующие пределы в Англии или тем паче Франции. Только эти два обстоятельства обязывают нас, русских, сделать новые политические заключения.

Не нужны сегодня России среднеазиатские пески и неустроенное, вечно беспокойное Закавказье, где нашими трудами создавались Турксибы и гидростанции. Нам надлежит без промедления воссоединиться с Малой и Белой Русью, где этого давно ожидают. Разумеется, петлюровско‑бандеровскую Галицию следует отправить в полную «самостийность», а мятежным католикам из Белостока или Гродно дать желанную возможность соединиться навсегда со своими единоверцами.

Мы, русские, ни от кого не зависим и никому ничем не обязаны на этом свете

Наши пространства, между Белым и Черным морями, Ледовитым и Тихим океанами хранит в себе всю таблицу Менделеева. У нас мощная промышленность, образованные инженеры, опытные рабочие, лучшая в мире оборонная техника. Россия существует теперь лишь для процветания и покоя всех населяющих ее коренных народов, которые составляют единый народ, объединившийся вокруг великого русского народа. Надо изгнать из газетно‑телевизионно‑го лексикона позорный неологизм – «россияне». Мы все тут русские – «и тунгус, и друг степей калмык», и все прочие, кто вырос под нашими небесами. И в этом, именно в этом смысле Россия предназначена для русских, а не для построения мирового коммунизма или глобализма.

Для утверждения великой и процветающей Российской державы не нужна сегодня империя – ни царская, ни советская, ни тем паче либерально‑космополитическая. У нас все есть, а чужого добра нам никогда было не надобно, даже с побежденными врагами мы делились небогатым куском хлеба, вспомним хотя бы «Войну и мир».

Великий русский политик, князь из рода Рюриковичей и сотоварищ Пушкина по Лицею Александр Горчаков, полтора века тому назад провозгласил замечательную идею: «Россия сосредотачивается», – объявил он на весь мир после неудачной для нас Крымской войны, когда страна оказалась накануне краха. Сосредоточиться для собирания сил, оставив разорительные и ненужные народу имперские предприятия.

Держава Российская сосредоточится на собственных задачах и скоро окрепнет, ибо таков призыв ныне самой истории. А тогда, как не раз было в прошлом, посольства иных стран и племен потянутся в Москву, ища у нас помощи и прибежищ.

Сейчас самозваные знатоки одесского происхождения разыскивают какую‑то «национальную идею». О какой именно «нации» идет гвалт, не уточняется, но галдят шумно и не задаром. А искать тут ничего не надо – для России такая идея известна давно. Кстати, совсем не только для России. Да, есть образ «Прекрасной Франции», «Доброй старой Англии», «Благородной Испании», и даже у одной нашей беспокойной соседки есть ореол «Героической Польши». Так, а вот у нас есть свой образ – «Святая Русь». Общество, где духовное всегда предпочиталось биржевому гешефту, где превыше всего ценились идеалы людского братства, справедливости и нестяжательства.

Утверждают некоторые, и не станем даже спорить, что нынешняя Россия далека от этих идеалов. Но ведь столь же, к сожалению, не «прекрасна» сегодня Франция, погруженная в нескончаемые распри, а в «Благородной Испании» шествуют парады гомиков. «Русская идея» жива вопреки всему, и она от века. Под двуглавым орлом нашей Державы да процветают люди всех вер и племен, вошедшие в российские просторы с добром и миром.

Любят ли русские самих себя, ценят ли свой собственный русский мир, свой национальный уклад и своеобразие? Не станем спешить с ответом, вопрос слишком серьезный. И возник он с необычайной остротой и даже трагическими тонами совсем недавно, в ходе оглушительного развала страны конца восьмидесятых – начала девяностых годов, до основания потрясших все русское общество. В серьезных размышлениях такого рода весьма полезно оглянуться назад, на свое национальное прошлое. И отнюдь не на туманные дали Святого благоверного князя Александра, Домостроя, блестящего века Екатерины – эти времена весьма далеки от духовных запросов нынешнего российского гражданина.

Обратимся к русской литературной классике и ее героям, этот сюжет у нас хорошо известен да и всесторонне изучен, тут вполне можно рассуждать объективно. Блистательных во всех отношениях людей создали Пушкин в «Капитанской дочке» и Гоголь в «Тарасе Бульбе». Они были не только русскими и православными, но и подлинно героическими, исполнение высшего, им предначертанного свыше долга было для них свято, как для мужчин, так и для женщин, вспомним уж Машу Миронову, Татьяну Ларину, старосветскую помещицу. Подобных сильных и цельных героев, да еще с положительным нравственным зарядом, немного в мировой литературе.

Но потом… Знаменитейший в свое время Тургенев своих русских героинь все‑таки нашел, а вот героя не смог, не отыскал его ни в крестьянах, ни в дворянах и разночинцах. Лев Толстой в «Войне и мире» боевого капитана Тушина вывел каким‑то слабаком, боящимся всякого начальства, а Кутузов, победитель Наполеона, совсем не похож на себя, подлинного. А драматург Островский, чей памятник стоит в самом центре Москвы? Его герои сплошь ущербны, отмечены многими слабостями, но еще хуже героини: Катерина нарушила супружеский долг и сделалась самоубийцей, обрекая душу на погибель, а Лариса пошла к богачу в содержанки (теперь это называется другим словом). Получается и в самом деле какое‑то «темное царство». Не станем уж поминать всесветно знаменитого Достоевского, изобразившего русский народ в образах сумасшедшего князя Мышкина, темной четверки отца и братьев Карамазовых, а также благородной проститутки, наводящей убийцу на путь душевного спасения. Заметим, что именно по этим персонажам Достоевского судят о нас, русских, на Западе уже вторую сотню лет.

О русских судят по персонажам Достоевского

Однако самое ужасное началось со времен Горького и Маяковского. В горьковских «Сказках об Италии» персонажи полны доброты и благородства, а в его же «Русских сказках» – сугубо наоборот, их и вспоминать‑то неловко. «Пролетарский поэт» отзывался о своем отечестве кратко, но выразительно: «ненавижу тебя, снеговая уродина», и вообще мечтал жить в «мире без Россий, без Латвий». Зато ценил народы иные: «Еврея не видел? К нему, в Крым»… То‑то мрачно шутили русские граждане в ту «пролетарскую» эпоху: «Евреев ссылают в Крым, а русских – в Нарым». Так оно примерно и происходило.

Евреев ссылают в Крым, а русских – в Нарым

В этом хороводе, разумеется, затерялись благородные герои «Тихого Дона», никуда не годились они по коминтерновским меркам, что долгие десятилетия довлели над русской литературой (да и не только над ней). Впрочем, это уже иная история. Заключим вполне объективно, что великая русская литературная классика явно недостаточно укрепляла национальное самосознание своего народа.

Великая русская литературная классика явно недостаточно укрепляла национальное самосознание своего народа

Вся эта классическая литература была создана гражданами и для граждан великой Российской империи. Сегодня раздумья о сути имперского идейно‑политического наследия, его пригодности или непригодности для дней нынешних вызывают значительное внимание в размышлениях российского образованного сословия. В целом вроде бы вырабатывается обобщающий вывод: Империя как политическое устройство, – как Петровская, так и Советская, – принесла русскому народу громкую и победную славу, но при этом необычайно истощала его силы. Всем памятно благополучное брежневское время – миновали сталинские жестокости и хрущевская безумная истерика, флаги Советской державы властно алели от Кубы и Никарагуа до Вьетнама и Кореи, а мощная военная эскадра с морской пехотой на борту бороздила Индийский океан. Сбылась как будто давняя мечта поэта Державина: «Воды Тигра и Евфрата по России потекут»…

Увы, воды Нила и Меконга протекали не по России, а в дальних пределах интернациональной коммунистической империи, а семьи русских инженеров, ракетчиков и летчиков были лишены простейших предметов первой необходимости и завидовали потому западному обывателю. Как выяснилось вскоре, зря завидовали, но осознали это поздновато.

Итак, если о положительном или отрицательном итоге двух веков Петровской империи для русского народа можно рассуждать и подводить научные обоснования в ту или другую сторону, то в отношении империи Советской вывод напрашивается все же односторонний:

• кровавая революция,
• индустриализация и
• коллективизация,
• Отечественная победная война,
• создание ядерной сверхдержавы

и все иное‑прочее в этом ряду безусловно подорвали жизненные силы русского народа, а славу принесли ему порой довольно сомнительную. Вспомним ГДР 1953 года, Венгрию, Чехословакию, «Карибский кризис» и несчастный Афган. С таким заключением вроде бы согласны ведущие нынешние патриоты – националисты А. Самоваров, А. Севастьянов, С. Сергеев, В. Соловей…

Представим кратко и другую точку зрения. Не состоялась, даже не прозвучала толком пресловутая «либеральная империя», слишком уж понятно всем было желание закрепить власть в стране ненавистной воровской буржуазии, сугубо нерусской по происхождению. Вскоре в тех же кругах зародилась «суверенная демократия». Задумывалось вроде бы хитро: с одной стороны – «суверенитет», то есть независимость от Вашингтонского обкома, – подачка на словах вечной любви русских к Отечеству, – с другой… ну, тут слишком понятно, ибо само почтенное древнегреческое слово «демократия» с недавних пор стало в русском языке понятием сугубо отрицательным. Наелись… Выдумка быстро увяла, не успев даже расцвесть.

В ту же смутную пору возникла идея «Пятой империи». Тут поначалу виделся соблазн сразу в обе стороны. Нашим президентам приятно, видимо, было воображать себя на высоком троне, без императорской короны, но с вертикалью державного скипетра, а вокруг – почтительная толпа гофмейстеров и шталмейстеров, столичных и провинциальных, а среди них скромно затерян инструктор Вашингтонского обкома Чубайс в камергерском мундире. А за кремлевскими стенами – многонациональные россияне, благоразумные и всем довольные. Сладостная картина, но только русскому народу тут места не нашлось. После Кондопоги картинку пришлось снять с газетной полосы. Про смешное «евразийство» А. Дугина не стоит даже говорить, а о построениях заказного до очевидности С. Кургиняна даже поминать.

У нынешней империи, как видно, оказались неважные адвокаты.

Да, безусловно, распад Советского Союза породил беды и страдания для всего русского народа, но особенно для миллионов тех, кто оказался в так называемом «ближнем зарубежье». Когда‑то царская власть уравняла местную феодальную верхушку с российским дворянством, при коммунистах там строились заводы и гидростанции, каналы и дороги, создавалась наука и университеты. И в больших даже масштабах, чем в коренной России. Наглядный пример: в Баку, Ереване, Тифлисе и Ташкенте давно есть метро, богатое и протяженное, но до сих пор в крупнейших промышленных центрах Поволжья, Урала и Сибири необходимейшее транспортное средство еле‑еле продвигается. Потому твердо заключим: распад разбухшей советской империи в исторической перспективе был нам, русским, полезен.

Распад СССР был полезен русским

Правильное понимание случившегося следует твердо и безоговорочно внушать нашим согражданам. История непредсказуема, противоречива и даже капризна. Антирусская революция семнадцатого года принесла народу неисчислимые потери, но она избавила Советскую Россию от двух вредных вкраплений – Польши и Финляндии, этих вечных болячек на теле Российской империи, изначально чуждых и враждебных. Антирусская контрреволюция девяносто первого разорила страну и народ, но она же разлучила русских со множеством азиатских аулов, население которых, как теперь до очевидности ясно, кормилось нашим черноземным хлебом, не помня ни о какой благодарности. А теперь их потомки бегут в Россию, спасаясь от нищеты. Но тоже не спешат быть нам признательными.

Бывшие советские республики не спешат быть признательными русским

Нужно безусловно привыкнуть всем нам к мысли, что бедное, перенаселенное Закавказье, Памир и пустыни Средней Азии были долгой и тяжкой обузой для всего русского народа.

Не нужна русским новая империя, тем паче обременительная с заморскими колониями. В каком же политическом устроении должен жить сегодня народ нашей страны? Ну, то, что подавляющему большинству его не подходит нынешний «воровской капитализм», невиданный даже во времена Карла Маркса, это очевидно. Так что же? Оглянемся вокруг.

Чуть ли не двадцать лет нам внушают с кремлевских высей, что Россия – страна «многонациональная». СССР давно распался, страна обрезана до границ Московского царства, а народ наш, как и при коммунистах, многонационален. При Ельцине мы все вдруг стали именоваться уродским словом «россияне». Нет‑нет, полубезумный алкаш не был тут изобретателем. Это словечко поминается и у наших классиков, но в отрицательном смысле. Вот некий бродяга, по‑нынешнему бомж, выклянчивает деньги у интеллигентной помещицы: «Подайте россиянину на пропитание». Характерно тут, что «русским» этот неприятный тип себя не именует, стесняется, видимо.

Избегают произносить словосочетание «русский народ» и Путин, и Медведев. Либерально‑еврейская печать и телик заполнены стенаниями о «таджикской девочке» и «чеченских мальчиках», а о несчастных русских, над которыми в Москве и по всей коренной России измываются, обирают и травят наркотой разные «нацменьшинства», вспоминать не положено. Это не «толерантно» и вызывает гнев Вашингтонского обкома и его европейского уполномоченного по правам человека (в Евросоюзе «человеками» являются гомосеки и все, кроме русских).

Журналистика — это четвертая власть

Не стоит даже толковать о нашей журналистике, пресловутая «четвертая власть», она на корню скуплена еще со времен Березовского и Гусинского. Прислушаемся лучше, что произнес по данному сюжету кремлевский начальник печати В. Сурков (по отцу‑то он Дудаев, свое чеченское происхождение скрывает). Ввиду важности вопроса, дадим тут точную сноску: «Комсомольская правда», 20 июня 2009 года. Августейший кремлевский советник, который по слухам является нынешним «демократическим» Сусловым. Выразился он кратко, но с истинно сусловской руководящей суровостью: главную задачу власти в современном обществе он видит в необходимости «минимизировать насилие», а в качестве дурного примера поминает случившиеся еще в советские времена «саперные лопатки» в Тбилиси, события в Баку в связи с вводом войск, называет кратко родную Чечню, не уточняя подробностей, и очень грустит о судьбе турок‑месхетинцев, которые, мол, вынуждены были улетать из России в Америку (как известно, они до ссылки в Среднюю Азию проживали в Грузии, но независимая грузинская держава их отказалась впустить обратно на исторические места, Россия их приняла вместо грузин, но они предпочли потом отправиться за океан).

Как видно, В. Сурков жалеет о ком угодно, только не о русских, которых изгоняли со всех окраин, не вспомнил почему‑то о тысячах потомков терских казаков, веками проживавших в городе Грозном – там их недавно вытеснили, ограбив, но никак не торопятся возвращать – ни местные власти, ни Кремль. А «саперные лопатки» – это вообще провокационная выдумка покойного Собчака.

В заключение В. Сурков‑Суслов строго предупредил «дорогих россиян» на ближайшее будущее: «Демократия – это порядок». Понятно: если рабочим Пикалева, Байкальского бумажного комбината или в любом ином месте России Дерипаски‑Фридманы не станут платить жалованья, то надо молить, не возмущаться, не нарушить «конституционный порядок», а не то… Как видно, к жителям дружественных нам столиц Баку и Тифлиса Сурков оказался куда гуманнее…

Призрак Кондопоги бродит по России

Путин и Медведев, конечно, не рычат, как их новоявленный «Суслов», но тоже пространно и скучно толкуют о необходимости порядка. Воистину, никто в России не озабочен судьбой именно русского народа, «ни бог, ни царь и ни герой», то есть ни церковные иерархи, ни власть… ну, а героев у нас сегодня нет. Перевелись на Руси богатыри. Но до поры, ибо призрак Кондопоги бродит по России.

В случае с тем самым небольшим русским городом наглядно переплелось социальное с национальным. Нынешний Кремль никак не может и не хочет взять в толк, что Российская Федерация с 1991 года перестала быть страной многонациональной. Ныне русские составляют среди населения страны не только большинство, но подавляющее большинство: вместе с проживающими в РФ украинцами и белорусами (а это те же русские, за вычетом галицийских униатов и польско‑литовских католиков) это составляет 85 % граждан страны. Добавим, что множество людей иных российских народностей давно обрусели и исповедуют Православную веру. Россия ныне – русская держава.

Еще более беспочвенны внушаемые с еврейского телеэфира разговоры о «многоукладной™» сегодняшней РФ: приверженцев иудаизма и буддизма у нас малая кучка. Мусульман много, но никакой вражды между православными и приверженцами ислама не было и нет (в той же Кондопоге подрались не русские с кавказцами, а русские трудящиеся с грабителями‑инородцами). На Северном Кавказе мятежники целятся теперь не в русских, а в своих наглых воров. И мечтают о заступничестве русского царя в Москве (которого пока нет).

В ведущих странах Запада межнациональная пестрота и противоречия между расами и народами совсем иные. Например, во Франции французов 40 %, провансальцев, бретонцев и эльзасцев соответственно 20, 10 и 3,6 % (все три народности сильно разнятся по языку и культуре), всех мусульман – 10, евреев – 3,1 %, поляков – 1,7 % и еще кое‑кто. Однако почему‑то Францию никто не именует страной «многонациональной»… А вот Россию – всегда.

И все нынешние президенты тоже, именуя нас, русских, нелепым наименованием «россияне». Не видно им из кремлевских окон русского народа. Или не охота видеть?..

Недавно началось и все более ширится обсуждение судьбы многострадального русского народа в настоящем и в исторической перспективе. Те, кто размышляет об этом примерно так же, как и мы, уже названы (не все, разумеется). Посмотрим далее на суждения по этому вопросу тех, кто выступает вроде с якобы объективностью или даже внешним сочувствием. Это гораздо интереснее, чем излагать суждения наших неприкрытых врагов, что с них взять и зачем с такими спорить?

Однако для начала оттолкнемся от сугубо антирусского сборника «Нужен ли Гитлер России?» (М., 1996), авторов которого вдохновил ельцинский указ о «борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма» от 23 марта 1995 г. Горячо высказались там известные «антифашисты» Алла Гербер, Ю. Левада, В. Оскоцкий, Г. Резник, Ю. Шмидт и другие из того же однообразного национального ряда. Обильно цитировали Г. Зюганова и заказного «евразийца» А. Дугина, «Лимонку» и анпиловскую «Молнию», перемежая это с высказываниями Адольфа Гитлера. Получилось натянуто и неубедительно, книгу ту неудачную нынешние либерально‑еврейские круги поминать не любят.

Однако нас интересует тут иное: в сборнике выделяется статья руководителя «правозащитного» общества «Меморила» А. Даниэля (сына известного диссидента) в соавторстве со скромным аспирантом Н. Митрохиным. Здесь – в противоречии вроде бы со всем содержанием книги – к деятелям Русской партии высказывается даже нечто вроде сочувствия. Помню, как при личной встрече А. Даниэль настойчиво предлагал мне стать членом «Мемориала», прямо намекая на некие материальные там блага: «Ведь вы тоже пострадали от режима». Примечательная вроде бы мелочь: издавна тянется это к нам якобы «сочувствие» или «объективность» (по выбору «антифашистов»).

Давно подмечено, что, когда поднимается сильное народное движение к некой большой и благой цели, возникают попутчики, никем вроде бы не приглашаемые. Представим себе, движется сплоченное и спокойное шествие в направлении к светлому граду Китежу или райскому Беловодью. А впереди движения непременно окажется бойкий брюнет с флажком в руках, оживленно жестикулирующий, словно указующий всем путь. Когда‑то молодой П. Палиевский, любивший и умевший говорить афоризмами, выразился: присоединение с целью разложения. (Смешно напомнить в этой связи, как хитрован Розенбаум сочинял песни якобы белогвардейцев и казаков, интересно, что сделали бы с ним подлинные белые казаки, попадись он им в руки.)

Способный аспирант Н. Митрихин позже выпустил солидную монографию «Русская партия. Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы». Издательство было, что характерно, либерально‑еврейское «Новое литературное обозрение». Хозяйка там И. Прохорова, старшая сестра миллиардера Прохорова, прославившегося оргиями во французском Куршавеле и на нашем бедном крейсере «Аврора», веселый такой богач. К старым московским фабрикантам Прохоровым эта пара отношения не имеет, они, как говорится в подобных случаях, даже не однофамильцы. Подтверждается это списком редколлегии их издания, россияне там сугубо определенного происхождения, но своих, видимо, не хватило и призвали столь же определенных варягов: Р. Тименчика из Иерусалима, Е. Тоддеса из Риги и М. Ямпольского из Нью‑Йорка.

Понятно, кто тут «заказывал музыку»… Автор выполнил свою задачу с прилежанием ученого историка, собрал великое множество подлинных материалов и воспоминаний, привлек едва ли не все наличные печатные источники, но вкусы заказчиков, разумеется, не мог не учесть. Это проникло даже в мелочи: под фотографией некоторых приметных деятелей Русской партии стоит авторская подпись: «Тихие радости патриотов», вот, мол, как они славно жили при антинародной Советской власти… А почему бы нет, ведь мы‑то не были так называемыми диссидентами, с Советской властью не сражались, напротив, да и власть в России стала антинародной несколько позже…

Отметим нечто гораздо более серьезное. В Русской партии в прошлом веке сложилась довольно яркая и уж во всяком случае весьма известная группа идеологов патриотического направления, их печатные сочинения осуждались в «Правде», «Коммунисте» и даже в постановлениях ЦК КПСС. Более того, осторожно дали понять, что ничего уж особо ценного эти публичные выступления собой не представляли, а для Запада «либеральные» (еврейские) авторы были интереснее.

Сложно тут спорить, ибо любая литература все же куда более неопределенная материя, нежели соревнования по штанге или прыжки в высоту. И все же попробуем. Большинство тех русских авторов, слава Богу, пока еще живы, скажем о том, кто ушел. Вадим Кожинов скончался в январе 2001 года, по нашему быстротекущему времени – довольно давно. Книги его переиздаются, имя в периодике еще отнюдь не забыто, более того, постоянно происходят конференции по изучению его наследия. И не в жирной космополитичной Москве, нынешнем воровском Вавилоне, а в скромнейшем Армавире, «районом центре», где нет ни пятизвездочных гостиниц, ни даже захудалого пляжа. Но собирается народ, даже издалека, а не только из пресловутого «ближнего зарубежья». И совсем не «русскоязычные».

Сравним несравнимое: с «той» стороны скончались известные при жизни А. Галич, Б. Окуджава, А. Рыбаков, книги их вроде бы не переиздаются, пишут о них скупо, и уж совсем трудно представить, чтобы по изучению их творчества собралось где‑то немалое число людей.

Более того, образованный историк Н. Митрохин пошел на явное умолчание известнейшего источника по борьбе власти с Русской партией – записки Андропова на Политбюро от 28 марта 1981 года: «Об антисоветской деятельности Иванова и Семанова». И сейчас‑то, почти треть века спустя, эту злобную бумагу читать тяжко, но направлена‑то она была не в тех скромных граждан, а против, как выражался шеф КГБ, «русистов», то есть была заявлена четкая политическая русофобия будущего главы Советской империи. Не мелочь, но вот Н. Митрохин о том исключительно важном документе даже не упомянул, хотя не мог его не знать. Тоже понятно, при марксистах‑ленинцах преследовали только проеврейских диссидентов… А вся андроповская русофобия – выдумки.

В митрохинском изложении совсем обойдена шумная и успешная деятельность Русской партии по охране родной природы. Не вдаваясь в подробности, укажем лишь на борьбу за чистоту Байкала, а движение против вредительского поворота русских рек на азиатский Юг вообще увенчалась полным успехом! Добавим, что западные «зеленые», столь известные ныне, стартовали позже нас. Когда наши шумели по поводу

Байкала, немцы и французы по обоим берегам Рейна не замечали еще, что великая европейская река превратилась в сточную канаву… Но это слишком наглядно и положительно, чтобы о том вспоминать и тем самым повышать заслуги Русской партии. Зачем?

Н. Митрохин кратко, но вполне определенно приписал Русской партии пресловутый антисемитизм. Само это слово часто применяется огульно и носит явно бранный характер, но не станем опять углубляться тут в обсуждения. Да, в Русской партии к евреям относились, мягко говоря, настороженно, и понятно почему: русофобская направленность деятельности Свердлова, Троцкого, Луначарского и прочих была уже очевидна, как и современные на ту пору старания их духовно‑политических наследников, наших ровесников. Дело вроде бы понятное. Однако Н. Митрохин даже не попытался объяснить причины той русско‑еврейской разборки, ибо это ясно привело бы к заключению, что русская сторона была тут сугубо обороняющейся, отстаивающей самобытность своего народа от космополитических захватчиков (точнее уж – от их наследников). Даже по марксистским меркам это следовало бы признать «войной справедливости». Опять получалось бы в нашу пользу, поэтому углубляться в тот сюжет заказчикам книги было не выгодно, следовало осудить нас, и только. Что и было сделано, ибо «антисемитизм» есть приговор окончательный и обжалованию не подлежит. И срок давности на него, как известно, не распространяется.

Вообще вопрос об антисемитизме в России наполнен самыми нелепыми сказками и слухами, начиная, например, с плана выселения евреев в Сибирь в 1953 году в связи с «делом врачей». Ничего подобного не было, да и само это «дело» невероятным образом раздуто. Безусловно, прав А. Байгушев, что брежневское руководство опиралось, как вроде бы и положено в Советской империи, на два крыла – русское и еврейское. Конечно, это схема, но в реальной жизни было примерно так.

Отвлечемся на минуту на краткую, но совершенно подлинную зарисовку с натуры – как говорится. В начале горбачевской перестройки (Горбачев – ничтожество и дрянь, но сперва повеяло чем‑то свежим) меня избрали заместителем председателя жилищной комиссии Союза писателей (председателем был один «классик», но он не отвлекался). То была вторая по значению комиссия в Союзе (после приемной, ибо поступить тогда «в писатели» было очень трудно). Мы распределяли квартиры, хорошие и бесплатно, что сейчас кажется чем‑то невероятным. В работе нашей, как и во многих иных общественных и даже государственных организациях, четко, хотя и негласно, соблюдался принцип двоичности – наличие русской партии и еврейской. Свидетельствую, что в нашей важной и сугубо деловой сфере обе партии взаимодействовали разумно и успешно. Скажу, например, что в ту пору хорошие квартиры получили известный П. Палиевский и еврей А. Нежный, заметный тогда публицист. Взаимодействие достигалось просто. От русских прикровенные переговоры вел я, от евреев – малоизвестный прозаик, русский, но имел он долгосрочную еврейскую любовницу, от которой весьма зависел (в виду щекотливых тех обстоятельств, имя его опустим).

Переговоры осуществлялись примерно так: подходил к нему я и говорил, что подал заявление такой‑то, ваши его вроде бы недолюбливают, жить негде, надо помочь… Он обещал, видимо, говорил со своими, все проходило спокойно и благополучно. Или он говорил мне примерно то же: ваши к этому писателю не очень, но жена беременна, теща больна и т. п. Я обещал, говорил с нашими, но не со всеми, была у нас поэтесса Т. Пономарева, патриотичная, но очень нервная, с такими договариваться в серьезных делах трудно, обходились без нее.

Оба крыла нашей литературной птицы махали слаженно, и летала она в тогдашних взвихренных небесах вполне спокойно. Приятно вспоминать.

Случаев подобного плодотворного сотрудничества русских и евреев было тогда крайне мало, но они имелись, и в этом проглядывается возможное будущее. Теперь уже можно спокойно рассказать, как мы хорошо сотрудничали с первым в конце 80‑х послом Израиля (поначалу – генеральным консулом) Арье Левином. Он выказывался убежденным израильским патриотом и полагал, что сотрудничество с патриотической же Россией плодотворно в настоящем и будущем. Намечались далеко идущие планы, и не только со мной (был тогда первым заместителем Всероссийского фонда культуры), но и с такими видными русскими деятелями, как Ф. Кузнецов, В. Распутин и другими.

К сожалению, полезный тот опыт был краток. В октябре 1992‑го А. Левин оставил Москву, его посольство нами перестало интересоваться (не ведаю, разумеется, почему, но полагаю, что от обычной еврейской самоуверенности: чего хлопотать, когда «наши» уже давно в Кремле). Жаль, но в тех кругах наверняка Арье Левин (он недавно скончался) был не одинок, сегодня могут найтись и другие. Тем паче что для еврейской общины 1991‑й заканчивается так же неудачно, как и 1917‑й, хотя год расплаты за грехи («1937‑й») еще не наступил (о чем некоторые уже задумываются). Оговоримся тут со всей необходимой в подобных случаях ответственностью: не надо желать никому повторения тех мрачных событий, да, головы еврейских кровавых комиссаров и чекистов слетели, но какова оказалась цена потерь для русского народа? Надо бы избегнуть таких страшных лекарств. Вот Неру и его сторонники добились освобождения страны от чужеземного ига и построили успешное общество на основах сугубо национальных, но благополучно миновали и семнадцатый год, и тридцать седьмой. Нам, русским, надо опираться также и на чужой положительный опыт.

Монография Н. Митрохина вызвала большой интерес и заинтересованный обмен мнениями, но главное, она появилась как раз в начало подъема русского национального движения, что привлекло внимание к ней. Кондопога и широкий общероссийский протест против превращения страны в восточный базар обострили обстановку. На новом витке русского национального движения появилась другая примечательная работа по прошлому и настоящему Русской партии: Т. Соловей, В. Соловей. Несостоявшаяся революция. Исторический смысл русского национализма (М., 2009). Авторы – брат и сестра, оба соответственно профессора истфака МГУ и Института международных отношений. Мы избегнем разбора половины книги, написанной Т. Соловей, посвященную давней истории, и в дальнейшем станем ссылаться на разделы В. Соловья «Русский национализм при коммунистах» и «Русский национализм на развалинах империи».

Книга издана солидно и немалым для такого рода сочинений тиражом – 5000. Точка зрения здесь с митрохинской «объективности» переходит уже к «сочувствию», но как мы постараемся показать – сочувствию довольно отстраненному. Как говорилось в давней народной песенке: «Милый любит иль не любит, только замуж не берет».

Ленинский коммунизм, по сути, - совершенно антирусский

В. Соловей полностью осознает антирусскую суть ленинского коммунизма. Сталин прекратил русофобскую политику внутри своей империи, но ограничился лишь тостом «за здоровье русского народа». Хрущев исступленно распахивал азиатскую целину, но окончательно порушил сельское хозяйство коренной России. Все это в общем и целом верно, хотя совсем не ново. Более того – документальная основа книги явно слаба.

Используется узкий круг давно опубликованных документов, суждения В. Соловья мало и отрывочно подтверждаются подлинным историческим и современным фактическим материалом. Нам предложены преимущественно рассуждения и выводы В. Соловья. Или, как острят в таких случаях, «размышления».

Основной нотой в мелодии соловьевской книги звучит сочувственное сострадание: всегда‑то, чуть ли не с времен допетровских, русским патриотам‑националистам не везло, существенных успехов они никогда не добивались. Намеками, но довольно настойчиво и последовательно этот практический результат выводится из самой сути русского национального характера, мы, дескать, всегда в противоречиях и сомнениях, не можем меж собой договориться, ссоримся и обречены на вечные расколы и разногласия. Рассуждать по этому зыбкому поводу можно сколько угодно, тем более автор не перегружает эти свои «размышлизмы» фактическим материалом. Можно лишь предположить, что все прочие народы, напротив, единодушны и не испытывают взаимных противоречий и вражды: чукчи и чехи, германцы и гвинейцы.

Русские идеологи, так сказать, «первого призыва», где идейной лабораторией стал известный «Русский клуб», а выходом на широкие круги «образованного сословия» сделалось Общество охраны памятников, были идеалистами в самом подлинном смысле слова. Они чувствовали и понимали, что благо народа достигается не переполнением желудка или набором вседозволенных удовольствий, а стремлением к духовно‑нравственному совершенству. Именно в этом крылись истоки огромного успеха у нас и за рубежом произведений, нарочито (для «снижения») названных «деревенской прозой».

То было полной политической и любой другой борьбой с наступающим «американизмом духа», который как раз опирался (и опирается по сей день, ибо ничего иного нет и быть не может) на безмерное и безудержное потребительство. Напрасно В. Соловей язвит в этой связи о какой‑то «ностальгии» по деревенскому миру» природных горожан‑интеллигентов. Байка эта тянется в либеральных публикациях еще с конца 60‑х (Г. Померанц, потом А. Дементьев). Нет, никто, разумеется и не предполагал «хождения в народ», и совершенно ложно утверждение В. Соловья, что мы молились на «народ‑богоносец». Цитат или иных подтверждений не приводится, да и не бытовало тогда и позже ничего похожего на такую умилительность.

Эти и многие иные слабости Русской партии неизбежно, по мнению В. Соловья, привели ее к полному поражению в политической борьбе конца 80‑х и победе полубезумного Ельцина с его еврейским и проеврейским окружением. Поражение это – не следствие давления внешних сил, этот сюжет В. Соловей полностью исключил, а именно от первородной слабости русского национализма (то есть русского народа в целом). Суровый приговор, не станем его оспаривать, но разобраться необходимо. К счастью, все карты открыты.

В 1990 году прошли многочисленные выборы, бестолковые, но в целом свободные, которые принесли полный успех так называемым «демократам». Там выставили свои кандидатуры известные деятели Русской партии: И. Глазунов, В. Кожинов, С. Куняев, М. Любомудров. Все они получили очень малое число голосов и никуда не прошли. Известный русский «диссидент» В. Осипов, отбывший два тюремных срока, состязался с В. Шейнисом на выборах в Москве и проиграл этому будущему творцу «россиянской» Конституции. Ну, В. Шейнис был серьезным деятелем и позже выказал себя таким, но в Верховном совете среди депутатов‑демократов оказались шумные, но полные ничтожества: Ю. Афанасьев, В. Коротич, И. Лаптев, Ю. Черниченко и даже темноватый во всех отношениях Е. Евтушенко. Все они полностью доказали потом свою идейную и политическую непригодность и давно сошли со сцены общественной жизни. А вот наследие покойного В. Кожинова изучается, и все прочие вышеназванные русские деятели успешно работают на той же ниве, что и тогда. И это бесспорный и несомненный факт.

Отчего же такое произошло? Ведь данная история творилась открыто, а не пошлыми интригами романа «Королева Марго». Почему так случилось? Вот В. Соловей по этому поводу язвит, что «излюбленной идеей националистов» в ту пору был «сионо‑масонский заговор». В действительности происходило не так или, уж во всяком случае, не совсем так (автор и тут цитат не привел), но не станем задерживаться на том не самом главном для тех дней вопросе. В этой связи В. Соловей справедливо указывает, что «демократы» широко и успешно использовали социальную демагогию: свободный рынок завалит страну дешевыми товарами… свобода слова уничтожит партократию… дать права всем меньшинствам – национальным, социальным, сексуальным… русский фашизм всех нас погубит… Мы немного тут утрируем для краткости изложения, но две «Волги» за ваучер были в реальности обещаны народу, а кто‑то поклялся «лечь на рельсы» в противоположном случае. И многое, многое иное в том же духе. Именно так было.

В. Соловей подсмеивается над политическим простодушием русских патриотов, которые, мол, толковали о величии Святой Руси, о вечных ценностях православного русского народа и прочем подобном, а тогдашний избиратель мечтал об изобилии товаров, свободном выезде за границу и правом избирать секретарей обкомов на свободных выборах и многопартийной основе. И это тоже правда. С некоторым даже одобрением отмечает В. Соловей, что деятели Русской партии сохранили верность своим принципам, не пошли на корыстное соглашательство, но зато вдребезги проиграли политически.

Да, русские патриоты в том состязании с прозападными псевдодемократами проиграли (тех широко поддерживал Вашингтонский обком и его посольство в Москве, но В. Соловей этой темы не коснулся, потому и мы обойдем). Однако всем известно из человеческой истории, что далеко не всегда чтут победителей, зато часто почитают побежденных героев. Кому ныне интересен хан Батый, но все запомнили Евпатия Коловрата. Смутное десятилетие дурных девяностых годов есть все же лишь краткий миг в истории России. Героев это время на скрижалях летописных не оставило. Какой серьезный гражданин выскажется положительно про Гайдара и Чубайса, Березовского и Гусинского, а ведь именно они правили страной при алкаше, который публично мочился на самолетное колесо. А ведь все они живы‑здоровы.

Да, мерзкое минувшее десятилетие есть ничтожная дистанция в историческом состязании, это даже не спринтерская стометровка. Посмотрим же, какое наследие оставили ныне пробуждающемуся русскому народу те, тогда проигравшие демократам‑плутократам. Предупреждали русские патриоты про опасность дикого рынка и биржи – народ получил безработицу, беспризорных детей, нищенские пенсии, а взамен – игорные и публичные заведения. Не поклонялись сомнительной арифметике «всеобщих выборов», а вот за Единую Россию голосуют ныне по 105 % на всяком избирательном участке. Говорили о тайных интригах масонских, и вот остались с подставными политическими «партиями» и липовыми «профсоюзами», и некуда крестьянину податься, прежде всего – русскому крестьянину. Ну, хватит, все тут теперь стало ясно.

И последнее, в чем мы оспорим В. Соловья, хоть то может показаться второстепенным, это его следующее самоуверенное утверждение: «Беда русских националистов в том, что они как огня боялись власти и связанной с ней ответственностью, что они не хотели работать, чуть‑чуть напрячься ради достижения собственных целей, пребывая в странном убеждении, будто победа сама свалиться им в руки». Право же, не понятно, о ком это написано, и говорю не как участник событий (воспоминания, как известно, источник ненадежный), а мог бы сослаться на многочисленные опубликованные свидетельства о деятелях Русской партии. У нее было немало недостатков, но боязнью ответственности или вялостью действий они не страдали, это точно. Тут, к сожалению, проглядывается очевидное старание В. Соловья «опустить», так сказать, тех персонажей, о ком он взялся рассказать.

В общем полезную работу издал В. Соловей, главное, что она по‑своему развивает и расширяет обсуждение ключевого политического вопроса, стоящего перед современным государством Российским – судьбу настоящего и будущего русского народа. Все мы – граждане России есть русские, хоть и разных племен, но наши боязливые, лишенные высших целей власти никак не могут этого сообразить. Стесняются быть русскими, хотят выглядеть «европейцами». Как приятно общаться с воспитанными людьми на «восьмерке», «двадцатке», «сороковке», это не разоренное Пикалево, тут неприятных вопросов не зададут, даже дружески по плечу похлопают, как приятно!..

В. Соловей уловил это несоответствие и четко заметил, что В. Путин и Д. Медведев опасаются русского народа, не решаются опереться именно на большинство страны, держат ненавистных Зурабова, Кудрина, Фурсенко и Швыдкого и таких же советников, не могущих по природе стать русскими патриотами. Спасибо В. Соловью за это ясное суждение, прямо заявленное.

Видимо, он все же остерегся быть русским националистом до конца, предпочел остаться сочувствующим. Последняя фраза книги выделена, как некое пророчество: «Время пришло, чтобы вырвать победу». Но сделать это некому». Ну что ж, надеяться тут на помощь русскому народу со стороны В. Соловья, как и на прочих (и гораздо худших) «обозревателей» вроде Белковского, Кургиняна, Павловского, не следует, это ясно. Подождем развития дальнейших событий, они ускоряются. В «Тихом Доне» есть впечатляющий эпизод, словно для нашего времени написанный: казаки задумывают восстать против жестокости комиссаров и чекистов, один из них растерянно спрашивает товарищей: «У нас же офицеров нет, кто нами командовать станет?» – «Бабы их народят», – ответили ему. Так что неизбежно народят нынешние русские женщины и Дмитрия Донского, и его вдохновителя Сергия. В том же Пикалеве, например, или в Кондопоге.

Русский народ сам себя защитит, в чем напрасно сомневаются некоторые маловеры. У русских в России есть на то все права, и не только юридические и тем паче не пресловутые «права человека», а те, которые основаны на высшей, небесной, надмирной правде и справедливости, ибо русские есть законные наследники державы. Вот неустроенные «гастарбайтеры» порой жалуются на то, что они трудятся чернорабочими, а молодые русские москвичи такой неприятной службы избегают. Не впадая ни в какой национализм, напомним гостям про некий мировой закон, открытый чуть ли не в веке XVIII, повторенный позже Карлом Марксом: земля на нашей планете ограничена ее размерами, другой человечеству не дано. Отсюда возникает, говоря по‑научному, «абсолютная рента», то есть сама ограниченность любой части земли и всего, что заложено в ее недрах, есть грандиозная ценность уже сама по себе, независимо от быстроменяющихся политических или экономических обстоятельств.

Все коренные граждане России имеют законное и неоспоримое право на эту землю, освоенную и защищенную от любых посягательств. Гостям, которые здесь работают, должно с необходимым уважением относиться к хозяевам этой земли.

В богатой Саудовской Аравии на нефтяных скважинах заняты в основном иностранцы, но все коренные граждане страны получают долю от прибылей за нефть. Арабские шейхи в силу определенных причин считаются со своим народом, остерегаясь лихоимствовать. Российская новоявленная буржуазия не только воровская, но и сугубо «некоренная», выразимся осторожно. В отличие от буржуазии западной, их еще не приучили считаться со своими трудящимися. Трудно представить, чтобы французский Ротшильд покатался бы по Сене на яхте‑дворце за миллиард баксов. А вот пошлый Рома Абрамович прибыл на Неву именно на такой, и тамошние власти почтительно принимали наглого выскочку. Наших буржуев еще не выгоняли из особняков и загородных дворцов. Наше правительство с этой буржуазией до поры сотрудничает, посмотрим, что будет далее. А пока народу предложено только терпеть и ожидать. И русский народ ждет, хотя уже многое понял.

В каких пределах пребывает сегодня Россия? Оглянемся вокруг, но начнем издалека.

Есть в мире, так сказать, естественные границы между странами и народами. Они складываются из природно‑географических обстоятельств, исторически устойчивы и держатся веками. Есть, впрочем, и границы противоестественные.

Начать следует именно с них, ибо все, противоположное естеству, природному или человеческому, особенно заметно и потому особенно выразительно. Великая Китайская империя, самое крупное государство Древнего мира, в своей северной границе выходила к так называемой Великой Степи. То была грандиозная равнина, простиравшаяся на тысячи верст от Желтого до Черного морей. Издревле населяли ее воинственные кочевые племена от гуннов до скифов. Соседи были беспокойные, нередко вторгались в пределы стран земледельческих, более богатых и развитых. И вот две тысячи лет тому назад великий император Китая Циныпи Хуанди повелел воздвигнуть стену с боевыми башнями, чтобы навсегда оградить страну от набегов кочевников. Стену строили несколько веков, и протянулась она на четыре тысячи верст. По сей день поражает она воображение и остается самым крупным инженерным сооружением человечества, пред ней пирамиды Египта или небоскребы Манхеттена кажутся игрушками. Такую грандиозную плату отдал великий Китай лишь за то, что не имел на границе со степью преград естественных – морей, гор и рек.

Великая Китайская стена не спасла страну и народ от набегов северных кочевников, они силой преодолевали искусственные преграды и не раз в истории. Весьма поучительная картина.

Впрочем, искусственные границы существовали не только в древности, они есть и ныне. Вот самая богатая и сильная страна современности – Соединенные Штаты Америки. Уже в XIX веке независимая Американская республика договорилась с Великобританией о совместной границе между английской тогдашней колонией Канадой. Не мудрствуя, провели по карте прямую линию на две тысячи верст, пересекая реки, горы и леса вплоть до Тихого океана. Земли те были еще ничейными, не освоенными, а бедные индейские племена никого из джентльменов не беспокоили. По сей день нерушимо стоит эта единственная в мире столь прямая граница, а почему? А потому лишь, что тут редчайший случай в мире, когда границы‑то по сути нет, обе страны давно уже так слились в своем развитии, что государственная граница между ними стала пустой формальностью. Исключение, как говорится, точно подтверждающее правило.

За этими подтверждениями далеко ходить не надо. Обратимся к южным рубежам тех же Соединенных Штатов. В том же XIX столетии проложена была граница с Мексикой, неизменная с той поры. Половину протяженной границы провели по рекам, а на востоке через пустынную местность – тоже по прямой, не на одну сотню верст. Тут искусственное проведение рубежей за себя отомстило: ныне из бедной Латинской Америки в богатые США бегут постоянно тысячи несчастных непрошеных гостей, прямо скажем, не самая лучшая часть тамошнего человечества. Американские власти надумали защищаться от напасти древнекитайским способом – начали строить «стену», но не ту, Великую, а шутовскую, из проволоки. Пока не очень помогает, но это не наше дело.

Есть еще одна держава, тоже великая, хоть и очень малая – государство Израиль. Тут уж все границы до предела искусственные, есть прямые, как по линейке, есть необычайно извилистые. Даже «единая и неделимая» столица государства– Иерусалим разделен каким‑то хитроумным образом, единственный, вроде бы случай со стольным градом в нынешнем мире!

Итак, хватит о неестественных границах.

Все естественные границы между народами и царствами‑государствами складывались из природно‑географических обстоятельств самого разнообразного свойства и были исторически очень продолжительны. Это четкое и незыблемое правило людской политической истории. Так было, можно сказать, всегда.

Англия и Франция – соседи, неоднократно и жестоко воевавшие меж собой. Они имеют замечательную границу – пролив Ла‑Манш, который по обе его стороны именуется просто Каналом. Граница эта превосходна по своим природным качествам и весьма трудно преодолима. Однако враждебные войска успешно преодолевали и ее: в XI столетии с французского берега на английский, а в XV столетии – в противоположном направлении (нормандский герцог Вильгельм Завоеватель и английский король Генрих V). А вот последующим знаменитым воителям, Наполеону и Гитлеру, это уже не удалось. Все на свете сравнимо, поэтому приходится признать, что пересечений той замечательной природной границы за целое тысячелетие было очень‑очень мало.

Границы прекрасной Франции вообще надо признать идеально устроенными. На востоке от воинственных германцев страну отделяет могучий Рейн, быстро текущий меж холмов, а с юга – Пиренейские горы. И хоть воскликнул однажды Король‑Солнце Людовик XIV: «Нет больше Пиренеев!» – но создатель Версаля ошибся тут, как и во многом ином: устояли те горы, как естественная граница между странами и народами. И это, безусловно, по природному закону.

Позавидовать можно границам Италии: с запада, востока и юга – морские просторы, а с севера – высоченные Альпы.

Впрочем, и у воинственных немцев с пограничными рубежами сложилось не худо, по крайней мере с трех сторон из четырех.

О Рейне на западе страны уже говорилось, с севера ее оберегают прохладные моря, с юга – снежные альпийские перевалы. Когда‑то германские императоры не раз вторгались в Италию через эти самые перевалы и даже захватывали Рим. Но в итоге пришлось тут отступить даже упорным немцам – этот рубеж оказался в полной мере естественным, трудно преодолимым.

А вот с четвертой стороной света, восточной, Германии явно не повезло. Это с вечно неустойчивой, беспокойной и задиристой Польшей. Ни рек тут нет, ни гор, ни морей. И вот обе страны постоянно делили эти равнинные пространства, столетиями сражаясь между собой. О нынешних границах между ними говорить не станем, они явно проведены искусственно, хоть и по рекам.

Ну вот, вступление к нашей основной теме закончено, ибо Польша является не только восточным соседом Германии, но и одновременно западным рубежом России. И здесь мы сразу попадаем в самую болезненную точку сюжета, ибо русско‑польская граница уже вторую тысячу лет остается на всем обширном пространстве нашей родины самой неудобной, постоянно меняющейся, беспокойной, многократно пересекавшейся с разных сторон с враждебными, самыми решительными намерениями. Присмотримся же, но не станем торопиться, отложим рассмотрение этого подлинно драматического вопроса напоследок – тут речь должна идти не только о настоящем, но и о будущем.

Зато оглянемся в другие стороны. Как прекрасны границы России с севера! Несокрушимые льды уже не одну тысячу лет оберегают наши пределы лучше любых укреплений и застав. Господь подарил нам эти границы по неизреченной Своей любви к русскому народу. Перекрестимся и двинемся далее.

Восточные пределы государства Российского обустроены почти столь же замечательно. Холодные, неприветливые воды Тихого океана омывают и тем самым защищают эти наши протяженные берега, уже четыре века ставшие государственной границей России. Эта естественная, самой природой обустроенная граница была в бурной истории нашей родины весьма спокойной. В XIX веке ее попытались нарушить вооруженные силы Англии и Франции, но потерпели полную неудачу: два адмирала, английский и французский, увели свои эскадры, увозя остатки разбитого десанта от негостеприимных для них берегов русской Камчатки. В веке XX наглые японские самураи без объявления войны напали на наш флот и захватили потом несколько русских островов. Ничего, через сорок лет вернули все обратно, да еще с довеском.

Тут возникает очень интересный и поучительный сюжет о естественности русских дальневосточных границ. Да, с XVIII века по март 1867 года русские мореходы и промысловики освоили всю Аляску и обжили тихоокеанское побережье Америки до самого нынешнего Сан‑Франциско. После поражения в так называемой Крымской войне, где Россия отразила, как при Наполеоне, нашествие всего Запада, правительство Александра II было вынуждено отказаться от наших заокеанских земель. Встает немаловажный вопрос, сожалеть ли нам, потомкам тех замечательных русских первопроходцев, об этой потере или нет?

Вопрос был всегда немаловажный для русских кругов, в особенности настроенных романтически. Ответим же на него твердо и безусловно: нет, не надо. Вспомним тут чужой опыт, о нем судить легче. Великие Британская и Французская империи владели огромными колониями на всех, кажется, заморских пространствах. А итог? Были бесславно изгнаны оттуда, а теперь тамошние туземцы переполняют Лондон и Париж. Не надо хватать лишнее и залезать в чужие пределы. Слава Богу, русские на американских берегах не истребляли эскимосов и калифорнийских индейцев и потому не оставили о себе дурной памяти.

Берингов пролив, разделяющий Россию с Американским континентом, относительно неширок, он уже Ла‑Манша, однако это не только пограничная водная преграда, но и некий мистический предел. Даже в наше сугубо вроде бы рационалистическое время никак нельзя забывать о мистике мира и его истории. Она есть.

Движемся на русский пограничный юго‑восток, тут тоже нам улыбнулась судьба, с нашим великим соседом Китаем разделяет нечто посерьезнее даже китайской стены – бескрайний многоводный Амур‑батюшка. Трудно сыскать границу лучше, вот и стоит она по сей день нерушимо. Правда, и здесь попытки передела бывали, но неудачные, и о том тоже следует помнить. Нет, мы не о том, как однажды ночью «перешли границу у реки», ибо в той же песне в дальнейшем рассказано, как «летели наземь самураи под напором стали и огня». То был исторический в общем‑то пустяк, но тут надо помянуть о другом, куда более поучительном для нас случае.

В начале XX столетия петербургское правительство Российской империи, которое, увы, было уже отделено от толщи русского народа, начало военно‑политическое наступление за Амур, на земли Китая и Кореи. Зачем? Ведь от Урала до Сахалина лежала огромная и еще слабо освоенная Сибирь, не было там ни заводов, ни гидростанций, поезда Великой Сибирской магистрали едва ползали по недостроенным насыпям, и вот… Не станем задерживаться, дело известное. Как хорошо памятно и то, как закончилось это легкомысленное предприятие – падением героического Порт‑Артура, гибелью крейсера «Варяг», а главное – началом с того самого тысяча девятьсот проклятого пятого года жестокой и нескончаемой русской смутой, кровавые последствия которой не залечены до конца по сию пору. Поучительный урок.

Тут в самый раз уместно вспомнить суровое русское присловье: не было бы счастья, да несчастье помогло. Истинно так: несчастная русско‑японская война избавила наш народ от опаснейшего кровосмешения с монгольской расой. Нет, не потому, что китайцы плохие, отнюдь, а потому что они совсем другие – по крови, по вере, по духу, по своему образу жизни. Даже думать не хочется, что случилось бы с нами, коли Маньчжурию бы к нам присоединили сто лет назад. Нелепость и пагубность расового смешения мы воочию наблюдаем ныне в США. Великая страна, что бесспорно, но только не в национальном вопросе.

Вот что может случиться со страной, правители которой необдуманно «переходят границу у реки». Природную границу.

В российских азиатских границах, поныне точно не установленных, природно‑исторические рубежи прослеживаются отчетливо. Коротко говоря, степи наши, пустыни, оазисы и горы – за нашими южными соседями, от их неустроенных дел нам нужно твердо и строго отстраниться. Разумеется, так называемая «граница», проведенная еще в антирусские коминтерновские времена, разделившая «РСФСР» и «Казахскую ССР», является нелепой и несправедливой с исторической и национальной точки зрения. Это бесспорно. Если в Кремле появится наконец‑то подлинное русское руководство, вопрос этот будет решен быстро и легко.

Идеальной межгосударственной границей на вечно беспокойном Кавказе стал ныне Главный Кавказский хребет – рубеж естественный и бесспорный. Российская империя в своих бесконечных – и совершенно справедливых! – войнах с турецкими захватчиками, естественный тот рубеж пересекла, мы даже присоединили так называемую «Турецкую Анатолию» со знаменитой горой Арарат. Пусть уж теперь независимые армяне возвращают себе сами эту вершину, изображенную на их государственном гербе. У нас, русских, довольно своих забот.

А бывшая советская Грузия?

В 1921 году ничтожные силы русских красных, голодные, оборванные, плохо вооруженные, без боя заняли горделивый Тифлис, где недолго правили тогдашние (не отличавшиеся от нынешних, кстати говоря) националисты‑русофобы. В разгар братоубийственной нашей войны, 1919‑20 годах, заносчивые тифлисские политиканы посылали свои вооруженные отряды, чтобы отхватить русский город Сочи. Правда, и это им не удалось тогда, как и захватить Цхинвали в наши дни («бежали робкие грузины», как отметил русский классик за двести лет до описываемых здесь событий).

В советские времена население «Грузинской ССР» жило в неизмеримо более благоприятных условиях, чем любые другие «республики» страны, а из бедной «Российской Федерации» туда поступали огромные вливания всякого рода.

В том числе, что немаловажно отметить, и в сферу культуры. Как хвалились тогда грузины своим кино, художниками, артистами, о том хорошо помнят все пожилые современники. Допустим, не станем спорить задним числом, но зададимся вопросом: а сегодня что? Ответ очевиден – ничего. Не переводят ныне в Москве грузинских поэтов, тамошние кинокартины (если они есть) никому в России не ведомы. А ведь климат и природа «на берегах Арагви и Куры» ничуть не изменились за эти двадцать лет.

Стало явным, что интерес к малому и бедному государству (в данном случае Грузии), ныне так далеко от нас, как и предавшая Россию Болгария или какая‑нибудь заморская Колумбия, пропал. Кстати, немаловажно тут отметить, то же самое произошло и с избалованными в советские времена «республиками Прибалтики». Никому теперь не нужны их бедные курорты, как и писатели, ранее постоянно издаваемые в России, а заводы по производству плохоньких радиоприемников они развалили сами.

Теперь переходим к самому сложному острейшему и запутанному с самых разных сторон вопросу о наших западных пределах. Тут надо сказать о странах, которые для обрезанной «Россиянин» ныне стали нашими «соседними странами» – Украине и Белоруссии.

Скажем сразу и твердо, невзирая ни на какие протестующие вопли с любых сторон, что в природе не существует ни таких стран, ни таких народов и языков, ни тем паче государств.

Украинцы и белорусы существуют, и они имеют такое же право называться таким образом, как псковичи, нижегородцы, уральцы, забайкальцы. Когда В.Даль составлял свой знаменитый словарь, он по говору мог без труда отличить ярославского уроженца от курянина. Со временем эти языковые отличия стерлись. Иначе сложилось на юге страны, в Малороссии. Там образовался характерный говор, распространенный не только в малороссийских пределах, но и на Дону, Кубани, Ставрополье. Со второй половины XIX века из этого говора стали создавать народ, нацию. Дело продвигалось с двух сторон. С одной напряженно трудились местные националисты, точнее сказать – сепаратисты. Кстати, были такие течения и в казачьих краях, и на Урале, и в Сибири. Дело простое, обычное всем странам и народам: местные князьки и их свита всегда мечтают о «независимости», чтобы сделаться у себя дома царьками. В нашем случае – независимости от Петербурга, стать «самостийными» властителями, окруженными собственными царедворцами. Ведь так приятно принимать иностранных послов и парады своих войск.

Уральские, сибирские и прочие сепаратисты в России мечтали о сходном, но была та существенная разница по сравнению с сепаратистами малороссийскими – на Урале и в Сибири не создавали своего местного «языка». А на юге произошло иное, местные провинциальные самостийники создали свою «мову», то есть простонародный говор своих малограмотных крестьян объявили языком. А это уже нечто очень серьезное, язык предполагает существование собственно культуры. Вот ее и стали создавать искусственно. Тут же появились худосочные местные интеллигенты, которые стали переводить «Евгения Онегина» на «украинский язык». Так появилась в Киеве, матери городов русских, «национальная культура», которая подчеркнуто враждебно открещивалась от великой и признанной по всему миру русской культуры. Свой кусок слаще.

Теперь попробуем представить себе нечто совершенно невероятное: из южнорусского говора донских казаков волею нелепой судьбы сложилась бы особая тамошняя «мова», а из псковской разговорной речи – еще одна. Русь распалась бы, но тут же появилось бы бойкое кодло «переводчиков» с «донского языка» на «вологодский», которые, как и положено местечковым факторам (посредникам), брали бы себе основные доходы от всего этого гешефта. Потом неизбежно случилось бы так, что «донцы» обрушились бы на «псковских» и «вологжан», и казаки, распевая воинственные песни на своей «мови», перебили бы тех и других иностранцев без милости.

Сепаратисты в любом государстве всегда используются во вред ему внешними врагами. А Запад изначально был враждебен Православной Византии, по естественному наследству эта ненависть перешла на нас, дело известное, доказательств тут не надо. Невозможно вообразить, чтобы наличием озлобленных сепаратистов на юге России не воспользовались бы враждебные ей силы. И они не замедлили появиться.

На наших западных границах соперником России выступала Австро‑Венгерская империя. Это древнее германское государство к концу XIX века ослабело и распухло от включения в свой состав множества разных народов, в том числе и славянских. Русская политическая разведка поддерживала в своих интересах сепаратистские интересы там чехов, словаков и югославянских народов, стремившихся к самостоятельности. Австрийская (немецкая) разведка в свою очередь искала опору своим интересам среди внутренних врагов России и легко нашла их в лице малороссийских («украинских») националистов, мечтавших об отделении от России.

С конца XIX века в австрийском городе Ламберг (поляки называли его Львов) были созданы с помощью спецслужб антирусские центры украинских националистов‑сепаратистов, которые превратили народный песенный фольклор в «государственный язык». Огромную роль сыграло то, что на Западной Малороссии от католической Польши, захватившей временно эти русские земли, было в XVI веке провозглашено так называемое «униатство», то есть подчинение тамошней Православной церкви Римскому престолу. Так тянется вот уже вторую сотню лет от Петлюры, через Бандеру и вплоть до нынешнего Ющенко, супруга американской разведчицы, а богом для них стал изменник Мазепа, проклятый Православной церковью.

В разные времена они служили шведскому королю Карлу XII, императору Вильгельму II, польским захватчикам, Гитлеру, западным спецслужбам, но всегда и везде – против России и ее народа.

Наши западные границы на севере вполне благоприятны: непроходимые сосновые «джунгли» и карельские скалы, Ладожское, Чудское и Псковское озера, река Нарва – истинное природное благолепие! Пытались нарушить его шведские и немецкие рыцари, польский король Баторий – тщетно. Гитлеровские войска в трагическом 1941 году перешли их, но обратно в фатерланд почти никто не вернулся. А теперь Россия надежно отделена от финских и прибалтийских чухонцев. Пусть живут теперь как угодно.

А далее у нас на западе, точно как в знаменитой песне, «на границе тучи ходят хмуро». На широкой этой равнине природа не создала никаких естественных преград. Западная Двина и Неман, к сожалению, не вдоль, а поперек наших возможных рубежей. Но тем не менее русская граница на западе четко прослеживается по историко‑политическим обстоятельствам. Попробуем их обозначить, хотя это лишь мечты о будущем. Надеемся, близком.

Границы нынешней Белой Руси есть безусловно общероссийские. Далее к югу сложнее. Точнее, на самом‑то нашем юге есть бесспорная и точная линия – река Днестр. А вот между Припятью и Днестром – истинная «черная дыра». Тут нужны пояснения.

Оглянемся на чужой опыт. Это всегда проще и спокойнее. По насильственному Версальскому мирному договору 1919 года Сербия и Хорватия были объединены в единое государство Югославию. И сербы, и хорваты имеют общее славянское происхождение и язык, но есть глубочайшее различие между ними: хорваты – воинствующие католики, сербы – истинно православные. Искусственно стереть естественные границы, разумеется, не удалось. Несчастная Югославия с грохотом развалилась с тяжелейшими последствиями для всех. Сравнительно мирно произошел распад другого искусственного детища Версаля – Чехословакии, она естественным образом разделилась на государства чехов и словаков, родственных народов, имевших, однако, сугубо разные исторические судьбы и культуру.

Следует признать исторической оплошностью присоединение к православной Малороссии воинственно католической Галиции, сугубо прозападной по духу. Очевидно, что естественный раздел тут необходим, и чем быстрее это произойдет, тем лучше для всех.

Восстановить исторически справедливые, подсказанные самой природой пределы государства Российского есть ныне самая насущная политическая задача всего нашего народа, всех проживающих в сегодняшней Российской Федерации граждан, но в первую очередь – нашего правительства.

Интервью газете «Plus ULTRA!»

– Сергей Николаевич, что вы думаете о современной молодежи?

– По‑моему, молодежь сейчас мучается – не только материально, конечно, а духовно… Сейчас мы наблюдаем полное отсутствие каких‑либо целей. А в молодые годы человек должен ставить себе крупные цели. Крупные не в том смысле, чтобы машина удлинялась или в габаритах увеличивалась, а в том, чтобы перейти из одного состояния в другое. Скажем, человек был подпольщиком‑революционером, а становится… ну, скажем, диктатором или наполеоновским маршалом. А перед современным молодым человеком в России стоят цели сугубо материальные или вообще отсутствие таковых. Отсюда и массовый уход молодых людей, уход… ну хотя бы в футбольные болельщики. Как‑то я ехал в поезде Ленинград – Москва после матча «Зенит» – ЦСКА, видел этих болельщиков, много говорил с ними и поразился, с какой страстью они между собой бились. Это означает только то, что у этих молодых людей отняли все. Они всю жизнь будут тем, кем являются сейчас. Их футбольные страсти – это то же самое, что алкоголь. Вот куда все направили… Вспомним шумные июньские события 2002 года на Манежной площади после футбольного матча с Японией. По‑моему, это был стихийный бунт обездоленной молодежи. Конечно, одобрять разгром витрин на Тверской трудно. Однако посмотрим на события с другой стороны: рестораны и бутики для богатых таковы, что родители футбольных фанатов туда не посмеют даже заглянуть – а уж нынешняя молодежь… Тут есть на что обидеться молодому человеку.

– Но ведь футбольные фанаты и драки были и в советское время…

– Их не было никогда – говорю вам как старый болельщик. Ну разве что стычки подвыпивших…

– В 1980‑х годах уже были группировки фанатов, их атрибутика, столкновения между ними…

– Уточним дату. В 1980‑е годы началась «перестройка». В классическое советское время были всего две драки, которые зафиксировала история. Первая – это события на Ленинградском стадионе в 1957 году, когда действительно был там стихийный бунт, а второе жуткое дело – в Ташкенте, во время матча «Зенит» – «Пахтакор», когда узбеки стали бить русских. Вот и все.

– А что для вас «классическое советское время»?

– С начала 1930‑х годов и по конец Брежнева.

– По 1982 год?

– Условно говоря. Это время отличалось оттенками, скажем ясно, каким оно было при Сталине. Но это было время, когда не было расслоения общества. Общими были интересы. Люди рождались, жили и умирали примерно одинаково. Между, скажем, Алексеем Николаевичем Косыгиным – Председателем Совета Министров СССР и простым рабочим принципиальной разницы не было: приблизительно одинаковые семейные отношения, взгляды и убеждения, даже увлечения – футбол, рыбалка и пр.

Скажем, парень из простой рабочей семьи в советское время, отслужив в армии, хорошо отслужив, вступив, или даже не вступив – кандидатом в партию, мог поступить в любое учебное заведение – в любое, подчеркиваю. Теперь тот несчастный парень лишен всех прав. И будет лишен до тех пор, пока их не завоюет. Поэтому сегодня перед молодежью, мне кажется, стоит задача… Будь я сегодня молодым, что бы я делал прежде всего? Говорю это открытым текстом: если бы у меня был отец безработный, мать мучается, работая уборщицей или учительницей, – по зарплате примерно одно и то же, а я подросток, юноша? И я вижу проносящиеся мимо меня «мерседесы»… Я тут же сколотил бы себе крепкую команду и дальше «брал» бы владельцев «мерседесов», приносил бы деньги маме, приносил другим, помогал. Вот, клянусь, я бы обязательно так поступил.

– То есть вы бы создали банду?

– «Банда» – это, понимаете, уголовная терминология, используемая для классификации грабежей с корыстной целью.

– А в данном случае?

– В данном случае я бы наводил справедливость.

– Понятно. Для редактора журнала «Человек и закон» любопытное заявление.

– Ради бога! Но ведь я теперь не редактор журнала «Человек и закон». В то время, когда я был редактором, я себя бы повесил за такие дела. А теперь, как видите, я говорю это совершенно спокойно, потому что другого пути нет. Это борьба. Людей обездолили беззаконно и бесправно, людей поставили в положение париев на всю жизнь! И это терпеть? Нет, терпеть нельзя!

– Вы абсолютно идеализируете советскую систему или все‑таки были, на ваш взгляд, какие‑то негативные моменты?

– Ну что вы говорите, конечно, были. Но все познается в сравнении. Кратко скажем так: потери для труженика, для честного человека, гражданина при падении Советской власти неизмеримо превосходят то, что мы получили. Что мы получили? Скажем, невозможно было пива купить проклятого или не могли купить женам колготки окаянные. Теперь этого нет, и прекрасно! Но этого слишком мало, я уж не говорю о том, что кучу деликатесов человек среднего достатка купить не может в силу нехватки денег – это ясно. Повторяю, потери от падения социализма превышают те достижения, которые мы получили от введения криминального капитализма. Кстати говоря, если бы он был не криминальным, а благополучным, как среднестатистический европейский, то думаю, и в этом случае потери не были бы восполнены.

– В чем заключаются для вас абсолютные плюсы социализма?

– Абсолютные плюсы социализма в том, что в общем и целом любой среднестатистический человек имел право на развитие. И он в общем и целом мог достойно и спокойно жить. Больше того, социализм давал и дает человеку гарантию на завтрашний день, чего западный человек и сегодня не имеет, кстати. Вклады в сберкассах имели почти все люди. Они были незыблемы, они были чем‑то вроде священного вклада в храм.

И ясно теперь, что такое право на образование, которого лишили нашу молодежь. Что такое право на здоровье, когда пенсионер не может купить лекарства. Короче, социализм – теперь это ясно – несомненно лучше капитализма. Или, скажем, национальные отношения. Всегда есть нации, которые друг друга недолюбливают. Любят французы англичан, что ли? Это смешно. Любят только своих. Но при Советской власти вслух заикнуться: «Ах, эти черные! ах, эти хохлы! ах, эти кацапы!» – было немыслимо.

– Недавно я смотрел по ТВЦ передачу «Особая папка» – это была какая‑то апологетика Льва Троцкого. Это, по‑моему симптоматично, особенно учитывая, что среди некоторых молодых людей появляется интерес к троцкизму…

– Что касается Троцкого, то никогда не было и не будет массовых сторонников у него. Об этом уже многое сказано и, по‑моему, очень интересно. Троцкий, как собирательный образ, представляет крайнюю степень антирусской революции 1917 года. Очень выразительны его сочинения, в которых прямо сказано, что русский народ – это тупые существа, неспособные к развитию, никакой русской культуры нет, что это периферия Запада… Кажется, ничего нового я не говорю.

– Тем не менее кое для кого это будет новым.

– Прежде всего он был осатанелый разрушитель – чистый бес. Троцкий – это фигура сугубо отрицательная, но прежде всего для нас, русских, отмечена именно его осатанелая русофобия. Я так говорю, потому что отношение к духовным ценностям России является лакмусовой бумажкой.

– Раз уж наш разговор перешел в эту плоскость… В той же передаче, в подразделе «Евреи и революция», доказывалось, что процент евреев, участвовавших в революции, был незначительным.

– Про это написано столько – в том числе и мной, – что просто можно цитировать… Тут даже дело не в проценте, хотя процент евреев в революционном движении многократно превышал их процент от общего числа населения России, но это бы еще ладно. Важно, какие посты они занимали. А они занимали прежде всего ключевые посты в карательных органах. Это доказано уже, ну просто на молекулярном уровне. Есть даже очень сильная еврейская самокритика по этому вопросу.

– Вернемся к разговору о молодежи. На ваш взгляд, насколько уровень современного образования отличается от образования советской эпохи? Понизился ли этот уровень?

– Понизился, вне всякого сомнения. Во‑первых, потому, что появилось огромное количеств частных вузов. Многие из них – чистые лавочки, где можно фактически купить диплом. Немыслимо представить себе, чтобы в советское время в университете – любом – в зачетку клали долларовую бумажку. Теперь это происходит постоянно. Что, это улучшает образование? Ну конечно, нет. Вообще, если говорить о советской власти, то одно из лучших ее созданий была, конечно, система образования. Раньше Запад наши дипломы не признавал, и мы думали: «У нас, конечно, образование похуже». Теперь, когда все рухнуло, наши троечники делаются там пятерочниками. Это все видят, с этим никто не спорит. Наше образование было лучше, строже, и люди из вузов выходили с прочными серьезными знаниями и навыками. А то, что нынешнее положение образования хуже, чем в советское время, – это дважды два.

– Самый лучший советский период, с вашей точки зрения, если вообще можно ставить так вопрос?

– Можно, можно. Был такой никому не известный поэт Николай Глазков, русский парень. Знали его только в ЦДЛ – Центральном доме литераторов, он бывал там каждый день в буфете, каждый день практически был пьян – здоровый такой парень, физически очень сильный. Он прославился тем, что однажды, быв смертельно пьян, упал в туалете и лицом разбил мраморный унитаз. Лицо поэта при этом не пострадало. Вот была такая живая легенда, мы все его хорошо очень знали, он уже умер, но дело не в этом. У него, помимо расколотого лицом унитаза, есть четыре блестящие строчки: «Я на мир взираю из‑под столика. Век двадцатый – век необычайный. Чем эпоха интересней для историка, тем она для современника печальнее». Правда, замечательные слова? Так вот, для историка самая интересная эпоха – это, конечно же, эпоха Сталина. Эпоха, когда Сталин невероятным усилием взял и отрезал ту голову, которую приставили к России, еврейско‑комиссар‑скую голову. А что касается современников, то клянусь, что я ничуть не ерничаю, не оригинальничаю. Я думал об этом как историк и писал об этом: лучшее время в XX веке для России было, безусловно, время правления Леонида Ильича Брежнева: тишина, покой, никто тебя не трогает. Арестовывали только тех, кто сам хотел быть арестован.

– То есть?

– Я имею в виду политические дела. Для так называемых диссидентов советский концлагерь – очень гуманный – был, как бы это лучше выразиться… чем‑то вроде испытательного срока… Как перед получением офицерского чина несколько лет приходится быть солдатом (ведь курсант – тот же солдат) – вкалывать в военном училище, маршировать, бегать, чистить туалеты и т. д. – но зато потом получил погоны, а офицер уже никогда не будет мыть полы и т. п. То же самое и диссиденты, когда садились в лагерь. Они отлично знали, что если выдержат в нем и «помиловку» им не сделают, то выйдут оттуда и на Западе получат все. И получали!

– В концлагере зарабатывали себе синекуру?

– Послужной список для Запада. Вот он выходит из лагеря, получает свои «погоны»: интервью, встречи, гонорары.

– И все же, Сергей Николаевич, вы говорите: брежневское время самое лучшее в XX веке для простого человека. И в то же время вы занимали очень и очень неплохой пост – главный редактор журнала, выходящего миллионными тиражами… А какой, кстати, был тираж?

– Шесть с половиной, при ограниченной подписке, заметьте.

– Шесть с половиной миллионов! Фантастика! Так вот, главный редактор популярного журнала в эпоху, когда простому человеку жить хорошо, участвовали в какой‑то борьбе. И борьба эта чуть не стоила вам головы – вы оказались под прицелом самого могущественного хозяина Лубянки Андропова. Сергей Николаевич, что это была за борьба?

– Никакого противоречия в моем суждении нет. Действительно, для трудящегося человека жизнь была хорошей. Но я‑то, к сожалению, был не трудящийся – я был идеалист, мы хотели что‑то переделать, исправить, улучшить…

– А что именно? С чем вы боролись?

– При брежневском тихом руководстве в партии были малозаметные, даже вовсе не заметные народу два крыла – русское и еврейское. Сейчас об этом уже написано, и серьезно с этим никто спорить не станет. В силу разных причин – об этом можно очень много говорить – русское крыло выбилось. Остались еврейские советники, которые все выскочили уже в наше время. Так вот, с ними мы и боролись. И они нас победили… тогда. Но при этом советский инженер ездил с семьей то на Байкал, то в Сочи. Люди жили мирным трудом, а какая‑то кучка людей – тех и тех – между собой вечно боролась и сопротивлялась друг другу.

– То есть некая такая двухпартийная система при видимом господстве КПСС?

– Тогда так шутили в аппарате ЦК КПСС: у нас система однопартийная, но многоподъездная.

– Имелись в виду подъезды здания аппарата ЦК КПСС?

– Да, и это очень тонкая штука. Я часто там бывал, например, 5‑й подъезд – отдел пропаганды, там можно было частенько услышать: «Ну что они там делают в 10‑м подъезде, не понимаю?» КПСС только по внешности была одна партия. Например, Союз писателей, члены КПСС я и Окуджава, мы даже вместе в каком‑то комитете заседали. Мы с ним полярные люди, но были членами одной партии. Только не подумайте, что я говорю: я хороший, а он плохой, я этого не говорю – это на чей вкус. В компартии были всякие люди. Нынешний Туркменбаши тоже, кстати, состоял в партии. В партии было всякое, оттуда и оттенки, которые между собой, кстати, как‑то конституировались. Окуджава со своими сторонниками, членами КПСС, включая Аппарат, и мы тоже конституировались между собой и выходили на Аппарат. Все было в порядке вещей.

– В принципе, кто хотел действовать, тот мог действовать?

– Кто хочет действовать, может действовать всегда. Вот вы смеялись, что бывший главный редактор журнала «Человек и закон» хочет создать «банду». Но когда я вижу обездоленных и несчастных ребят, которым остается игла и «колеса», я бы этого не терпел. Я бы не стал колоться, когда рядом стоит «мерседес»… Чтобы я это терпел? Ни за что!

– Стало быть, с вашей точки зрения, идеалом современной молодежи должна быть борьба?

– Политическая борьба. У эсеров, кстати, был лозунг: «В борьбе обретешь ты право свое».

– И все же в этой борьбе ориентироваться нужно на то время или нужно искать что‑то новое?

– Нельзя даже и заикаться о возврате в прошлое, какое бы оно ни было. Никогда прошлое не возвращается, это еще древние греки отметили: нельзя в один поток войти дважды. Будет новое, пусть новое… Новый социализм, очищенный от убогих нехваток, очищенный от много чего плохого, что было в ту эпоху, но социализм, в котором не будет педерастов, проституции, министров – открытых воров, которые даже не стесняются того, что они воры, продажных футболистов. То есть главное, что сегодня нужно, – это огромная чистка сталинского образца конца 1930‑х годов.

– Очищающий новый социализм?

– Очищающий новый социализм – русский, народный!